Новосвмуч. Ѳеодоръ (Поздѣевскій), архіеп. Волоколамскій – О духовной жизни.
О духовной жизни, какъ идеальной нормѣ человѣческой жизни въ условіяхъ даже земного существованія человѣка, съ полной рѣшительностью и опредѣленностью заговорило христіанство. Идея духовнаго рожденія въ отличіе отъ плотскаго (Іоан. 3, 5, 6; ср. Рим. 8, 5-16); идея духовнаго человѣка въ отличіе отъ человѣка душевнаго и плотскаго (1 Кор. 2, 10, 16; 1 Кор. 3, 1-9; ср. 1 Кор. 15, 45; ср. Іуд. 1, 19); идея духовной жизни въ отличіе отъ плотской (Гал. 5, 15-26; ср. Гал. 6, 8; ср. Рим. 8, 2, 5; Еф. 2, 2; ср. Рим. 8, 9; 2 Тим. 1, 7; 1 Петр. 2, 5 и др.), – это основныя идеи христіанскаго міровоззрѣнія въ той его части, которую можно назвать антропологіей. Болѣе того, какъ нельзя излагать христіанское міровоззрѣніе внѣ идеи грѣха и добра, идеи паденія человѣка въ Адамѣ и спасенія во Христѣ, такъ и христіанскую антропологію нельзя строить внѣ идей: духа и духовности, плоти, плотяности и душевности. Если Новый Завѣтъ, раскрывающій домостроительство спасенія человѣка во Христѣ, говоритъ о человѣкѣ и о его жизни, то здѣсь первѣе всего утверждается, какъ особенность христіанства и христіанской жизни, духовность (жизни) и самая жизненная задача человѣка христіанина опредѣляется, какъ преобразованіе себя въ духовнаго человѣка и стяжаніе духовной жизни (Рим. 8 гл.); иначе цѣль христіанства и дѣло спасенія во Христѣ разсматриваются какъ неоправданныя человѣкомъ (1 Петра 1 и 2 гл. Рим. Гал. и пр.).
Фактически въ ея зарожденіи и проявленіи эта духовная жизнь, какъ и всякая другая жизнь, открывается какъ извѣстный процессъ развитія тѣхъ новыхъ началъ, коими опредѣляется ея типическая особенность отъ началъ обычной естественной человѣческой жизни. И самый этотъ процессъ, и тѣ основныя начала, которыя присущи духовной жизни, какъ особому типу жизни, и которыя даютъ ей своеобразное содержаніе, по существу своему опредѣлены и раскрыты въ Новозавѣтномъ Откровеніи; частнѣе въ тончайшей своей структурѣ и разнообразіи индивидуальныхъ проявленій, они раскрыты въ богатой сокровищницѣ аскетическихъ писаній св. отцевъ и писателей церкви, особенно первыхъ вѣковъ христіанства.
Въ этомъ отношеніи научная богословская мысль въ дѣлѣ разработки и выясненія вопросовъ, связанныхъ съ идеей духовной жизни, а равно и самой этой идеи, находится въ весьма благопріятныхъ условіяхъ, такъ какъ въ обиліи имѣетъ для себя матеріалъ первоисточной цѣнности и изначальной давности, обновляемый и утверждаемый при томъ же въ живомъ церковномъ сознаніи и въ самой христіанской жизни постоянно и неизмѣнно. Научная богословская мысль можетъ эту идею духовной жизни брать въ разсмотрѣніе и раскрытіе въ разныхъ ея сторонахъ и чѣмъ полнѣе и частнѣе будутъ раскрыты эти стороны, тѣмъ полнѣе, конечно, получится научное раскрытіе и самой этой идеи. Задача здѣсь только въ томъ, чтобы, охвативъ эти частныя стороны, разсматривать ихъ въ единствѣ общей цѣли: уясненія идеи духовной жизни; – сюда направлять все вниманіе при раскрытіи частныхъ вопросовъ, чтобы типичность духовной жизни, какъ явленія особеннаго въ наличныхъ условіяхъ человѣческой жизни, предстала выпукло и ярко. Намъ кажется, что для этой цѣли – возможно полнаго научно-богословскаго уясненія и раскрытія идеи духовной жизни въ христіанствѣ – необходимо направить работу мысли приблизительно къ слѣдующимъ вопросамъ или явленіямъ изъ сферы христіанской жизни: необходимо раскрывать не только самую природу этой духовной жизни и ея особенности, въ которыхъ она проявляется и съ которыми она является въ жизни человѣческой, но утвердить прежде всего даже самое ея бытіе, какъ фактъ христіанской жизни, могущій быть предметомъ научнаго богословскаго изслѣдованія. Вѣдь то же самое недоумѣніе, которое высказалъ еще фарисей Никодимъ, пришедшій ко Христу нощію (Іоан. 3 гл. 9 ст.), по поводу словъ Спасителя о необходимости духовнаго рожденія; – «како могутъ сія быти?» (9 ст.) остается и теперь въ отношеніи къ этому явленію. Характернымъ показателемъ этого, кажется, можетъ служить какая-то неопредѣленность и невыясненность въ научной богословской мысли вопроса О составѣ человѣка въ смыслѣ признанія его дихотоміи или трихотоміи. Есть ли духъ въ человѣкѣ, какъ особая сила или составная часть его природы, или это только особое состояніе души человѣка – ея духовность, вмѣстѣ съ тѣмъ особое состояніе и тѣла – духовность тѣла? Можно-ли поэтому говорить о духѣ и о духовной жизни, какъ предметахъ научнаго изслѣдованія, а не ограничиваться только тѣмъ, что на основѣ данныхъ откровенія и святоотеческихъ твореній описывать свойства и стороны этихъ явленій? Эти вопросы, думается, пора давно уже выдвигать въ основу христіанской метафизики и антропологіи, а система христіанскаго нравоученія внѣ этихъ вопросовъ остается безъ фундамента. Вотъ почему далѣе, при выясненіи идеи духовной жизни, такъ какъ носителемъ ея (т. е. духовной жизни) является человѣкъ (христіанинъ), необходимо въ природѣ самаго человѣка найти данныя или какъ бы нѣкій органъ, который и былъ-бы основаніемъ для признанія у человѣка этой духовной жизни, какъ явленія вполнѣ возможнаго. А такъ какъ раскрытіе и явленіе этой жизни въ христіанствѣ мыслится, какъ плодъ божественныхъ благодатныхъ силъ, то необходимо уяснить и ту основную стихію или силу, которая созидаетъ и источаетъ эту духовную жизнь, а равно и ту почву или среду жизни, которая способствуетъ росту этой жизни и ее обезпечиваетъ. Такъ само собой намѣчаются въ дѣлѣ научно-богословскаго раскрытія идеи духовной жизни и въ цѣляхъ полнаго ея уясненія вопросы не только о самой природѣ духовной жизни, о ея свойствахъ, и о ея бытіи, но и о природѣ человѣка, о благодати Святаго Духа, какъ источникѣ ея, и о Церкви или церковной жизни, какъ сферѣ проявленія, раскрытія и роста этой новой жизни.
