Японская Церковь во время русско-японской войны.
Группа православного японского духовенства во главе свт. Николаем. По правую руку архиепископа сидит самурай Савабе, первый обращённый в православие Японец.
Я перейду теперь къ самымъ тяжелымъ годамъ жизни архіепископа Николая въ Японіи, вызвавшимъ на него со стороны какъ японскаго, такъ и русскаго общества всего болѣе нареканій и въ результатѣ послужившимъ къ наивысшему его прославленію. Это – годы русско-японской войны. Раньше нежели говорить о доблестномъ поведеніи въ этотъ періодъ архіепископа, мы должны будемъ остановиться на нѣкоторое время на вопросѣ объ отношеніи въ эти годы къ японской православной Церкви японскаго общества.
Нужно было ожидать, что Церковь эта, соборъ которой господствуетъ надо всѣмъ Токіо, привлечетъ на себя всѣ взгляды и въ разгарѣ первыхъ страстей, возбужденныхъ войною, станетъ ближайшею мишенью самыхъ не сдержанныхъ и злыхъ аттакъ. Такъ дѣйствительно и было: нѣкоторая часть японской прессы совершенно не знала удержу въ проявленіяхъ злобы противъ православія. Газета «Нихонъ», суммировавшая распространенныя въ обществѣ мнѣнія о православной Церкви, писала: «Православная Церковь является злостнымъ мѣстомъ, откуда сыпятся проклятія на голову Японіи, и гдѣ молятся за ея пораженія. Она всегда была центральнымъ агенствомъ шпіоновъ, состоящихъ на русской службѣ. Японцамъ ненавистенъ куполъ русскаго собора, который, возвышаясь надо всѣмъ городомъ, какъ бы шлетъ презрѣніе самому императорскому дворцу, ненавистенъ храмовой колоколъ, который каждое воскресное утро своимъ гвалтомъ докучаетъ мирному сну жителей».
«Православная Церковь въ Японіи, писала эта газета, не порвала всей связи съ Россіей и получала отъ послѣдней матеріальныя средства, на которыя существовала. Она была поэтому, взятая въ цѣломъ, только вѣтвью русской Церкви. Черезъ Святѣйшій Сѵнодъ, въ которомъ предсѣдательствуетъ мірянинъ, какъ представитель русскаго Императора, японская православная Церковь находилась всецѣло въ рукахъ русскаго правительства. Ея епископъ и священники, какъ и ихъ русскіе собратья, были только агентами, оплачиваемыми какъ чиновники и повиновавшіеся получаемымъ инструкціямъ».
Та же самая газета въ другой статьѣ, обращенной къ православнымъ японцамъ, совѣтовала имъ оставить то гибельное положеніе, въ которое они себя поставили черезъ свою связь съ Церковью православною, «фактическою главою которой является русскій Императоръ. Перемѣнивъ вѣроисповѣданіе, они могли бы, по мнѣнію газеты, также хорошо исповѣдывать христіанство и въ то же время избѣжать тѣхъ опасностей, которыя сулитъ имъ связь съ Церковью русскою».
Если одна часть японской прессы занималась во время войны главнымъ образомъ вопросомъ о политическихъ отношеніяхъ между православною Церковью и русскимъ правительствомъ, то другая повела свои нападки еще далѣе, противъ всей православной Церкви въ самомъ ея существѣ. Ея обряды, связанные съ почитаніемъ иконъ, трактовались печатью какъ суевѣрія, пустой формализмъ и пр. и пр. Газета «Ямато», напримѣръ, съ ожесточеніемъ нападала на самыя христіанскія таинства и, между другими пунктами, въ вопросахъ, предлагаемыхъ новообращаемымъ христіанамъ во время совершенія крещенія, находила преступленіе, прямо предусмотрѣнное въ японскомъ уголовномъ законодательствѣ. Въ вопросѣ, предлагаемомъ обращаемому въ православіе японцу: «отрицаешься ли отъ суевѣрія буддизма и синтоизма?» и гдѣ дальше излагаются подробности различныхъ суевѣрій, въ концѣ чина обращенія въ православіе спрашивается: «отрицаешься ли отъ всѣхъ боговъ и буддъ этой религіи, отъ ихъ ложнаго и извращеннаго ученія во всей полнотѣ и частностяхъ: проклинаешь ли ихъ и плюешь ли на нихъ?» (Kore wo noroi oyobi kore ni tsubaki suru ka). Редакторъ при этой фразѣ теряетъ всякое самообладаніе: «Можно ли, говоритъ онъ, допустить въ богослужебномъ обрядѣ что-либо болѣе дикое и отвратительное?». Далѣе онъ приводитъ статью 263 уголовнаго законодательства, которая формулируется такъ: «виновные въ публичномъ неуваженіи къ синтоистскимъ и буддійскимъ храмамъ, могиламъ и мѣстамъ, посвященнымъ культу, подлежатъ штрафу отъ 2-хъ до 20 іэнъ». Послѣ этого онъ прибавляетъ: «фраза, которую мы только что привели, употребляемая въ открытомъ богослужебномъ обрядѣ, не представляетъ ли собою тяжелаго оскорбленія по отношенію къ нашимъ національнымъ религіямъ? Не является ли она, по крайней мѣрѣ, подстрекательствомъ къ ненависти и къ дѣйствіямъ противъ этихъ религій?». По этому поводу редакторъ припоминаетъ, что назадъ тому нѣсколько лѣтъ одинъ житель Міяги-кэнъ, получивъ крещеніе въ русской Церкви, не нашелъ ничего болѣе безотлагательнаго, какъ буквально выполнить вмѣстѣ съ 10 другими христіанами названное предписаніе греческаго ритуала. Они отправились въ мѣстный буддійскій храмъ, вытащили изъ него статую Фудоо, покрыли ее плевками, подвергли всевозможнымъ издѣвательствамъ и, наконецъ, раздробили въ куски. «Эти проявленія дикости, заключаетъ авторъ, не представляютъ ли собой естественный результатъ нетерпимости религіи, которая учитъ презрѣнію и оскорбительному отношенію къ божествамъ страны?».
