Проф. Иванъ Игнатьевичъ Малышевскій – Святый Лаврентій, римскій архидіаконъ и мученикъ.
Въ древней христіанской Церкви духъ единенія во имя вѣры и любви Христовой господствовалъ надъ всякими національными различіями. Люди разныхъ странъ и національностей дружно подвизались на служеніи иномѣстной церкви, на которое поставлены были они, судьбами жизни, или вѣрнѣе – волею Привидѣнія.
Въ царствованіе Валеріана (253-259 гг.) при римскомъ епископѣ св. Стефанѣ (253-257) на служеніе римской церкви соединились узами духовнаго отчества и сыновсгва старецъ Ксистъ или Сикстъ, родомъ грекъ изъ Аѳинъ, и молодой Лаврентій, родомъ испанецъ[1]. Сикстъ на своей родинѣ слылъ философомъ, потомъ всецѣло посвятилъ себя ученію христіанскому[2]. Прибывъ въ Римъ уже въ зрѣлыхъ лѣтахъ, онъ поступилъ въ клиръ и со временемъ при епископѣ Стефанѣ удостоенъ сана діакона и званія архидіакона. Въ ту пору уважали въ Римѣ просвѣщенныхъ грековъ, какихъ видимъ не мало и въ ряду римскихъ епископовъ первыхъ вѣковъ. Лаврентій на своей родинѣ въ Испаніи воспитывался въ домѣ знатныхъ и благочестивыхъ родителей своихъ, христіанъ Оренція и Націенціи; потомъ, какъ гласитъ преданіе, – въ христіанской школѣ, существовавшей въ такъ называемой Кесаріи Испанской (Caesarea Augusta, позднѣйшая Сарагосса). Христіанская любознательность привлекла молодаго испанца въ Римъ, гдѣ онъ довершилъ свое образованіе, какъ видится, подъ руководствомъ грека-архидіакона Сикста. Учитель и ученикъ соединены были крѣпкою любовію. Когда по кончинѣ св. Стефана (†2 авг. 257 г.) Сикстъ былъ избранъ и поставленъ на римское епископство, онъ уже не хотѣлъ оставить Лаврентія вдали отъ себя: рукоположивъ его во діакона, онъ скоро облекъ его званіемъ архидіакона, какое предъ тѣмъ самъ носилъ.
Въ древней христіанской Церкви духъ единенія во имя вѣры и любви Христовой господствовалъ надъ всякими національными различіями. Люди разныхъ странъ и національностей дружно подвизались на служеніи иномѣстной церкви, на которое поставлены были они, судьбами жизни, или вѣрнѣе – волею Привидѣнія.
Въ царствованіе Валеріана (253-259 гг.) при римскомъ епископѣ св. Стефанѣ (253-257) на служеніе римской церкви соединились узами духовнаго отчества и сыновсгва старецъ Ксистъ или Сикстъ, родомъ грекъ изъ Аѳинъ, и молодой Лаврентій, родомъ испанецъ[1}. Сикстъ на своей родинѣ слылъ философомъ, потомъ всецѣло посвятилъ себя ученію христіанскому[2}. Прибывъ въ Римъ уже въ зрѣлыхъ лѣтахъ, онъ поступилъ въ клиръ и со временемъ при епископѣ Стефанѣ удостоенъ сана діакона и званія архидіакона. Въ ту пору уважали въ Римѣ просвѣщенныхъ грековъ, какихъ видимъ не мало и въ ряду римскихъ епископовъ первыхъ вѣковъ. Лаврентій на своей родинѣ въ Испаніи воспитывался въ домѣ знатныхъ и благочестивыхъ родителей своихъ, христіанъ Оренція и Націенціи; потомъ, какъ гласитъ преданіе, – въ христіанской школѣ, существовавшей въ такъ называемой Кесаріи Испанской (Caesarea Augusta, позднѣйшая Сарагосса). Христіанская любознательность привлекла молодаго испанца въ Римъ, гдѣ онъ довершилъ свое образованіе, какъ видится, подъ руководствомъ грека-архидіакона Сикста. Учитель и ученикъ соединены были крѣпкою любовію. Когда по кончинѣ св. Стефана (†2 авг. 257 г.) Сикстъ былъ избранъ и поставленъ на римское епископство, онъ уже не хотѣлъ оставить Лаврентія вдали отъ себя: рукоположивъ его во діакона, онъ скоро облекъ его званіемъ архидіакона, какое предъ тѣмъ самъ носилъ.