Далѣе: духовная христіанская жизнь идейно въ системѣ христіанскаго міровозрѣнія и реально въ наличности христіанской жизни связана неизмѣнно съ подвигомъ; – объ этомъ ясно говоритъ и Слово Божіе, и наличность жизни, и писанія св. отцовъ, и жизнь всѣхъ христіанъ спасающихся. Отрицать, что идея подвига связана въ христіанствѣ съ идеей духовной жизни, а фактъ подвига или борьбы связанъ съ наличностью христіанской духовной жизни, какъ неотъемлемый ея элементъ, невозможно. Вотъ почему для полноты раскрытія вопроса о духовной жизни необходимымъ является уясненіе внутренней, органической или причинной связи между подвигомъ и духовной жизнью, иначе цѣлая сторона и весьма характерная особенность духовной жизни останется обойденной. Излишне, конечно, повторять или доказывать здѣсь, что для констатированія факта постоянной связи въ системѣ христіанскаго міровоззрѣнія и въ наличности христіанской жизни идей: – подвига и духовной жизни – дается въ полномъ обиліи матеріалъ всей Новозавѣтной и святоотеческой письменностію. Здѣсь самая работа можетъ имѣть почти чисто механическій характеръ сводки разныхъ мѣстъ изъ Священныхъ писаній, подтверждающихъ данный фактъ. Большей проникновенностью должна отличаться работа по уясненію внутренней причинной связи этихъ двухъ фактовъ и это возможно, конечно, только на почвѣ уясненія, какъ самой природы духовной жизни, такъ и природы человѣка спасающагося. Здѣсь и можетъ отрыться вся необычайность и сверхъестественность природы духовной жизни, какъ явленія абсолютно новаго въ міровой жизни. Такъ, въ совокупности всѣхъ указанныхъ нами вопросовъ, какъ точекъ отправленія для работы мысли въ дѣлѣ раскрытія идеи духовной жизни, кажется, можетъ даваться достаточное основаніе для того, чтобы въ результатѣ работы имѣть право вполнѣ увѣренно и опредѣленно говорить о духовной жизни, – что она утверждается христіанствомъ какъ непреложный фактъ, но фактъ возможный только въ христіанствѣ; что она утверждается, какъ фактъ и явленіе совершенно новое, особенное и выходящее изъ порядка явленій естественной человѣческой жизни. Утверждается затѣмъ, какъ явленіе по природѣ сверхъестественное (отъ Св. Духа), но для человѣка вполнѣ не только свойственное, но и выражающее норму его бытія и потому обязательное для него, хотя и немыслимое внѣ подвига и борьбы подъ условіемъ пребыванія въ сферѣ благодатной церковной жизни. Дальше можно говорить, что въ этой духовной жизни христіанство указываетъ проявленіе на землѣ Царства Божія и свойствами этой духовной жизни уясняется и раскрывается самое понятіе Царства Божія въ его внутренней природѣ, и наоборотъ въ чертахъ изображенія Царства Божія можно имѣть изображеніе типическихъ чертъ духовной жизни, такъ что Царство Божіе и святая духовная жизнь въ приложеніи къ человѣку въ христіанскомъ міровоззрѣніи и жизни могутъ быть разсматриваемы какъ понятія разнозначущія.
Намъ хочется въ настоящей небольшой замѣткѣ, посвященной вопросу о духовной жизни, остановиться нѣсколько на этой именно послѣдней, несомнѣнной для всякаго читавшаго Новый Завѣтъ, связи идей: Царства Божія и духовной жизни, – и въ анализѣ данныхъ Новаго Завѣта, относящихся къ идеѣ Царства Божія, найти данныя для опредѣленія типическихъ природныхъ свойствъ духовной жизни, какъ явленія новаго и особеннаго. Мы не будемъ также здѣсь останавливаться на доказательствѣ мысли о связи или даже почти тожественности въ христіанствѣ идей Царства Божія[1] и духовной жизни, ибо это свелось бы къ безконечному выписыванію или пересказыванію мѣстъ Св. Писанія Новаго Завѣта. Достаточно, кажется, въ данномъ случаѣ напомнить, что самъ Христосъ Спаситель, говоря о Царствѣ Божіемъ, что оно «внутрь человѣка есть», эту идею Царства Божія переноситъ и прилагаетъ, какъ фактъ, къ внутренней духовной жизни человѣка, а св. Апостолъ эту самую идею Спасителя выразилъ уже вполнѣ опредѣленно, когда сказалъ: «что Царство Божіе есть праведность, миръ и радость о Дусѣ Святѣ» (Рим. 4, 17), а вѣдь это есть плодъ духовной жизни, какъ самъ же Апостолъ сказалъ въ другомъ мѣстѣ (Гал. 5, 22). Напомнимъ еще и то, что всѣ приточныя рѣчи Спасителя о Царствѣ Божіемъ, когда Онъ говорилъ, что «подобно есть Царство Небесное: зерну горушичну, квасу, полю, сѣмени, жемчужинѣ, неводу, человѣку такому-то и такому-то», утверждаютъ это именно предметное единство и связь идей Царства Божія и духовной жизни, ибо всѣ эти притчи Спасителя раскрываютъ не что иное, какъ законы роста, типы и разныя состоянія духовной жизни человѣка. То же самое дается и въ нагорной бесѣдѣ Господа Iисуса Христа, раскрывающей намъ идеальную природу Царства Божія, достигшаго людей, пришедшаго въ силѣ и открывающагося какъ идеально высокое внутреннее духовное богатство новыхъ, святыхъ настроеній души человѣческой. Къ великому сожалѣнію у насъ и въ спеціально экзегетической литературѣ и даже нравственно-аскетической, очень мало обращается вниманія на эту именно сторону значенія, въ частности, притчей Господа о Царствѣ Небесномъ, что въ нихъ можно имѣть раскрытіе законовъ и характеристику особенностей духовной жизни въ ея процессѣ и существѣ. Все дѣло большею частію сводится къ регламентаціи такъ называемыхъ христіанскихъ добродѣтелей, чѣмъ и угашается духъ жизни, дышащій со страницъ Новозавѣтныхъ Писаній.
Разумѣемъ въ данномъ случаѣ конечно такъ называемую научную разработку указаннаго матеріала въ научно-богословскихъ трудахъ экзегетическаго или нравственно-аскетическаго характера. Совершенно иное отношеніе къ тому же самому матеріалу въ экзегетическихъ и морально-аскетическихъ писаніяхъ святыхъ отцовъ. Здѣсь раскрытіе идеи Царства Божія и идетъ въ глубину духовной природы человѣка, къ законамъ ея бытія, къ ея процессу, приблизительно по тому типу или способу, какой даетъ одинъ преподобный отецъ: «Царство Божіе внутрь Васъ есть», сказалъ Спаситель; а внутрь насъ есть ни что иное, какъ знаніе или незнаніе истины, наличность пороковъ или добродѣтелей, которыми и устрояется въ нашей душѣ Царство Божіе или діавола, говоритъ этотъ преподобный отецъ. Посему, продолжаетъ онъ, кто имѣетъ только пороки, тотъ пребываетъ въ царствѣ діавола, а кто имѣетъ добродѣтели, чистоту духовную или по слову Апостола: миръ, праведность и радость о Дусѣ Святѣ, тотъ уже здѣсь на землѣ находится въ Царствѣ Божіемъ и имѣетъ его въ себѣ» (Іоаннъ Кассіанъ). Это типичная святоотеческая точка зрѣнія на Царство Божіе, въ смыслѣ пониманія его какъ нѣкоего внутренняго состоянія человѣка, какъ извѣстнаго уклада, главнымъ образомъ, внутренней духовной жизни человѣка и внѣ этой внутренней связи идеи Царства Божія и духовной жизни у нихъ не разсматриваются. Вотъ почему, думается, и мы имѣемъ достаточное основаніе въ Новозавѣтныхъ и святоотеческихъ писаніяхъ, чтобы говорить о связи этихъ указанныхъ идей и даже ихъ внутреннемъ единствѣ и въ тѣхъ чертахъ, коими въ Новозавѣтномъ откровеніи изображается Царство Божіе, имѣть данныя для опредѣленія и раскрытія хотя общихъ типическихъ свойствъ и характерныхъ природныхъ особенностей такъ называемой духовной жизни въ отличіе ея отъ всякаго другого типа жизни.