Изъ этихъ нападокъ на православную Церковь, помимо отдѣльныхъ замѣтокъ въ ежедневныхъ газетахъ, которыя характеризуются только бранью и повтореніемъ однихъ и тѣхъ же легкомысленныхъ и необоснованныхъ популярныхъ обвиненій, выдѣляется какъ по объему, такъ и по имени автора статья современнаго японскаго философа г. Иноуэ Тэцузироо, напечатанная въ журналѣ «Shin Buklcyo» (Новый буддизмъ). Авторъ этой статьи имѣетъ степень доктора японской литературы. Онъ родился въ префектурѣ Фукуока въ 1855 г., съ 1884 по 1890 годъ изучалъ философію въ Германіи и Франціи и съ 1890 г. состоитъ деканомъ литературнаго факультета Токіосскаго университета и профессоромъ философіи и исторіи философіи въ послѣднемъ. Среди его многочисленныхъ трудовъ выдающимися являются: «Жизнь Будды», «Восточная философія» и др. Профессоръ Иноуэ съ высоты пьедестала, на который воздвигли его знанія и масса статей, написанныхъ имъ за послѣднія 15 лѣтъ, пророчествуетъ въ «Shin Bukkyo» о будущности религіозныхъ идеаловъ человѣчества. Онъ не признаетъ существованія личнаго Бога, а только безличное реальное бытіе, въ духѣ пантеизма. Когда говорятъ о реальномъ бытіи, какъ основномъ началѣ, служащемъ къ объясненію вселенной, то, по мнѣнію г. Иноуэ, едва ли даже нужно и говорить о томъ, что это бытіе должно быть безлично. Понятіе личности, по взгляду японскаго ученаго, влечетъ за собою ограниченіе, тогда какъ основное начало абсолютно. Качества личности прилагаются только къ бытію конечному, основное же бытіе безконечно. Поэтому представляется ошибкою низводить абсолютное и безконечное бытіе на уровень существа конечнаго и ограниченнаго. Съ этой точки зрѣнія Иноуэ опровергалъ уже раньше философію Лотце, признающаго безконечное существо личнымъ, и заявилъ, что мнѣніе Лотце имѣетъ большую аналогію съ буддійскою доктриною Амиды. По этому ученію, человѣкъ возвышается, мало-по-малу очищаясь отъ всякой дурной мысли, и можетъ такимъ образомъ приблизиться къ основному началу.
Религія будущаго, по мнѣнію японскаго профессора, осуществится въ полномъ сліяніи религіи и нравственности, при чемъ подъ послѣднею Иноуэ разумѣетъ не ту условную мораль, которая ограничивается чисто внѣшними правилами, обрядами или какимъ-либо этикетомъ, но нравственность, обезпечивающую сердечный миръ и дающую прочныя основы для жизни. Представляется заблужденіемъ, по взгляду Иноуэ, вопросъ о религіи будущаго связывать съ вопросомъ о какой-либо изъ нынѣ существующихъ религій, напримѣръ, съ буддизмомъ или христіанствомъ. Ошибочно также думать, что нужно непремѣнно принадлежать къ той или иной религіи, такъ какъ раньше чѣмъ существовали эти послѣднія, была уже религія естественная. Правда, она была полна суевѣрій, но это не мѣшаетъ дѣлу. Идеаломъ профессора Иноуэ является очищеніе этой первобытной религіи отъ всѣхъ суевѣрій, и тогда только будетъ получена истинная религія, сливающаяся съ нравственностью, словомъ, религія идеальная.
При свѣтѣ этихъ руководящихъ идей профессоръ Иноуэ въ названномъ журналѣ «Shin Bukkyu» обрушился со всею силою на православіе. Онъ говоритъ, что русско-японская война повлечетъ за собою полнѣйшую революцію въ религіозныхъ идеяхъ европейскаго міра. «Хотя настоящая война, пишетъ онъ, по единодушному взгляду всей японской націи, не имѣетъ ничего общаго съ войною религіозною, но съ русской точки зрѣнія дѣло представляется совершенно иначе. Всѣ тѣ богослуженія и религіозныя торжества, которыя имѣли мѣсто въ Россіи въ связи съ отправленіемъ войскъ и генераловъ, всѣ тѣ молитвы, которыми безостановочно просятъ о побѣдѣ, мнѣніе, что «Святая Русь» сражается на Дальнемъ Востокѣ съ народомъ буддійскимъ, «врагомъ христіанскаго имени» – все это даетъ настоящей войнѣ, разсматриваемой съ точки зрѣнія нашего противника, характеръ войны религіозной и святой. Но если посмотрѣть на результаты всѣхъ этихъ молитвъ, богослуженій и религіозной помпы, то легко придти къ заключенію, что они оканчиваются лишь безпрерывною серіею пораженій и постояннымъ тріумфомъ «врага христіанскаго имени». Это первое заключеніе. Второй выводъ, равно очевидный, сводится къ тому, что Россія, не смотря на всѣ претензіи монополизировать въ свою пользу титулъ религіозной націи, на практикѣ представляется какъ только возможно далекою отъ идеала религіознаго народа. «Не упоминая уже о Кишиневской рѣзнѣ и о потопленіи въ 1900 г. многихъ тысячъ китайцевъ въ Благовѣщенскѣ, самые отчеты о настоящей кампаніи не доказываютъ ли намъ почти ежедневно вѣроломство, безнравственность и жестокость русской арміи? Злоупотребленіе флагами Краснаго Креста, изуродованіе труповъ, грабежи и насилованія женщинъ и проч., всѣ эти факты обычны въ жизни русскихъ отрядовъ. Представляется поэтому довольно страннымъ, что нація, ведущая себя подобнымъ образомъ, претендуетъ на названіе христіанскаго народа и на то, чтобы небо покровительствовало успѣху ея оружія».
«Ясно, пишетъ Иноуэ, что надъ всѣми религіями и надъ всѣмъ разноооразіемъ вѣрованій царитъ одно верховное правило, соотвѣтственно съ которымъ и оцѣниваются въ концѣ концовъ человѣческія дѣйствія и предъ которымъ блѣднѣютъ всѣ религіозныя названія. Это правило составляетъ мораль, составляетъ человѣчность, гуманность. Взглядъ, что правда находится на сторонѣ тѣхъ, кто только носитъ имя христіанъ, представляетъ собою одну изъ тѣхъ грубыхъ иллюзій, которымъ настоящая война нанесетъ смертельный ударъ».
«Религія не является только пустымъ названіемъ, но требуетъ для себя постоянныхъ упражненій. Она состоитъ въ строгомъ выполненіи требованій религіозной совѣсти. По поводу японскихъ побѣдъ нѣкоторые выражались, что японцы одерживаютъ ихъ потому, что они – христіане на дѣлѣ, тогда какъ русскіе таковыми не являются. Заинтересованность цѣли писателей этого класса слишкомъ очевидна. Нѣтъ, пишетъ Иноуэ, нашъ тріумфъ. нисколько не исходитъ изъ духа христіанства. Большинство нашихъ солдатъ – буддисты, и христіанство въ арміи считаетъ своими представителями полное меньшинство. Духъ, создавшій насъ такими, какими мы теперь являемся, имѣетъ своими источниками буддизмъ, конфуціанство, преданія рыцарства или самурайства (бусидоо) и прогрессъ нашего образованія. Этотъ духъ, ясно доказанный настоящею войною, нисколько и ни въ чемъ не уступаетъ духу христіанства. Проникая собою практическую дѣятельность, онъ воплощаетъ въ себѣ то, что я считаю истинной религіей. Тогда какъ Россія, которая придаетъ такъ много значенія пустому названію религіи, совершенно не имѣетъ понятія объ ея сущности, этою сущностью владѣемъ мы, хотя и не носимъ никакого формальнаго религіознаго названія. Если двѣ націи, столь христіанскія, какъ Англія и Америка, выражаютъ намъ свои симпатіи въ настоящей войнѣ, то это уже знакъ, что старый предразсудокъ, придававшій такъ много значенія пустымъ религіознымъ названіямъ, исчезаетъ. Религія, довольствующаяся только однимъ названіемъ, не больше какъ трупъ религіи, истинная же религія заключается всецѣло въ жизненной практикѣ, и на этой именно почвѣ будутъ базироваться отнынѣ симпатіи и антипатіи народа къ народу».