Въ такъ называемыхъ «Постановленіяхъ апостольскихъ» говорится о должности діакона, между прочимъ, слѣдующее: «діаконъ да будетъ умомъ и окомъ и устами, также сердцемъ и чувствомъ епископа, чтобы епископъ не заботился о многомъ, но только о важнѣйшемъ... Діаконъ, хотя все пусть возноситъ къ епископу, какъ Христосъ ко Отцу, но, что можетъ, то пусть исправляетъ самъ собою, получивъ власть отъ епископа, а епископъ пусть судитъ о важнѣйшемъ»[3}. Особенно почетно было діаконское служеніе въ римской (т. е. г. Рима и окрестностей его) церкви, гдѣ, при весьма численномъ составѣ клира, діаконовъ было только семь, какъ свидѣтельствуетъ одинъ изъ ближайшихъ предмѣстниковъ Сикста св. Корнилій: «въ ней (римской церкви) находится одинъ епископъ, сорокъ шестъ пресвитеровъ, семъ діаконовъ, семь иподіаконовъ, сорокъ два прислужника, пятьдесятъ два человѣка заклинателей, чтецовъ и привратниковъ и болѣе тысячи пяти сотъ немощныхъ и вдовицъ, которыхъ всѣхъ питаетъ благодать и человѣколюбіе Господа»[4}. Кромѣ сослуженія епископу при совершеніи имъ таинствъ и преподаніи ихъ вѣрующимъ, на обязанности діаконовъ лежало завѣдываніе церковными имуществами и въ связи съ тѣмъ – содержаніемъ клира и дѣлами церковной благотворительности. «Нужно, говорится въ «Постановленіяхъ апостольскихъ», чтобы вы, діаконы, посѣщали всѣхъ немощныхъ, всѣхъ нуждающихся въ посѣщеніи, а о бѣдствующихъ – объявляйте своему епископу; ибо вы обязаны быть его душею и сердцемъ и быть готовыми служить и повиноваться ему во всемъ, какъ своему епископу, отцу и учителю» (кн. III, гл. 19). Вторая область діаконскаго служенія, т. е. завѣдываніе церковными имуществами и церковною благотворительностію имѣла особенно важное значеніе въ римской церкви, при большой численности ея клира, христіанскаго общества ея и въ немъ лицъ, поддерживаемыхъ на счетъ церкви, и значительности самыхъ имуществъ церковныхъ этой столичной церкви[5}. При важности діаконскаго служенія вообще, особенную важность пріобрѣла должность архидіакона. Неизмѣнный и ближайшій сослужитель епископа въ священнодѣйствіяхъ и таинствахъ, онъ-то особенно могъ называться окомъ, ухомъ и сердцемъ епископа по завѣдываніи церковнымъ благочиніемъ и церковнымъ достояніемъ и церковною благотворительностію. Какъ помощники епископа по весьма важной и сложной области его вѣдѣнія, архидіаконы обыкновеннѣе всего становились и преемниками ихъ, особенно въ римской церкви[6}.
Итакъ, когда Сикстъ, ставъ изъ архидіакона епископомъ, передалъ архидіаконство любимому ученику своему Лаврентію, то дѣлалъ это въ полной надеждѣ имѣть въ немъ «свое око, свое ухо и свое сердце». Молодой Лаврентій былъ изъ ряда тѣхъ молодыхъ, но зрѣлыхъ мудростію и нравами, людей, какихъ, по апостольскимъ постановленіямъ, считалось возможнымъ поставлять даже въ епископы (кн. II, гл. 1). Какъ архидіаконъ, онъ оказался на высотѣ своего призванія. Благоговѣйно сослужа епископу въ таинствахъ и священнодѣйствіяхъ, онъ былъ заботливымъ и мудрымъ хранителемъ и распорядителемъ церковнаго достоянія, исполненнымъ любви и милосердія, попечителемъ о клирѣ, о бѣдныхъ и страждущихъ. Нестяжательный, любившій нищету Христову, онъ стремился богатѣть дѣлами благочестія, дарами благодати, такъ что слылъ у римскихъ христіанъ мужемъ благодатнымъ, сильнымъ своею святостію и чудодѣйственною молитвою.
Уже самое принятіе Сикстомъ епископства, а Лаврентіемъ архидіакопства было великимъ подвигомъ въ то тяжкое время. Императоръ Валеріанъ, довольно благосклонный къ христіанамъ въ первые годы своего правленія, потомъ поднялъ гоненіе на нихъ, поддавшись навѣтамъ своего любимца Макріана, крайне суевѣрнаго и преданнаго волшебству и враждебнаго христіанамъ, въ которыхъ онъ заподозрилъ опасныхъ соперниковъ по волшебству[7}. Въ 257 г. издавъ былъ эдиктъ, которымъ, подъ страхомъ смерти, запрещались христіанскія собранія, особенно на гробахъ мучениковъ, а епископы и клирики, оказывающіе непочтеніе богамъ, осуждались на изгнаніе. Римскій епископъ Стефанъ счелъ нужнымъ одушевить свой клиръ и паству въ виду на двигавшейся грозы. Онъ собралъ пресвитеровъ, діаконовъ, клириковъ и мірянъ и внушалъ имъ имѣть мужество и терпѣніе. «Всѣ мы, сказалъ въ отвѣтной рѣчи пресвитеръ Бонъ, готовы и потерять все и претерпѣть все за нашу св, вѣру!». Вскорѣ начались преслѣдованія и казни, постигавшія особенно пресвитеровъ и клириковъ. Самъ Стефапъ былъ схваченъ въ собраніи христіанъ на кладбищѣ Луцины въ тотъ моментъ, когда онъ, окончивъ священнодѣйствіе въ виду уже пришедшихъ за нимъ воиновъ, всходилъ на каѳедру, чтобы сказать слово народу[8}. Святитель казненъ смертію, и съ нимъ казнено болѣе десяти другихъ лицъ изъ пресвитеровъ, діаконовъ, клириковъ. Это было 2 августа 257 г. Кому быть преемникомъ св. Стефана? Взоры всѣхъ остановились на его архидіаконѣ Сикстѣ. Принять епископство означало теперь – идти на вѣрное мученичество. Сикстъ принялъ его, а Лаврентію передалъ архидіаконство, принятое имъ также съ мыслію о неизбѣжности мученичества на столь высокомъ постѣ церковнаго служенія.
