Любовь христіанская, какъ средство къ раскрытію и усовершію вѣры.
Жизнь христіанина, какъ и жизнь всего человѣчества, должна имѣть своего рода степени развитія. Христіанинъ, рожденный чрезъ вѣру отъ сѣмени неистлѣнна словом живаго Бога (1 Пет. 1, 23), долженъ непрестанно возрастать въ сей вѣрѣ, приходить отъ силы въ силу и являться отъ вѣры въ вѣру. И степени раскрытія христіаниномъ вѣры такъ широки и пространны, что онъ отъ одного искренняго, чисто дѣтскаго, убѣжденія въ христіанскихъ истинахъ можетъ переходить къ высшимъ откровеніямъ Божественнымъ и даже непосредственному созерцанію Божественнаго, духовнаго, міра.
Какія же средства къ сему раскрытію вѣры? – Средство къ этому – не одно научное изученіе христіанскихъ истинъ вѣры, не философское изслѣдованіе и раскрытіе сихъ истинъ, но христіанская любовь и воспитаніе въ сей любви. По мѣрѣ возрастанія христіанина въ любви христіанской, возрастаетъ въ немъ въ такой же мѣрѣ и его вѣра. Нѣкоторымъ объясненіемъ сей истины можетъ служить Евангельское сказаніе о явленіи воскресшаго Господа Іисуса Христа св. Маріи Магдалинѣ, одной изъ св. мироносицъ.
Нужно ли напередъ намъ говорить здѣсь о томъ, какъ высока и какъ пламенна была любовъ св. Маріи Магдалины кь Іисусу Христу? – Св. Марія Магдалина такъ пламенѣла любовію къ своему Господу и Учителю, что съ тѣхъ поръ, какъ получила чрезъ Него чудесное исцѣленіе отъ седьми злыхъ духовъ, непрестанно слѣдовала за Нимъ во все остальное время земной Его жизни. Она не отступила отъ Него даже и тогда, когда Онъ былъ веденъ на Голгоѳу, но вмѣстѣ съ Пречистою Матерію Его стояла у креста, и душевною скорбію и слезами раздѣлила Его крестныя страданія: неотлучно пребывала со Христомъ и тогда, когда пречистое тѣло Его снято было со креста, обвито чистою площаницею и обложено въ новомъ гробѣ. Наконецъ, запечатывается и самый входъ ко гробу Спасителя, – высочайшій предметъ ея любви сокрывается отъ ея очей, но желаніе видѣть Его не оставляетъ ее: – ей утѣшеніе даже быть у Его гроба, и проливать надъ нимъ слезы. И вотъ, по сему-то чувству любви, она въ третій день по Его погребеніи, презрѣвъ страхъ и женскую немощь, зѣло рано заутра идетъ на гробъ своего Господа и Спасителя, чтобы тамъ у сего гроба получить себѣ утѣшеніе, и со слезами останавливается у дверей гроба. Марія стояше внѣ плачущи. Такое положеніе Маріи Магдалинѣ, по-видимому, обыкновенное; но св. Іоаннъ Златоустъ усматриваетъ въ немъ особыя свойства любви ея ко Христу. «Ученицы, говоритъ онъ, отъидоша къ себѣ: она же стояше плачущи». Ученики, пришедшіе на гробъ, увидѣли въ немъ погребальныя пелены, увѣровали воскресенію Христову, и со страхомъ и ужасомъ возвратились къ себѣ; но Марія не отходитъ отъ гроба, какъ бы не желая разстаться съ нимъ. Для большаго своего утѣшенія, она проникаетъ въ самый гробъ, идѣже лежало тѣло Іисусово. Такъ пламенна была любовь св. Маріи Магдалины къ Іисусу Христу! И сія-то любовь ея не осталась безъ особенной награды: чего не видѣли ученики, то первая узрѣла Марія Магдалина. – Она узрѣла сидящихъ въ бѣлыхъ ризахъ Ангеловъ, единаго у главы, и единаго у ногъ. Свѣтлый образъ Ангеловъ наполняетъ душу ея радости и восторга, но она и послѣ сего не отходитъ отъ гроба. Она входитъ въ бесѣду съ Ангелами, чтобы получить и большее утѣшеніе, и высшее удостовѣреніе въ истинности воскресенія Христова. Взяша Господа моего, говоритъ она Ангеламъ, и не вѣмъ, гдѣ положиша Его. И сіе рекши, обратися вспять. По изъясненію св. Іоанна Златоуста, Марія обращаетъ взоры свои отъ Ангеловъ вспять вслѣдствіе притрепетнаго состоянія ихъ отъ видѣнія присутствовавшаго здѣсь самого воскресшаго Господа, и Марія видитъ Его предъ собою, но не узнаетъ Его, почитая Его за вертоградаря. На вопросъ самого Господа и Спасителя: жено, что плачеши; кого ищеши? – она отвѣчаетъ другимъ вопросомъ: аще ты еси взялъ Его, повѣждь ми, гдѣ еси положилъ Его, и азъ возму Его. Высокая любовь и усердіе ко Христу Маріи Магдалины! И она, наконецъ, сподобляется совершеннаго удостовѣренія въ истинности воскресенія Христова отъ самаго же Христа. Тогда сказалъ ей Христосъ: Марія! Марія слышитъ столь вожделѣнный гласъ своего Господа и Учителя, называющій ее ея именемъ, падаетъ къ стопамъ Его и желаетъ облобызать Его, но получаетъ вмѣсто того повелѣніе отъ Него итти къ ученикамъ и возвѣстить имъ о Его воскресеніи. Такъ любовь св. Маріи Магдалины къ Іисусу Христу не только сподобляетъ ее всецѣлаго удостовѣренія въ истинности воскресенія Христова, но и содѣлываетъ ее проповѣдницею Его воскресенія!
