Епископ Ириней (Орда) – Поучение о том, что такое монастырь для монахов и мирян.
Игумен Гавриил (Гаврилов) с братей Валаамского монастыря (1900-е гг.)
Сия есть воля Божия, святость ваша
(1Фес. 4:3).
Часто ли приходит вам, слушатели, на мысль вопрос: зачем мы существуем на земле? – Не часто?.. Мы как будто даже не хотим помнить, что мы предназначены собственно не для земли, а для неба, для Бога, для вечности, что мы – только временные граждане грешной земли и странники в этом привременном мире, что наше отечество на новой земле, под новым небом (2Пет. 3:13.), что мы живем здесь, дабы получить утверждение в своих правах на нетленное, непорочное, неувядаемое, хранящееся для нас на небесах наследство (1Пет. 1:4). А между тем помнить это внушает нам святая вера наша; это проповедует апостол Павел, убеждая: вышних ищите, идеже есть Христос, одесную Бога сидя; горняя мудрствуйте, а не земная (Кол. 3:1-2.). А потому, к какому бы кто званию земному ни принадлежал, общая для нас всех, удостоенных христианского звания, обязанность – стремиться к почести вышнего звания Божия о Христе Иисусе (Флп. 3:14), жить согласно воле Божией, желающей нашей святости, т.е. нравственного освящения, очищения и исправления души, соответственно нашему высокому призванию.
Но, увы, люди поступают совершенно наоборот. Иной в заботах и житейских попечениях не только днем не имеет отдыха, но и в нощи не спит сердце его (Еккл. 2:23.), оставляя без внимания, к несомненному вреду своему, именно то, что ему больше всего необходимо, т.е. душевное благополучие, вечное свое спасение.
Иной так устрояет себя на земле, как если бы вечно ему здесь оставаться: всецело живет для мира. Его труды и заботы только для тела, для земли. О горнем отечестве он не помышляет. Но зато в результате и не остается у него ничего, кроме чувства неудовлетворенности, душевной пустоты, тоски и сердечного томления.
Совсем иное, если человек, исполняя в своей сфере земные обязанности своего звания, состояния, служебного долга, всегда помнит при этом свое высшее назначение, если трудится по мере своих сил и для вечности. Какое радостное упование в душе его! Какой душевный мир и спокойствие вы замечаете даже на лице его! Это благо так вожделенно, что некоторые, чувствуя в себе особое призвание Божие, совсем оставляют мир, чтобы безпрепятственно совершать свое спасение и стремиться к горнему: поступают в монастырь.
К сожалению, ныне это не частое явление. Ходящие в обществе нарекания на монастыри и распространяемые недобрыми людьми кривотолки о монахах, отсутствие надлежащего понимания задач и значения монастырской жизни удерживают нередко в мире даже тех, кто порвал с миром свои личные связи и счеты... Очень и очень немногие из вас имеют надлежащее понятие о значении монастырской жизни? – Полагаю поэтому, что вы не из-за одного любопытства воспримите мое поучение о том, что такое монастырь для монахов и мирян.
Предварительно установим надлежащий взгляд на то, что такое монастырь вообще.
Монастырь – это такое духовное, церковно-религиозное общество, члены которого, в силу данных ими пред лицем Церкви и запечатленных церковными священнодействиями обетов, имеют своей задачей исполнение евангельских советов нестяжательности, послушания и целомудрия. Монашество установлено Самим Иисусом Христом. В основанной Им Церкви Спаситель Христос предначертал два пути к достижению людьми вечного спасения и блаженства: на одном достаточно обыкновенного соблюдения заповедей Божиих, а на другом необходимо исполнение и евангельских советов. Первым необходимо должны идти все, вторым – могущие вместить (Мф. 19:12), исполнить евангельские советы к достижению высшего совершенства. Первый путь установлен Христом, когда Он сказал: хочешь войти в жизнь, соблюдай заповеди (Мф. 19:17). Второй определен Его же словами: если хочешь бытъ совершенным, иди, продай имение твое и раздай нищим и иди за Мною (Мф. 19:21).
