Протоиерей Георгий Металлинос, Жизнь православной общины вчера и сегодня
Протоиерей Георгий Металлинос
ЖИЗНЬ ПРАВОСЛАВНОЙ ОБЩИНЫ ВЧЕРА И СЕГОДНЯ
I
1. В нашей церковной практике самое малое сообщество, в котором реализуется жизнь Церкви, есть община. Как евхаристическое собрание верующих каждая община - пребывая, естественно, в связи с епархией, к которой она принадлежит, - являет собою «соборную Церковь» данного места и данного времени. Верующий живет тайной Церкви в жизни и практике своей общины. Там он борется, освящается и соединяется со Христом и со своими братьями во Христе. В общине он постоянно осуществляет свое бытие во Христе, свою церковность. Таким образом, говорить об общине и ее жизни - значит, в сущности, говорить о Церкви и ее присутствии в мире.
Церковь есть «тело Христово» (см. 1 Кор 12), единение и единство верующих, соединенных Св. Духом в обоженном и прославленном человеческом естестве Христа. Христос и Церковь суть нераздельное, но, вместе с тем, и неслиянное единство. По слову Златоуста, они суть «один род, Бога и людей»1. После вознесения в нетварные небеса Божества прославленное, нераздельно и неслиянно соединенное с Божественным естеством человечество (т. е. человеческое естество) Христа во дни Пятидесятницы возвращается обратно в мир, чтобы присутствие Его среди верующих в Него (Мф 28, 20) продолжалось иным образом, через присутствие во Св. Духе. Христос возвращается во Св. Духе, чтобы стать местом встречи и соединения спасенных Им и в Нем. Рассмотрим подробнее эту основополагающую для нашей церковной (общинной) жизни истину.
Во время Тайной Вечери Христос дал Своим ученикам несколько странных (для поверхностного взгляда) обетований: прiиду опять и возьму васъ къ Себе, чтобы и вы были, где Я и не оставлю васъ сиротами; прiиду къ вамъ (Ин 14, 3 и 18). Въ тотъ день ученики увидят, что Христос во Отце, что они во Христе, а Христос въ нихъ. Таким образом, они опытным путем узнают, что Христос в них присутствует. Они будут видеть Христа и после Его вознесения, ибо Христос живет, и они будут жить в Нем (Ин 14, 20). Христос явится каждому, кто любит Его (Ин 14, 21), Он даже придет, чтобы вселиться вместе с Отцом, сотворяя обитель у него (Ин 14, 23). Все это совершится во Св. Духе. Святой Дух, Утешитель-Параклит, научит учеников всему и напомнит им все, что говорил Христос (Ин 14, 26). И в Своей первосвященнической молитве Господь просит Отца: Отче! которыхъ Ты далъ Мне, хочу, чтобы тамъ, где Я, и они были со Мною, да видятъ славу Мою... (Ин 17, 24).
Эти слова Христа исполнились в день Пятидесятницы. Христос вернулся во Св. Духе, а с Ним и Отец, чтобы сотворить обитель в верных, дабы они видели нетварную славу и царство (нетварный свет) Св. Троицы. В день Пятидесятницы Церковь была не основана, а «учреждена» Св. Духом и открыта как Тело Христово, ибо здесь присутствует человеческое естество Христа, и весь Христос соединен с каждым членом Своего Тела («нераздельно разделен в разделенных»). С того дня Он нераздельно (но неслиянно) находится в каждом члене (при наличии соответствующих условий). И это будет продолжаться до конца мира.
Из сказанного следует, с одной стороны, что Христос является нашим «Экклесиастом» (ибо собирает нас в Своем Теле) и что, с другой стороны, Он является нашей Церковью (Ekklhsiva), поскольку становится духовным местом нашего собрания. Это значит, что без истинного Христа не может быть Церкви, причем и в том случае, если она стала бы опираться на так называемую «христианскую» идеологию, поскольку Церковь неразрывно связана с личностью воплощенного Слова Божия, Спасителя Христа. Церковь есть Сам Христос, Весь Христос (глава и тело), она не «тело христиан», но «тело Христа».