Кажется, основнымъ признакомъ и характерной особенностью проявленія на землѣ Царства Божія – св. духовной жизни въ человѣкѣ, – по коимъ оно сказывается не только какъ дѣйствительный фактъ и явленіе, но и какъ явленіе совершенно новое, особенное и небывалое въ наличности и условіяхъ обычной человѣческой жизни, можно признать несводимость этого явленія на явленія обычнаго для насъ естественнаго порядка жизни. Въ этомъ обычномъ естественномъ порядкѣ жизни указанное явленіе никакъ не можетъ находить себѣ ни своего объясненія, ни оправданія. Частнѣе: такъ какъ Царство Божіе, какъ духовную жизнь, беремъ мы въ
ея проявленіи въ личности человѣческой, то указанную выше характерную его особенность можно усматривать въ безпримѣрномъ фактѣ господства человѣческой личности надъ всей природной необходимостью и законами, такъ называемой, естественной жизни. Царство Божіе въ людяхъ и открывается въ мірѣ какъ нѣчто особенное тѣмъ, что ставитъ человѣка выше всякой природной необходимости и ея законовъ, дѣйствующихъ, какъ въ грѣховной природѣ самого человѣка, такъ и въ повинувшейся закону грѣха всей міровой жизни и всѣхъ твореній, въ цѣпи коихъ состоитъ человѣкъ, говоря иначе: оно открывается прежде всего, какъ нѣкая особая сила, но сила не физическая, а духовная, почему о немъ и говорится, что оно пришло въ силѣ (Матѳ. 9, 1), и открывается тоже не въ словѣ только, но въ силѣ (1 Кор. 4, 20). Конечно здѣсь совершенно излишне говорить и доказывать, что Царство Божіе, какъ новая духовная жизнь, открылось на землѣ и стало фактомъ только съ воплощенія и рожденія Господа, а раскрываться стало главнымъ образомъ со времени выхода Господа на дѣло общественнаго служенія послѣ крещенія во Іорданѣ. Обращаютъ на себя невольно вниманіе слѣдующіе факты, внутренняя связь коихъ достойна примѣчательности: схожденіе Св. Духа на Іисуса Христа при Крещеніи, Его подвигъ въ пустынѣ непосредственно послѣ крещенія, затѣмъ Его проповѣдь о Царствѣ Божіемъ и первыя проявленія этого приблизившагося и пришедшаго уже Царства Небеснаго, когда Христосъ по словамъ Евангелиста «въ силѣ духовной возвратился изъ пустыни» (Луки 4, 14). Для насъ въ данномъ случаѣ Господь Іисусъ Христосъ является и долженъ быть разсматриваемъ какъ Сынъ Человѣческій, какъ родоначальникъ новаго человѣчества, новый нашъ Адамъ, а посему все явленное имъ въ своемъ человѣчествѣ или вѣрнѣе Богочеловѣчествѣ есть раскрытіе идеальныхъ законовъ и нашей человѣческой жизни, поскольку, съ одной стороны, наша личность тоже богоподобна («вы бози есте», говоритъ пророкъ), а съ другой, поскольку Сынъ Человѣческій Господь Іисусъ Христосъ «пріобщился нашей плоти и крови» (Евр. 2, 14).
Итакъ, что же можно находить на страницахъ Евангелія въ качествѣ подтвержденія мысли объ особенностяхъ природы Царства Божія, какъ явленія стоящаго и ставящаго человѣка выше природной необходимости и обычнаго для насъ порядка жизни?
Евангелисты всѣ согласно говорять, что Царство Божіе въ лицѣ Господа Іисуса Христа открылось прежде всего видимымъ для всѣхъ образомъ въ необычайномъ обиліи чудотвореній, въ неизсякаемомъ богатствѣ духовной силы Божіей, превозмогающей, какъ духовную, такъ и тѣлесную грѣховную немощь человѣческой жизни. «Оттолѣ начатъ, говорить Евангелистъ объ Іисусѣ Христѣ (Матѳ. 4, 17), Іисусъ проповѣдати и глаголати: покайтеся приближибося Царствіе Небесное... и прохождаше всю Галилею, уча на сонмищахъ и проповѣдуя Евангеліе Царствія, исцѣля всякъ недугъ и язву въ людѣхъ» (Матѳ. 4, 23). «И изыде слухъ Его (т. е. Іисуса Христа) по всей Сиріи и приведоша къ Нему вси болящія различными недуги и страстми одержими и бѣсны, и немощны, и разслабленныя жилами и исцѣли ихъ», продолжаетъ тотъ же Евангелистъ повѣствовать о первыхъ шагахъ дѣятельности Господа (Матѳ. 4, 25). И такъ далѣе, всѣ страницы Евангелія постоянно говорятъ о непрестанной силѣ чудотвореній Господа, сопровождавшей Его проповѣдь и ученіе, такъ что и Евангелистъ кратко, но весьма характерно и выразительно сказалъ о Господѣ, съ этой именно стороны опредѣливъ Его дѣятельность: «Онъ изгналъ духи словомъ и вся болящія исцѣли, да сбудется рѣченное Исаіемъ пророкомъ, глаголющимъ: той недуги наша пріятъ и болѣзни понесе» (Ис. 53, 4. – Матѳ. 8, 13). Но этого мало: можно видѣть еще, что и Самъ Господь Іисусъ Христосъ, ставилъ явленіе и открытіе на землѣ Царства Божія и чудотворенія въ самую тѣсную внутреннюю связь: въ послѣднихъ (т. е. чудесахъ), какъ бы указывалась и опредѣлялась природа и наличность на землѣ Царства Божія. Напомнимъ фактъ посольства Іоанномъ Крестителемъ своихъ учениковъ къ Іисусу Христу для рѣшенія вопроса: «Ты ли еси грядый или иного чаемъ?» (Матѳ. 11, 3). Господь не сталъ доказывать ни чѣмъ инымъ Своего мессіанскаго достоинства, напр., ссылкой на ветхозавѣтныхъ пророковъ, а просто велѣлъ ученикамъ Іоанновымъ передать ему то, что они видѣли и слышали здѣсь, а именно: «слѣпые прозрѣваютъ, хромые ходятъ, прокаженные очищаются и глухіе слышатъ, мертвые воскресаютъ и нищіе благовѣствуютъ»... (Матѳ. 11, 5). Для пророка, какимъ былъ Іоаннъ Предтеча, по мысли Господа, всѣ эти перечисленныя явленія вполнѣ были достаточны, чтобы видѣть въ нихъ явленіе на землѣ иного царства и иного духовнаго царя, – Христа Мессію. Далѣе, совершенно тоже можно усматривать въ словахъ Евангелиста по поводу отправленія