Приложимъ примѣръ св. Маріи Магдалины, по любви своей ко Христу сподобившейся высшаго удостовѣренія въ Его воскресеніи, къ предлагаемой нами истинѣ, какъ любовь христіанская можетъ способствовать раскрытію нашего христіанскаго убѣжденія въ истинахъ вѣры, чтобы болѣе убѣдиться въ сей истинѣ. Почему, въ самомъ дѣлѣ, пламенная любовь св. Маріи Магдалины къ Іисусу Христу удостоила ее получить такое высочайшее удостовѣреніе въ истинности воскресенія Христова чрезъ непосредственное созерцаніе самаго воскрешаго Господа? – Потому собственно, что эта любовь ея ко Христу привлекла ее во гробу Его и какъ бы приковала ее къ нему. Любовь ея удерживала ее при семъ гробѣ, и дала ей возможность узрѣть лицемъ къ лицу самаго воскресшаго Господа. Таково вообще вліяніе любви на наши познанія, такое же вліяніе оказываетъ на разумныя убѣжденія наши въ истинахъ вѣры и любовь христіанская. Какъ въ дѣлѣ познанія любовь, связуя познающій нашъ духъ съ предметомъ вѣденія, тѣмъ самымъ даетъ ему возможность живѣе и яснѣе созерцать его свойства: такъ и въ дѣлѣ вѣры любовь христіанская, переводя предметъ сей любви внутрь самаго познающаго духа, тѣмъ самымъ даетъ ему возможность непосредственно и полнымъ и совершеннымъ образомъ созерцать и ощущать его свойства и совершенства.
Какое же, послѣ сего, можетъ быть большее удостовѣреніе въ истинныхъ свойствахъ предмета вѣры, когда этотъ предметъ бываетъ внутренне присущь самому духу? Какое яснѣйшее можетъ быть познаніе сего предмета, когда духъ нашъ можетъ непосредственно ощущать и созерцать сей предметъ? – Такъ, если бы мы разсматривали вѣру христіанскую съ одной созерцательной ея стороны, то и здѣсь очевиднымъ образомъ мы можемъ видѣть вліяніе христіанской любви на разкрытіе сей вѣры. Но сущность дѣла не въ томъ. Любовь христіанская въ дѣлѣ раскрытія нашей подлежательной вѣры имѣетъ ту особенную силу, что она какъ бы повторяетъ въ живой дѣятельности то, что воспринимаетъ наша вѣра; иначе сказать, что предметъ вѣры, по тѣсной связи ея съ любовію христіанскою, составляетъ и предметъ христіанской дѣятельности, въ основѣ которой лежитъ христіанская любовь. Ибо любовь христіанская есть, можно сказать, только обнаруженіе въ жизни и дѣятельности вѣры христіанской. И въ самомъ дѣлѣ, что другое выражаютъ заповѣди о любви къ Богу, какъ не осуществленіе въ христіанской жизни того христіанскаго убѣжденія вѣры, что Богъ есть Единъ по существу, что Ему Единому подобаетъ благоговѣйное поклоненіе, какъ высочайшему и совершеннѣйшему Существу, и что нѣтъ инаго Бога, кромѣ Его единаго?