Эта христоцентричная действительность церковной общины находит свое воплощение и выражение, а также осуществление в литургическом действии соединения «честныхъ» (т.е. драгоценных) Даров в Чаше после причащения. Священник «смешивает» в Св. Чаше все, что находилось на дискосе помимо Агнца, т.е. богородичную частицу, сонмы ангелов и святых, живущих и усопших членов Тела Христова, которые поминались за литургией. Ибо все они вместе со священником совершали Божественную литургию, в первую очередь епископ, потому что он, даже если не присутствует физически, составляет духовный, зримый центр Евхаристии (незримый центр - Сам Христос, «невидимо с нами пребывающий») и хранит единство местной Церкви. В Св. Чаше «индивидуальное» Тело Христа становится единым с Его «коллективным» Телом. Общение верующих во Христе уже целиком собрано в Св. Чаше, причем оно не ограничивается только сообществом по вертикали (индивидуальным соединением каждого верующего с Богом во Христе), но осуществляется также и по горизонтали (соединение всех членов Тела Христова друг с другом). Единство Церкви-Христа, Главы и Тела совершено. В этом смысле становится понятным определение Церкви, которое дал Максим Исповедник: «Святая Церковь есть ... образ Божий, как Та, которая осуществляет то же единение среди верующих, что и с Богом»2.
2. Церковь предстает в истории как конкретная местная реальность, как общение в определенном месте и времени, видимое и поддающееся описанию касательно его человеческой стороны. Где и когда бы ни совершалась Божественная Евхаристия, присутствие Церкви ощутимо конкретизируется как сообщество. Кроме того, Божественная Евхаристия есть непосредственный центр церковной жизни, поскольку охватывает всю жизнь Церкви, которая, как «литургия после литургии», т. е. как литургия, которая продолжается в жизни верующих, распространяется из Божественной Евхаристии вовне.
Уже в Новом Завете апостол Павел отличает «церковь» какого-либо города, например, Коринфа, от «церквей» какой-либо области, напр. Ахаии. Таким образом, он проводит различие между местным церковно-евхаристическим собранием и иными местными церковными собраниями. Любая местная Церковь, независимо от географии, является истинной Церковью, если воплощает в себе истину Христову в своей «кафоличности», т. е. Православие, как и Христос - Един, предлагаемый на каждом святом престоле в «пищу всему миру». Где Христос присутствует в полноте Своей Истины, там - по слову св. Игнатия Антиохийского - и кафолическая (единая и единственная) Церковь3. Таким образом, поместный характер Церкви есть простое (местное) откровение единой и единственной вселенской Церкви, а поэтому местные Церкви можно сравнить с наземными источниками, которые всегда питаются от одной подземной реки.
Божественная Евхаристия обеспечивает единство церковной жизни. Об этом сказано в Первом послании к Коринфянам (10, 15-17), где одно тело отождествляется с евхаристическим хлебом: Одинъ хлебъ, и мы многiе одно тело; ибо все причащаемся отъ однаго хлеба (1 Кор 10, 17). Тот же образ использует через полвека и «Дидахе» (гл. 9-10). Многие становятся не просто чем-то единым, но однимъ (Гал 3, 28), как Господь один (вспомним опять-таки смешивание Св. Даров). Это христоцентричное единство в Евхаристии, изначально ориентированной на епископа, собирает местную церковную общину. В те времена (в первые три века христианства) поместная Церковь отождествлялась с общиной. То же единство было обеспечено и позже, с основанием общины («энория», конец IIвека), в центре которой был священник, но которая тем не менее находилась в неразрывной связи с епископом, так что ее ориентация на него и тем самым ее христоцентричность не утрачивались.
Община не есть замена изначально ориентированной на епископа Церкви, поскольку она сохранилась в епархии позднейшего времени. Епархия (епископ) всегда остается центром церковной жизни, ибо община не есть новая (иная) Церковь, а церковная епархия не состоит из многих (отдельных) Церквей. «Возникшие по практическим соображениям общины рассматривались не как самостоятельные евхаристические единицы одной епархии, но как ее родные ветви, зависящие от ориентированной на епископа Евхаристии» (Е. Зизиулас). Личное присутствие епископа на евхаристическом собрании общин будет всегда считаться необходимым. Поэтому за каждой Евхаристией непосредственно после эпиклезы поминается епископ, как бы физически присутствующий в собрании.
Таким образом, ориентированная на епископа Евхаристия не распалась с рождением в III веке (нынешней) общины, ибо «разделение сопрестолия пресвитерии» осуществляется лишь с целью в практике сообразоваться с потребностями численно выросшего тела Церкви. Община есть расширение одной епископской Евхаристии в географических рамках епархии, но без возникновения новых центров евхаристического единства.