Но что Господь установил в Своей Церкви, то будет продолжаться до скончания века. Из этого следует, что иноки (т.е. ведущие иную жизнь, чем все другие), что монашествующие всегда будут до конца мира. Это нужно всегда помнить тем, кто превратно толкует о монастырях. Наш же долг пояснять всем смысл и значение существования их. Приложите, слушатели, к предлагаемому выяснению свое внимание и заметьте вот что. Монастырь, во-первых, по смыслу своего существования, есть место самоотвержения: если кто хочет идти за Мною, сказал Спаситель, отвергнисъ себя и возьми крест свой и следуй за Мною (Мф. 16:24). Отвергнуться себя, – это значит побеждать свои страсти, похоти. Вообще побороть свои естественные склонности, когда они начинают воевать на дух. К этому и направляется вся жизнь иночествующих. Монах должен перестать быть тем, что он есть, вследствие греховности и извращенных наклонностей своей природы, дабы стать тем, чем он должен быть по духу Христову. Он должен стать в собственном смысле иноком, иным человеком.
Уверенный в помощи благодати Божией, он должен решительно сказать себе: не хочу, не должен я быть таким, каким был доселе – равнодушным к вере, ленивым к добру, суетным и своекорыстным. Отныне я перестаю или перестал быть гордым, чувственным человеком, который дает свободу только своим похотям и ищет всяческих удобств жизни. Я хочу жить всецело по духу Божиему, умереть для себя. Со смирением и послушанием готов всем жертвовать, все претерпеть для славы Божией и спасения своей души. Такое самоотвержение и самоотречение составляет существенный характер жизни монастырских насельников. Об этом прекрасно сказано в книге «О подражании Христу»: не одеяние и пострижение только, а перемена нравов и совершенное умерщвление страстей составляют истинного инока. (1. 17, 2).
Все монастырские подвиги действительно не могут идти в сравнение с тем, чего требует от инока самоотвержение. Поэтому св. Григорий Великий пишет: «есть такие, которым не трудно отказаться от земных благ, но отречься от себя и своей воли – дело трудное для всякого. Оставить, что ты имеешь, не трудно, но оставить то, что есть ты сам, это очень трудно, ибо при этом приносится в жертву своя воля, самое любимое и дорогое, что имеется». Монах должен всегда чувствовать себя в том состоянии, какое выражается словами Апостола: я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос (Гал. 2:19-20).
Иноческое самоотвержение должно обнимать всего человека, т.е. тело со всеми его чувствами и душу со всеми ее способностями. Монах напечатлевает на себе печать самоотвержения, согласно учению Апостола: всегда носим в теле мертвостъ Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в нашем теле (2Кор. 4:10). Подвигами внешнего самоотвержения монах укрощает восстание плоти и делается чувствительным к восприятию действий Божией благодати. Но главное для монаха – внутреннее самоотвержение. Смерть внутреннего человека – это первая его задача. Потерявший свою душу ради Меня, сбережет ее, – говорит Господь (Мф. 10:39). Гордому разуму, который так охотно предается суетным мудрствованиям, монах противопоставляет смиренную веру, простоту и нищету душевную. Самоотвержение освящает волю его.
В монастыре любовь к свободе, самоволие заковываются в цепи послушания. Воля другого пробуждает монаха утром, воля другого повелевает ему вечером идти на покой, воля другого указывает ему труд послушания, время и способ его, воля другого определяет время молитвы и чин келейного правила, время отдыха и продолжение его. Во всяком своем деле, на всяком месте и во всякое время, ежедневно и ежечасно, он умерщвляет свою волю, по написанному: Тебе ради умерщвляемся весь день; вменихомся, яко овцы заколения (Пс. 43:23). Все окружающее монаха: монастырские стены, ограда, за которую он не может выйти без благословения настоятеля, монастырский храм, в котором он должен всегда в определенное время и в определенном месте присутствовать, монашеская одежда, которую он носит, монастырские уставы, которыми он связан, – все проповедует ему о самоотвержении и внушительным голосом постоянно напоминает: сия есть воля Божия, святость ваша (1Фес. 4:3).