Поставленіе Сикста во епископа послѣдовало 24 августа, а нѣсколько позже – Лаврентія въ архидіакона. Новый епископъ и архидіаконъ ревностпо и мирно подвизались въ своихъ служеніяхъ: послѣ недавно совершенныхъ казней языческія власти, казалось, давали нѣкоторый отдыхъ христіанамъ. Но вдругъ гроза разразилась съ большею яростію. Въ 258 г. послѣдовалъ новый, болѣе жестокій эдиктъ, гласившій: «епископовъ, пресвитеровъ и діаконовъ брать въ тюрьмы (для суда и казни); сенаторовъ, знатныхъ мужей и всадниковъ римскихъ лишать ихъ правъ и имуществъ и, если будутъ упорствовать въ христіанствѣ, казнить смертію, чрезъ усѣченіе главы; благородныхъ женъ, лишивъ имуществъ, заточать; прочихъ подъ стражею и въ оковахъ ссылать въ рудники». Какъ столичный епископъ, Сикстъ первый между епископами своего времени подпалъ дѣйствію жестокаго эдикта. Схваченный и заключенный въ тюрьму съ діаконами Фелициссимомъ и Агапитомъ, съ достоинствомъ выдержавъ себя на первомъ то льстивомъ, то грозномъ допросѣ, происходившемъ въ присутствіи самого Валеріана, Сикстъ на время до втораго допроса отправленъ былъ въ болѣе строгое заключеніе въ Мамертиновой тюрьмѣ.
Ведомый воинами, Сикстъ былъ на пути въ эту тюрьму, какъ подходитъ къ нему Лаврентій и съ плачемъ говоритъ: «Куда идешь, отче, безъ сына? Куда спѣшишь святый епископъ безъ своего архидіакона? Никогда безъ меня ее приносилъ ты святѣйшей жертвы: что же теперь нашлось во мнѣ неугоднаго твоей любви? Не довольно ли ты испыталъ меня, какъ твоего вѣрнаго служителя? Былъ я общинномъ тебѣ въ совершеніи божественныхъ Таинъ: почему не пріобщусь тебѣ и въ пролитіи крови за Христа? Возьмя же меня съ собою, отче и учителю; не оставляй меня, напутствуй сперва меня къ подвигу и потомъ самъ пойдешь къ вѣнцу мученическому!». – «Не оставляю тебя, сынъ мой, тихо отвѣчалъ Сикстъ; сберегаю тебя на большія муки, на большій подвигъ. Я, какъ старецъ, выхожу на меньшую борьбу; тебѣ, какъ молодому, предстоитъ выдержать большую и одержать болѣе славное торжество надъ мучителями. Итакъ, не плачь, сынъ мой! чрезъ три дня по моей кончинѣ наступитъ и твой подвигъ, а тѣмъ временемъ иди и распорядись церковнымъ имуществомъ и раздай его нищимъ и требующимъ по твоему усмотрѣвію»[9}. Послѣднее повелѣніе епископа имѣло особенное значеніе. Вслѣдствіе недавняго эдикта многіе христіане не только изъ бѣдныхъ, но даже и богатыхъ остались безъ крова и средствъ въ жизни, принуждены были таиться въ убѣжищахъ, гдѣ нуждались въ самомъ необходимомъ. Зналъ это Лаврентій и спѣшилъ исполнить волю епископа.