3. Общность во Христе необратимо и окончательно принимает иные формы, нежели любые мирские сообщества. Все светские общества построены на определенных идеологических и прочих устоях, на которых они основываются в первую очередь в наше время. Общность же Тела Христова вошла в мир как новая тварь (Гал 6, 15). Церковь есть тайна, сокрывавшаяся отъ вечности въ Боге (Еф 3, 9). «В начале созижденная, она потом рождается из Бога»4. Во Христе и через Христа она приходит в мир, и как совершенно новая величина она проникает в историю человечества. Личность Христа, это единственно «новое», что когда-либо узнал мир, принципиально отличает Его общность от любой группы людей, которая претендует на звание «общности». Христос есть краеугольный камень единства Его общности.
Тогда как мир занят Сизифовым трудом, борясь за сплочение человеческих сообществ, мы, христиане, боремся ради того, чтобы нам, подобно всем святым, быть причисленными к Царству, нам «уготованному от сложения мира», сподобиться благодати и общности Тела Христова. На это направлена вся наша брань: на правое и полное (во всей целости, 1 Фес 5, 23) включение в общность во Христе.
Это наше включение в общность во Христе, т.е. в жизнь церковной общины, может осуществляться только одним единственным образом. Жизнь Христова, «Христожизнь», вошедшая в мир с Его воплощением, должна, как новый образ бытия, стать и нашей жизнью. И это осуществляется тем, что мы, по определенному методу преобразования, достигаем такого преображения, что живем уже не мы сами, но живетъ въ нас Христосъ (Гал 2, 20), т. е. что Христосизображается въ насъ (Гал 4, 19). На языке богословия, на языке Церкви весь этот процесс называется путем обожения и он собственно есть спасенiе. В жизнь Церкви вступают, чтобы спастись, т. е. чтобы обожиться.
Община обеспечивала это и в древней Церкви, и во все века (она должна это обеспечивать). Если эта цель утрачивается, то жизнь общины искажается. Община, остающаяся в этом случае таковой только по названию, становится ересью: она не спасает, а ведет к вечному осуждению. В Православии такая полная фальсификация общины невозможна. Это потому, что, если даже клирики станут смотреть на жизнь общины чисто по-светски и «таковому научат людей», то остаются еще наши отцы и учители во Христе, святые Отцы, которые своими богослужебными книгами, песнопениями и молитвами указывают путь к спасению. Но если умолкает голос пророков, апостолов и отцов, то верная установка и истинная цель церковной жизни неизбежно и необратимо утрачиваются.
Еще во времена апостолов развитие жизни церкви-общины имело характер теократии-христократии. Но это ни в коем случае не клирократия или феодальная антропократия. Православная теократия (богоправление) - это то, что несравненными словами выражено в двух возглашениях Литургии, которые мы так часто повторяем: а) «Единъ Святъ, Единъ Господь, Iисусъ Христосъ» и б) «сами себе, и другъ друга, и весь животъ нашъ Христу Богу предадимъ». Главой Церкви является не какой-то светский властелин, которому подчиняют себя верующие, но вечный Владыка Христос, Господь, и Он же Спаситель всей нашей жизни. Христос никогда не предаст Церковь в руки какого-то пристрастного светского правителя.
Теократия Церкви есть ненарушимое сознание того, что Сам Господь Христос присутствует в жизни Своего Тела и постоянно хранит тело Церкви, Сам осуществляя руководство непосредственно во Св. Духе. Отсюда становится вполне понятным положение клириков в теле церковном: епископ, несмотря на фундаментальную важность и незыблемость его места в евхаристическом собрании и в жизни (местной) Церкви, ни в коем случае не является «заместителем» или «наместником» Христа, как бы замещающим отсутствующего Господа, но в его лице открывается вечно и «незримо с нами пребывающий» Христос. Некоторые характерные ссылки Отцов на этот факт подтверждают его со всей очевидностью. Так, «приносящим» за св. Евхаристией, по мнению несравненного экклезиолога свят. Иоанна Златоуста5, является не только священнослужитель, но с ним вместе и вся община, а освящение «не есть дело человеческого естества ... но благодать Духа, присутствующая и нисходящая на всех, совершает эту таинственную жертву». Священнослужитель на Литургии всего лишь «предоставляет свой язык и свои руки»6. В другом месте, где Златоуст касается «человеческого деления» членов Церкви на «овец и пастырей», он замечает: «...они овцы и пастыри по человеческому делению, но перед Христом все они овцы. Потому что и пасущие и пасомые пасутся Единым, Пастырем свыше»7. Единство Тела не допускает мирского разделения на правителей и подданных. «Там (т. е. в Церкви) нет ни высокомерия правителей, ни покорности подданных; власть там духовная и проявляется именно в стремлении не к высшим почестям, а к большим трудам»8. Свят. Иоанн Златоуст усматривает разницу между клириками и мирянами в старании и трудах, а не в высоком положении.