«Въ мірѣ, продолжаетъ Иноуэ, въ настоящее время существуютъ различныя религіи: буддизмъ, браманизмъ, іудейство, христіанство, магометанство, конфуціанство и пр. Религіи эти расчленяются на множество сектъ, а эти послѣднія въ свою очередь распадаются на различныя вѣтви. Но такъ же точно, какъ секты и ихъ вѣтви представляютъ собою только подраздѣленія главныхъ религій, такъ и эти послѣднія по существу не что иное, какъ развѣтвленія единой религіи, религіи истины, которая ими управляетъ и ихъ въ себѣ заключаетъ. Въ различныхъ религіяхъ мы усматриваемъ не больше какъ видоизмѣненія одной и той же единой истинной религіи, созданныя временемъ и условіями. Если вы хотите обращать вниманіе на названія, вы будете ихъ считать до безконечности; если же вы объедините всѣ религіи и возвыситесь до ихъ основы, то непремѣнно придете къ одной только истинной и живой религіи».
«Религію истины составляютъ гуманность и справедливость, и выше ея ничего нѣтъ. Всѣ отдѣльныя секты, каково бы ни было ихъ названіе, отвѣчаютъ только отдѣльнымъ чувствамъ и личнымъ вкусамъ. Если буддизмъ сравниваютъ съ «моци» (пирожокъ изъ риса), а христіанство съ «сакэ» (рисовая водка), то представляется совершенно естественнымъ, что тѣ, кто любитъ моци, будутъ ихъ ѣсть, а кто любитъ сакэ, будутъ его пить. Представляется совершенно естественнымъ и законнымъ, чтобы каждый слѣдовалъ своему личному вкусу. Но въ то же время никоимъ образомъ недопустимо заставлять людей противъ ихъ воли ѣсть то, что имъ совершенно не нравится. Говорить, напримѣръ, что если не вѣрить въ буддизмъ или не состоять христіаниномъ, то значитъ уже не быть и человѣкомъ, – грубая ошибка. Во всѣ времена и повсюду были люди большой мудрости и высокой добродѣтели, хотя они не состояли ни буддистами, ни христіанами. Но наоборотъ, невозможно утверждать, что можно быть достойнымъ имени человѣка, игнорируя гуманность и справедливость. Гуманность и справедливость не подчиняются личнымъ вкусамъ, и здѣсь мы касаемся уже универсальной морали, того конечнаго, пункта, къ которому тяготѣютъ всѣ религіи. Поэтому ошибочно говорятъ, что религія выше нравственности, такъ какъ эта послѣдняя является вѣнцомъ и цѣлью всякой религіи, и внѣ ея религія безполезна. Поэтому служители религіи, не соблюдающіе законовъ нравственности, сдѣлали бы лучше, если бы вовсе не говорили о религіи. Говоря это, я разумѣю особенно главнѣйшія буддійскія секты въ Японіи, внутренніе раздоры которыхъ уже съ давнихъ поръ служатъ источникомъ безпрерывныхъ скандаловъ».
«Каждая страна можетъ создать для себя подъ вліяніемъ своей религіи особенную цивилизацію. Путемъ гармоничнаго сліянія всѣхъ цивилизацій человѣчество получитъ когда-либо высшую и универсальную цивилизацію. Это будетъ однимъ изъ результатовъ настоящей русско-японской войны: возвысивъ престижъ желтой расы и Востока, она несомнѣнно приведетъ къ сліянію двухъ цивилизацій, восточной и западной, и къ царству въ мірѣ истинной религіи – универсальной морали».
Статья эта много обсуждалась въ японской прессѣ. Газета «Нихонъ» если и не подражала профессору Иноуэ въ его роли пророка, то во всякомъ случаѣ вторила ему въ его нападеніяхъ на православіе. По ея мнѣнію, «Россія, претендуя на христіанство, имѣетъ только внѣшнюю его сторону. Оживляющій Россію духъ, проявляющійся въ ея религіи и нравахъ одинаково, всегда остается все тѣмъ же монголизмомъ, который европейская цивилизація только покрыла сверху легкимъ своимъ слоемъ, не измѣнивъ его сущности. Обращеніе народа въ христіанство, проведенное по приказу одного князя Владиміра, не оказало никакого вліянія на сердце націи. Почитавшіеся раньше языческіе идолы были замѣнены только христіанскими иконами. Съ крестомъ на шеѣ и четками въ рукахъ (?) русскій остается доселѣ тѣмъ же самымъ монголомъ, готовымъ на всякія варварскія дѣянія. Орды дикихъ казаковъ такъ же, какъ и населеніе изъ мужиковъ, составляющее армію Царя, хранятъ въ своихъ жилахъ кровь своихъ предковъ-монголовъ и въ своихъ проявленіяхъ дикости только слѣдуютъ импульсу наслѣдственности».
Газета «Маиници», во имя принциповъ протестантства, проводникомъ которыхъ она служитъ, видитъ въ религіозномъ строѣ Россіи причину ея запоздалости и отсталости въ прогрессѣ и различныхъ бѣдствій, испытываемыхъ русскимъ народомъ. «Религія, всецѣло связанная съ политикою, писала эта газета, сохранила свою деспотическую форму, которую дали ей ея прежнія сношенія съ Церковью римскою. Именно эта религіозно-политическая организація помѣшала Россіи воспользоваться, подобно всѣмъ другимъ европейскимъ народамъ, великими теченіями идей и свободы, созданными реформаціею съ одной стороны и французскою революціею съ другой. Благодаря именно этому, подъ эгидою настоящаго Царя, лично склоннаго къ добротѣ и снисходительности, въ Россіи имѣютъ мѣсто такія проявленія несправедливости и религіозной нетерпимости, какъ недавно бывшія въ Финляндіи. Представитель царя въ Святѣйшемъ Сѵнодѣ убѣжденъ, какъ онъ заявилъ, что изъ всѣхъ націй Европы только одна Россія, благодаря ея сильной политико религіозной организаціи, въ состояніи противостоять потоку тѣхъ вредныхъ идей, которыя угрожаютъ Западу разрушеніемъ. Благодаря этимъ чудовищнымъ предразсудкамъ, удерживается въ Россіи доселѣ религіозный деспотизмъ, а вмѣстѣ съ нимъ существуетъ и источникъ всѣхъ тѣхъ бѣдствій, которыя падаютъ теперь на русскій народъ».
