Слово св. Іоанна Златоустаго на Рождество святаго пророка Предтечи и Крестителя Господня Іоанна.
Благовремененъ день праздника и всеобщей радости, въ который мнѣ пришли на мысль служеніе Гавріила и священство Захаріи, и я думаю объ осужденномъ на нѣмоту за невѣріе. Вы слышали евангелиста Луку, повѣствовавшаго, какъ праведный Захарія, когда по обычаю священничества ключися ему покадити, вошелъ въ храмъ Божій и все множество людей бѣ молитву дѣя внѣ, въ годъ ѳиміама. И вотъ Ангелъ Господень явился ему, стоя одесную олтаря кадильнаго: и смутися Захарія видѣвъ, и страхъ нападе нань. Рече же ему Ангелъ: не бойся Захаріе, зане услышана бысть молитва твоя, и вотъ жена твоя Елисаветь родитъ сына тебѣ, и наречеши имя ему Іоаннъ (Лук. 1, 9-13).
О, странное и таинственное чудо! Справедливо Захарія возразилъ ангелу. Онъ требовалъ одного утѣшенія, и получилъ другое; молился за народъ, и названъ былъ отцомъ сына: искалъ прощенія грѣховъ, и получилъ обѣщаніе разрѣшенія безплодной утробы. Захарія болѣе желалъ исцѣленія душъ согрѣшившихъ, чѣмъ беременности Елизаветы. Справедливо Захарія смутился и устрашился и какъ только увидѣлъ ангела, сказалъ въ душѣ своей: страненъ приходъ этого человѣка, странно его обѣщаніе! Кто сей, что смѣло вступаетъ въ священный храмъ? Кто сей, что стоитъ справа алтаря кадильнаго? Кто сей, что блеститъ образомъ чуждаго вида? Кто сей? Я не видѣлъ человѣка съ крыльями, ни птицы въ образѣ человѣка; кто же это, что наполняетъ мою душу страхомъ? Кто сей — свѣтоносецъ по устамъ, говорящій великое, при закрытыхъ устахъ? Кто этотъ — наблюдатель за моею чредою? Кто онъ, что препятствуетъ моему ходатайству? Народъ, внѣ молящійся, ожидаетъ меня съ отвѣтомъ отъ Царя небеснаго, а этотъ задерживаетъ меня внутри; чрезъ меня они приносили моленія къ Царю, прося прощенія въ грѣхахъ; объ этомъ я молюсь, чтобы исполнить желаніе народа, чтобы показать дѣйствіе своей чреды; итакъ, перестань, кто бы ты ни былъ, устрашающій меня! Если ты ангелъ, посланный Богомъ, то содѣйствуй въ моемъ дѣлѣ, сострадай внѣ плачущимъ, сокрушайся съ сокрушающимися. Что за выгода для народа, если у меня будетъ сынъ? Что за польза, если Елизавета станетъ кормить грудью дитя? Что за выгода, если я оставлю наслѣдника? Отойди, устрашитель мой, кто бы ты ни былъ, отойди отъ меня! Мы стары; миновало время зачатія; погасла страсть брака; время охладило жаръ; мы оба мертвы для смѣшенія; юность не цвѣла, — какъ старость произраститъ?
Такъ думалъ Захарія. Ангелъ же говоритъ ему, какъ ты сейчасъ слышалъ: не бойся Захаріе, не смущайся помыслами; я ангелъ свѣта, а не тьмы; я Гавріилъ, одинъ изъ начальниковъ у Царя небеснаго; исполняю повелѣніе, — не по своей власти приказываю; я посланъ объявить тебѣ, а не сдѣлать надъ тобою насиліе; облеченъ я видомъ, а не въ обнаженномъ существѣ являюсь предъ тобою; Пославшій меня щадитъ твою жизнь; не бойся, я посланъ благовѣстить тебѣ, а не изумлять тебя; ты превзойдешь старость, и сѣдое безчадство и безплодную утробу; и кто рождаетъ по желанію? Это даръ Божій, но изобрѣтеніе человѣческое; развѣ ты не слышалъ словъ Господа: Я есмь творецъ человѣка, и созидаяй въ человѣкѣ духъ (Зах. 12, 1)? Не вѣришь, Захарія? А какъ былъ созданъ Адамъ, какъ Ева была сотворена, какъ Исаакъ былъ рожденъ? Авраамъ въ послушаніи не ошибся; а ты, іерей, не вѣришь! Неужели безсильно у Бога всякое слово, Захарія? По своей старости ты возражаешь, старецъ, — тѣлесное омертвеніе полагаешь сильнѣе Бога. Если бы ты не видѣлъ примѣра Авраамова, то основательно сомнѣвался бы; ссылаешься на помощь природы и не вѣришь настоящему божественному обѣщанію, но сомнѣваешься и споришь? О маломъ ты просишь, и много получаешь. Ты молишься только объ іудейскомъ народѣ, а я благовѣствую тебѣ о Томъ, Кто всѣ племена приготовитъ къ спасенію.