Господомъ 12-ти апостоловъ на проповѣдь по городамъ и весямъ израилевымъ: «призва обанадесять ученики своя, даде имъ власть на дусѣхъ нечистыхъ, яко да изгонятъ ихъ и цѣлити всякъ недугъ и всяку болѣзнь» (Матѳ. 10, 1), говоритъ Евангелистъ Матѳей, приводя рѣчь къ апостоламъ Самого Iисуса Христа: «ходяще же проповѣдуйте, глаголюще, яко приближися Царствіе Небесное, болящіе исцѣляйте, прокаженныя очищайте, мертвыя воскрешайте, бѣсы изгоняйте» (Матѳ. 10, 7, 8); тоже самое наставленіе Христосъ Спаситель даетъ и 70 апостоламъ при ихъ отправленіи на проповѣдь. Мы знаемъ, что апостолы, возвратившись съ проповѣди, съ радостью говорили Господу: «Господи и бѣсы намъ повинуются» (Лук. 10, 17), свидѣтельствуя этимъ о дѣйствительной какой-то новой силѣ, появившейся у нихъ вмѣстѣ съ проповѣдью о пришествіи Царства Небеснаго. Это же самое видимъ и при посольствѣ Христомъ апостоловъ на проповѣдь по воскресеніи: «шедпіе проповѣдите Евангеліе всей твари, говорилъ Господь ученикамъ..., знаменія же вѣрующимъ сія послѣдуютъ: именемъ Моимъ бѣсы ижденутъ, языки возглаголютъ новы, змія возмутъ, аще и что смертно испіютъ, не вредить ихъ, на недужныя руки возложатъ и здрави будутъ»... (Мрк. 16, 16, 17, 18). Это уже обѣтованіе на вѣчныя времена, до скончанія міра, какъ и самая проповѣдь Евангелія Царствія Божія должна быть являема до кончины міра. Кажется не нужно доказывать, что дальнѣйшая исторія Царства Божія на землѣ только подтверждаетъ наличность и дѣйствительность этого обѣтованія Христова.
Итакъ, Евангеліе фактами чудотвореній вполнѣ утверждаетъ, что въ лицѣ Господа Іисуса Христа Царство Божіе открылось, какъ нѣкая духовная сила, стоящая и ставящая человѣка, воспріявшаго это царство, выше всякой природной необходимости.
Но Господь не только утвердилъ дѣломъ и словомъ этотъ особенный характеръ Царства Божія, съ которымъ оно явилось для всякаго даже внѣшняго наблюденія въ поразительныхъ чудесахъ, но открылъ и утвердилъ и самую его (т. е. Царства Божія) внутреннюю природу: «если Я, говоритъ Христосъ фарисеямъ, объяснявшимъ Его чудеса силой вельзевула, о Дусѣ Божіи изгоню бѣсы, убо постиже на васъ Царствіе Божіе» (Матѳ. 12, 28).
Итакъ, чудеса, какъ сила надъ всякой другой силой и надъ природой, по словамъ Христа Спасителя, есть явный признакъ того, что достигло до человѣка Царство Божіе, но чудеса, творимые только о Дусѣ Святѣ. Вотъ почему и въ другомъ случаѣ, именно въ назаретской синагогѣ, Господь, прочитавъ мѣсто изъ книги пророка Исаіи: «Духъ Господень на Мнѣ, его-же ради помаза мя благовѣстити нищимъ, посла мя исцѣлити сокрушенныя сердцемъ..., проповѣдати лѣто Господне пріятно»... и сказавъ, что это все нынѣ исполнилось на Немъ, несомнѣнно указывалъ этимъ не только внѣшнее проявленіе Царства Божія – «лѣта Господня пріятна» – но и самую внутреннюю его природу, говоря: «Духъ Господень на Мнѣ».
Такъ потомъ и послѣ Своего воскресенія Онъ заповѣдалъ Апостоламъ Своимъ сидѣть во Іерусалимѣ «дондеже облекутся силой свыше» и «пріимуть силу, нашедшу Святому Духу на нихъ». Апостолы несомнѣнно такъ и понимали это раскрытіе Царства Божія въ лицѣ и дѣлѣ Іисуса Христа, – какъ явленіе особой духовной силы, по природѣ своей сверхъестественной и не сводимой на явленія естественнаго порядка жизни. Евангелисты синоптики прямо говорятъ, что Іисусъ Христосъ послѣ крещенія «исполненный Духа Святаго возвратился отъ Іордана и веденъ былъ духомъ въ пустыню» для искушенія отъ діавола и тамъ 40 дней ничего не ѣлъ, былъ со звѣрьми, и когда уже скончалось все искушеніе отъ діавола и Христосъ побѣдилъ искушеніе, Онъ «возвратился въ Галилею въ силѣ духовной» (Лук. 4, 14).
Такимъ образомъ Царство Божіе, открываясь въ мірѣ въ явленіяхъ чудесныхъ знаменій и ставя въ этомъ отношеніи человѣка выше всякой природной необходимости, несомнѣнно въ своей природѣ носитъ высшую Божественную силу, какъ видимъ это не только изъ примѣра Богочеловѣка Іисуса Христа, но и изъ примѣра св. Апостоловъ, коимъ Спаситель послалъ Св. Духа, – силу Святаго Духа, дѣлающуюся однако какъ бы собственностью человѣческой личности чрезъ особый процессъ подвига, какъ показываетъ примѣръ искушеній Христа Спасителя.
Обычно мы мало вдумываемся въ эту Евангельскую исторію искушеній Господа отъ діавола въ пустынѣ, даже и послѣ того, какъ и свѣтская литература въ лицѣ великаго Достоевскаго, чисто пророческимъ, вдохновеннымъ словомъ раскрыла намъ глубокій философскій смыслъ этой сокровенной отъ глазъ міра и рѣшительной встрѣчи Господа съ діаволомъ въ пустынѣ («Братья Карамазовы» соч. Достоевскаго, глава о великомъ инквизиторѣ).
А между тѣмъ эта исторія весьма хорошо объясняетъ природу духовной жизни. Намъ хочется, хотя вкратцѣ, напомнить главные моменты этой таинственной исторіи. Христа искушалъ діаволъ прежде всего хлѣбомъ, склоняя Его употребить божественную свою силу на служеніе своему чреву и тѣмъ признать интересы и нужды плоти и внѣшней жизни выше интересовъ духа и спасенія. Хлѣбами дѣйствительно можно увести человѣка куда угодно, и люди всюду пойдутъ за человѣкомъ, имѣющимъ возможность всегда накормить ихъ, какъ и выразилъ эту мысль прямо Христосъ слѣдовавшему за нимъ народу послѣ чудеснаго насыщенія 5000 человѣкъ въ пустынѣ: Онъ прямо обличилъ ихъ скрытое побужденіе влеченія ко Христу, сказавъ: «вы ищете Меня, потому что ѣли хлѣбы» (Іоан. 6, 26).