Наряду со всѣми этими безконечными нападками, въ которыхъ переплетались безсистемно выходки противъ русскаго народа, русскаго правительства, русской исторіи, православной Церкви вообще, православія въ Россіи и православія въ Японіи, чрезвычайно пріятно засвидѣтельствовать ту корректность, которую обнаружило въ дѣлѣ отношенія къ православію въ Японіи Токіосское правительство. Министерство внутреннихъ дѣлъ для прекращенія всѣхъ тѣхъ враждебныхъ проявленій къ православнымъ японцамъ, которыя обнаруживались въ различныхъ пунктахъ страны, въ апрѣлѣ 1904 года разослало слѣдующій циркуляръ провинціальнымъ властямъ:
«Съ начала военныхъ дѣйствій между Россіею и Японіею христіане православной Церкви сдѣлались предметомъ постоянныхъ преслѣдованій. (Nicbiro senso irai kakuchi ni oite seikyoha shinto no hakugai seraruru koto himpin ari). Министръ внутреннихъ дѣлъ не можетъ обойти молчаніемъ факты подобнаго рода и потому посылаетъ мѣстнымъ властямъ слѣдующій циркуляръ: «Обнаруживающаяся ненависть къ православной Церкви въ настоящій моментъ враждебныхъ дѣйствій между Россіею и Японіей, равно какъ и проявленія недоброжелательства противъ христіанъ этой Церкви и всѣхъ тѣхъ лицъ, которыя имѣютъ сношенія съ этими христіанами, не согласуются съ надлежащимъ поведеніемъ цивилизованной націи (bummei no kokumin nо kodo ni arazu). Даже во время войны позоръ подобныхъ поступковъ набрасываетъ тѣнь на честь страны. Поэтому всѣмъ должностнымъ лицамъ, поставленнымъ для охраны порядка, надлежитъ дать соотвѣтствующія инструкціи и увѣщанія населенію, находящемуся подъ ихъ управленіемъ, и быть особенно строгими и бдительными. Имъ надлежитъ употребить всю свою энергію въ примѣненіи къ охранѣ спокойствія христіанъ и ихъ друзей и дѣйствовать такъ, чтобы народъ въ своемъ поведеніи не разлучался съ достоинствомъ, приличествующимъ великой націи».
Съ другой стороны министръ внутреннихъ дѣлъ, послѣ свиданія съ г. Хонда ёици, членомъ евангелической лиги (Fukuin domeikwai), въ составъ которой входитъ большая часть христіанскихъ протестантскихъ сектъ, отправилъ президенту этой лиги слѣдующую декларацію, прося сообщить ее членамъ всѣхъ различныхъ религіозныхъ обществъ, съ которыми лига находится въ сношеніяхъ:
«Съ началомъ военныхъ дѣйствій министерство внутреннихъ дѣлъ съ особеннымъ вниманіемъ наблюдало за проявленіемъ чувствъ, которыя можетъ вызвать какъ въ нашей странѣ, такъ и заграницею, различіе расъ и религій воюющихъ сторонъ. Оно приняло мѣры, чтобы эти проявленія чувствъ не вызывали безпорядковъ и столкновеній и не создавали бы неправильнаго представленія о взглядахъ правительства и націи.
«Вслѣдствіе этого министерство внутреннихъ дѣлъ дало предписаніе префектуральнымъ властямъ о надлежащей охранѣ русскихъ подданныхъ, а министръ просвѣщенія послалъ по тому же вопросу спеціальныя инструкціи различнымъ, образовательнымъ учрежденіямъ. Министръ, узнавъ затѣмъ, что въ различныхъ округахъ имперіи имѣли мѣсто проявленія недоброжелательства по отношенію къ христіанамъ православной Церкви, глубоко сожалѣлъ объ этомъ. Признавая религію неотъемлемымъ элементомъ цивилизаціи, онъ полагаетъ также, что залогомъ хорошей политики служитъ предупрежденіе всякихъ расовыхъ столкновеній. Исходя изъ этихъ именно принциповъ, наше правительство во время японо-китайской войны, когда наша армія дошла до Ляо-дуна, удвоило бдительность, чтобы церкви, построенныя французскими и англійскими миссіями, не потерпѣли ни малѣйшаго поврежденія. Извѣстно, что бдительность эта увѣнчалась въ свое время полнымъ успѣхомъ. Въ настоящее время, когда война ведется со страною христіанскою, правительство обращаетъ еще болѣе серьезное вниманіе на то, чтобы общественное мнѣніе, отбросивъ узкіе взгляды и дурныя чувства, приняло положеніе откровенно либеральное, и чтобы поведеніе японскаго народа на дѣлѣ было въ полномъ согласіи съ императорскимъ указомъ, который объявляетъ, что «эта война не имѣетъ другой цѣли, кромѣ обезпеченія спокойствія имперіи и мира на Дальнемъ Востокѣ. Мы просимъ васъ сообщить это христіанскимъ обществамъ и миссіонерамъ, съ которыми вы находитесь въ сношеніяхъ».
Правительство, очевидно, опасалось проявленія недоброжелательства или преслѣдованій православныхъ со стороны послѣдователей туземныхъ религій, а потому еще раньше приведенныхъ инструкцій, 19 февраля 1904 года тѣмъ же министерствомъ внутреннихъ дѣлъ былъ разосланъ аналогичный по содержанію слѣдующій циркуляръ начальникамъ всѣхъ буддійскихъ и синтоистскихъ сектъ въ имперіи: «Война объявлена. Въ моментъ, когда всѣ граждане должны быть вѣрноподданными и добрыми слугами отечества, тѣ, на комъ лежитъ высшее управленіе религіозными дѣлами, обязаны возбудить ревность въ сердцахъ служителей культа, находящагося въ ихъ юрисдикціи, къ поощренію гражданъ къ исполненію ихъ обязанностей и отыскивать соотвѣтствующія для сего мѣры.