Такая теократическая организация церковной жизни дает нам понять, почему в Церкви не может быть чинов и положений власти в светском смысле, но есть только должности и служение. Даже так, что любое служение здесь восходит ко Христу и служит Его Телу. Христос Один, но есть разные служения Его Телу. Чин церковной жизни не измышлен, не есть продукт идеологии; он также не вытекает из требований каких-то рационально выработанных уставов. Все виды служения рождаются из жизни во Христе. Они суть благодатные дары Св. Духа, преобразованные в служение. Ибо дары Духа (Иак 1, 17; 1Кор 12, 14) активизируются в служении, дабы тело действовало во Христе. Таковое приведение в действие всякого благодатного дара есть последствие некоего живого опыта во Св. Духе, который затем бывыет описан и вводится в систему. Но оно не создается человеком, а всегда остается даром Божиим.
Церковные чины носят личностный характер. Они не являются абстрактными званиями и титулами. Личности, олицетворяющие чины, составляют церковную жизнь и церковную иерархию. Вспомним Первое послание Коринфянам (12, 28): И иныхъ Богъ поставилъ въ Церкви, во первыхъ, Апостолами, во вторыхъ, пророками, въ третьихъ, учителями; далее, инымъ далъ силы чудодейственныя, также дары исцеленiй, вспоможенiя, управленiя, разные языки (ср. Еф 4, 11). Ныне общепризнано, что названные здесь «пророками» лица впоследствии стали называться «епископами».
Епископ до II века был преимущественно совершителем богослужений, а не управляющим. «Пастыри и учители» в 4-й главе послания к Ефесянам - это нынешние священники. Они были помощниками епископа в делах управления и служили полноте (plhvroma) Церкви в качестве учителей и катехизаторов. Учителями древней Церкви были, в сущности, священники (напр. Климент Александрийский, Ориген и др.). В III веке по средам и пятницам ими даже проводились регулярные молитвенные и учительные собрания «без совершения таинств» для катехизации верующих.
Если в ересях, которые обмирщвляют и тем самым извращают церковную жизнь, главное значение придается учреждениям и званиям, то Церковь больше внимания уделяет самому носителю божественного благодатного дара, т. е. человеческой личности. Без носителей благодатных духовных даров не может быть церковных степеней и должностей. В качестве примера нам может послужить такое основополагающее церковное учреждение, как собор, который нередко и самими православными понимается в мирском и юридическом смысле. Собор, прежде всего Вселенский, немыслим без богоносных Отцов, просвещенных Св. Духом. Деятельное присутствие Христа на соборе предполагает присутствие Его в Духе в сердцах тех, кто составляет собор. Именно в этом различие между настоящими и не-подлинными соборами. Только когда Христос живет «въ насъ», Он может действовать «посреди насъ». Изучение Писания и использование его собранием людей далеко еще не означает, что это собрание имеет Христа. Ибо Христос пребывает не в сердцах еретиков, а на их устах (ср. Мф 15, 8).
4. На основе высказанных соображений мы понимаем, что клирик, хотя он и предназначен пасти овецъ Христовых (Ин 21, 16), является не повелителем и властелином, а носителем литургического благодатного дара и призван привести его в действие в пастырском служении ради роста своей паствы во Христе. Если же еще учесть, чтоовцы - словесные, т. е. одарены умом и разумом, и следовательно располагают собственной личностью и суждением, а также являются овцами не клирика, а овцами Христа, равно как и он сам, то станет ясным, что целые миры отделяют его служение от мирского понимания власти. Далее, если мы подумаем о том, что и миряне как члены тела Церкви принимают благодатные дары, которые приводятся в действие для их служения в этом теле, то станет вполне очевидным, что употребление в дело благодатных даров мирян приходским священником - это отнюдь не некая благонамеренная уступка, а простое осуществление подлинной функции церковного Тела при согласном участии всех его членов.
Несмотря на это, в нашу жизнь проникла, подобно паразиту, побочная традиция (собственно: анти-традиция), и так возникло неверное впечатление, будто в Церкви мы имеем дело с «классом господ» (князей) и «классом подданных». Практическое продолжение такого восприятия часто ощущается, например, в нашей литургической практике.
