Проф.-протоіерей Николай Рудневъ – Нѣсколько мыслей по случаю праздника Усѣкновенія главы Крестителя Господня Іоанна.
Пророкъ, предтеча, креститель, сродникъ Господень, мужъ великій словомъ и дѣломъ, болій котораго, по свидѣтельству Христову, не воста въ рожденныхъ женами (Мат. 11, 11), котораго самъ Иродъ уважалъ, съ сладостію слушалъ и слушался (Марк. 6, 20), сей самый мужъ, великій Іоаннъ, по повелѣнію того же самаго Ирода, былъ взятъ, связанъ и посаженъ въ темницу. За что? Иродіады ради жены Филиппа, брата Иродова, отвѣчаетѣ евангелистъ (Мат. 14, 3). Іоаннъ говоритъ Ироду: не достоитъ ти имѣти ея (4), говоритъ такъ потому, что у Ирода была жена, которую онъ прогналъ для Иродіады; братъ его Филиппъ, по одному древнему свидѣтельству (Іос. Флав.), былъ еще живъ, а еслибъ и умеръ, то умеръ не бездѣтный, и слѣдственно законъ ужичества не имѣлъ здѣсь мѣста. Особенно же злобствовала Иродіада. Иродъ тогда же хотѣлъ убить Іоанна, но побоялся народа, зане яко пророка его имѣяху (5).
Спустя нѣсколько времени послѣ сего событія, по случаю дня рожденія Ирода, былъ у него пиръ; на пиру дочь Иродіады плясала, и пляскою такъ угодила Ироду, что онъ съ клятвою обѣщалъ ей дать все, чего ни попроситъ, и до полцарствія (Марк. 6, 24). Плясавица, по наущенію матери, потребовала главы Іоанна Крестителя. Печаленъ быстъ царь: клятвы же ради и за возлежащихъ съ нимъ, повелѣ дати. И пославъ усѣкну Іоанна въ темницѣ (9, 10).
Такова исторія праздника усѣкновенія главы крестителя Господня Іоанна! Исторія весьма поучительная! Много возбуждаетъ она размышленій, много даетъ уроковъ.
Іоаннъ пострадалъ за истину, за то, что обличалъ беззаконіе Ирода и Иродіады. Примѣръ не единственный въ исторіи церкви. За что гонимы были пророки, апостолы, многіе святители и другіе святые? За то, что они говорили современникамъ своимъ правду, обличавшую ихъ заблужденія и нечестіе. За что преслѣдовали книжники и фарисеи Господа нашего Іисуса Христа? За то преимущественно, что Онъ обличалъ ихъ лицемѣріе, суевѣріе, жизнь, несогласную съ закономъ Божіимъ. И было ли когда время, когда бы обличеніе заблужденій и пороковъ человѣческихъ не навлекало на обличителей какихъ-нибудъ непріятностей, а иногда гоненій, бѣдствій, даже смерти? Обратимся къ себѣ. Съ любовію ли, съ благодарностію ли, по крайней мѣрѣ, терпѣливо ли слушаемъ мы обличеніе нашихъ неправыхъ мыслей, незаконныхъ дѣлъ, худой жизни? Нельзя сказать, чтобы совсѣмъ не было смиренно, благодарно, съ пользою слушающихъ слово обличенія: но падобно признаться, что такихъ мало, а большая часть не любитъ, не терпитъ обличающей ихъ правды, не терпитъ не только тогда, когда правда говорится имъ съ намѣреніемъ исправить ихъ, не терпитъ обличенія не только строгаго, но и кроткаго, обличенія не только отъ низшихъ и равныхъ, но и отъ тѣхъ, которые имѣютъ преимущественное право обличать, какъ-то: отъ родителей, начальниковъ, старшихъ себя, пастырей церкви, даже духовныхъ отцевъ. Бывали примѣры, что обличеніемъ разрывались узы родства, дружбы, самыхъ благородныхъ и священныхъ отношеній, и тамъ, гдѣ были дружба и любовь, водворялись холодность, вражда и ненависть со всѣми ихъ слѣдствіями. Печальная истина!
