Новосвмуч. Митр. Владиміръ (Богоявленскій) – Слово в день Пятидесятницы.
«Я пришелъ, чтобы низвестъ огонъ на землю,
и какъ желалъ бы Я, чтобы онъ уже возгорѣлся»
(Лук. 12, 49).
О какомъ это огнѣ говоритъ здѣсь Господь нашъ? Отвѣтъ на этотъ вопросъ даетъ намъ нынѣшній праздникъ Пятидесятницы. Когда ученики Іисуса въ 50-й день по Воскресеніи Христовомъ собрались въ Іерусалимѣ, въ Сіонской горницѣ, на нихъ сошелъ Обѣщанный Утѣшитель, – Духъ Святый въ видѣ огненныхъ языковъ, т. е. потоковъ. Почему Онъ явился имъ въ видѣ огня? Потому что дѣйствія Духа Святаго подобны дѣйствію огня. Съ огненною силою объялъ Онъ учениковъ Христовыхъ, огненную ревность о царствіи Божіемъ зажегъ Онъ въ сердцахъ ихъ; съ огненною силою лилась рѣчь, которою они возвѣщали о великихъ дѣлахъ Господпихъ; какъ огонь, жгла эта пропопѣдь сердца слушателей. Вотъ усиливается огонь этотъ, проникаетъ сквозь сердца слушателей, и они, по слову Іоанна, крестятся Духомъ Святымъ и огнемъ. Огонь распространяется, и напрасно книжники, первосвященники и старѣйшины народа усиливаются положить ему преграду: онъ расторгаетъ узы, разламываетъ темницы и проторгается чрезъ гробъ Стефапа. Вотъ охватываетъ онъ Павла, и этотъ послѣдній разрушаетъ стѣну Закона, и падаютъ границы ветхаго Завѣта; неудержимо распространяется онъ въ странахъ языческаго міра, и куда ни проникнетъ, – всюду падаютъ идольскія капища, всюду, какъ заря, восходитъ и начинается новая жизнь въ умершемъ мірѣ, и, народы, доселѣ ненавистные другъ другу, соединяются въ одиой братской любви. Таково свойство Святаго Духа, которое Господь называетъ огнемъ. Онъ дѣйствительно подобенъ огню. Какъ огонь, очищаетъ Онъ сердца вѣрующихъ.
Когда благодать Святаго Духа охватываетъ человѣка и начинаетъ въ немъ свое дѣло, тогда душа этого человѣка дѣлается подобной золоту, которое очищаетъ плавильщикъ въ горнилѣ. Умъ его просвѣтляется, мысли исправляются, сердце очищается отъ накопившихся осадковъ нравственной нечистоты, грѣха и порока, воля закаляется въ добрѣ, и пламенная ревность о славѣ имени Божія дѣлается ея внутреннею потребностію. Какъ загорается любящее сердце, когда чувствуетъ приближеніе своего друга, такъ горѣло оно въ ученикахъ Христовыхъ на пути въ Эммаусъ, когда Господь говорилъ съ ними и изъяснялъ имъ Писаніе. И какъ тѣ, узнавши Господа, до тѣхъ поръ не хотѣли успокоиться, пока не повѣдали эту радостную вѣсть своимъ братіямъ во Іерусалимѣ, такъ и теперь пламенная ревность о славѣ имени Іисуса побуждаетъ учениковъ Его идти въ міръ, чтобы благовѣствовать о Немъ братіи. Они вѣруютъ, а потому и проповѣдуютъ; въ нихъ загорѣлся свѣтъ и жизнь, а потому и изъ нихъ льется свѣтъ и жизнь. Вотъ раздѣляются души, какъ нѣкогда въ день Пятидесятницы; отдѣляются плевелы отъ пшеницы, грязь и нечистая примѣсь отъ золота. Одни приходятъ въ негодованіе и смѣются, а другіе съ вѣрою принимаютъ это слово жизни и дѣлаются счастливыми. Какая радость, какой восторгъ, когда отъ этого огня исчезаетъ ледяное покрывало невѣрія и самолюбія, какимъ окутано было человѣческое сердце, – и юная, теплая весенняя жизнь, какъ заря, занялась въ новорожденныхъ сердцахъ, согрѣтыхъ, загорѣвшихся пламенемъ первой христіанской любви! Не страшны теперь и козни князя міра сего. Какіе бы ни употреблялъ онъ усилія къ распространенію своего огня ненависти и грѣховныхъ страстей, ему не погасить уже сего святаго огня. Кто разлучитъ христіанина отъ любви Божія? Ни скорбь, ни тѣснота, ни гладъ, ни нагота, ни гоненіе, ни мечъ. Все можетъ онъ препобѣдитъ за Возлюбившаго его! (Римл. 8, 35).