В отеческом Предании мы, во всяком случае, не встречаем такого «классового различия» между клириками и мирянами, так как все члены Церкви совершают свое служение в Теле. Кроме того, слово «лаик» (мирянин) - производное от «лаос» (народ), обозначает того, кто принадлежит к «народу Божию», к телу Церкви; а в это тело входят все члены, клирики и миряне, вместе и без всякого различия. Единственное допустимое различение между ними относится к роду служения, совершаемому ими, но никак не к «классовому различию». Это согласное действие всего тела создает церковный организм, о чем свидетельствуется в Первом послании Климента († 95 г.): «... ибо архиерею даны собственные обязанности, а пресвитерам указано их место, а левитам (диаконам) подобает свое служение. Мирянин должен соблюдать предписанное ему» (40, 5).
Священническое рукоположение есть благодатный дар, который задействуется в определенном чине. Дар этот, конечно, имеет основополагающее значение для существования Церкви, но не исключает наличия иных благодатных даров или иных носителей таковых, также и среди мирян. Кроме того, согласно Первому посланию к Коринфянам (1 Кор 12, 18-31), все, входящие в тело Христово, т. е. в Церковь, имели благодатные дары. Только «незнающие» (ijdiwtai) и «неверующие» (apistoi) (14, 23), те, кто не были еще членами (оглашенные), не имели благодатных даров. По мере того, как самовосприятие христиан теряло глубину, благодатные дары с течением веков стали свойством святых, т. е. обоженных людей, вследствие чего священная степень, этот единственный оставшийся неизменным дар, подвергся завышенной оценке, хотя многие его носители внутренне ему не соответствуют. Так что, если клирики осознают, что и они как члены тела Церкви выполняют в ней свою задачу и свое служение, то тогда всякое феодально-деспотическое понимание рукоположения исчезнет, и община в их лице вновь увидит отцов и пастырей.
II
Но как же по нашей подлинной православной традиции строится общинная жизнь? Община в принципе образуется с одной единственной целью: ради обожения ее членов. Эта цель вечно остается непреложной и неизменной. Если же цель изменяется, то возникает подмена и община соскользывает на уровень светского объединения (клуб, союз, корпорация и т. п.).
1. Жизнь общины развивается как общение во Христе, описанное в известных местах Нового Завета (Деян 2, 42-47 и 4, 32-37). Один Господь, одна вера, одна жизнь, одно общение. Христос не сосчитывает нас как индивидуумов или независимые личности, а сочетает как членов единого тела, одной общности, общения внутри Его Тела. Без полного и органичного включения в Его Тело нет обожения-спасения. Поэтому первохристиане и наметили путь, которым следует идти всем истинным христианам во все века: полное устранение («отречение») от мира и «сочетавание» Христу, как мы исповедуем это при крещении. Церковь существует в мире как «третий род», который не имеет ничего общего ни с иудейством, ни с языческим миром. Она есть самостоятельная и независимая величина(genus tertium) и только она дает спасение (обожение).
А это в свою очередь значит - «весь животъ нашъ Христу Богу предадимъ», т. е. вручим всю нашу жизнь, как духовную, так и телесно-материальную Ему. Весь человек и вся его жизнь принимаются Христом. Верующего со всеми его проблемами включают в общность во Христе. Церковь не раздирает человека на душу и тело, так чтобы различать духовное и материальное. «Богоподобие» относится, по учению св. Григория Паламы, ко всецелому человеку: «Ни душа сама по себе, ни тело само по себе не могут быть названы человеком, но только оба вместе, поскольку Бог, как сказано, создал их по Своему подобию»9.
Христос принимает всего человека и спасает его как духовно-телесное единство и целокупность. Он не раздирает и не расчленяет его. По слову св. Григория Богослова, «Он принял меня всего целиком и соединил Себе в полноте, чтобы даровать всему спасение»10. Поэтому и наше служение направлено на всецелого человека. Это и «духовное», и «телесно-материальное» служение. Всему человеку надо спастись, избавиться от греха, погибели, смерти, стать освобожденным и обоженным. И это происходит при «вохристовлении» всей нашей жизни, духовной и телесной, личной и общественной. Совершенно неправославна точка зрения, будто человек духовно (применительно к душе) может питаться Христом, и при этом же в телесном и общественном плане отравляться «безбожностью» политических и общественных систем мира сего. Драма нашей церковной жизни заключается в том, что наше служение в общине было ограничено «духовным» (богослужения и таинства).