Захарія, услышавъ это, и, немного отвративъ свой взоръ, въ отвѣтъ говорилъ Ангелу: что ты говоришь, Ангелъ? Родитъ жена моя? Что же — объ этомъ я молился, или совершаю кажденіе въ свою чреду ради того, чтобы предъ народомъ высказать свою плодородность? Я прошу о прощеніи грѣховъ, и ужели сверхъ этого пожелаю разрѣшенія неплодства? Желаю для народа облегченія, неужели для Елизаветы обремененія? Я призываю израненныя души къ уврачеванію, и неужели, чтобы изсохшіе сосцы стали млекоточными? Что ты говоришь Ангелъ? Жена моя родитъ? И что за выгода въ этомъ для внѣ молящихся? Ужели, услышавъ, не побьютъ меня камнями, со словами, что я становлюсь главнымъ іереемъ не за нихъ и не для общеполезнаго спасенія, но только за себя, что не благословеніе, а сына я принялъ? Я теперь уже не думаю о дѣторожденіи; отойди! Я этого уже не желаю; о чемъ я молился, того не получилъ; и теперь ты мнѣ объясняешь одно вмѣсто другого; неужели же отъ времени не прекратилась старость? Мы не можемъ ходить безъ посоха, и какъ теперь намъ повелѣваютъ начать свое дѣторожденіе? Старость отвергаетъ природу; это дѣло внѣ вѣры; въ гробъ мы глядимъ, и будемъ нанимать кормилицу? Нѣтъ, я теперь уже нисколько не думаю о дѣторожденіи, я ищу спасенія народа и счастія племени, плѣненія враговъ и благоденствія города, а не дѣтскаго плача, пеленокъ и кормленія; я нисколько не думаю объ этомъ. Какъ я окажусь отцомъ природнаго сына? Старость отталкиваетъ отъ себя вѣру; внѣ природы это дѣло; я иду съ посохомъ, какъ съ конемъ, и ты побуждаешь меня къ брачному дѣлу, когда все тѣло мое стало гробомъ? Чѣмъ мнѣ убѣдиться въ этомъ, скажи мнѣ, великій Гавріилъ? Скажи, чѣмъ мнѣ убѣдиться въ этомъ? Вотъ мои члены трясутся, вотъ по старости мы оба въ землю смотримъ. Если бы одинъ былъ молодъ, а другой состарѣлся, была бы нѣкоторая надежда на сказанное; теперь тѣло насъ обоихъ дряхло; ничего другого мы не ожидаемъ, кромѣ серпа смерти, какъ зрѣлыя колосья во время жатвы; если ты во всемъ истиненъ, что говоришь, владыка Гавріилъ, то дай напередъ какое бы то ни было знаменіе, вручи мнѣ залогъ обѣщаннаго чуда. Чѣмъ мнѣ убѣдиться въ этомъ? Ааронъ не повѣрилъ бы, если бы не расцвѣлъ жезлъ; Моисей не былъ бы удостовѣренъ, если бы его рука не побѣлѣла; Гедеонъ не понялъ бы, если бы не было росы на рунѣ; Езекія не призналъ бы, если бы солнце не отступило назадъ; чѣмъ мнѣ убѣдиться въ этомъ? Ты дай знаменіе, и я буду радъ, какъ юноша; дай знаменіе, чтобы Елизавета не посмѣялась легкомысленно, какъ Сарра; чѣмъ убѣдиться въ этомъ, вѣстникъ Архангелъ? Откуда для меня очевидны твои слова ко мнѣ? Если я являюсь вторымъ Авраамомъ, если будетъ и для меня свойственное Аврааму, то войди въ мой домъ, и я омою твои ноги, послѣ совершеннаго путешествія, и предложу тебѣ трапезу, исполненную тайны; Елизавета замѣсить три саты муки, предъизображая церковь; спрашивай тельца, чтобы тебѣ одарить сыномъ. Чѣмъ мнѣ убѣдиться въ этомъ, о ты, приносящій намъ на землю прекрасное благовѣстіе свыше? Зачѣмъ, Ангелъ, преднарекаешь мнѣ имя сына, и исчисляешь добродѣтели еще не существующаго? Покажи мнѣ то, что свыше природы, чтобы мнѣ повѣрить тому, что противъ природы. Если небо станетъ шатромъ, и я обновлюсь: если море измѣнится, и жена моя Елизавета станетъ матерью; если солнце будетъ задержано, и изсохшіе сосцы источатъ молоко; если луна низвергнется, и изсохшая утроба увлажнится. Чѣмъ мнѣ убѣдиться въ этомъ, азъ бо есмь старъ, и жена моя заматорѣвши во днехъ своихъ (Лук. 1, 18).