И счастливы те души, что избрали благую часть – самоотвержение! Они, можно сказать, сердцевина Церкви, истинные чада Божии. Они не боятся ни ада, ни диавола, ни жизни, ни смерти, они не знают другого страха, кроме святого, детского страха Божия. Они умирают, чтобы жить, или, по выражению блаженного Августина: умирают, чтобы не умереть! Они отрекаются от своей воли, ума, суждений, желаний, чтобы в них невозбранно царствовал Господь, «Неописуемое счастье, – говорит один подвижник, – когда в нас ничего не остается от нас»!
Но чтобы самоотвержение приносило истинные плоды, нужно, чтобы оно оживляемо было молитвою. Поэтому монастырь есть во-вторых, место молитвы. Как в храме Соломона было два алтаря: один во дворе, где приносили в жертву животных, а другой в святилище, где возносились благоухания. Так и в нас самих должно быть два алтаря: один в теле нашем, на котором мы приносим себя в жертву Богу подвигами самоотвержения, а другой внутри сердца, на котором приносим Богу благоухание нашей молитвы.
Молитва для монаха источник жизни, без молитвы он был бы мертв. Как птица имеет свою стихию в воздухе и рыба – в воде, так монах – в молитве. В ней он изливает душу свою пред Господом, в ней он открывает Богу свои душевные страдания и скорби, в молитве он внимает утешительному голосу Божию, в молитве душа его удостаивается духовного просветления и небесного озарения. Как ангелы на небе непрестанно славословят Господа, поюще, вопиюще, взывающе и глаголюще: Свят, свят Господъ Саваоф! (Ис. 6:3), так монахи, в молитвах не усыпающе, приносят Господу в псалмах, пениях и песнях церковных жертву хваления и благодарения о всех и за вся. Они к себе применяют воззвание царственного пророка: в нощех воздежите руце ваша во святая и благословите Господа (Пс. 133:2). И действительно, когда вся внешняя природа покоится еще глубоким нощным сном, в полночный час монастырский колокол зовет монастырских насельников на молитву в храм Божий. И в то время, когда все вокруг в сонном безмолвии, монахи бодрственно и неустанно возносят молитвенную хвалу Господу. И так изо дня в день, с часу на час, во всю жизнь – непрестанная молитва. Но как сказал Христос, что где два или три собрались во имя Его, там и Он, и что Отец подаст все, что попросят во имя Его (Мф. 18:20; Ин. 14:13), то именно молитва в монастырях особенно имеет свойство быть услышанной.
Потому-то издревле при всякой опасности, угрожающей обществу или частным лидам, обращаются в монастыри с просьбой о молитве, и чудесные действия часто доказывают, какую силу имеет эта молитва. Когда предпринимается что-нибудь важное, также прежде всего обращаются к содействию молитв монастырских...
Таким образом, иноки, исполняя волю Божию, которая есть святость наша, много содействуют освящению общества и государства. В монастырях вымаливается благословение Божие на всех и на все. Молитвы монастырских подвижников содействуют укреплению в добре людей благочестивых, прощению согрешающих, утешению и миру живых и умерших.
Нераздельно с подвигами самоотречения и молитвы в монашеской жизни и труд. И монастырь есть, в-третьих, место труда. Все созданное Богом – и ангелы, и люди призваны к жизненной деятельности. Бог ввел первого человека в рай, чтобы он возделывал его. Следовательно, еще до грехопадения существовал закон труда. Бог создал человека непосредственно своими руками. Он все призвал к бытию и жизни и содействует постоянно сохранению тварей. Христос, вочеловечившийся Бог, Своим примером также освятил закон труда, совершеннейшим образом соединяя созерцательную и деятельную стороны жизни. В назаретской хижине, в этом первом монастыре, Богочеловек с раннего утра до позднего вечера смиренно трудился наравне с Иосифом. С мозолями на руках и в поте лица Он зарабатывал кусок хлеба. Общественное Его служение было непрерывным трудом. Днем Он учил народ, исцелял различные недуги человеческие, а ночью молился Своему Небесному Отцу о падшем человечестве. Труд был и призванием Апостолов. От одного края небес до другого, они, как исполины, прошли свой путь (Пс. 18:6-7), и своей апостольской деятельностью подчинили Христу весь мир.