Как следует понимать в экклезиологическом смысле включение всецелой нашей жизни в жизнь церковной общины, показано в Новом Завете избранием и поставлением семи диаконов (Деян гл. 6) на своеобразное «политическое» (т.е. общественное) служение, а также «общностью имения» (Деян гл. 2 и 4) и «сборами» (т.е. материальной помощью беднейшим общинам: Гал 2, 10; 1 Кор 16, 2 и др.), что распространялось на все общины и тем самым придавало Церкви форму содружества (Commonwealth) во Христе, вселенского самостоятельного сообщества, объемлющего всю жизнь.
2. Но «всецелое» вписывание человека в Тело Христово совершается не просто одним решением, это не дело его воли самой по себе. Оно происходит лишь при наличии основных и нерушимых предпосылок. Это не сравнимо со вступлением в какой-нибудь союз (общество), для чего достаточно выполнить некоторые формальности и соблюдать некоторые соглашения. Оно не основано на неких внешних процессах и действиях. Участие в общности во Христе требует внутренних процессов в человеке, как мы опять-таки видим из Нового Завета. Но для правильного понимания этих взаимосвязей нам потребуется правильный (точнее говоря, свято-духовный) подход, который возможен только с помощью свв. Отцов.
Из Нового Завета при соблюдении восприятия его Отцами мы узнаем, как в первые века происходило «посвящение», т. е. начальное оглашение тех, кто приходил к Церкви. С первого дня их называли «христианами» (ср. 7-е правило Второго Вселенского Собора), хотя оглашенные не участвовали в таинственной жизни Церкви.
В наше время, поскольку мы, как правило, крещаемся в младенческом возрасте, быть христианами и иметь право на причащение Св. Даров считается само собой разумеющимся делом, даже если после крещения люди (как это бывает со многими) совершенно удаляются от жизни во Христе. В древней Церкви оглашенного крестили после того, как он с помощью духовного отца-катехизатора проходил стадию очищения сердца своего от страстей (как это делается ныне в монастырях), чтобы он был затем в состоянии воспринять в сердце своем просвещение Св. Духа, т. е. «крещение Духом» (Деян 1). Крещение младенцев тоже существовало, но совершалось исключительно в тех живых христианских семьях, где были все предпосылки того, что крещеный младенец будет продолжать в семье жизнь во Христе под руководством своего духовного отца.
Помимо епископа, выдающимися духовными отцами и учителями были также священники и миряне, как это в наше время бывает с некоторыми (не посвященными в сан) монахами. Ибо все, прошедшие стадию очищения и достигшие просвещения Св. Духом, были «духовными отцами», т. е. «духоносцами». Посему крещение и называют также «просвещением». При катехизации оглашенному не просто передавали религиозные знания или нравственные уставы, которым он должен был следовать. Катехизация была введением, посвящением и включением в жизнь во Христе, в новую жизнь, которая мирской жизни чужда. Как будущий мореплаватель учится плавать в морской стихии, так и каждый новый верующий учился плавать по «житейскому морю», т. е. учился постоянно отчуждаться от жизни греха и смерти и жить жизнью Духа во Христе. Если мы хотим найти нечто похожее в нынешней жизни, нам следует обратиться к монастырской жизни, рассмотреть поступление в монастырь. Послушник - это как бы оглашенный по аналогии к древней Церкви. Его духовная борьба ради врастания в монастырскую жизнь дает нам примерное представление о том, что значило вступление в Церковь в первые века христианства. С I&акфс12; века монастырь продолжает жизнь Церкви первых веков и поэтому остается до сего дня подлинным образцом христианской жизни.
3. В жизни местной Церкви - местной общины - огромная роль принадлежит духовному отцу, старцу [gevronto], как его стали называть впоследствии, который обычно является приходским священником. Вокруг духовного отца собираются его духовные чада. Конечно же, в Церкви есть и духовные матери, выполняющие ту же задачу. Духовный отец (мать) осуществляет новое рождение во Христе, о котором Христос беседовал ночью с Никодимом (Ин 3), т. е. духовное перерождение верующих. Это не просто учитель или педагог, но тот (та), кто заново рождает человека. Это же подчеркивает апостол Павел, который в свое время был духовным отцом многих: Ибо, хотя у васъ и тысячи наставниковъ во Христе, но не много отцевъ; я родилъ васъ во Христе Iисусе благовествованiемъ (1Кор 4, 15). Павел указывает нам и координаты духовного отцовства: во Христе они возрождают не собственных детей, но детей Христовых после того, как сами возродятся, а именно благовествованiемъ, т. е. тем способом спасения, которое предлагает Христос в Своей проповеди (Евангелии). Духовный отец во Христе рождает новых духовных отцов. Здесь мы должны подробнее пояснить понятие «духовный отец».