Ангелъ тогда сказалъ Захаріи: ты требуешь отъ Бога ручательства. Считаешь помощь сильнѣе Владычнаго обѣщанія? Не боишься напередъ распрашивать приносящаго тебѣ благовѣстіе? Чѣмъ мнѣ убѣдиться въ этомъ, — говоришь ты. Развѣ тебя посылаютъ въ Египетъ, чтобы устрашить фараона? Чѣмъ мнѣ убѣдиться въ этомъ, — говоришь, Захарія. Развѣ ничего сверхъ-естественнаго Богъ не дѣлаетъ? Ты спрашиваешь послѣдовательности у природы, и не видишь изумительнаго дѣла Божества. Скажи мнѣ Захарія, на чемъ укрѣплены столпы земли? Чѣмъ поддерживается сводъ неба? Гдѣ изобрѣтаются вмѣстилища облаковъ? Гдѣ образуются капли дождя? Гдѣ создаются хлопья снѣга? Кто руководитъ теченіемъ солнца? Кто полагаетъ предѣлъ умаленіямъ луны? Кто исчислить множество звѣздъ? Море во время бури, какъ удерживается пескомъ? Какъ смѣшиваются теплые потоки? Какъ создается мракъ тумана? Какъ образуется человѣкъ во утробѣ? И какъ женскій полъ оказывается слабѣе мужескаго? Чѣмъ мнѣ убѣдиться въ этомъ, — говоришь, Захарія. Ты ищешь послѣдовательности природы, гдѣ дѣло Божіе? Не вѣришь, что можетъ родить безплодная? Что же — если услышишь, что Дѣва сверхъ ожиданія раждаетъ? И можетъ ли быть прежнее невѣріе вѣрою? И за то теперь наказывается невѣріе въ виду безплодности, чтобы ты не усомнился въ чудѣ въ виду Дѣвы: будеши молча и не могій проглаголати (Лук. 1, 20).
О, человѣколюбивое наказаніе, производящее скорѣе исправленіе! Ангелъ вразумляетъ поколебавшійся голосъ, обуздываетъ дерзскій языкъ: бѣ помавая имъ, и пребываше нѣмъ. Хорошо у Евангелиста записано и это — пребываше; молчаніе ожидаетъ раждаемаго голоса, Захарія — Іоанна, старецъ — сына, іерей — пророка. Этимъ ангелъ говоритъ: такъ какъ ты, какъ невѣрующій, ищешь знаменія отъ Бога, то прими биченосное знаменіе въ собственномъ своемъ тѣлѣ: будеши молча и не могій проглаголати, до негоже дне будетъ сія. Гдѣ орудіе противорѣчія, тамъ и мщеніе; гдѣ необдуманная смѣлость, тамъ и воспитательная вожжа: гдѣ была дерзость, на томъ и наказаніе. Богъ желалъ, Захарія, чтобы ты сдѣлался проповѣдникомъ такого чуда: раждается начальникъ воинства Царя небеснаго и предуготовитель освобожденія міра отъ грѣховъ. Такъ какъ ты сдѣлалъ для себя немощь тѣла сильнѣе Владычняго обѣщанія, то за это будеши молча и не могій проглаголати, до негоже дне будутъ сія, зане не вѣровалъ еси словесемъ моимъ, яже сбудутся во время свое. Видишь ли, что безъ вѣры ничто изъ должнаго не совершается.
Только что услышалъ Захарія эти слова, тотчасъ вышелъ изъ храма, съ молчаніемъ, наградою за невѣріе. О, чудо! Онъ вошелъ для освобожденія другихъ, и самъ вышелъ осужденнымъ; принося богослужебное кажденіе, вынесъ знакъ изгнанія. Народъ ждалъ услышать что-нибудь благое отъ него, а онъ выражалъ знаками: «никто пусть меня не спрашиваетъ; я устрашаюсь Владычняго негодованія». О, изумительныя дѣла! Захарія обуздывается, и Елизавета благоденствуетъ, языкъ нѣмотствуетъ, и утроба беременѣетъ; болѣзнь утробы переселяется на языкъ: рѣчь обуздывается, и раждаемое освобождается: Захарія молчитъ, и Іоаннъ играетъ.