Равнымъ образомъ, что другое означаетъ и заповѣдь о любви къ ближнимъ, какъ не дѣятельное раскрытіе того христіанскаго убѣжденія вѣры, что ближній нашъ одного естества съ нами, искупленъ единою безцѣнною кровію Іисуса Христа, и имѣетъ съ нами одинаковое вѣчное назначеніе? Само собою очевидно, что, по той мѣрѣ, какъ возрастаетъ въ сердцѣ христіанина любовь христіанская, въ той же мѣрѣ раскрываются и убѣжденія его въ истинахъ христіанской вѣры; то есть, по той мѣрѣ, какъ христіанинъ осуществляетъ въ своей жизни заповѣди о любви христіанской, въ такой же мѣрѣ онъ возращаетъ и самую вѣру, являясь отъ вѣры въ вѣру. Но главное въ семъ дѣлѣ то, что высочайшій предметъ христіанской вѣры есть Самъ Богъ, Начало и Конецъ всего существующаго, Источникъ вѣры и высочайшая основа нравственной жизни. Познать Бога, на сколько можетъ воспріять откровеніе о Немъ наша вѣра, нельзя иначе, какъ только при посредствѣ любви. Богъ открываетъ Себя со всѣми совершенствами нашей вѣрѣ потолику, поколику мы любимъ Его, и по сей любви уподобляемся Ему. Не любяй не позна Бога, говоритъ возлюбленный ученикъ Христовъ. И самъ Христосъ сказалъ: любяй Мя, возлюбленъ будетъ Отцемъ Моимъ, и Азъ возлюблю Его, и явлюся Ему Самъ. Такъ любовь можетъ доводить насъ до непосредственности созерцанія Высочайшаго Существа Божественнаго!
Но какъ любовь имѣетъ свои степени развитія; такъ по симъ степенямъ могутъ раскрываться и наши познанія о Богѣ чрезъ вѣру. Первая степень любви христіанской, по слову возлюбленнаго ученика Христова, высказывается дѣтскимъ расположеніемъ Христіанина къ Богу, какъ къ Отцу Своему. Почему, вѣденіе христіанина о Богѣ, стоящаго на сей степени любви, ограничивается представленіемъ о Немъ, какъ любвеобильномъ Отцѣ щедротъ и всякія утѣхи, туне изливающаго небесные дары на всѣхъ дѣтей своихъ. Вторая степень любви христіанской къ Богу начинается вступленіемъ христіанина въ борьбу съ искушеніями и препятствіями на пути христіанской жизни, съ навѣтами діавола, врага нашего спасенія. Тутъ христіанинъ испытываетъ на себѣ и тяжесть искушеній, и слабость своихъ силъ къ препобѣжденію ихъ, безъ благодатной помощи. Почему, христіанину, стоящему на сей степени любви, открывается во всемъ свѣтѣ и поврежденность человѣческой природы, и обиліе благодатныхъ даровъ Божіихъ, и тяжесть оставленія благодатною помощію, и сладость Божественнаго, благодатнаго утѣшенія. Наконецъ, послѣдняя степень христіанской любви есть торжество надъ препятствіями къ спасенію, побѣда надъ врагами нашего спасенія. Когда христіанинъ, путемъ мужественнаго перенесенія искушеній, выходитъ побѣдителемъ надъ врагами спасенія; тогда онъ, по благости Божіей, приближается къ самому Богу, и озаряется Его Божественнымъ свѣтомъ. Тутъ вѣра христіанина восходитъ до созерцанія Бога, какъ существа безначальнаго и безконечнаго. Оно и есть начало его блаженнаго единенія съ Богомъ.
Таковъ путь, по которому христіанинъ можетъ достигать полнаго раскрытія вѣры въ себѣ! Путемъ этимъ христіанинъ долженъ итти отъ самаго начала своей жизни и до самого конца ея. Но начать сей путь для каждаго христіанина лежитъ на обязанности родителей и воспитателей, когда онъ еще находится не въ зрѣломъ возрастѣ, и не можетъ самъ избрать истинную стезю жизни. Сѣмя добра удобнѣе прививается въ юномъ возрастѣ человѣка, и обильнѣе возращаетъ плодъ свой въ зрѣломъ его возрастѣ. И такъ, пусть отцы и воспитатели поставятъ для себя первою и главною обязанностію воспитать въ своихъ питомцахъ истинную любовь къ Христу и правую вѣру въ Него, чтобы непреткновенно привести ихъ къ вѣчному ихъ назначенію, къ блаженному созерцанію Господа. Развить дарованія душевныя въ своихъ питомцахъ – дѣло немаловажное для воспитателей и отцовъ, но главная ихъ забота должна быть обращена на раскрытіе въ нихъ правой вѣры чрезъ усовершенствованіе ихъ въ христіанской любви. Пойдемъ и всѣ мы, достигшіе зрѣлаго возраста, по сему пути, каждый по своему душевному состоянію: кто уже началъ сей путь, да продолжаетъ его, а кто еще не вступалъ на сей путь, да начнетъ итти по нему! – Истинная вѣра, раскрытая въ насъ доброю, христіанскою жизнію есть начало и основа какъ земнаго нашего счастія, такъ и вѣчнаго нашего спасенія.
«Орловскія Епархіальныя Вѣдомости». 1871. № 13. Отд. Оффиц. С. 903-910.