Что выходитъ отсюда? То, что одни, избѣгая разнаго рода непріятностей, не говорятъ истины, даже лестію поддерживаютъ ближняго въ заблужденіи и неправдѣ; другіе, не слыша обличенія, по невѣдѣнію, а чаще по привычкѣ, не желая разстаться съ сладостью грѣха, или просто съ принятымъ положеніемъ, продолжаютъ оставаться въ заблужденіи и нечестіи; чувство истины и добра постепенно грубѣетъ въ нихъ; голосъ совѣсти слабѣе и слабѣе слышится ими; открывается для нихъ опасность нравственнаго ожесточенія, или даже образуется самое ожесточеніе. Въ обществѣ обезсиливаются чувство и потребность правды; оскудѣваютъ любовь къ ближнему, взаимная откровенность и довѣренность; усиливаются уклончивость, лицемѣріе, лесть, лукавство; растутъ взаимная холодность, подозрительность; образуется кругъ неискреннихъ, сухихъ, корыстныхъ взаимноотношеній, въ который съ малыхъ лѣтъ, сами часто не замѣчая того, втягиваемся, и къ которому привыкаемъ, отвыкая въ то же время отъ свидѣтельствованія и принятія истины. Великое зло!
Откуда происходитъ такая нелюбовь многихъ къ обличающей ихъ правдѣ? Нельзя сказать, чтобы кто-нибудь не любилъ истины, еще менѣе можно сказать, чтобы кто-нибудь не желалъ спасенія. Послѣ сего, казалось бы, какъ не любить, не желать даже того, что возбуждаетъ насъ отъ грѣховнаго сна, снимаетъ покровъ съ глазъ нашихъ, тревожитъ совѣсть, движетъ волю къ исправленію жизни, какъ не любить, не желать обличенія? Такъ это и бываетъ съ тѣми, въ комъ желаніе истины и спасенія сильнѣе всего. Но сколько такихъ, которые находятся подъ вліяніемъ ложныхъ убѣжденій, въ распоряженіи порочныхъ склонностей и страстей! Въ такихъ людяхъ сильнѣе всего ихъ убѣжденіе, ихъ страсть; они охотно слушаютъ правду, но до тѣхъ поръ, пока правда не входитъ въ противорѣчіе съ ихъ убѣжденіями, не тревожитъ господствующей въ нихъ страсти; но какъ скоро правда говоритъ противъ ихъ убѣжденія, обличаетъ живущую въ нихъ страсть, тогда имъ трудно бываетъ выносить обличеніе; съ ними, при обличеніи, происходитъ то же, что происходитъ съ больнымъ, когда неосторожно касаются въ немъ больнаго мѣста, – движеніе нетерпѣнія, досады, гнѣва, мщенія. Такимъ образомъ главная причина нелюбви многихъ къ обличеніямъ, есть дѣйствіе въ нихъ какого-нибудь ложнаго убѣжденія и преимущественно какой-нибудь страсти, которыхъ имъ оставить не хочется. Обличеніе нечестивому раны ему, говоритъ премудрый. Не обличай злыхъ, да не возненавидятъ тебе: обличай премудра и возлюбитъ тя (Притч. 9, 7. 8). Іоанна уважалъ и съ сладостію слушалъ Иродъ, но когда слово истины коснулось нечестія Иродова, того, чѣмъ болѣла душа Ирода, и съ чѣмъ ему и Иродіадѣ разстаться не хотѣлось, тогда уязвленные развратъ и гордость сильно возстали противъ Іоанна.