Это – современный идолъ, которому непрестанно кланяется человѣкъ, за котораго продаетъ не только совѣсть свою, душу свою, милосердіе и правду, но и самого Христа. Мы не можемъ такъ же дерзновенно сказать искусителю этого рода: «не хлѣбомъ будетъ живъ человѣкъ, но словомъ Божіимъ», какъ сказалъ Христосъ; скорѣе скажемъ наоборотъ, или погрѣшимъ противъ правды, сказавши первое.
Искушалъ Христа діаволъ тщеславіемъ и гордыней, предлагая ему ринуться съ кровли храма и, оставшись безъ вреда, этимъ суетнымъ, самохвальнымъ и безполезнымъ чудомъ привлечь себѣ поклоненіе народа и повести его за собой, какъ безсмысленное стадо, пораженное и ослѣплѣнное необычайнымъ чудомъ. Итакъ, Богъ разума и свободы стяжалъ бы себѣ слѣпое поклоненіе наэлектризованной необычайнымъ явленіемъ стадной толпы и не было-бы тутъ мѣста духу Божію, ибо гдѣ онъ, Духъ Божій, тамъ и свобода. Люди не въ силахъ побѣдить этого искушенія, какъ его побѣдилъ Христосъ и идолъ суетной славы, тщеславія и гордости крѣпко приковываетъ ихъ къ себѣ.
Искушалъ Христа діаволъ и властолюбіемъ, обѣщая дать ему весь міръ за поклоненіе себѣ. И отвергъ Господь властно это дерзкое предложеніе лукаваго, ибо какъ же Онъ могъ бы спасти міръ отъ діавола, Самъ поклонившись ему. И какъ бы Онъ могъ потомъ говорить, что пришелъ послужить всѣмъ и положить душу свою за всѣхъ. Это начало жизни, этотъ путь смиренія и служенія другимъ намъ понятенъ мало и съ трудомъ принимается и мирится съ нашимъ настроеніемъ; и мы обычно не только сами кланяемся за власть и господство сатанѣ, но продаемъ за нихъ и Христа, и правду Его, и ближнихъ своихъ.
Къ этому, такъ сказать, общечеловѣческому и принципіальному смыслу искушеній Христа Спасителя по тѣмъ тремъ, какъ бы основнымъ началамъ жизни, которыми движется по преимуществу человѣческая жизнь (сытость, властолюбіе и гордость), намъ хотѣлось бы привнести еще спеціальное освѣщеніе этихъ искушеній, выразимся: аскетическое, примѣнительно къ пастырско-мессіанской задачѣ Христова служенія, а отсюда примѣнимое и къ психологіи каждаго человѣка, и къ уясненію началъ духовной жизни.
Несомнѣнно, въ основѣ этихъ искушеній, которыми діаволъ хотѣлъ толкнуть Господа на путь тѣхъ же законовъ жизни, по которымъ строится вся человѣческая жизнь, въ смыслѣ внутренней психологической причины ихъ (т. е. искушеній), лежитъ предположенная діаволомъ и въ отношеніи ко Христу, какъ это свойственно всѣмъ прочимъ людямъ, духовная, внутренняя несвобода, рабство духа человѣческаго въ самоопредѣленіи его (человѣка) къ тому, къ чему человѣкъ всегда прилагаетъ свои силы и устанавливаетъ всегда отношеніе своего свободнаго я. Мы бы сказали, что эти самоопредѣленія у каждаго изъ людей сводятся къ тремъ главнымъ сторонамъ: 1) самоопредѣленіе въ отношеніи къ своему тѣлу; 2) самоопредѣленіе къ внѣшнему міру и 3) самоопредѣленіе въ строгомъ смыслѣ слова къ самому своему духовному содержанію жизни, такъ сказать, къ самому себѣ, къ своей личности, взятой въ цѣльности духовно-тѣлеснаго существа и въ полнотѣ содержанія жизни.
Искаженіе нормы перваго самоопредѣленія ведетъ къ служенію тѣлу въ широкомъ смыслѣ этого слова: – въ смыслѣ всей внѣшней человѣческой культуры, начала коей чувственность и сытость.
Искаженіе нормы второго самоопредѣленія ведетъ къ жадности, къ началу власти надъ окружающимъ и захвата его въ свои руки, съ проявленіемъ этого начала въ алчности, въ страсти стяжанія, въ покореніи и владѣніи всѣмъ видимымъ[2].
Наконецъ, искаженіе нормы третьяго самоопредѣленія ведетъ къ гордости, когда вся жизнь и все содержаніе ея полагается въ самомъ себѣ, какъ единой основѣ жизни, а самая личность человѣческая возводится въ абсолютъ, въ нѣчто самодовлѣющее и самоотрѣшенное. Въ этихъ трехъ направленіяхъ у каждаго человѣка постоянная внутренняя неустойчивость, борьба и искушенія. Сила внутренняго противоборства должна направляться именно сюда, – къ установкѣ нормы отношеній личности или человѣческаго я къ указаннымъ сторонамъ жизни. Норма эта выразится: по первому пункту, въ господствѣ духа надъ тѣломъ; по второму – въ господствѣ духа и въ свободѣ его отъ власти міра надъ нимъ, т. е. въ свободѣ отъ началъ стяжанія, властолюбія, пріобрѣтенія и проч.; по третьему пункту эта норма выразится въ самосвободѣ, т. е. въ положеніи себя актомъ свободнаго же сознанія и воли не въ самомъ себѣ, какъ конечной причинѣ, и не въ тѣхъ проявленіяхъ своей жизни, кои могутъ говорить объ извѣстномъ величіи человѣка, а въ положеніи себя въ Высшемъ Бытіи, въ Богѣ, Коего отобразъ носитъ въ себѣ духъ нашъ и Коимъ дается свобода къ безконечному развитію жизни, что уже совершенно невозможно при состояніи той связанности, которая устанавливается качествомъ самозамкнутости и самодовлѣемости, сводящейся на практикѣ жизни только къ однимъ явленіямъ условнаго міра.
Господь Іисусъ Христосъ побѣдилъ искушенія діавола, сохранивъ идеальную норму отношеній Своей духовной Богочеловѣческой природы и личности по этимъ именно тремъ указаннымъ отношеніямъ. Этимъ и парализовалось, этимъ и устранялось въ Его дальнѣйшемъ пастырско-мессіанскомъ и духовномъ служеніи всякое проявленіе и даже самая возможность проявленія этихъ искаженій нормъ жизни человѣческой, и созиданіе Царства Божія, которое Онъ пришелъ устроить на землѣ, пошло по иному пути и на иныхъ началахъ, нежели устроеніе царства человѣческаго.