«Хотя дипломатическія сношенія съ Россіею и прерваны, но представляется яснымъ, что по отношенію къ отдѣльнымъ членамъ воюющей націи не должно быть никакого чувства ненависти и вражды, и особенно на почвѣ религіозной. Каково бы ни было различіе вѣрованій и сектъ, всѣ лица безъ исключенія должны трактоваться равноправно. Нѣтъ никакихъ основаній къ уклоненію отъ принциповъ терпимости, которые до сей поры проводились въ жизнь, и это особенно необходимо имѣть въ виду въ отношеніи къ религіозной пропагандѣ. Пусть всѣ служители культа обратятъ на это самое серьезное вниманіе. Тѣ же, въ рукахъ которыхъ находится завѣдываніе и управленіе дѣлами, обязаны дать подчиненнымъ соотвѣтствующія указанія, чтобы на этой почвѣ не могло происходить никакихъ прискорбныхъ инцидентовъ». Подписано: «министръ внутреннихъ дѣлъ графъ Кацура».
Въ тотъ же день слѣдующее распоряженіе министерства было дано и чиновникамъ культа синтоистскаго, завѣдующимъ охраною національныхъ японскихъ храмовъ:
«Состоящіе на службѣ при отправленіи религіозныхъ обязанностей славнымъ божествамъ и завѣдующіе ихъ культомъ должны стараться объ исправленіи своихъ обязанностей съ уваженіемъ и достоинствомъ, котораго эти обязанности требуютъ. Въ настоящій моментъ, когда война нашимъ великимъ государемъ объявлена, и когда его послы отправились въ храмъ Исэ и въ различные другіе храмы имперіи, чтобы прочитать предъ божествами манифестъ объ объявленіи войны, хранители храмовъ должны, согласуясь съ волею микадо, удвоить свою ревность въ отправленіи обязанностей, сократить излишніе расходы и въ чистотѣ совѣсти выполнять свои благородныя функціи».
Эти циркуляры министерства внутреннихъ дѣлъ очень много комментировались японскою прессою въ невыгодномъ для правительства и православія духѣ. Руссофобская «Нихонъ» писала, что инструкціи министерства далеко не служатъ къ чести бонзъ и синтоистскихъ служителей, какъ и не находятся въ соотвѣтствіи съ достоинствомъ страны. «Нужно ли напоминать о принципахъ терпимости по отношенію къ иностранцамъ»? спрашивала «Нихонъ». Если существуютъ люди, которымъ нѣтъ необходимости говорить о подобныхъ вопросахъ, то это именно служители синтоистской и буддійской религій. То, что не слѣдуетъ отступать отъ правилъ справедливости и добраго отношенія къ другимъ и что нужно остерегаться возбуждать недоразумѣнія во время войны такъ же, какъ и во время мира, это, кажется, такія азбучныя истины, что о нихъ едва ли нужно и говорить! Если служители двухъ культовъ, къ которымъ обращается инструкція, не въ состояніи понимать такихъ простыхъ истинъ, то они недостойны занимать ввѣренные имъ посты и ихъ нужно сейчасъ же уволить. Конечно, если существуетъ въ мірѣ народъ, полный религіозной терпимости и врагъ фанатизма, то это именно нашъ, по крайней мѣрѣ въ новѣйшую эпоху. Событія въ родѣ возмущенія Амакуса (возстаніе на почвѣ религіозной въ 1637-1638 гг., въ которомъ принимало участіе большое число христіанъ), относятся къ далекому прошлому. Въ настоящее время (зависитъ ли это отъ индифферентизма къ вопросамъ религіи, мы не будемъ объ этомъ говорить) представляется совершенно удостовѣреннымъ фактомъ, что мы не питаемъ никакихъ чувствъ антагонизма или вражды къ религіознымъ сектамъ, каковы бы онѣ ни были. Что русскій соборъ съ своимъ куполомъ доминируетъ надо всѣмъ. Токіо, что онъ заставляетъ всѣхъ слушать свой безпокойный гвалтъ надъ головами, мы къ этому совершенно равнодушны. Поляки и финляндцы могутъ смотрѣть съ чувствомъ извѣстнаго недоброжелательства на русскія церкви, строящіяся въ ихъ земляхъ и знаменующія собою отнятіе ихъ территоріи. Относительно же себя, мы, смотря на Церковь Николая, отнюдь не получаемъ впечатлѣнія, будто мы тѣмъ связываемся съ службою Его Величеству Императору Всероссійскому. Въ Европѣ много войнъ, даже новѣйшихъ, и въ особенности войны русско-турецкія могли имѣть, среди вызвавшихъ ихъ причинъ, побужденія религіозныя. Что же касается до нашего народа, то настоящая война такъ же, какъ и война съ Китаемъ, не имѣетъ ничего общаго съ мотивами и цѣлями этого рода. Поэтому инструкція министра внутреннихъ дѣлъ представляется нѣсколько оскорбительною не для синтоистскихъ и буддійскихъ служителей только, но и для всего народа японскаго».
Другіе журналисты наоборотъ, находя циркуляры министра по религіознымъ вопросамъ колкими, такъ какъ въ нихъ «даются уроки нравственности и добраго поведенія служителямъ Будды и синтоизма», выражали взгляды, что подобное предупрежденіе неизлишне. Опасенія министерства, какъ бы нѣкоторыя лица не воспользовались войною, какъ предлогомъ и удобнымъ случаемъ для удовлетворенія своихъ непріязненныхъ чувствъ противъ иностранныхъ религій, по ихъ мнѣнію, совсѣмъ не лишены основанія.
Послѣдній взглядъ, какъ кажется, болѣе подтверждался ходомъ событій религіозной жизни Японіи за время войны, чѣмъ мнѣніе «Нихона», и представляется очевиднымъ, что министерство было совершенно право въ опредѣленіи чувствъ значительной группы лицъ, по крайней мѣрѣ, въ буддійской церкви. Въ послѣдней несомнѣнно существовало опредѣленное стремленіе перенести происходившую войну на почву религіозную и доказать, что отъ исхода войны зависитъ и самая судьба буддизма въ Японіи. Въ этомъ отношеніи въ имперіи обнаружилась рѣзкая разница между дѣйствіями высшихъ властей буддизма, находившихся несомнѣнно подъ вліяніемъ взглядовъ правительства, и практикою народною.
Такъ, глава самой обширной секты буддизма, Ниси Хонганзи, разослалъ своимъ 30.000 храмамъ и семи милліонамъ подчиненнымъ ему вѣрующихъ энциклику, въ которой совершенно въ духѣ министерскаго циркуляра убѣждалъ ихъ проявлять энергію и самоотверженіе въ исполненіи своего долга, въ связи съ войною.