Эта апостольская деятельность продолжается в Церкви Христовой ее пастырями и учителями как живущими в мире, так и в монастырях. Монастырскими уставами ни в каком виде не допускается инокам праздность, так как она, по монастырскому выражению, «враг души».
Монастыри всегда были насадителями культуры. Неустанными руками монахи пролагали пути в непроходимых лесах и дебрях, осушали болота, обрабатывали поля. Сеяли и жали, не щадя своих сил. С этим материальным трудом монастыри соединяли духовное просвещение народов. Они спасли науку, литературу, искусства древности. С изумительным трудолюбием они списывали целые библиотеки, устраивали в монастырских стенах школы и ревностно занимались в них обучением. Но они спасли больше, чем науку, ибо они спасли нравственность и добродетель, укрощая варваров, обращая ко Христу дикарей-язычников.
Монастыри не перестают и теперь быть тем, чем они были некогда. И ныне наши монахи трудятся в распространении Евангелия в Сибири, в Японии и других местах. И теперь монастыри, по нуждам времени, дают потребных людей, как, например, во время войны для религиозного утешения раненых и умирающих, и ныне устрояют в своих стенах и на свои средства народные школы. Содействуя, таким образом, всем во всем, иноки в то же время совершают и свое спасение... И неудивительно поэтому, что безчисленное множество святых вышло именно из монастырей!
Итак, монастыри – суть места самоотвержения, молитвы и труда. Они доставляют все средства к святости тем, кто в них находится, но в то же время они имеют свое значение и для мирян.
Живя в мире, целовек легко привязывается к тленным благам земным и в своей повседневной жизни легко забывает о нетленном и вечном. Необходимо поэтому делать человеку иногда напоминание... И нельзя сказать, чтобы у христианина мало было таких напоминаний, как немых, так и громко говорящих.
Совесть, слово Божие, особенно судьбы Божии в жизни человеческой, храм Божий, издали сверкающий своим крестом, куполами; колокольный звон, раздающийся в шуме мирском и призывающий к молитве, – вот некоторые из таких напоминаний.
Такое же напоминание для мира и всякий монастырь. Уже вид монастыря с его стенами и затворенными воротами, с его торжественной тишиной и покоем, настраивает сердце человека, привыкшего к шуму суеты мирской, на благоговение. Что-то невольно заставляет здесь хоть на минуту забыть все обычное земное и направить взор к высшему, духовному. Представляется, что, вступая в монастырь, входишь в неземной мир, в небесный град Божий.
И тем сильнее от монастыря впечатление на мирян, потому что для них он являет живое опровержение того, как обыкновенно говорят: «хорошо проповедовать о самоотвержении и добродетельной жизни, но это превосходит человеческие силы, не под силу это обыкновенному человеку». Посмотрите на монастырских обитателей! Они храбро порвали цепи, приковывающие их к миру, оставили родителей, собственность, имущество, радости и удовольствия Христа ради... Таким образом из монастыря идет напоминание мирянам: не для земли вы созданы, но для неба, освободите же свое сердце от цепей, которые приковывают вас к тварному, преходящему. Никто не препятствует вам владеть благами мира, но владейте так, чтобы ничто не обладало вами (1Кор. 6:12). Пользуйтесь ими как учит Апостол, т.е. живите в мире так, чтобы каждую минуту быть готовым без скорби расстаться с ним, ибо время коротко, и образ мира сего проходит (1Кор. 7:31).