Поспѣшно собралъ онъ церковныя сокровища и имущества, запасся предметами помощи, сталъ разыскивать по городу скрывшихся и терпѣвшихъ нужду клириковъ и христіанъ и раздавалъ имъ пособія. За городомъ, не вдали отъ него, была обширная вилла богатой, но благочестивой христіанки, преклонной лѣтами вдовы Киріакіи: здѣсь была и христіанская усыпальница и домъ молитвенныхъ собраній, служившій теперь убѣжищемъ гонимымъ клирикамъ и ста христіанамъ. Сюда ночью явился Лаврентій съ запасомъ серебра, одеждъ и др. вещей и одѣлилъ нуждающихся. Услугу свою онъ завершилъ тѣмъ, что умылъ имъ ноги и отеръ своимъ лентіемъ. «Святой человѣкъ! взмолилась ему хозяйка дома, Кирикія: тяжело страдаю я болью головы; возложи руки на нее и исцѣли!». Архидіаконъ покрылъ голову старушки своимъ лентіемъ, осѣнилъ крестнымъ знаменіемъ, возложилъ на нее руки и молитвенно возгласилъ: «во имя Господа Іисуса Христа, будь здрава!». И перестала боль у благочестивой Киріакіи. Простившись съ собраніемъ, Лаврентій въ ту же ночь пришелъ въ домъ христолюбца Наркисса, въ Канарійскомъ кварталѣ, гдѣ также засталъ много христіанъ, умылъ имъ ноги, раздалъ пособія, а бывшему тутъ слѣпцу Крискентію силою молитвы и крестнаго знаменія даровалъ исцѣленіе. Отсюда, уже на разсвѣтѣ, прибылъ Лаврентій въ кварталъ Патриціанскій у подошвы Виминальскаго холма и спустился въ находившіяся здѣсь, такъ называемыя, Непотіанскіе катакомбы или пещеры, гдѣ засталъ болѣе 60-ти душъ христіанъ мужщинъ и женщинъ и съ ними пресвитера Іустина. Съ слезами на глазахъ вошелъ архидіаконъ въ это собраніе, преподалъ собравшимся цѣлованіе мира и раздалъ пособія. Съ особеннымъ почтеніемъ отнесся онъ къ пресвитеру Іустину, который подобно ему, былъ посвященъ Сикстомъ и былъ усерднѣйшимъ сподвижникомъ его. Лаврентій желалъ умыть и облобызать ноги Іустину: послѣдній всемѣрно отказывался принять эти знаки почтенія, но наконецъ долженъ былъ уступить мольбѣ смиреннаго архидіакона. Умывъ и облобызавъ ноги Іустину, Лаврентій сдѣлалъ то же и прочимъ изъ старѣйшихъ братій.
Наступилъ день. Произведенъ былъ второй, болѣе жестокій допросъ Сиксту и его діаконамъ. Мужество исповѣдниковъ сказалось еще сильнѣе прежняго. Они поведены къ мѣсту казни, но уже въ большемъ числѣ: кромѣ двухъ діаконовъ спутниками епископа къ мѣсту казни были четыре иподіакона и одинъ ученикъ изъ новообращенныхъ имъ. Лаврентій поспѣшилъ присоединиться къ этой свитѣ. «Теперь не оставляй меня, отче, возгласилъ онъ въ слухъ всѣхъ къ епископу: поколѣніе твое исполнено; сокровища, тобою мнѣ ввѣренныя, истощены согласно твоему повелѣнію!». Слова о сокровищахъ вызвали особенное вниманіе у начальника стражи, сопровождавшей узниковъ; Лаврентій схваченъ и задержанъ для допроса, а Сикстъ и остальные приведены на мѣсто казни и обезглавлены. Это было 6 августа. Ночью пресвитеры, діаконы и христіане подобрали тѣла ихъ и похоронили. Спкстъ похороненъ въ усыпальницѣ Каллиста по Анпіевой дорогѣ, откуда въ послѣдствіи мощи его перенесены въ знаменитую Сикстинскую церковь[10}.
На слѣдующій день представленъ къ допросу Лаврентій. Тщетно допытывались у него о тѣхъ сокровищахъ церковныхъ, какія онъ принялъ отъ епископа и гдѣ-то скрылъ. Валеріанъ далъ приказаніе начальнику тюремной стражи Ипполиту продолжать допросъ Лаврентію о сокровищахъ, а также принудить его къ почитанію боговъ. Ипполитъ взялъ Лаврентія и помѣстилъ въ тюрьму, переполненную узниками не только изъ христіанъ, но и язычниковъ. Въ числѣ послѣднихъ былъ нѣкто Лукиллій, долго томившійся въ заключеніи и отъ слезъ надъ своимъ несчастіемъ потерявшій зрѣніе. Милосердуя о несчастномъ, Лаврентій сказалъ ему: «вѣруй въ Сына Божія, Господа нашего Іисуса Христа и крестись, и Онъ просвѣтитъ тебя!» – Лукиллій: «давно желаю я креститься во имя Христа!» – Лаврентій: «вѣруешь ли всѣмъ сердцемъ?» – «Вѣрую въ Господа Іисуса Христа», отвѣчалъ плачущій Лукиллій. Лаврентій огласилъ его, благословилъ принесенную въ большомъ сосудѣ воду и крестилъ Лувиллія, «Благословенъ Господь Іисусъ Христосъ, Богъ вѣчный, просвѣтившій меня!» воскликнулъ прозрѣвшій Лукиллій. Слухъ о чудесномъ врачѣ привлекъ къ тюрьмѣ и другихъ, больныхъ глазами и слѣпыхъ. Лаврентій исцѣлялъ ихъ, возлагая на нихъ руки съ призываніемъ имени Господа и съ крестнымъ знаменіемъ. Ипполитъ молча наблюдалъ за всѣмъ, что происходило въ тюрьмѣ: любопытство смѣнилось у него удивленіемъ. Надлежало однакоже исполнить приказаніе касательно допроса Лаврентію о его сокровищахъ. Почтительно спросилъ Ипполитъ дивнаго узника: «гдѣ же сокровища, о которыхъ ты говорилъ? не покажешь ли ихъ?» – Лаврентій: «о, добрый Ипполитъ! если увѣруешь въ Бога Отца вседержителя и въ Сына Его Господа Іисуса Христа, покажутся тебѣ дивныя сокровища, даруется и жизнь вѣчная». – Ипполитъ: «если сбудутся твои слова, сдѣлаю все, что повелишь». – Лаврентій: «послушай же меня; оставь идольское суевѣріе и пріидіи св. крещеніе». Ипполилъ согласился, пригласилъ Лаврентія въ свой домъ, гдѣ архидіаконъ огласилъ новообращеннаго и крестилъ его. Въ таинствѣ крещенія Ипполитъ сподобился видѣнія: онъ видѣлъ души невинныхъ страдальцевъ, св. мучениковъ, ликующія въ небесномъ блаженствѣ. Преисполненный и самъ радости, онъ привлекъ къ вѣрѣ всѣхъ своихъ домочадцевъ и просилъ Лаврентія крестить. Архидіаконъ огласилъ ихъ и крестилъ всѣхъ, числомъ 19. Въ числѣ этомъ была и преклонная лѣтами Конкордія, бывшая кормилица Ипполита. Сугубо радовался онъ совершившемуся въ его домѣ торжеству вѣры, какъ вошелъ посланный отъ самого Валеріана съ приказаніемъ представить Лаврентія. «Идемъ, Ипполитъ, сказалъ архидіаконъ: не мнѣ только, но и тебѣ готовится вѣнецъ мученическій».