Да узнаетъ отсюда всякій, не любящій слушать обличеній, что въ душѣ его непремѣнно есть сильный недугъ, какое-нибудь ложное убѣжденіе, или скорѣе какая-нибудь страсть, и потому немедленно нужно взять ему рѣшительныя мѣры, если не хочетъ, чтобы недугъ привелъ его къ горькимъ послѣдствіямъ. Свойство страсти влечь человѣка къ удовлетворенію требованій своихъ, постепенно ослѣпляя неосторожнаго. Человѣкъ сначала съ отвращеніемъ внимаетъ ей, ужасается дѣлъ, которыхъ требуетъ она, стыдится удовлетворять ей, но разъ ступивъ на стезю грѣха, онъ часто не въ силахъ бываетъ сойдти съ нея, идетъ дальше влекомый страстью, теряетъ, наконецъ, всякій стыдъ. Въ этомъ состояніи онъ уже не останавливается на половинѣ пути, стремится исчерпать зло, какое замыслилъ, до дна, никакого предѣла, никакого закона, никакой святыни не знаетъ, никакого противорѣчія не терпитъ. Если кто станетъ удерживать, обличатъ его, онъ возненавидитъ того, и, если имѣетъ силу такъ или иначе освободиться отъ него, непремѣнно постарается освободиться, хотя бы это стоило великой жертвы. Уловимъ праведнаго, яко непотребенъ намъ есть, и противится дѣломъ нашимъ, и поноситъ намъ грѣхи закона, и злословитъ намъ грѣхи ученія нашего, возвѣщаетъ намъ разумъ имѣти Божій. Бысть намъ во обличеніе помышленіи нашихъ. Тяжекъ есть намъ и къ видѣнію. Досажденіемъ и мукою истяжимъ его, смертію поносною осудимъ его (Премудр. 2, 12-15. 19. 20). Таковъ голосъ страсти! Іоаннъ былъ въ темницѣ. Иродіадѣ, этому олицетвореному разврату и злобѣ, мало было сего. Она потребовала главы Іоанна, и получила ее. Какъ бы иное худое дѣло, иное худое состояніе ни представлялись нравственно невозможными, но, подъ вліяніемъ страсти, человѣкъ рано или поздно, придетъ къ нему, если особенно откроется случай къ тому.
Иродъ держалъ Іоанна въ темницѣ; но страхъ человѣческій, можетъ быть и совѣсть еще не допускали его убить праведника. Пляска дщери Иродіадиной вырываетъ у него необдуманное обѣщаніе; за обѣщаніемъ слѣдуетъ требованіе исполненія обѣщаннаго; опечалился царь отъ неожиданнаго требованія: но обѣщаніе дано съ клятвою, дано въ присутствіи другихъ, – заговорила такъ многихъ губящая ложная честь, и Иродъ пославъ усѣкну Іоанна въ темницѣ. Вотъ что сдѣлалъ пиръ! вотъ что сдѣлала пляска! вотъ что сдѣлало необдуманное данное слово! вотъ что сдѣлалъ одинъ случай! Какъ много значитъ случай въ жизни человѣческой, случай иногда самый маловажный! Часто одно слово, одно движеніе, одинъ взглядъ, одно присутствіе въ какомъ-нибудь мѣстѣ, одно участіе въ какомъ-нибудь занятіи рѣшаютъ человѣка на многое, на что безъ сихъ случаевъ онъ не рѣшился бы. Какъ слѣдовательно надобно быть осторожнымъ во всѣхъ дѣлахъ и словахъ, во всѣхъ движеніяхъ своихъ! Какъ тщательно надобно избѣгать всего, что способствуетъ къ возбужденію и раскрытію страстей! Не будетъ пищи, не будетъ и силы у страстей. Правда, человѣкъ не въ силахъ избѣжать всѣхъ случаевъ ко грѣху; во злѣ лежащемъ въ мірѣ онъ непрестанно противъ воли, можетъ встрѣчаться съ ними, и тамъ, гдѣ думалъ найдти одно хорошее, живущая немъ похоть можетъ найдти дурное. По крайней мѣрѣ, зная немощь своей плоти, онъ всегда обязанъ блюсти себя, по слову Господа: бдите и молитеся, да не внидете въ напасть (Мат. 26, 41); всегда можетъ избѣгать такихъ хотя случаевъ, которые явно дѣйствуютъ на раскрытіе въ насъ чувственной природы, какъ-то: веселыхъ пировъ, нецѣломудренныхъ плясокъ, разныхъ нескромныхъ зрѣлищъ и т. п., что выдумалъ и непрестанно выдумываетъ человѣкъ для такъ называемаго веселаго проведенія времени, и гдѣ такъ часто гибнутъ нравственность, здоровье, имущество, честь. Смерть Іоанна Крестителя – какое мрачное воспоминаніе для пирующаго и пляшущаго человѣчества!
Вотъ нѣсколько мыслей, возбужденныхъ въ насъ исторіей праздника Усѣкновенія главы Іоанна Крестителя. Дай Богъ, чтобъ онѣ послужили кому-нибудь въ пользу.
Протоіерей Н. Рудневъ.
«Душеполезное Чтеніе». 1868. Ч. 3 Сентябрь. С. 82-86.