Понятие «духовный отец» на языке Церкви подразумевает не умственно развитого человека, интеллектуала, а носителя Св. Духа, того, кто стал «храмом Св. Духа». Духовные отцы - это обоженные люди, святые.
Однако, этот путь обожения вовсе не есть удел лишь немногих избранных, но всех верующих. И в этом заключается задача общины: она должна стать «мастерской святости» и «духовной лечебницей».
Человек включается в Тело Христово (а, следовательно, в жизнь общины), чтобы исцелиться, преодолеть болезнь грехопадения, которая состоит в ослаблении молитвенной деятельности (функции) человеческого ума-духа и в утрате сердечной «непрестанной памяти Божией» (молитвы сердца).
Целостный человеческий «ум» [nouv], ныне помраченный помыслами и страстями, должен отделиться от «разума» (логически-функционального мышления) и вернуться в сердце, туда, где его подлинное место. Очищение «ума-сердца» от помыслов и страстей есть лечение человека, которое совершается (должно совершаться) в духовной лечебнице общины. Без этого исцеления, равнозначного возвращению (восхождению) к чистоте «богоподобия» до грехопадения, человек не может достичь просвещения Святым Духом и воспринять как дар - уже и в этом мире - обожение, т. е. совершение человеческого бытия в нетварной благодати, в Царстве Триединого Бога.
Достигший просвещения Св. Духом приобретает истинную, бескорыстную любовь и может быть правильно включен в сообщество своих братьев. Таким образом, мы - действительные члены Тела Христова тогда, когда в нашем сердце живет Св. Дух. Иначе мы остаемся навечно оглашенными («незнающими», несведущими,ijdiwtai, как сказано в 1 Кор 14, 23), даже если внешне механически и по форме принимаем все таинства Церкви. Слова Апостола не оставляют на этот счет никаких сомнений: Если же кто Духа Христова не имеетъ, тотъ и не Его (Рим 8, 9). А тот, кто по слову того же Апостола очистился, удостоился посещения Св. Духа, имеет в сердце явные свидетельства присутствия Св. Духа: «умно-сердечную молитву», т.е. «непрестанную» (1 Фес 5, 17) молитву ума-духа в сердце. Св. Дух ходатайствуетъ за насъ воздыханiями неизреченными в сердце (Рим 8, 26).
Включение в духовную жизнь (в такой последовательности: очищение - просвещение - обожение) является принципиальной и неизменной предпосылкой для правильного вхождения в жизнь церкви-общины и тем самым для способности человека к правильному общению. Социальные добродетели никоим образом не могут быть личным достижением воли человека, а только «плодами» Св. Духа (ср. Гал 5, 22: Плодъ же духа: любовь, радость, миръ, долготерпенiе, благость, милосердiе, вера, кротость, воздержанiе). Где нет Св. Духа, там не видно и этих плодов Его.
4. Основываясь на вышеупомянутых ссылках на православную духовность, мы намного лучше поймем место духовенства в жизни наших общин. Я выделю некоторые аспекты этой темы.
В первые века христианства клириками становились духовные отцы, т. е. просвещенные Св. Духом, а не просто «нравственные» и «образованные». Не будем забывать, что великие еретики (напр. Арий) внешне были высокоморальны и беспорочны. Но носителями Духа они не были. Православный - это не просто «нравственный» человек или «не-еретик», а тот, в чьем сердце живет Св. Дух. Рукоположение не просвещает человека магическим образом, а предполагает просвещение Св. Духом. Не очищенный и не просвещенный Св. Духом человек становится «носильщиком», а не носителем благодати. Правда, согласно утешающим словам Иоанна Златоуста, Бог «действует и через недостойных», но те, кто не очистил себя, не могут стать врачами и целителями других нечистых (ср. Врачъ! исцели самого себя - Лк 4, 23), поскольку не знают способа очищения-исцеления и не вкусили опытно Св. Духа.