«Конечно, писалъ онъ, предпріятіе это превышаетъ личныя силы отдѣльнаго человѣка и потому необходимо просить помощи Амида (буддійское божество, особенно почитаемое въ сектахъ Синсюу и Монтосюу) и при его поддержкѣ безъ колебаній и опасеній исполнять свой долгъ. Для вѣрующихъ, нашедшихъ въ вѣрѣ непоколебимую силу и ненарушимый миръ, смерть въ бою представляется столь же легкою, какъ перо птицы. Что же касается до тѣхъ, кто не занимаетъ мѣста въ рядахъ сражающихся, то они обязаны путемъ матеріальныхъ приношеній и содѣйствіемъ всякаго рода въ отношеніи солдатъ трудиться изъ всѣхъ силъ во славу нашего оружія и для возвеличенія отечества».
Глава секты Оотани-ха (Хигаси-Хонганзи) разослалъ своимъ вѣрующимъ аналогичное воззваніе.
Наряду съ этими существовалъ однако цѣлый рядъ фактовъ и противоположнаго характера, которыхъ именно правительство и опасалось. Такъ, напримѣръ, на буддійскомъ митингѣ въ одной изъ подъ-префектуръ главный начальникъ секты Ниси-Хонганзи, чтобы болѣе возбудить ревность вѣрующихъ къ борьбѣ со врагомъ, убѣждалъ ихъ смотрѣть на войну съ Россіей, какъ на чисто-религіозную, заключающую въ себѣ рѣшеніе вопроса о жизни и смерти для самого буддизма.
«Настоящая война, говорилъ онъ, имѣетъ важныя послѣдствія не только для страны, но и для буддизма. Если страна падетъ, буддизмъ падетъ вмѣстѣ съ нею. Исторія показываетъ вамъ, что магометане, занявъ Индію, разрушили буддизмъ. По развалинамъ храмовъ съ трудомъ можно признать слѣды античнаго буддизма въ странѣ, и съ грустью приходится думать, что не упадокъ вѣры у послѣдователей буддизма создалъ эти развалины благородныхъ зданій, а произвело ихъ желѣзо завоевателей. Жители не могли противостоять завоевателямъ, и вмѣстѣ съ исчезновеніемъ ихъ свободы исчезла и религія. Въ Китаѣ также повсюду, куда проникали магометане, какъ побѣдители, буддизмъ мало-по-малу пересталъ существовать. Такимъ же образомъ и настоящая война съ Россіей, въ случаѣ побѣды послѣдней, будетъ имѣть аналогичныя послѣдствія. Петръ Великій въ своемъ завѣщаніи сдѣлалъ православную Церковь государственною религіею Россіи и хотѣлъ при содѣйствіи этой религіи объединить подъ своею эгидою цѣлый міръ. Въ настоящее время процвѣтаніе этой религіи связано съ благочестіемъ русскихъ въ отношеніи къ ихъ Богу и выражается въ безчисленномъ множествѣ церквей, покрывающихъ русскую территорію. Нетерпимость и религіозная ненависть русскихъ къ другимъ сектамъ, религіямъ и исповѣданіямъ создавала войны съ Турціей и недавнія избіенія въ Кишиневѣ. Съ другой стороны, политика русскаго правительства заключается въ томъ, чтобы въ Россіи не было другихъ религій, кромѣ Церкви православной. Поэтому, если только мы позволимъ побѣдѣ перейти въ русскія руки и если мы окажемся вынужденными согнуться подъ русскимъ игомъ, нашимъ храмамъ придетъ конецъ. Отъ побѣды или пораженія въ этой войнѣ зависитъ жизнь или смерть самой нашей религіи, и потому вѣрующіе на полѣ брани должны сражаться не только за родину, но и за вѣру»...
Другія журнальныя статьи и мнѣнія еще сильнѣе приведеннаго стремились перевести войну на религіозную почву, а потому правительству пришлось принять въ этомъ направленіи даже и активныя мѣры.
Понятно, что при такихъ обстоятельствахъ преосвященный Николай оказался въ Японіи въ очень тяжеломъ положеніи. Въ моментъ, когда открытіе военныхъ дѣйствій было, неизбѣжнымъ, представлялось вопросомъ, долженъ ли онъ былъ остаться, какъ пастырь, среди своего стада, или же возвратиться въ Россію и провести тамъ время войны? Представители его Церкви на собраніи 7 февраля н. ст. 1904 года единогласно просили епископа, жизнь котораго принадлежала православной Церкви въ Японіи, остаться съ ними и увѣрили его, что они съ своей стороны сдѣлаютъ все возможное, чтобы ни онъ, ни Церковь не пострадали во время войны. Епископъ, горячо поблагодаривъ ихъ, высказалъ въ отвѣтной рѣчи, что онъ уже самъ принялъ предъ Богомъ рѣшеніе остаться въ Японіи и не въ посольствѣ, а на томъ же мѣстѣ, вблизи собора и что онъ ввѣряется ихъ преданности по отношеніи къ нему самому и ко всему тому, что касается интересовъ христіанства, такъ же какъ и благосклонному покровительству японскихъ властей, защитниковъ собора и собственности православной Церкви въ Японіи противъ всѣхъ на наденій. Онъ прибавилъ: «Я надѣюсь, что объявленіе военныхъ дѣйствій не принесетъ съ собою никакой перемѣны въ дѣятельности нашей Церкви. Катехизаторы будутъ продолжать проповѣдывать Евангеліе Спасителя, ученики – посѣщать школу миссіи, а я самъ отдамся всецѣло переводу нашихъ богослужебныхъ книгъ съ своимъ помощникомъ Накаи. – Разъ война объявлена, вашъ долгъ заключается въ томъ, чтобы молиться о побѣдѣ Японіи, вы должны приносить благодаренія Господу при всякомъ извѣстіи объ японской побѣдѣ. Этотъ долгъ православная Церковь налагаетъ на всѣхъ вѣрующихъ въ каждой отдѣльной странѣ. Нашъ Учитель Іисусъ учитъ насъ патріотизму и вѣрности родинѣ. Христосъ Самъ проливалъ слезы о судьбѣ Іерусалима, въ этомъ случаѣ Онъ далъ доказательства Своего патріотизма, и мы должны идти по стопамъ Учителя.
«Сегодня по обычаю я служу въ соборѣ, но отнынѣ впредь я уже не буду принимать болѣе участія въ общественныхъ богослуженіяхъ нашей Церкви. Это не потому, что для меня будетъ опасно показываться въ соборѣ, но доселѣ я молился эа процвѣтаніе и миръ японской имперіи. Нынѣ же, разъ война объявлена между Японіей и моею родиной, я, какъ русскій подданный, не могу молиться за побѣду Японіи надъ моимъ собственнымъ Отечествомъ. Я также имѣю обязательства къ своей родинѣ, и именно поэтому буду счастливъ видѣть, что вы исполняете долгъ въ отношеніи къ своей странѣ. Въ силу именно этого, на сколько дѣло касается меня лично, я не могу принимать въ это время участія въ общественномъ богослуженіи японской Церкви».