Характерную черту психологіи или внутренней жизни падшаго и грѣховнаго человѣка составляетъ въ немъ отсутствіе внутренней свободы, конечно понимаемой не въ смыслѣ только произвола и свободы выбора (т. е. формально), а поминаемой въ смыслѣ моральной вѣрности идеалу совершенной жизни. Воистину грѣхъ есть рабство богоподобнаго человѣческаго духа и связанность его и плѣненіе его тѣми тремя началами (или сторонами) жизни, о коихъ мы говорили. И все, что въ жизни нашей проявляется, какъ раскрытіе началъ сытости, власти и гордости, есть именно изнесеніе изъ сокровищъ внутренняго человѣка того характернаго для падшаго человѣка самоопредѣленія, которое происходитъ внутри каждаго изъ насъ и которое кончается, къ несчастію, подчиненіемъ свободы нашего духа началамъ: самости, плоти и міру.
Вотъ почему Спаситель и говорилъ, что истина и свобода только въ Немъ Одномъ и въ жизни по вѣрѣ въ Него: «если увѣруете въ Меня, говоритъ Онъ, узнаете истину, и истина свободитъ васъ...» (Іоан. 8, 32). И апостолъ говоритъ, что только «законъ духа жизни о Христѣ Іисусѣ свободилъ его отъ закона грѣховнаго плоти...» (Рим. 8, 2). Мы не будемъ теперь говорить о «законѣ плоти», а замѣтимъ только, что все, нами разсмотрѣнное въ приложеніи къ психологіи Христа Спасителя въ Его искушеніяхъ, все это есть достояніе и законъ жизни грѣховной общечеловѣческой.
Въ нашей внѣшней жизни, какъ бы на поверхности, отражается уже то, что происходитъ внутри, а внутри и происходитъ это постоянное колебаніе въ самоопредѣленіи человѣка по тремъ указаннымъ отношеніямъ и нарушеніе нами по силѣ грѣха нормы отношеній нашей духовной природы въ этихъ самыхъ пунктахъ.
Когда духъ человѣка рабствуетъ тѣлу, – происходитъ все то, что въ жизни относится къ дѣламъ плоти и къ началу сытости. Когда духъ рабствуетъ страсти захвата и стяжанія, происходятъ дѣла по началу властвованія. Когда духъ рабствуетъ гордости и самости, являются дѣла съ печатію сихъ настроеній.
Хочется именно думать, что въ искушеніяхъ Христа Спасителя и была со стороны діавола попытка толкнуть какъ бы Господа въ Его мессіанско-пастырскомъ духовномъ служеніи на путь рабства и духовнаго безсилія, а не той свободы, какая мыслится въ идеѣ Царства Божія на землѣ. И это случилось бы, если бы Господь нашъ путемъ 40-дневнаго подвига и борьбы (Евангелистъ говоритъ о Христѣ, что Онъ «бѣ со звѣрьми, искушаемъ сатаною...»), постомъ и молитвой не стяжалъ духовную силу и не утвердилъ ту духовную свободу и норму по человѣческой своей природѣ, которая нами всегда нарушается въ указанныхъ нами отношеніяхъ человѣка: къ собственному тѣлу, къ внѣшнему міру и къ собственной личности. Въ самомъ дѣлѣ, если бы Господь явилъ слабость духа и подчинилъ его потребности плоти, или, если бы увлекся тщеславіемъ и гордостью, или увлекся бы властолюбіемъ, то что Онъ могъ тогда проповѣдать людямъ и что могъ созидать, какъ не ту же самую человѣческую грѣховную жизнь, выражаемую началами сытости, тщеславія и власти, выше которой Онъ и Самъ не могъ стать?
Побѣдивши искушенія діавола и отвергши тѣ пути грѣховной жизни, кои предлагались Христу Спасителю искусителемъ и сводились на принципы «похоти плоти, похоти очесъ и гордости житейской», на коихъ по слову Ев. Іоанна Богослова строится вся человѣческая жизнь (1 Іоанна 1, 16: «все, что въ мірѣ похоть плоти, похоть очесъ и гордость житейская – нѣсть отъ Отца...»), Іисусъ Христосъ долженъ былъ явить Собой въ жизни и указать въ замѣнъ отвергнутаго что-либо свое лучшее и дѣйствительно совершенно новое, что уже выходило бы изъ предѣловъ изрѣченія премудраго: «нѣтъ ничего новаго подъ солнцемъ». На чемъ-же утверждался Христосъ Спаситель, какъ на новомъ началѣ въ созиданіи жизни или царства Божія, которое явилось въ Его лицѣ на землю и раскрылось въ чертахъ и свойствахъ Его духовной жизни? Отвѣтъ на это могутъ по нашему мнѣнію давать тѣ слова Господа, коими Онъ отвѣчалъ на предложенія искусителя. На предложеніе претворить камни въ хлѣбъ и тѣмъ самымъ подчинить духъ плоти и служить ей преимущественно своими духовными силами Христосъ сказалъ; «не хлѣбомъ единымъ живъ будетъ человѣкъ». Такъ тѣлу, какъ принципу и содержанію жизни, Христосъ противопоставляетъ духъ, какъ главное начало и содержаніе жизни, по рѣченному имъ: «слова мои духъ суть и животъ суть» (Іоан. 6, 63).
На предложеніе броситься съ кровли храма Христосъ отвѣчалъ: «не искушай Господа Бога твоего». Какой духовный смыслъ этого отвѣта Господа и что собственно Онъ выразилъ этимъ? Господь хорошо конечно зналъ, что онъ можетъ чудесно спастись и не разбиться, бросившись съ кровли храма, какъ Сынъ Божій, – но выходило, что это совершенно не нужное чудо дѣлалось какъ бы только съ цѣлію подчеркнуть свою близость къ Богу и какъ бы горделиво явить особое на себѣ покровительство Божіе. Это совершенно въ духѣ грѣшныхъ людей, которые часто, пользуясь близостью къ великимъ и сильнымъ міра сего, нарочито безъ нужды и смысла стараются какъ бы подчеркнуть эту свою близость къ нимъ, испытывая этимъ и искушая ихъ милость къ себѣ съ цѣлію пошлаго самоуслажденія этой близостью и похваленія. Тоже самое пошлое чувство внушалось діаволомъ Господу чрезъ такое событіе (чудо), которое никому не нужно, кромѣ тщеславнаго чувства. Но Господь, «не восхищеніемъ непщевавый быти равенъ Богу...» (Фил. 2, 6-7), отвергъ это пустое тщеславіе и гордость, утвердивъ начало смиренномудрія[3] или вѣрнѣе цѣломудрія (σωφρονισμοῦ), какъ правильнаго отношенія своего къ Богу по богочеловѣчеству.
Предложеніе діавола поклониться ему и получить власть надъ міромъ Христосъ отразилъ словами: – «Господу Богу Одному нужно кланяться и тому Единому служить». Что можетъ означать этотъ отвѣтъ? Несомнѣнно то, что по мысли Христа наши отношенія къ міру должны проходить чрезъ призму служенія Богу: нужно раскрывать свою дѣятельность внѣшнюю только въ служеніи Богу и внѣ Бога не устанавливать отношеній къ міру, такъ какъ внѣ Бога эти отношенія къ міру непремѣнно сведутся на захватъ міра и властвованіе надъ нимъ. А когда воля будетъ предана Богу и человѣкъ главнымъ образомъ Ему только будетъ кланяться и служить, то и его отношенія къ міру будутъ нормальны. Міръ будетъ разсматриваться какъ владычество и область Божія, а посему и отношеніе къ нему будетъ раскрываться въ духѣ служенія и покорности Богу, т. е. въ духѣ смиренной любви, въ коей проявляется и служеніе Богу и воплощается богоподобное наше отношеніе къ окружающему. Можно сказать, что вопросъ объ отношеніи къ міру рѣшается Христомъ по слѣдующему принципу: къ міру нужно устанавливать отношеніе только чрезъ Бога и чрезъ служеніе Богу, т. е. въ духѣ любви.