Вотъ тотъ огонь, о которомъ говоритъ Господь въ приведенномъ нами текстѣ. Для возжонія этого огня Онъ и приходилъ на землю, для этого и сдѣлался послушнымъ до смерти, смерти же крестныя. Вотъ почему къ словамъ Своимъ: «Я пришелъ низвести огонь на землю», Онъ и присоединяетъ Свое горячее желаніе: желалъ бы Я, говорить Онъ, чтобы этотъ огонь уже возгорѣлся! Онъ не загорался еще, огонь этотъ, – въ то время, когда Спаситель говорилъ слова эти. Хотя тамъ и здѣсь и западала въ воспріимчивыя сердца искорка его жизни, хотя нѣсколько и вспыхивала она въ сердцахъ учениковъ Его, но ей трудно было бороться противъ огня нечестивыхъ страстей и себялюбія. И какъ легко она могла быть погашаема, когда наступали дни тяжелыхъ гоненій! Въ средѣ народа одни оставались холодными и равнодушными, а другіе застывали, окоченѣвали подъ ледянымъ покрываломъ своей гордости и фарисейской самоправедности. Ему нужно было пройти еще чрезъ глубочайшую бездну страданій, Ему нужно было еще Своею кровію искупить и пріобрѣсти ихъ души: иначе, не сталъ бы горѣть тотъ огонь, зажечь который Онъ пришелъ на землю. Вотъ почему Онъ тотчасъ же и присовокупилъ: крещеніемъ долженъ Я креститься, и какъ Я томлюсь, пока сіе совершится (Лук. 12, 50)! Крещеніе, о которомъ Онъ говоритъ здѣсь, было то именно крещеніе кровію, коимъ Онъ долженъ былъ креститься, прежде чѣмъ ученики Его крестились Духомъ Святымъ.
Какъ желалъ бы Я, чтобы онъ уже возгорѣлся! Таково было желаніе нашего Спасителя, когда Онъ говорилъ слова эти въ кругу своихъ учениковъ. Видимъ ли мы, братіе, исполненіе сего желанія въ настоящее время? Благодареніе Богу! Огонь этотъ горитъ и теперь, и никакая сила міра и его князя-діавола не погаситъ того святаго огня Господпя, который низвелъ Онъ на землю въ день Пятидесятницы. Горитъ онъ, и этотъ праздникъ Пятидесятницы, который мы такъ торжественно сейчасъ празднуемъ, есть очевидное доказательство того, что священное пламя его еще не погасло на землѣ. Онъ горитъ въ тысячахъ тысячъ сердецъ, преисполненныхъ вѣры, любви и благодарности, одушевленныхъ горячими молитвами и святыми обѣтами, когда они восторженными пѣснопѣніями воспѣваютъ, прославляютъ Бога и возвѣщаютъ великія дѣла Господни.
И однако, возлюблепные братіе, если бы и нынѣ, какъ и тогда, явился Господь и сказалъ: «Я пришелъ огонь низвести на землю», то къ этимъ словамъ не присоединилъ ли бы Онъ и нынѣ, какъ и тогда, свое желаніе: «какъ желалъ бы Я, чтобы онъ уже возгорѣлся!».
Онъ горитъ въ насъ – христіанахъ. Но одни ли только мы должны носить этотъ огонь, это пламя? Не долженъ ли онъ – этотъ огонь святый – быть распространяемымъ нами и между народами востока и запада, сѣвера и юга, далее и до конца земли? Почему цѣлые милліоны нашихъ братій по плоти сидятъ еще во тьмѣ и сѣни смертнѣй, не зная имени Отца Своего Небеснаго. Почему они сидятъ не просвѣщенные свѣтомъ Христа, не согрѣтые огнемъ Его любви и не подготовленные къ новой христіанской жизни? И не возгорается въ нашихъ сердцахъ огня ревности къ тому, чтобы съ факеломъ этого огня выйти къ людямъ, сѣдящимъ во тьмѣ и во мракѣ языческаго міра, воскликнуть: свѣтися, свѣтися, Іерусалимѣ пріиде бо твой свѣтъ, и слава Господня на тебѣ возсія! Какъ холодны наши сердца для дѣла Божія, для христіанской миссіи, для спасенія міра! И однако, Господь пришелъ для того, чтобы зажечь огонь во всей землѣ, и говоритъ: «какъ желалъ бы Я, чтобы онъ уже возгорѣлся!»ю
Онъ горитъ въ насъ, братіе, собравшихся сейчасъ въ этомъ храмѣ Божіемъ; горитъ, безъ сомнѣнія, во многихъ и изъ тѣхъ, которые, по разнымъ благословнымъ причинамъ, не могли придти сюда. Но что – всѣ мы, взятые вмѣстѣ, какъ не одна только горсть въ сравненіи съ огромнымъ количествомъ такихъ, которые не пришли сюда потому, что сердца ихъ не горятъ огнемъ Христовымъ, холодны и мертвы для Той любви, Которая за насъ Себя на крестъ вознесла? Можетъ быть, когда-нибудь горѣлъ онъ и въ ихъ сердцахъ, но это пламя потухло въ холодѣ невѣрія или заглушено огнемъ нечистыхъ страстей и похотей. И теперь уже не горятъ сердца ихъ ни огнемъ благодарной любви, ни усердіемъ къ молитвѣ. И вотъ, когда всюду сейчасъ весна и праздникъ, но нѣтъ никакой весны, никакого праздника оживленія въ сердцахъ таковыхъ людей, нѣтъ того религіознаго воодушевленія, какое присуще нынѣ истинно-вѣрующей душѣ.