Лишь только безплодная увидѣла Дѣву, утренняя звѣзда замѣтила солнце, — и сильно взыгралъ Іоаннъ въ материнской утробѣ, обвиняя медлительность природы: я, говоритъ, проповѣдникъ Владыки, и зачѣмъ связанъ узами, подобно сорабамъ своимъ? Предварю время рожденія, не буду ждать родовъ, чтобы не потерять своего теченія, чтобы Владыка не опередилъ заключеннаго раба, чтобы послѣдовательность природы не сдѣлалась нарушеніемъ порядка; я узналъ Присутствующаго, и не переношу молчанія: я узналъ Предпославшаго меня въ путь предъ лицомъ Своимъ, чтобы приготовить путь Его предъ Нимъ: я поколеблю узы природы, потому что спѣшу проповѣдывать. О, изумительныя дѣла и чудеса! О чемъ не вѣдали на небесахъ ангелы, узналъ Іоаннъ, во утробѣ носимый, и говорилъ матери своей. Для Престоловъ Онъ былъ не замѣтенъ, и носимаго во утробѣ приходящій Богъ не опередилъ; отъ Господствъ Онъ скрылъ тайну домостроительства, но открылъ ее носимому во чревѣ: и съ какимъ благовѣстіемъ пришелъ Архангелъ къ Богородицѣ, это внушилъ внутри играющій младенецъ. Пришедшій Освободитель нашего рода, будучи во чревѣ, прибылъ къ своему другу, Іоанну: и видно было, что Создатель привѣтствуетъ созданіе, что Царь пребываетъ въ шатрѣ воина, что владыка входитъ въ домъ раба. Іоаннъ, увидѣвъ изъ утробы Находящагося во утробѣ, старался превзойти границы природы, говоря: я не знаю ограниченнаго природою Господа, и не буду ждать времени рожденія; мнѣ не нужны для рожденія девять утробныхъ мѣсяцевъ; не нуждаюсь въ этомъ теперешнемъ заключеніи; и почему не выйти изъ узъ, удерживающихъ меня? Я выйду, кратко объявлю значеніе дивнаго дѣла: я печать божественнаго пришествія; я труба воплотившагося Бога Слова; вострублю, и отцовскій языкъ сдѣлаю краснорѣчивымъ; вострублю, и материнскую омертвѣлую утробу оживлю. Выйду, предтеку съ проповѣдью, возглашу всѣмъ присутствующимъ: се агнецъ Божій, вземляйгрѣхъ міра (Іоан. 1, 29). Таково играніе Іоанна, или лучше, слова.
Елисавети же исполнися время родити ей, и роди сына. И слышаша родственники ея и сосѣди, и радовахуся съ нею (Лук. 1, 57-58). Ибо чудомъ было то, что въ старости и съ заматорѣвшею утробою родила Елизавета; это зависѣло не только отъ плотскаго отца, но и отъ Бога Слова. Объ этомъ свидѣтельствуетъ самъ Архангелъ Гавріилъ, сказавшій Захаріи: вотъ жена твоя родитъ сына тебѣ, и Духа Святаго исполнится еще изъ чрева матере своея. И многихъ отъ сыновъ Израилевыхъ обратитъ ко Господу Богу ихъ, и той предыдетъ предъ Нимъ духомъ и силою Иліиною (Лук. 1, 13. 15-17).
О, рожденіе сына иной, изумительной природы! Оно было изумительно и неестественно, такъ какъ обычно тотъ, кто рождаетъ, при содѣйствіи страсти рождаетъ, — и та, которая рождаетъ, въ болѣзняхъ рождаетъ. Въ чемъ же скорбь Елизаветы, когда присутствуетъ Святый Духъ, а не неопытная воспріемница, когда это дѣло благодати, а не тягость природы? Слушай! Этотъ трудъ былъ ничтожнымъ въ сравненіи съ радостію. — Не послѣ своего рожденія Іоаннъ получилъ благодать, но изъ материнской утробы, одѣвшись освященіемъ, сталъ дивнымъ предводителемъ, какъ сказалъ Ангелъ: Духа Святаго исполнится еще изъ чрева матере своея, и предыдетъ предъ Нимъ (т. е. Господомъ) духомъ и силою Иліиною. Кто кому будетъ предшествовать? Іоаннъ Владыкѣ Христу; поэтому онъ называется Предтечею, какъ можно слышать изъ словъ самого Іоанна о Спасителѣ: идетъ за мною Мужъ, Иже предо мною бысть (Іоан. 1, 30). За мною — по времени; предо мною — по престолу.