Иноки и инокини – молчаливый, но живой упрек всем, кто худо живет: исполненная подвигов самоотвержения жизнь иночествующих стыдит преданных чувственности. Послушание монашествующих без слов осуждает тех, кто не повинуется, не слушается власти и закона, что стало обычным в наше время. Девственная жизнь монашествующих – постоянное жало в сердце развратников. Отсюда и ненависть к монастырям со стороны противников веры и добрых порядков общественной и государственной жизни. Они хорошо видят, что там, где монах находит к себе доверие, нельзя безнаказанно проповедовать превратные идеи о неограниченном праве человека на животные наслаждения, на безнаказанность самоволия и прочее.
Таким образом, монастыри для всех живущих вне монастыря служат постоянным напоминанием слов Апостола: сия есть воля Божия, святость ваша.
Но монастырь служит также для мирян и утешением. Сколько несчастных, увечных, недугующих, сколько безродных сирот находят призрение, смягчение своей нужды и своих страданий в устроенных при монастырях и на средства монастырей благотворительных учреждениях! Не говорим о тех нуждающихся, которые ежедневно и ежечасно толкутся у трапезы и ворот монастырских... Монастыри разделяют с ними кусок хлеба, не отказывая в посильной помощи никому из просящих.
Но это не единственное утешение, какое доставляют монастыри мирянам. Человек имеет не одни телесные нужды, есть у него гораздо более важные, а именно нужды духовные. Омраченный человеческий разум ищет истины, которая бы просветила его. Мятущаяся в оковах греха тревожная совесть ищет успокоения. Угнетенное скорбями сердце вздыхает об облегчении и снятии греховной тяготы. Для таких нужд всегда находится удовлетворение в наших монастырях. Сколько мучимых сомнениями душ, сколько возмущенных и угнетенных грехом сердец нашли в тихой монастырской келье совет, успокоение и облегчение! Какое великое множество ищущих религиозного утешения душ всякого звания и состояния находит неизгладимое наслаждение в строгом чине и порядке монастырского богослужения!
Если вы, наконец, так увлечены мирской суетой, так обременены мирскими делами, что вам мало остается времени для молитвы, то как утешительна должна быть для вас мысль, что в монастыре и за вас молятся, что там испрашивают и для вас помощь Божию неустанные о всем мире молитвенники!..
Монастыри, наконец, представляют и образцы подражания для мира. Я не хочу сказать, чтобы миряне могли брать себе в образец для подражания аскетические подвиги того или другого монастырского подвижника. Я хочу указать только на то, что каждый благоустроенный монастырь представляет собой образец христианского домоустройства и доброго семейственного порядка.
В каждом монастыре непременно храм и особенные часы дня определены в нем для молитвы. Понятно, дело невозможное во всяком доме иметь свою молельную и точно установленные часы дня для общей домашней молитвы! Но каждое семейство имеет свою приходскую церковь и установленное богослужение в воскресные и праздничные дни. Пусть же миряне подражают обитателям монастырей возможно частым посещением церковного богослужения в своей приходской церкви в дни, которые Господь определил на служение Себе.
В монастырской жизни все точно размерено и определено: с утра до вечера каждый час имеет свое назначение. Такой монастырский порядок достоподражателен и для христианского домоустройства. Знаю, что в мирской жизни не всегда возможно соблюдение раз навсегда точно определенного порядка. Но известный порядок должен быть соблюдаем во всякой христианской семье, устраивающей свою жизнь по уставам и заповедям Церкви. Благоустройство в семействах во многом зависит от точного соблюдения всеми завещанных предками добрых порядков. Именно от их несоблюдения нередко в короткое время погибает и самое цветущее благосостояние.
В монастыре старшие повелевают, младшие повинуются по добровольному обету послушания. И здесь монастырь дает прекрасный пример для всякого семейства. Члены семей не дают, конечно, обета послушания, но есть высшая заповедь, внушающая им: чти отца и матеръ... (Исх. 20:12) и слуги повинуйтеся господам (1Пет. 2:18). И на этом основывается домашнее благосостояние. В семье, где нет подчинения, послушания старшим, там фундамент семьи подкопан. По монастырским правилам, никто не имеет права выходить из монастыря без благословения настоятеля. И в этом снова монастырь может служить образцом. Каждый отец, каждая мать семейства, вообще старший должны знать, кто выходит из дома, куда идет и когда возвращается; кто входил и когда уходил, зачем приходил и пр. Сколько зла этим было бы предотвращено, сколько невинности было бы сохранено и добрых имен спасено!.. Из этих примеров вы видите, что в монастырской жизни многое может быть образцом для живущих в свете.