Валеріанъ началъ допросомъ о сокровищахъ. «Дай мнѣ два-три дня времени, я пособеру и покажу тебѣ эти сокровища», сказалъ Лаврентій. – «Поручаю тебѣ его на три дня, сказалъ Валеріанъ, обращаясь къ бывшему тутъ Ипполиту, и отпустилъ обоихъ. Въ эти дни Лаврентій съ помощію самого Ипполита собралъ въ домъ его много нищихъ, хромыхъ, слѣпыхъ, вдовъ, сиротъ. Чрезъ три дня изъ дома Ипполита повелъ онъ всѣхъ ихъ къ Саллюстіевой палатѣ, гдѣ находился тогда Валеріанъ съ сыномъ своимъ Галліеномъ[11}. «Взгляните, сказалъ имъ Лаврентій, на этихъ собранныхъ мною людей: это сосуды, въ которые влагаются наши церковныя сокровища; кто такъ помѣщаетъ свои сокровища, тотъ найдетъ ихъ съ избыткомъ въ царствіи небесномъ!».
Разгнѣванные властители болѣе не допрашивали Лаврентія о сокровищахъ; но тѣмъ настойчивѣе задались они цѣлію – принудить смѣлаго архидіакона къ отреченію отъ Христа и почтенію боговъ. Терзаніе скорпіонами (родъ плети съ острыми желѣзными крючьями) было первою пыткою исповѣднику. Спокойствіе и смѣлость не оставляли его. Тогда принесены были еще новыя разнообразныя орудія мученій и положены предъ обнаженнымъ Лаврентіемъ съ цѣлію устрашить его. «Не устрашите меня этимъ, сказалъ Лаврентій; давно я желалъ сего. То, въ чемъ вы видите наши мученія, составляютъ нашу отраду и нашу славу». Начались неимовѣрно жестокія истязанія и муки, прерываемыя допросами и увѣщаніями и возобновляемыя троекратно въ болѣе чудовищныхъ, по своей жестокой изобрѣтательности, видахъ. Изумительно спокоенъ и твердъ былъ мученикъ и въ страданіяхъ и въ отвѣтахъ на вопросы ему. Такъ, напр., на вопросъ о скрывающихся христіанахъ онъ отвѣчалъ: «не достойны глаза ваши видѣть тѣхъ, чьи имена написаны на небесахъ!». Боли мукъ облегчалъ онъ молитвенными воззваніями къ Господу Іисусу Христу. Благословляя Отца небеснаго и Господа Спасителя, онъ молился о томъ, чтобы страданія его, выносимыя съ твердостію и сопровождаемыя знаменіями благодати Божіей, послужили въ обращенію окрестъ стоящихъ изъ язычниковъ. Какъ бы въ отвѣтъ ла такую молитву мученика, одинъ изъ воиновъ-язычниковъ, по имени Романъ, громко возгласилъ: «святой Лаврентій?! видится мнѣ свѣтлый юноша, стоящій при тебѣ и отирающій лентіемъ твои язвы. Вѣрую во Христа Бога, пославшаго тебѣ Своего ангела и именемъ Его прошу тебя не оставить меня!». Мучители увидѣли свое безсиліе. Пытки на время пріостановлены Ипполиту, о христіанствѣ котораго все еще не было извѣстно властямъ, приказано отвести Лаврентія въ тюрьму до новаго допроса. Сюда въ слѣдъ за намъ поспѣшилъ и Романъ съ большимъ сосудомъ воды и, по его мольбѣ, Лаврентій огласилъ и крестилъ его. Едва совершилось это, какъ новокрещенный былъ потребованъ на допросъ и затѣмъ обезглавленъ. Это было 9 августа. Ночью, другъ Лаврентія, пресвитеръ Іустинъ, поднялъ тѣло св. Романа и похоронилъ.