Почему Гавріилъ сказалъ, что Іоаннъ предшествуетъ Царю Христу въ духѣ и силѣ Иліи Ѳесвитянина? Слушай внимательно! Илія значитъ — Богъ. Такъ какъ Іоаннъ имѣлъ въ самомъ себѣ Бога, — онъ исполнился Духа Святаго еще отъ чрева матери своей, а Богъ есть Духъ, — то о немъ говорилъ Господь чрезъ пророка за много времени раньше: се Азъ посылаю ангела Моего предъ лицемъ Твоимъ, иже уготовитъ путь Твой предъ Тобою (Мал. 3, 1; ср. Марк. 1, 2) и многихъ обратитъ отъ заблужденія къ истинѣ; ради этого Іоаннъ предшествуетъ Господу въ духѣ и силѣ Иліи, такъ какъ у Іоанна много было сходства съ Иліею.
Конечно, сынъ раждается, и рѣчь возвращается къ отцу. Захарія, когда его спрашивали, какъ бы онъ желалъ назвать дитя, — испрошь дщицу, написа, глаголя: Іоаннъ есть имя его. Не повѣрившій словамъ Ангела теперь вынужденъ писатъ о явленіи, проповѣдывать письмомъ; тогда по слуху не принявшій сказаннаго теперь законодательствуетъ рукою, пишетъ о бывшемъ. И, давъ имя ему, получилъ рѣчь: отсюда чудяхуся вси. Отверзошася уста его, и разрѣшились узы языка его, и глаголаше, благословя Бога (Лук. 1, 63-64).
О, изумительное и странное чудо! Пишется имя сына, и нѣмыя уста отца открываются; Іоанномъ называется, и языкъ называющаго устрояется. Видишь ли, какъ онъ не погрѣшилъ, и мы не погрѣшили, сказавъ приличное объясненіе? Вотъ имя самого праведнаго открываетъ нѣмыя уста, и побуждаетъ неподвижный языкъ. Такъ вопіющій Іоаннъ обнаруживается, что даже самое его имя вызываетъ голосъ: я гласъ вопіюшаго въ пустыни: уготовайте путь Господень, правы творите стези Его (Матѳ. 3, 3). О, чудо! Слово пребываетъ, и голосъ предвозвѣщаетъ; Владыка идетъ, и рабъ предпосылается. Итакъ, возрадуемся и возвеселимся, что Елизавета родила и Захарія возговорилъ; что неплодная произвела, и старецъ воскликнулъ; что вощатая дощечка была опрошена, и языкъ іерейскій разрѣшился и голосъ возвратился; что Предтеча явился и весь міръ возрадовался.
Здѣсь слѣдовало бы закончить слово, но Захарія не позволяетъ восклицаніемъ: благословенъ Господь, Богъ Израилевъ, яко посѣти, и сотвори избавленіе людемъ Своимъ (Лук. 1, 68). Изумительныя дѣла! Что говоритъ Захарія? Послѣ своего исцѣленія отъ нѣмоты Захарія первый разъ воскликнулъ:благословенъ Господь. Что это значитъ? Захарія былъ мертвымъ, и воскресъ. Онъ не былъ мертвымъ по природѣ, но перенесъ подобіе смерти. Онъ удерживался молчаніемъ, какъ гробомъ, и какъ пеленами, былъ связанъ узами языка: онъ возвратился къ жизни, не дыша священствомъ, и перенесъ оплакиваніе, горесть народа. Когда упраздняется іерей, скорбятъ всѣ, за кого онъ ходатайствовалъ. Послѣ этого образнаго воскресенія Захарія первый разъ воскликнулъ благословенъ Господь, Богъ Израилевъ. О, Захарія! Если бы ты не увидѣлъ духовнаго колоса, не узналъ духовнаго земледѣльца, не получилъ дара, то не благословилъ бы Дателя. Но Захарія восхвалилъ Бога пророческою пѣснею, достойною дара. Воскликнемъ и мы: благословенъ Господь Богъ христіанскій, яко посѣти, и сотвори избавленіе людемъ Своимъ. Ему слава и держава, нынѣ и присно, и во вѣки вѣковъ. Аминь.