В нынешнем мире жизнь Православия поддерживается святыми. Они продолжают врачевать нас - своим словом (отеческие и богослужебные тексты), мощами и чудесами. Хотя мы и придерживаемся писаний Отцов, но не сведущи в том «методе исцеления», которым производятся святые и Отцы. Мы исцеляемъ лишь словами (молитвами), но не прибегаем к «операциям», поскольку занимаемся обрядами, а не очищением членов наших общин. Вместо того, чтобы бороться за исцеление людей благодатью Божией, мы стремимся «обеспечить» им место в некоем далеком раю, оставляя их, однако, внутренне неисцеленными и ставя себе главной целью воспитать «нравственных» и «порядочных» граждан мира сего.
III
Так что сам собою встает вопрос: что же следует делать сегодня?
Совершенно необходимо, чтобы и в нынешней исторической действительности было живо эсхатологическое самосознание Православия. Это значит давать постоянно ответ на вопрос: как мы можем все вместе в нашей приходской жизни действовать православно в нынешних культурно-политических и социальных условиях? Кстати, такова позиция Православия в любую эпоху. Оно продолжает существовать не благодаря консервативной связи с прошлым, а воплощая в современности свою традицию в подвижных рамках своеобразно и постоянно осуществляемых жизни и свидетельства. И это делается именно при сохранении этих рамок, в которых жизнь по преданию может стать постоянным переживанием.
Однако встает вопрос: как современному человеку узнать, что такое подлинная церковная жизнь, если у него нет постоянного и прямого контакта со святоотеческой традицией? У Отцов и в церковно-храмовом действе мы находим неискаженное христианское предание. Это просто благословение, что в наши дни есть столько изданий отцов Церкви. Но для их изучения нужен подходящий ключ, который может нам передать только тот, кто возродился в святоотеческой традиции.
Только с помощью Отцов можно осознать, что главная цель общины не в том, чтобы исполнять какие-то общественные и гуманитарные дела или ограничиваться обрядами на престольных праздниках, крещениях, венчаниях и отпеваниях, а в том, чтобы быть живой и деятельной «мастерской» спасения, ареной борьбы против смерти, греха и погибели, быть купелью возрождения и воскресения. И тогда социальное (гуманитарное) делание будет включено в дело борьбы за обожение человека, а общительность и братство станут естественными плодами причастия нетварной благодати Божией.
Когда община осознает подлинный смысл своего существования, она перестанет быть местом случайной встречи, а станет безусловным центром всей жизни. Приходская церковь, ныне являющаяся местом совершения обрядов или в лучшнем случае центром культовых действий, примет на себя ту же функцию, что и главный храм («католикон») монастыря. Как в монастыре существуют постоянная связь между Св. Трапезой алтаря, (общей) трапезой и келлией, а храмовая литургия находит свое продолжение в литургии (общей) трапезы и келлии, так и в подлинной общине литургия ее общинного центра достигает дома каждого члена общины - и дом становится домашней церковью. Взаимное дополнение и взаимное влияние приходской церкви и дома прихожанина безусловно необходимы. Так достигается необходимое единство духовной и общественной жизни, которое и есть естественная жизнь православных.
Журнал Миссионерское обозрение, Июнь 2007, № 6 (140) С. 8-15.
1. PG. t. 52, col. 789.
2. PG. t. 91, col. 668 B. Современный русский перевод несколько отличается от данного перевода греческого богослова: «...поскольку Она, подобно Богу, осуществляет единение среди верующих» (Мистагогия, 1, стр. 158).
3. PG. t. 5, col. 713.
4. Афанасий Великий, PG. t. 36, col. 1004/5.
5. См. Афанасий Евтич, Экклезиология апостола Павла по св. Златоусту, Афины, 1967.
6. PG. t. 62, col. 204.
7. PG. t. 52, col. 784.
8. PG. t. 61, col. 427/8.
9. PG. t. 150, col. 136 C.
10. PG. t. 37, col. 181/4.
Протопресвитер Георгий Металлинос родился на острове Керкира в 1940 году. В 1971 году принял священнический сан в Германии и защитил докторские диссертации по Богословию в Афинском университете и Истории философии в Кельне. В 1984 году отцу Георгию было присвоено ученое звание профессора на Богословском факультете в Афинах, на котором он преподавал Историю духовной жизни Элладской Церкви послевизантийского периода, Историю и Богословие богослужения, а также Историю Византии. С 2004 по 2007 год — декан Богословского факультета. На пенсии с 2007 года в звании почетного профессора. Протопресвитер Георгий является клириком храма святого Антипы при Медицинском факультете Афинского университета. Ведет активную просветительскую деятельность среди молодежи. Автор многочисленных публикаций. Противник экуменического движения.