Утромъ слѣдующаго дня Ипполитъ съ плачемъ вошелъ къ Лаврентію. Лаврентій понялъ причину плача, понялъ, что его требуютъ на послѣдній допросъ и послѣднія муки. «Не плачь, говорилъ онъ Ипполиту, лучше порадуйся обо мнѣ, идущемъ къ вѣнцу мученическому». – Ипполитъ: «почему же и мнѣ не сказать теперь же на судѣ при тебѣ: и я христіанинъ!» – Лаврентій: «пока затаи вѣру свою въ сердцѣ; по маломъ времени позову тебя и ты пріидешь ко мнѣ». Послѣдній судъ надъ Лаврентіемъ происходилъ въ термахъ (баняхъ) Олимпіадовыхъ близъ той же Саллюстіевой палаты, въ присутствіи Валеріана и Галліена. Здѣсь Лаврентію пришлось сказать о своемъ происхожденіи, воспитаніи въ законѣ христіанскомъ, какъ единомъ, истинномъ законѣ Божіемъ. «Этотъ законъ, заключилъ онъ, научилъ меня чтить Бога моего Іисуса Христа, о имени Котораго я возмогаю въ страданіяхъ и не страшусь лютѣйшихъ мукъ». – «Всю ночь не прекратятся для тебя эти муки», погрозили судьи Лаврентію. – «О! не темною, а свѣтоносною будетъ для меня эта ночь!» отвѣчалъ Лаврентій. Судъ кончился приказомъ: «принесите желѣзную кровать, пусть гордецъ сей опочіетъ на ней въ эту ночь». Принесена желѣзная рѣшетка, на ней растянули обнаженнаго Лаврентія, подложили подъ нее горящіе угли и стали раздувать ихъ... Ужасъ пронималъ самихъ язычниковъ, свидѣтелей этого живожаренія..., а св. архидіаконъ съ свѣтлымъ лицемъ молился: «благодарю Тебя, Господи Іисусе Христе, укрѣпляющаго меня въ семъ мученіи!». Затѣмъ обратясь къ мучителямъ, сказалъ: «одна сторона изжарилась, поворотите на другую». Еще возгласивъ молитвенное благодареніе Господу, великій мученикъ предалъ въ руцѣ Его духъ свой. Это было уже къ ночи 10 августа.
Предъ разсвѣтомъ Ипполитъ взялъ обожженное тѣло мученика, обложилъ ароматами, обвилъ плащаницею и скрылъ у себя. Немедленно прибылъ и пресвитеръ Іустинъ. Вдвоемъ перенесли они тѣло въ домъ упомянутой выше Киріакіи и провели день въ тихомъ плачѣ надъ нимъ. Въ глубокій вечеръ собрались и другіе христіане, и при общемъ плачѣ тѣло св. мученика перенесено ими въ усыпальницу, бывшую въ загородномъ селѣ Киріакіи. Затѣмъ вся ночь и слѣдующіе два дня и двѣ ночи проведены христіанами въ постѣ и молитвѣ надъ гробомъ мученика, и утромъ третьяго дня всенощныя моленія закончились священнодѣйствіемъ евхаристіи, которое совершилъ пресвитеръ Іустинъ и на которомъ всѣ причастились Тѣла и Крови Христовой.
Съ радостнымъ духомъ возвратился Ипполитъ въ свой домъ и принесъ запасные дары, врученные ему пресвитеромъ Іустиномъ. Послѣ общей молитвы всѣ домочадцы Ипполита причастились. Затѣмъ предложена была братская трапеза, но не успѣли причастившіеся дотронуться до нея, какъ послышался грозный шумъ за дверьми дома. Вошли воины, взяли Ипполита и представили на допросъ къ Валеріану и Галліену. «И ты сталъ волхвомъ, ты укралъ тѣло Лаврентія?» спросили Ипполита и, послѣ ударовъ, стали грозить ему участью Лаврентія. На все это онъ отвѣчалъ: «я христіанинъ и радъ буду удостоиться участи Лаврентія, имени котораго не достойны и произносить ваши нечестивыя уста!». Послѣ новыхъ истязаній, Ипполитъ осужденъ на лишеніе правъ и преимуществъ и на смертную казнь. При разграбленіи дома его, арестованы всѣ домочадцы его и осуждены на казнь. Первою казнена бывшая кормилица Ипполита, старушка Конкордія. Видѣвшій ея мученія и кончину Ипполитъ воззвалъ: «благодарю Тебя, Господи, пріявшаго сію пигательницу мою въ Твое небесное царствіе!». Прочихъ домочадцевъ вмѣстѣ съ самимъ Ипполитомъ повелии на казнь за городъ. «Не бойтесь, братіе, говорилъ онъ имъ по пути: я и вы имѣемъ единаго Владыку на небѣ!». Предъ глазами Ипполита всѣ домочадцы, въ числѣ 18-ти, усѣчены мечемъ. Послѣднимъ и жесточе всѣхъ замученъ Ипполитъ. Привязанный къ дикому коню, онъ влачимъ имъ былъ по кремнистымъ мѣстамъ дотолѣ, пока замеръ отъ ударовъ, отдавъ Богу душу. Это было 13 августа[12}. Ночью тотъ же пресвитеръ Іустинъ съ помощію другихъ христіанъ отыскалъ тѣла Ипполита и его домочадцевъ и похоронилъ ихъ въ той же усыпальницѣ, гдѣ похороненъ и Лаврентій, учитель и креститель этихъ новообращенныхъ христіанъ и мучениковъ.