Эту свою рѣчь, произнесенную въ Токіо, архіепископъ Николай подтвердилъ потомъ оффиціально всей Церкви слѣдующимъ документомъ:
«Окружное письмо епископа къ японскимъ православнымъ христіанамъ для успокоенія Церкви, встревоженной объявленіемъ войны Японіи съ Россіей».
«Благочестивымъ христіанамъ святой православной Церкви великой Японіи.
Возлюбленные о Господи братія и сестры!
Господу угодно было допустить разрывъ между Россіею и Японіей. Да будетъ Его святая воля. Будемъ вѣрить, что это допущено для благихъ цѣлей и приведетъ къ благому концу, потому что воля Божія всегда благая и премудрая.
Итакъ, братія и сестры, исполните все, что требуетъ отъ васъ въ этихъ обстоятельствахъ долгъ вѣрноподданныхъ. Молите Бога, чтобы Онъ даровалъ побѣду вашему императорскому войску, благодарите Бога за дарованныя побѣды, жертвуйте на военныя нужды; кому придется идти въ сраженія, не щадя своей жизни, сражайтесь не изъ ненависти къ врагу, а изъ любви къ вашимъ соотчичамъ, помня слова Спасителя: «нѣтъ больше той любви, какъ если кто положитъ душу свою за друзей своихъ» (Іоаннъ 15, 3). Словомъ, дѣлайте все, что требуетъ отъ васъ любовь къ отечеству. Любовь къ отечеству есть святое чувство. Спаситель освятилъ это чувство Своимъ примѣромъ: изъ любви къ Своему земному отечеству Онъ плакалъ о бѣдственной участи Іерусалима (Лук. 19, 41).
Но кромѣ земного отечества у насъ есть еще отечество небесное. Къ нему принадлежатъ люди безъ различія народностей, потому что всѣ люди одинаково дѣти Отца Небеснаго и братья между собою. Это отечество наше есть Церковь, которой мы одинаково члены и по которой дѣти Отца небеснаго, дѣйствительно, составляютъ одну семью. Поэтому то я не разлучаюсь съ вами, братія и сестры, и остаюсь въ вашей семьѣ, какъ въ своей семьѣ. И будемъ исполнять вмѣстѣ нашъ долгъ относительно нашего небеснаго отечества, какой кому надлежитъ. Я буду, какъ всегда, молиться за Церковь, заниматься церковными дѣлами, переводить Богослуженіе; вы, священники, усердно пасите порученное вамъ отъ Бога словесное ваше стало; вы, проповѣдники, ревностно проповѣдуйте Евангеліе еще не познавшимъ истиннаго Бога, Отца Небеснаго; всѣ христіане, мирно ли живущіе дома или идущіе на войну, возрастайте и утверждайтесь въ вѣрѣ и преуспѣвайте во всѣхъ христіанскихъ добродѣтеляхъ. Всѣ же вмѣстѣ будемъ горячо молиться, чтобы Господь поскорѣе возстановилъ нарушенный миръ. Да поможетъ намъ во всемъ этомъ Самъ Господь.
Благодать Господа нашего Іисуса Христа, и любовь Бога и Отца, и причастіе Святаго Духа буди со всѣми вами. Аминъ.
Великой Японіи православной Церкви епископъ Николай».
24 января – 11 февраля 1904 г.
Вдумываясь въ положеніе православныхъ японцевъ и архіепископа Николая, создавшееся съ объявленіемъ русско-японской войны, мы не можемъ не признать его въ высшей степени затруднительнымъ и тяжелымъ. И православные японцы и архіепископъ оказались въ томъ положеніи, которое въ доктринѣ нравственной философіи называется collisio оfficiorum, т. е. столкновеніе двухъ видовъ нравственныхъ обязанностей. Въ данномъ случаѣ это были: для православныхъ японцевъ долгъ по отношенію къ родинѣ, совершенно естественное чувство патріотизма, и долгъ религіозный, чувство естественнаго дружелюбнаго отношенія къ Россіи, отъ которой они получили свою вѣру. Молодой Церкви было такъ легко уклониться въ ту или другую сторону и сдѣлать ошибочный шагъ. Уклониться въ сторону патріотизма значило войти въ столкновеніе съ совѣстью, требовавшею мира съ учителями исповѣдываемой религіи. Отдать излишнее уваженіе послѣднимъ – значило навлечь на себя подозрѣніе соотечественниковъ въ излишнихъ симпатіяхъ къ враждебной къ родинѣ странѣ.
Положеніе архіепископа было еще болѣе тяжелымъ, такъ какъ ему надлежало, во-первыхъ, дать указанія о разрѣшеніи вопроса о столкновеніи нравственныхъ обязанностей своей паствы, во-вторыхъ, разрѣшить аналогичный же вопросъ и для самого себя. У него же лично столкновеніе обязанностей выразилось нѣсколько иначе. Представлялось два вопроса: во-первыхъ, долженъ ли онъ благословлять свою паству на войну съ Россіей, его родиной, въ чемъ проявилось столкновеніе обязанностей въ отношеніи къ Богу и въ отношеніи къ родинѣ. Онъ разрѣшилъ этотъ вопросъ такъ, какъ ему приказывалъ епископскій долгъ руководителя паствы, т. е. въ строгомъ соотвѣтствіи съ Евангеліемъ. Второю коллизіей былъ вопросъ – оставаться ли ему въ Японіи и такимъ образомъ навлечь на себя подозрѣніе русскихъ въ томъ, что настолько «объяпонился», что даже забылъ родину, или же бросить свою паству въ самое опасное для нея время, когда существуютъ постоянныя возможности отпаденія отъ православія и уничтоженія враждебно настроеннымъ народомъ самой миссіи. Этотъ послѣдній вопросъ архіепископъ разрѣшилъ въ первомъ смыслѣ, не смотря на то, что подвергалъ жизнь свою явной опасности.
По общему признанію японцевъ, православная миссія и соборъ уцѣлѣли во время войны единственно благодаря тому, что счастье въ войнѣ оказалось всецѣло на ихъ сторонѣ. Такъ думало и японское правительство, ибо съ самаго начала военныхъ дѣйствій оно назначило въ миссію сильную военную охрану, остававшуюся тамъ въ теченіи всей войны. Когда же японскій транспортъ былъ пущенъ ко дну русскими крейсерами и въ Токіо начались по этому поводу волненія, то на дворѣ миссіи и въ прилегающемъ къ ней районѣ было поставлено свыше роты солдатъ. Архіепископъ и самъ хорошо сознавалъ угрожающую ему опасность, ибо, распуская соборъ духовенства въ 1904 году, онъ сказалъ такъ:
«Любезные собратія! Прощаясь нынѣ съ вами, я не могу удержать нѣкоторое особенное движеніе чувства, и потому говорю вамъ отъ глубины сердца и прошу и васъ принять мое слово къ сердцу. Надѣюсь, что мы увидимся и въ будущемъ году, какъ обычно, въ такое же время. Но можемъ ли мы съ увѣренностью сказать это? Видите, какъ охраняютъ это мѣсто и меня съ нимъ? Значитъ, есть опасность. Будемъ уповать, что такая тщательная охрана не останется тщетною и что Ангелъ Божій покроетъ своимъ крыломъ и защититъ отъ бѣдъ миссію. Но на всякій случай примите мое прощальное слово, какъ завѣщаніе, которое, впрочемъ, если буду живъ, не перестану говорить вамъ при каждомъ свиданіи».
