Монахъ Виталій – Стихотвореніе «И мы будемъ такими…».
«Сыне человѣчь, оживуть-ли кости сія?»
И рекохъ: Господи Боже, Ты вѣси сія. (Іезек. 37, 3).
Люблю бывать по временамъ,
Гдѣ скрыта тайна жизни нашей,
Гдѣ, можетъ быть, сокроюсь самъ
Вслѣдъ за испитой смертной чашей...
Здѣсь я минуты провожу,
Томимъ уныньемъ неисцѣльно,
И здѣсь отраду нахожу,
Когда душа скорбитъ смертельно.
Смолкаетъ тутъ житейскій шумъ
И, вмѣсто мыслей горделивыхъ,
Приходить рядъ суровыхъ думъ,
Судей нелестныхъ, справедливыхъ.
Передо мной убогій храмъ{*}
Наполненъ мертвыми костями,
Они свидѣтельствуютъ намъ,
Что мы такими-жъ будемъ сами.
Немного лѣтъ тому назадъ,
Какъ жили тѣ земные гости,
И вотъ ушли они въ «свой градъ»,
Оставивъ намъ лишь эти кости.
Не въ силахъ были и они
Владѣть собой въ иную пору:
И между ними, какъ людьми,
Бывали ссоры изъ за сору!
Теперь, довольные судьбой,
Лежатъ, другъ другу не мѣшая;
Они не спорятъ межъ собой:
Своя-ли полка, иль чужая.
Мы тоже гости на землѣ,
И намъ лежитъ туда дорога;
Идемъ по ней въ какой то мглѣ
Не видя вѣчности порога.
И святость любимъ и грѣшимъ;
Гонясь за счастіемъ — страдаемъ;
Куда-то всякій день спѣшимъ
И то, что важно, забываемъ.
Боимся смерти и суда,
Желаемъ здѣхь пожить подольше,
Стараясь избѣгать труда,
И чтобъ скопить всего побольше.
Не можемъ слова перенесть,
Иль чуть не ласковаго взгляда,
А скорбныхъ испытаній крестъ —
Для насъ мучительнѣе ада.
Другихъ винимъ почти всегда,
Хоть сами Бога прогнѣвляемъ,
Себя-же винить мы никогда
И въ самомъ маломъ не дерзаемъ.
Для личной прихоти своей
Готовы потомъ обливаться,
Не спать подрядъ и пять ночей,
Во всѣ опасности пускаться;
Кривить душой на всякій часъ,
Безбожно совѣсть попирая,
И все, что только тѣшитъ насъ,
Къ себѣ усердно загребая.
За честь всегда стоимъ горой,
Цѣнимъ труды свои и знанья,
И невниманье къ нимъ порой
Приносить намъ души терзанья.
Таковъ есть страстный человѣкъ,
Хвастливый богъ земнаго рая!
Онъ суетится весь свой вѣкъ,
Покоя день и ночь не зная.
И всѣмъ безумно дорожитъ,
Пока здоровьемъ обладаетъ;
Когда жъ болѣзнь его сразитъ,
Совсѣмъ другой тогда бываетъ.
Ударитъ грозный смертный часъ —
Душа грѣховная смутится...
И все, что дорого для насъ,
Со всѣмъ навѣкъ должны проститься.
Безсильны нѣжности друзей,
Ничтожны цѣнности имѣній:
Они не могутъ жизни сей
Продлить хоть нѣсколько мгновеній.
Напрасно съ помощью спѣшатъ,
И врачъ искусство изощряетъ:
Больному все труднѣй дышать —
И онъ, конечно, умираетъ.
Хладѣетъ грудь и тухнетъ взоръ,
Всѣ чувства рабски умолкаютъ;
И насъ, какъ будто нѣкій соръ,
Поспѣшно въ землю зарываютъ...
Затѣмъ немного надо знать,
Что съ нами здѣсь потомъ бываетъ:
Вотъ эти кости говорятъ...
Имъ наша совѣсть довѣряетъ.
Одинъ моментъ — и жизнь мечта!..
Зачѣмъ-же столько треволненій?
Зачѣмъ вся эта суета
И масса горькихъ наслажденій?
Мы забываемъ тотъ урокъ,
Который смерть намъ повторяетъ,
Что жизнь дана на краткій срокъ
И дѣтство дважды не бываетъ.
О, смерть, кому ты не страшна?
Кому ты только вожделѣнна?!
Блаженъ, кто ждетъ тебя, какъ сна,
Кто помнитъ, что душа безсмертна;
И нѣтъ несчастнѣе того,
Кто вспомнить о тебѣ страшится:
Вся жизнь — мученье для него,
И сей, однако, онъ лишится.
А тамъ — для праведныхъ покой
И радость вѣчно со святыми:
Для грѣшныхъ — адъ съ кромешней
тьмой, И участь ихъ съ бѣсами злыми.
Теперь, быть можетъ, что иной
Одежды всякій день мѣняетъ;
Умретъ — положатъ лишь въ одной,
И той случайно не бываетъ.
А тотъ, кто даромъ мудреца
Владѣетъ, Бога же не знаетъ,
Умретъ — не болѣе глупца;
Напрасно только жизнь теряетъ.
* * *
Недалеко ужъ этотъ срокъ
И эта къ вѣчности дорога...
Припомни мудрый тотъ урокъ:
«Познай себя — познаешь Бога».
Познай, откуда ты и кто,
Зачѣмъ пришелъ, куда идешь;
Что ты великъ, и ты — ничто,
Что ты безсмертенъ, и — умрешь.
1905 г.
Пучокъ цвѣтовъ. Друзьямъ на память. Стихотвореннія монаха Виталія (В. Е. Гончаренко). Изд. Обители Воздвиженія Креста Господня на Аѳонѣ. Одесса 1912. С. 35-40.
{*} Какъ извѣстно, на Аѳонѣ, по истеченіи трехъ лѣтъ со дня смерти покойника, кости его вынимаютъ изъ могилы и складываютъ въ усыпальницѣ. Такимъ образомъ, въ каждой обители имѣется подобный складъ костей, представляющихъ собою умилительное зрѣлище: черепа рядышкомъ на полкахъ, а прочія кости всѣ въ кучѣ особо.
Костница афонского Пантелеимонова монастыря