Если же так, если монастыри оказывают такое доброе всестороннее благодетельное влияние, то как смотреть на то, что монастыри в настоящее время имеют столько недоброжелателей, возбуждают против себя столько обвинений? Есть ли основание к таким обвинениям или они – изобретение злобы и лжи?
«Зачем монастыри»? – нередко слышится даже и от не чуждых вере людей. – Монастыри отжили свой век; они теперь не нужны».
А я скажу, что если когда монастыри своевременны, если когда особенно нужны, так это именно теперь. Всем видны не прикрытые, зияющие раны, злокачественные язвы, коими страдает наше время. Это гордость, своекорыстие и страсть к наслаждениям.
Гордость силится подорвать и потрясти авторитет Божественной и человеческой власти. Своекорыстие смотрит на чужую собственность только как на добычу, которой всякий имеет право, так или иначе, воспользоваться. Страсть к наслаждениям пожирает то, что доставляет природа и труд людской, отупляет, уподобляет человека животному и отравляет будущее поколение в самом его зародыше. Известны и следствия всего этого: безверие, неподчинение власти, обнищание в массах, самоубийства...
Какое же средство есть у общества против этого зла? У него нет своих средств, оно должно обратиться за ними к Церкви. Оно должно свято соблюдать, сохранять и охранять ее уставы и учреждения, к которым принадлежат и монастыри. Разнузданность относительно нарушения уставов и заповедей церковных предшествует попранию и законов государственных. Там, где поломано и отброшено в людях благое иго Христово, там приходится железными руками удерживать массы в границах подчиненности... На примере стран, где были закрыты монастыри, разве не видим, что на месте монастырей пришлось строить тюрьмы или открывать смирительные дома для заключения отбросов все более и более разлагающегося общества? С того времени, как там монастыри были обращены в исправительные заведения, дома умалишенных или отданы в аренду евреям под фабрики и заводы, состояние общества не улучшилось... Поучительный пример!
Говорят, далее, что монастыри – пристанища для лентяев. – Нам не нужны-де монастыри, так как в них только праздность. Если бы простой человек стал спорить о задачах философии или об астрономии или слепой говорить о цветах, слушающий только улыбнулся бы. Но не то же ли самое происходит, когда известные люди говорят о монастырях, не имея никакого понятия о них? Некоторые же еще довольно благосклонно смотрят и готовы терпеть монастыри, имеющие своей специальной задачей попечение о больных, проповедь, обучение в школах и т.п., как это в некоторых католических монастырях, но они не могут понять, какой смысл имеют монастыри, члены коих посвящают себя исключительно созерцательной жизни и молитве.
Но именно последние и низводят с неба на землю обильные благословения Божии, и монастыри, где не главная обязанность молиться, очень много молиться, непрестанно молиться, не долговечны и не полезны в собственном смысле... Поймите, Бога ради, что благо человеческого общества не зависит только от деятельности человека, от трудов его, напр., от успешного возделывания свекловицы, от числа фабрик,.. ведь все – от Божия благословения. Если десять праведников могли бы отвратить суд Божий над Содомом и Гоморрою, то чего не могут просить у Бога столько благочестивых душ в монастырях, которые, подобно ангелам, виденным Иаковом восходящими и нисходящими по небесной лествице, восходят к небу своими молитвами и нисходят на землю с сокровищами благодати и милосердия Божия? Разве не подобны они Иакову, боровшемуся с Ангелом, и не отпускают Его, пока Он не благословит их и все человечество? Верно слово, давно сказанное великим подвижником о монахах: «Они носят шар земной, так как силою своих молитв они поддерживают его, чтобы он не погиб». Если бы Господъ Саваоф не оставил нам семени, то мы сделались бы, как Содом, и были бы подобны Гоморре, – говорит Апостол (Рим. 9:29). Может быть, мир давно пожран был бы огнем и серой, если бы непрестанная молитва безчисленных иноков и инокинь не приносилась ежедневно и ежечасно, как жертва за грехи...