Итакъ, теперь можно опредѣлить, что Христосъ Спаситель поставилъ, какъ начало своей дѣятельности и какіе принципы Онъ утвердилъ для раскрытія того царства, которое Онъ принесъ на землю, это: жизнь во имя духа (а не плоти, какъ предлагалъ діаволъ), на началахъ смиренной любви къ Богу и міру (вмѣсто тщеславнаго и горделиваго стремленія всѣмъ владѣть). Отсюда все, что въ царствѣ Божіемъ, въ противоположность тому, что въ мірѣ (похоть плоти, похоть очесъ и гордость житейская), есть власть духа и духовной силы, любви и цѣломудрія. Это въ личности Христа Спасителя все и открылось въ дальнѣйшей Евангельской исторіи. Это и въ апостолахъ, это и во всѣхъ христіанахъ, ибо въ этомъ сущность христіанской жизни. Посему Ап. Павелъ, говоря о внутреннемъ благодатномъ служеніи христіанскаго пастыря, призваннаго созидать Царство Божіе на землѣ, т. е. тѣ святыя начала жизни, которыя принесъ на землю Христосъ, – и самый благодатный духовный даръ пастырства опредѣляетъ, какъ дарованіе духовной силы, любви и цѣломудрія: «не бо даде намъ Богъ духа страха, но силы и любве и цѣломудрія» (2 Тим. 1, 7). Такимъ образомъ, прилагая къ раскрытію идеи царства Божія то, что дается намъ въ раскрытіи духовнаго смысла искушеній Господа, можно говорить, что слова Евангелиста о «духовной силѣ» Господа, съ которой Онъ возвратился въ Галилею изъ пустыни искушеній для проповѣди Царства Божія, обозначаютъ собой не только явленіе чрезвычайныхъ знаменій, какъ характерныхъ признаковъ проявленія на землѣ Царства Божія («убо постиже на васъ Царстіе Божіе»), но и явленіе особой внутренней духовной силы въ личности Богочеловѣка, открывшейся (силы) въ господствѣ ея надъ тѣми сторонами и началами жизни, которыя обнимаютъ собой все существо и основное содержаніе грѣховной человѣческой жизни и порабощаютъ себѣ человѣка (похоть плоти, похоть очесъ и гордость житейская). «Духовная сила», съ которой возвратился изъ пустыни искушеній Христосъ Спаситель, есть сила надъ властію грѣха въ личности человѣка и надъ властію его и слѣдствіями во внѣшней жизни и природѣ; это явленіе по-существу новое, невѣдомое міру внѣ христіанства.
Если-же въ личности Іисуса Христа нужно усматривать первое явленіе на землѣ Царства Божія[4] и помнить, что оно «внутрь есть» и проявляется «въ радости, праведности и мирѣ о Духѣ Святѣ», то уже и по тѣмъ даннымъ Новаго Завѣта, кои мы привлекли для выясненія идеи Царства Божія, можно опредѣлить его, какъ явленіе сверхъестественное, божественное, открывающееся въ личности человѣческой силой свободы ея отъ грѣховныхъ законовъ жизни въ немъ самомъ и господствомъ надъ всѣмъ естественнымъ грѣховнымъ порядкомъ внѣшней жизни. Короче: Царство Божіе есть особая жизнь личности человѣческой на началахъ Божественной благодати Святаго Духа, раскрывающаяся въ невѣдомыхъ міру свойствахъ; господства человѣка надъ грѣхомъ и всѣми его проявленіями. Еще короче изъ примѣра Іисуса Христа: Царство Божіе есть жизнь на началахъ духа по закону смиренной любви къ Богу и людямъ. Въ этомъ смыслѣ совершенно понятны уже слова Христа Спасителя, что Царство Божіе «внутрь есть», и слова Апостола, что оно «не пища и питіе, а праведность, миръ и радость о Духѣ Святѣ», какъ опредѣляющія по существу идею и природу Царства Божія, какъ особой святой жизни личности. Понятны и слова Спасителя: «если послушаете меня, познаете истину и истина свободитъ Вы» (Іоан. 8, 32), или слова Апостола: гдѣ Духъ Господень, тамъ и свобода (2 Кор. 3, 17), опредѣляющія характерную особенность этой жизни, какъ свободы отъ насилій грѣха.
Итакъ, думается, теперь можно говорить, что Царство Божіе и духовная жизнь въ христіанскомъ міровоззрѣніи и въ частности въ той его части, которую можно назвать антропологіей, суть понятія равнозначущія. Можно поэтому о духовной жизни, какъ объ особомъ типѣ жизни, говорить, что природа ея есть благодатная – Святый Духъ; носитель ея человѣкъ – его богоподобная личность, его духъ; свойства ея – сила духовной свободы, смиренія и любви, а процессъ ея творчества есть подвигъ этой личности въ борбѣ съ искушеніями грѣха. Все это открылось въ личности Богочеловѣка (въ фактахъ схожденія св. Духа, искушеній и проявленія общественнаго служенія Христа) и раскрыто, какъ можно видѣть, въ писаніяхъ св. Апостоловъ и св. отцовъ. Эта духовная жизнь есть явленіе воистину новое и необычайное, явленіе невѣдомое и невозможное для міра грѣховнаго и внѣ христіанства. Напомнимъ опять, какъ законникъ Никодимъ былъ непонятливъ къ рѣчи Спасителя о необходимости новаго рожденія отъ Духа Святаго и необходимости новой духовной жизни для вхожденія въ царство небесное. «Имѣете-ли Вы Духа Святаго?», спрашивалъ Апостолъ Ефесскихъ христіанъ, и тѣ отвѣчали, что они даже не знаютъ, что есть Св. Духъ. Такъ въ отношеніи къ природѣ и источнику духовной жизни Святому Духу. Тоже и въ отношеніи ея свойствъ въ личности человѣка: «если бы вы были отъ міра, то міръ свое любилъ бы, а такъ какъ вы не отъ міра, то посему и ненавидитъ васъ міръ» (Іоан. 15, 19; Ср. 16, 12-13). Вотъ почему дарованіе Святаго Духа связывается съ подвигомъ искупленія, совершеннымъ Христомъ Спасителемъ, дѣломъ тоже необычайнымъ и новымъ, и съ этимъ же дѣломъ связывается обновленіе человѣка и начало новой его благодатной духовной жизни на землѣ.
Если всякая вещь познается лучше по противоположности или сопоставленію ея съ другой, отличной отъ нея, то и для уясненія типа духовной жизни, конечно, было бы полезно противопоставить ее типамъ жизни плотской и душевной, о которыхъ и новозавѣтное откровеніе, и писанія св. отцовъ всегда говорятъ въ связи взаимнаго противопоставленія и взаимоотрицанія. Позволимъ себѣ привести въ заключеніе настоящей статьи слова одного св. отца о типахъ жизни плотской, душевной и духовной.