Другъ и сподвижникъ Лаврентія, пресвитеръ Іустинъ, хранимый Богомъ для исполненія послѣдняго долга цѣлому сонму мучениковъ, какъ видите, пережилъ гоненіе. Оно кончилось въ слѣдующемъ 259 г. со смертію самого гонителя, побѣжденнаго персами и погибшаго въ плѣну у нихъ. Пораженный участію отца, Галліенъ указами прекратилъ гоненіе, предоставилъ христіанамъ свободу богослужебныхъ собраній и возвратилъ имъ отнятыя при Валеріанѣ мѣста для усыпальницъ (κοιμητήρια, coemeteria, кладбища): въ первый разъ религія христіанская признавалась со стороны государственной власти законно существующею въ имперіи. Такъ болѣе и болѣе обозначалась та борьба вѣры надъ міромъ, о которой предсказалъ Христосъ и апостолы и новыми провозвѣстниками которой были св. исповѣдники и мученики.
Память архидіакона Лаврентія, какъ одного изъ великихъ мужей и мучениковъ своего времени, стала славною въ древней Церкви на Западѣ и Востокѣ. Въ Римѣ и во многихъ мѣстныхъ церквахъ Италіи, Испаніи, Галліи и др. созидались въ честь его храмы. Въ Римѣ, по преданію, сообщаемому Анастасіемъ библіотекаремъ, еще Константиномъ Великимъ построенъ великолѣпный храмъ въ честь св. Лаврентія. Въ Константинополѣ храмъ его имени существовалъ еще при императорѣ Ѳеодосіѣ младшемъ. Въ Римѣ же, въ церкви св. Лаврентія (загородной по Тибуртинской дорогѣ, гдѣ, по преданію, былъ и похороненъ онъ въ усыпальницѣ Киріакіи) сохраняются его мощи, а частицы ихъ, разновременно пріобрѣтаемыя, извѣстны во множествѣ храмовъ на Западѣ, были извѣстны и въ Царьградѣ, въ церкви св. Лаврентія, куда перенесены были и положены рядомъ съ ними частицы мощей и св. Стефана, архидіакона и первомученика[13}. Св. отцы и учители Церкви посвящали слова и гимны св. Лаврентію, преднося высоконазидательный образъ его какъ вообще христіанамъ, такъ особенно священно- и церковнослужителямъ[14}. Въ немъ живописали они образецъ безпредѣльной любви ко Христу, беззавѣтной преданности своему архипастырю, у котораго онъ былъ подлинно его окомъ, ухомъ и сердцемъ, какъ истинный споспѣшникъ ему въ служеніи Церкви, какимъ подобаетъ быть и всякому священнослужителю, Въ этихъ особенно качествахъ видѣли они источникъ той по-истинѣ чудной силы и твердости, какую проявилъ св. архидіаконъ въ послѣднемъ мученическомъ подвигѣ своемъ.
«Руководству для сельскихъ пастырей». 1889. Т. 3. № 46. С. 312-315; № 49. С. 413-425.
{1} Мученическіе акты Сикста, Лаврентія и ихъ сподвижниковъ помѣщены въ «Acta Sanctorum» подъ 6 и 10 августа, а въ нашей Четьѣ-Минеѣ только подъ 10 августа и при томъ только тѣ, которые въ изданіи Болландистовъ стоятъ подъ 6 августа. Они были извѣстны св. Амвросію Медіоланскому, но считаются интерпеллированными и неполными. Есть въ нихъ неточности: такъ мученичество Сикста и Лаврентія отнесено ко времени Декія, между тѣмъ оно послѣдовало чрезъ 7 лѣтъ по смерти Декія именно – при Валеріанѣ. Дополненія и поправки заимствуются изъ другихъ актовъ, изъ свидѣтельствъ древнихъ отцевъ и учителей и изъ мѣстныхъ преданіи римскихъ и испанскихъ. Обзоръ ихъ можно видѣть въ «Acta Sanctorum» подъ 6 и 10 авг. и въ изданіи: Les petits Bollandistes. Vies des Saints. T. IX. 9 Août. 1885 r.
{2] Имя Сикстъ происходитъ не отъ sextus и не отъ sisto, а отъ греч. ξυστός (выглаженный, отсюда – воспитанный, изящный) и писалось сперва xystus.
{3} Постановленія апостольскія въ русскомъ переводѣ. Казань. 1854 г., кн. II, гл. 44. Нѣкоторые изъ древнихъ отцевъ и церк. писателей причину столь почетнаго значенія діакона при епископѣ указывали въ томъ, что священникъ можетъ быть и безъ діакона, но епископъ, по великой сложности дѣлъ своего служенія, не можетъ быть безъ діакона. Св. Епиф. Haeres. 75, cap. 5, орр. 1. 2, р. 510. Paris. 1858 г.