Обвиняют в праздности людей, которые свой труд и свой покой находят в духовном самосозерцании, воздержании и молитве, непрестанной молитве... Но что делают в мире те люди, которые около полудня подымаются с постели, затем едят, пьют, совершают и принимают визиты, а потом снова еще больше едят и пьют, едут на званные вечера, в концерты, в клуб, чтобы не сказать худшего? Что полезного делают они, начиная следующий день тяжелым раздумьем, как бы лучше всего «убить драгоценное время»? Не справедливее ли было бы этих людей обвинять в праздности и лености? И примечательно, что именно такого рода люди называют монастыри приютами праздности!
«Монастыри только потребляют, ничего не производя», – вещают некоторые ученые (политики, экономисты), кидая и свой камешек для поражения монастырей. Эти ученые о людях рассуждают так, как если бы толковали о скоте, ибо так часто говорят о волах, овцах, лошадях... Обыкновенно принимается в расчет то, что они потребляют и что доставляют, и на основании этого определяется польза или вред, получаемый от их содержания. Этой же мерой названные ученые меряют и людей, принимая общество за говорящее стадо скота, рассчитывая, что они потребляют, что производят, дабы можно было бы затем определить приносимую каждым пользу.
Доселе добрые люди думали и думают, что неразумные твари созданы для человека, как человек создан для Бога. Думали и думают, что если человек надлежаще пользуется тварями, то никто не имеет права требовать от него отчета в этом. Их же наука учит, что общество имеет право устранить нас, как животных, если мы не приносим пользы. Но кто верит, что человек имеет безсмертную душу, что люди не стадо животных, которые после нескольких лет жизни в прахе земном должны возвратиться в ничтожество, тот верит и тому, что и монастыри, помогающие людям возвышаться над животной жизнью и приближаться к Божественной жизни, еще не потеряли своего значения. Но душевный человек не принимает того, что от Духа Божия (1Кор. 2:14); он привык все мерить своей меркой.
Говорят еще о монастырях, что они «лишнее бремя для народа». Отвечаю – это несправедливо, что они бремя для народа, хотя не несправедливо и то, что монастыри существуют народными приношениями. Если отчасти народ поддерживает существование монастырей своими копейками, а инде, как, напр. в Соловках, и своим личным трудом, то это он делает с душевным утешением и радостью, так как от монахов, большей частью из народа же и вышедших, он получает душевную пользу, отраду и утешение.
Православный народ охотно идет в монастырь, чтобы поклониться святыне, чтобы разговеться, чтобы послушать там Слово Божие, чтобы поведать монастырским старцам свои скорби, коими усеян жизненный путь его. И получить успокоение мятущейся совести прощением и разрешением грехов. Усладить свою душу благолепием монастырского богослужения, святолепного пения. Православный народ убежден, что справедливое и богоугодное дело помогать тем, кто трудится на общую пользу, хотя бы эта польза и не ощущаема была чувствами. Народ знает, что всякий делатель достоин мзды своей. Православному народу, напротив, не нравится другое; и можно бы указать на многое, что претит народному православному чувству, именно в среде тех, что ораторствуют против монастырей. Но не об этом ныне наша речь, да притом время к концу.
Да будет, Господи, воля Твоя – святость наша, как в монастырях, так и во всем мире Твоем. Аминь.
Поучения Иринея, Епископа Екатеринбургского и Ирбитского. Спб. 2005 (По изд. Екатеринбург 1901). С. 331-349.
МОНАШЕСКАЯ ЖИЗНЬ ВАЛААМСКОЙ ОБИТЕЛИ.