«Живущіе плотски и плотское мудрованіе всегда въ себѣ пребывающимъ имѣющіе, будучи совершенно плотяны, Богу угодить не могутъ, какъ омраченные смысломъ и никакихъ лучей божественнаго свѣта къ себѣ не пропускающіе. Ибо приналегшія на нихъ облака страстей, на подобіе высокихъ стѣнъ, отгораживаютъ ихъ отъ духовныхъ свѣточей, и они остаются безъ свѣта. Будучи разстроены и повреждены во внутреннихъ чувствахъ душевныхъ, не могутъ они воззрѣть на мысленныя красоты Бога, видѣть свѣтъ во истину истинной жизни и стать выше ничтожныхъ видимыхъ вещей. Но какъ бы оскотинившись и мірскимъ переполнившись чувствомъ, привязываютъ умъ къ видимому и все попеченіе и трудъ обращаютъ на преходящія блага, другъ съ другомъ изъ-за нихъ воюютъ, а бываетъ, что и души свои за нихъ полагаютъ, прилѣпившись къ богатству, славѣ и плотскимъ удовольствіямъ и великимъ лишеніемъ почитая неимѣніе ихъ. Къ нимъ праведно, какъ отъ лица Божія, изречено пророческое оное слово: не имать Духъ Мой пребывати въ человѣцѣхъ сихъ, зане суть плоть (Быт. 6, 3)».
«Душевно живущіе и потому называемые дущевными суть какіе-то полу-умные и какъ бы параличемъ разбитые. Никакого никогда не имѣютъ они усердія потрудиться въ дѣлахъ добродѣтели и исполненіи заповѣдей Божіихъ, и только славы ради человѣческой избѣгаютъ явно-укоризненныхъ дѣлъ. Одержимы будучи самолюбіемъ, сею питательницею пагубныхъ страстей, все попеченіе обращаютъ на сохраненіе здоровья и услажденіе плоти, – отъ всякой скорби, отъ всякаго труда и всякаго злостраданія изъ-за добродѣтели они отказываются, паче надлежащаго питая и грѣя враждебное намъ тѣло. Держась такого образа жизни и поведенія, оземленяютъ они умъ, отучнѣвшій отъ страстей, и дѣлаются неспособными къ пріятію мысленныхъ и божественныхъ вещей, коими душа отторгается отъ земли и вся устремляется къ мысленнымъ небесамъ. Такъ страждутъ они, потому что обладаемы еще суть вещественнымъ духомъ, по коему любятъ свои души и исполненіе своихъ желаній всему предпочитаютъ. Будучи чужды Духа Святаго, они непричастны и даровъ Его; почему и плодовъ божестненныхъ не увидишь въ нихъ, – не только любви къ Богу и ближнему, радости въ нищетѣ и скорбяхъ, мира душевнаго, искренней вѣры и всесторонняго воздержанія, но и сокрушенія, слезъ, смиренія и состраданія: все въ нихъ полно надменія и гордости. Въ глубины Духа входить не имѣютъ они силъ: ибо нѣтъ въ нихъ свѣта, который руководилъ бы ихъ къ тому и отверзалъ ихъ умъ къ уразумѣнію Писаній, а другихъ, когда они вѣщаютъ о томъ, слушать неохочи они. Праведно потому и о нихъ изрекъ Св. Апостолъ: душевенъ человѣкъ не пріемлетъ яже Духа Божія, юродство бо ему есть: и не можетъ разумѣти; зане духовнѣ востязуется (1 Кор. 2, 14)».
«Духомъ ходящіе, духовную всецѣло воспріявшіе жизнь, благоугодны Богу, какъ Ему, яко назореи, себя посвятившіе и всегда объ одномъ заботящіеся, чтобъ очищать души свои трудами подвижническими и соблюдать заповѣди Господни. Готовые и кровь свою пролить за любовь къ Господу, они плоть свою истощаютъ постами и бдѣніями, дебелость сердца утончаютъ слезами, уды яже на земли умерщвляютъ злостраданіями (произвольными лишеніями), молитвою и богогомысліемъ, умъ исполняютъ свѣта и свѣтлымъ его содѣлываютъ, отверженіемъ своихъ пожеланій освобождаютъ души свои отъ пристрастія къ тѣлу и становятся совершенно духовными; почему духовными не только признаются, но и именуются отъ всѣхъ праведно. Они, идя къ безстрастію и любви, окрыляются къ созерцанію творенія, и оттуда пріемлютъ вѣдѣніе сущаго чрезъ сокровенную въ Богѣ премудрость, однимъ тѣмъ даемую, которые стали выше тѣла уничиженнаго. Прешедши такимъ образомъ всякое чувство мірское и мыслію просвѣщенною ставъ выше чувства, они свѣтлы бываютъ разумомъ, и посредѣ церкви и многочисленнаго собранія вѣрныхъ отрыгаютъ благія словеса изъ чистаго сердца, и бываютъ для людей соль и свѣтъ, какъ и Господь изрекъ о нихъ: вы есте свѣтъ міра; вы есте соль земли» (Преп. Никита Стифатъ. См. Доброт., V т., 111-113 стр.).
Е. Ѳеодоръ.
Сборникъ статей, принадлежащихъ бывшимъ и настоящимъ членамъ академической корпораціи. Въ память столѣтія (1814-1914) Императорской Московской Духовной Академіи. Въ двухъ частяхъ. Часть 1-я. Сергіевъ Посадъ, Типографія Св.-Тр. Сергіевой Лавры, 1915. С. 25-46.
[1] Царство Божіе конечно берется въ его проявленіяхъ на землѣ въ приложеніи къ человѣку.
[2] Нужно замѣтить, что у Ев. Луки искушеніе Господа царствами міра на горѣ поставлено вторымъ искушеніемъ и понимается св. отцами, какъ искушеніе Господа сребролюбіемъ въ широкомъ смыслѣ этого слова: владѣнія всѣмъ, какъ первое искушеніе хлѣбами понимается въ смыслѣ искушенія похотію плоти-тѣла; а третье – броситься съ храма – искушеніе тщеславіемъ и гордостью, какой порядокъ искушеній психологически болѣе послѣдователенъ (у Ев. Матѳея второе искушеніе на кровлѣ храма), ибо у св. отцовъ основными страстями считаются; чревоугодіе, сребролюбіе – стяжаніе вообще и гордость: отъ сихъ уже и всѣ прочія страсти. Первыя двѣ страсти полагаютъ начало категоріи страстей тѣлесно-душевныхъ, послѣдняя – духовныхъ.
[3] Смиренномудрія потому, что онъ имѣлъ достоинство, но смирился: св. отцы различаютъ смиренномудріе отъ смиренія тѣмъ, что смиренномудріе есть сознаніе недостоинства при наличности достоинства.
[4] «Если я о Дусѣ Божіи изгоню бѣсы, убо постиже на васъ Царствіе Божіе»... «Покайтесь, приблизилось Царствіе Божіе«, говорить Спаситель.