{4} Такъ говоритъ Корнилій (251-252 г.) въ своемъ письмѣ къ Флавіану, епископу Антіохійскому, которое приводится у Евсевія въ «Церк. Исторіи», кн. VI, гл. 43. Созоменъ въ своей «Церковной Исторіи» (кн. VII, гл. 49) даетъ намъ еще слѣд, поясненіе: «У римлянъ (т. е. христіанъ г. Рима) и теперь бываетъ только семь діаконовъ, на подобіе тѣхъ, которые поставлены были апостолами и въ числѣ которыхъ былъ св. Стефанъ первом ученикъ. Въ другихъ же церквахъ число діаконовъ неопредѣленно».
{5} По великости римской городской церкви, завѣдываніе ею было распредѣлено по семи округамъ или участкамъ; есть мнѣніе, что они были устроены именно по числу 7 діаконовъ, имѣвшихъ, по порученію епископа, эти округи въ своемъ вѣдѣніи. Есть мнѣніе, что начальное седмеричное число римскихъ кардиналовъ сложилось въ связи съ седмеричныиъ числомъ діаконовъ. По особенной важности діаконовъ въ Римѣ, здѣсь, вѣроятно, впервые обозначились тѣ неумѣренныя притязанія ихъ, отозвавшіяся и въ др. церквахъ, которыя были изобличаемы соборами, уяснявшими діаконамъ настоящую степень ихъ служенія, какъ низшую въ сравненіи съ пресвитерскою.
{6} Извѣстенъ цѣлый рядъ римскихъ епископовъ, бывшихъ архидіаконами при своихъ предмѣстникахъ.
{7} О Макріанѣ, какъ виновникѣ гоненія, и его крайне суевѣрныхъ и мерзостныхъ волхвованіяхъ, изобличаемыхъ христіанами, говоритъ св. Діонисій Александрійскій у Евсевія. Церк. Истор., кн. VII, гл. 10 и 11.
{8} Такъ названо это кладбище по принадлежности мѣста его богатой христіанкѣ Луцинѣ. Извѣстно, что кладбища съ гробами мучениковъ устраивались въ мѣстахъ, составлявщихъ частную собственность богатыхъ и знатныхъ христіанъ, или же нарочито пріобрѣтаемыхъ въ такую собственность, чѣмъ обезпечивалась и свобода собраній на этихъ кладбищахъ для христіанъ и богослуженія. Въ мученическихъ актахъ Сикста и Лаврентія есть много цѣнныхъ указаніи на топографію Рима того времени, въ частности на топографію тогдашняго христіанскаго Рима. Обильныя поясненія на эти указанія собраны въ «Acta Sanctorum» и «Les petits Bollandistes» l. с.
{9} Это мѣсто изъ мученическихъ актовъ Сикста и Лаврентія приводится св, Амвросіемъ Медіоланскимъ въ словѣ о Лаврентіѣ: на это обстоятельство указываютъ, какъ на признакъ древности и подлинности актовъ.
{10} Исторія этой церкви довольно длинна. Начало ея относится даже къ III вѣку, а возобновленія къ разнымъ вѣкамъ. Болѣе точная исторія ея начинается со времени папы Сикста VI, при которомъ въ г 1488 году послѣдовала важнѣйшая реставрація этой церкви, посвященной памяти священномученика Сикста II, о которомъ здѣсь рѣчь.
{11} Въ актахъ здѣсь, какъ и прежде, допрашивающими и судящими Сикста и Лаврентія представляются царь Декій и епархъ Валеріанъ. Зто, какъ уже сказано, ошибки, плодъ интерполяціи актовъ въ позднѣйшее время. Тамъ, гдѣ допрашивающими и судящими выводятся два лица, слѣдуетъ ставить Валеріана и сына его Галліена, или же навѣтника царю на христіанъ Макріана, какъ это видится въ другихъ сказаніяхъ о мученикахъ этого времени.
{12} Подъ этимъ числомъ и помѣщаются акты Ипполита, какъ дополненіе къ актамъ Сикста и Лаврентія.
{13} Въ «Acta Sanctorum» и въ изданіи «Les petits Bollandistes» собраны многочисленныя свидѣтельства и преданія о храмахъ въ честь св, Лаврентія, его образахъ, мощахъ, частяхъ мощей, чудесахъ и т. п.
{14} Выписки изъ отцовъ, учителей и писателей церковныхъ о Лаврентіѣ – въ томъ же изданіи «Acta Sanctorum».
⸭ ⸭ ⸭
Тропарь, гласъ 3-й:
Боже́ственнымъ Ду́хомъ озаря́емъ,/ я́ко о́гнь поже́глъ еси́ пре́лести те́рнія,/ архидіаконе Христо́въ, Лавре́нтіе страстоте́рпче./ Тѣ́мже я́ко кади́ло слове́сное/ всесоже́глся еси́ тя́ Возвели́чившему,/ огнемъ совершаемъ,// Тѣ́мже чту́щія тя́, богому́дре, покры́й отъ вся́каго вре́да.
Кондакъ, гл. 2-й:
Огне́мъ Боже́ственнымъ распали́въ се́рдце твое́,/ о́гнь страсте́й до конца́ испепели́лъ еси́,/ страда́льцевъ утвержде́ніе, богоно́се му́чениче Лавре́нтіе,/ и въ страда́ніихъ вопія́лъ еси́ вѣ́рно:// ничто́же мя́ разлучи́тъ любве́ Христо́вы.