Горитъ онъ въ насъ сегодня, въ этотъ высокоторжественный и радостный день Пятидесятницы. Но объялъ ли онъ все существо наше, проникъ ли до глубины душъ нашихъ, очистилъ ли ихъ отъ всякой скверны сора и нравственной грязи, преобразилъ ли онъ ихъ во образъ Христа, возжегъ ли онъ истинную, безпредѣльную любовь ко Христу, просвѣтилъ ли Его свѣтомъ? Ахъ, почему мы такъ скоро охладѣваемъ, почему такъ скоро поддаемся вліянію другого огня? Сегодня сердце наше предано святой любви, а завтра оно является орудіемъ дикихъ страстей. Сегодня ликуемъ мы въ чувствѣ такого блаженства, болѣе котораго намъ ничего не слѣдовало бы и желать, а завтра мрачно и пусто въ душахъ нашихъ, и печаль міра всецѣло овладѣваетъ нами. День начинается торжествомъ Пятидесятницы, радостію о Дусѣ Святѣ, но кто скажетъ, какою радостію онъ окончится вечеромъ?
Мы празднуемъ Пятидесятницу, и однако какъ далеко она не похожа на ту Пятидесятницу, какая была у первыхъ учениковъ Христа. Тогда апостолъ Петръ отверзъ уста свои, и три тысячи слушателей, объятые Духомъ Святымъ, тотчасъ же крестились во оставленіе грѣховъ. А теперь изъ года въ годъ проповѣдуемъ мы и въ пустыхъ и наполненныхъ народомъ храмахъ, и желательно спросить, пробуждается ли хоть одна душа къ покаянію и послѣ трехъ тысячъ проповѣдей? Тогда вѣрующіе ежедневно пребывали въ храмѣ въ единодушіи, молитвѣ и преломленіи хлѣба. А теперь неоднократно каждый день раздается звонъ колоколовъ, призывающій въ храмъ Божій на молитву, на божественную трапезу, но немногіе слышатъ его; немного оказывается между нами алчущихъ хлѣба жизни и жаждущихъ воды живой, и рыдаютъ, по выраженію пророка, пути Господни. Тогда была у вѣрующихъ истинная ревность о спасеніи душъ своихъ, – они знали, въ Кого они вѣровали. А теперь и у самыхъ лучшихъ христіанъ часто – одно только внѣшнее христіанство: они поступаютъ такъ, а не иначе потому только, что такъ поступали ихъ отцы и праотцы. Тогда строгая во всемъ дисциплина, не допускавшая ничего, что могло позорить христіанъ и вредить ихъ нравственности, дабы свѣтъ христіанскаго общества свѣтилъ всему міру; а теперь полная распущенность, своеволіе, самочиніе, противленіе власти и закону. Тогда – самоотверженныя сердца, готовыя вмѣстѣ со Христомъ нести крестъ Его и пить Его чашу, а теперь бѣгство отъ креста, малодушіе, страхъ и отпаденіе отъ вѣры во Христа, когда постигаетъ насъ какое-нибудь тяжкое испытаніе или настанетъ необходимость исповѣдать Его предъ лицемъ міра. Тогда множество вѣрующихъ имѣли одно сердце и одну душу, а теперь братъ возстаетъ противъ брата, Церкви распадаются на отдѣльныя общины и секты, и какъ, по человѣческому соображенію, далекъ еще тотъ день, когда будетъ едино стадо и единъ пастырь! Тогда ненавистные другъ другу семьи, сословія и племена соединялись въ одной братской любви, а теперь всюду рознь и партійность, сословіе возстаетъ на сословіе, народъ на народъ и царство на царство. Вотъ уже девятнадцать вѣковъ прошло съ тѣхъ поръ, когда, въ ночь Рождества Христова, хоромъ небеснаго воинства провозглашенъ миръ на землѣ, а у насъ и доселѣ идутъ войны, брани, и текутъ потоки крови. И сколько съ того времени пролито этой крови, начиная съ крови Самого Царя мира – Христа?! Если бы собрать вмѣстѣ кровь одной только настоящей нашей войны съ Японіею, то отъ нея одной, кажется, побагровѣлъ бы цѣлый океанъ. Какъ далекъ еще, значитъ, тотъ день, когда люди, по слову Божію, перекуютъ мечи свои на плуги, и копья свои – на серны!
И все это отъ того, что не возгорѣлся еще тотъ огонь, зажечь который приходилъ Спаситель.
Царю Небесный, Утѣшителю, Душе истины! пріиди и вселися въ ны, и очисти ны отъ всякой скверны и тѣхъ нечистыхъ страстей, которыя не даютъ намъ зажечь въ себѣ огонь любви христіанской, и спаси, Блаже, души наша. Аыинь.
«Прибавленія къ Церковнымъ Вѣдомостямъ». 1905. № 27. С. 1105-1109.