Такимъ образомъ, архіепископъ Николай при разрѣшеніи во время войны затрудненія поступилъ какъ подобаетъ истинному христіанину, не остановившись передъ страхомъ людской молвы, безъ боязни, что скажетъ о немъ въ той и другой странѣ общественное мнѣніе и теперь, когда мы можемъ смотрѣть на его поступокъ какъ на прошлый, мы ясно видимъ, что онъ поступилъ правильно, что онъ спасъ отношенія русской и японской православныхъ Церквей, совершенно снялъ съ японской православной Церкви всякія подозрѣнія въ политическихъ интригахъ въ пользу Россіи, доказалъ свою собственную непричастность къ политикѣ и разъ на всегда установилъ возможность полнаго взаимнаго довѣрія между Японіей и Россіей.
Нечего и говорить, на сколько тяжело было личное положеніе архіепископа во время русско-японской войны. Онъ разсказывалъ, что совсѣмъ не читалъ газетъ, полныхъ ликованіемъ побѣдителей и издѣвательствами надъ Россіей, не могъ ни съ кѣмъ говорить о томъ, что его интересовало всего болѣе, долженъ былъ прекратить всякую переписку съ Россіей и жилъ душою въ полнѣйшемъ одиночествѣ, только занимаясь дѣлами. Онъ отдавалъ однако всегда справедливость японцамъ и ихъ такту во время войны. Въ своей рѣчи при прекращеніи дѣятельности общества духовнаго утѣшенія военноплѣнныхъ 18-го февраля 1906 года онъ сказалъ членамъ этого общества слѣдующее:
«Благодарю васъ лично отъ себя, прошу вмѣстѣ съ симъ принять мою благодарность и всѣхъ окружающихъ меня братій и сестеръ. Господня воля совершается въ побѣдахъ и пораженіяхъ, – это мы, какъ христіане, ясно знаемъ и этому твердо вѣруемъ. Вы радовались во время побѣдъ, дарованныхъ вамъ Господомъ, и не могли не радоваться; но ни разу никто изъ васъ не отягчилъ моей печали обнаруженіемъ предо мной своей радости и торжества. Мы каждый день были вмѣстѣ, дѣлая общее дѣло, но, будучи вмѣстѣ, мы не были я – русскій, а вы – японцы, а были братья и сестры во Христѣ, дѣти одного Отца Небеснаго. При началѣ войны вы желали, чтобъ я остался съ вами, и обѣщались беречь меня, – и вы блистательно исполнили свое обѣщаніе, вы сберегли меня не только физически, но и нравственно, за что я особенно благодаренъ вамъ. Это всегда глубоко трогало меня, и на всю остальную жизнь мою останется для меня дорогимъ утѣшительнымъ воспоминаніемъ изъ этого неутѣшительнаго для меня времени».
Не смотря на такія неблагопріятныя условія, архіепископъ не оставлялъ и своихъ обычныхъ трудовъ наставленія вѣрующихъ, выясненія ихъ отношеній къ Россіи и защиты православной Церкви отъ сыпавшихся на нее нападеній. Этой цѣли имъ было посвящено нѣсколько посланій къ христіанамъ, изъ которыхъ одно я считаю нужнымъ здѣсь привести для характеристики этого рода работъ почившаго владыки.
Второе окружное письмо епископа къ японскимъ православнымъ христіанамъ, по случаю войны.
«Благочестивымъ христіанамъ святой православной Церкви великой Японіи.
Возлюбленные о Господѣ братія и сестры! Въ отвѣтъ на мое письмо отъ 11-го февраля я получилъ почти изъ всѣхъ церквей выраженіе радости о томъ, что я на время войны остался въ Японіи. Этотъ привѣтъ моихъ христіанъ въ свою очередь радуетъ меня, такъ какъ показываетъ, что моя любовь къ нимъ не остается безъ отвѣта. Это служитъ мнѣ лучшею наградою за мои посильные труды для дѣла Божія здѣсь.
Во многихъ письмахъ я встрѣтилъ выраженія, что какъ ни печальна война сама по себѣ, но для православной Церкви она будетъ полезна тѣмъ, что исправитъ неправильныя понятія объ отношеніи японскихъ православныхъ христіанъ къ Россіи. И я вполнѣ увѣренъ въ этомъ: война несомнѣнно принесетъ это благо. Какія это неправильныя понятія? О васъ говорятъ, будто вы, какъ православные, зависимы отъ русскаго Императора, который будто бы есть глава православной Церкви, и потому заподозрѣваютъ вашу искренность въ служеніи вашему собственному Императору и вашей странѣ. Какое ложное понятіе о православной Церкви! И какое страшное подозрѣніе основано на этой лжи! Русскій Императоръ отнюдь не есть глава Церкви. Единственный глава Церкви есть Іисусъ Христосъ (Ефес. 1, 22; Колос. 1, 18), ученіе Котораго тщательно хранитъ въ цѣлости православная Церковь, – и русскій Императоръ въ соблюденіи сего ученія есть такой же почтительный сынъ Церкви, какъ и всѣ другіе православные христіане. Нигдѣ и никогда Церковь не усвояла ему никакой власти въ ученіи и не считала и не называла его своимъ главою. Это заблужденіе образовалось на западѣ Европы отъ незнанія русской Церкви, и оттуда перешло въ Японію, и здѣсь нынѣ, такъ же какъ и тамъ, широко распространено. Если основаніе ложно, то тѣмъ болѣе ложно построенное на немъ. Если русскій Императоръ не есть глава Церкви для русскихъ, то тѣмъ менѣе онъ есть глава Церкви для васъ. Для васъ онъ есть не болѣе, какъ братъ по вѣрѣ, такъ же какъ и всѣ русскіе единовѣрные вамъ. Надъ вами русскій Императоръ не имѣетъ ни тѣни какой-либо религіозной власти; между вами и вашимъ императоромъ онъ отнюдь не становится, и вашей вѣрности отечеству вашему ни на волосъ не мѣшаетъ. Какъ вашъ братъ по вѣрѣ, русскій Императоръ, конечно, только желаетъ, чтобы вы были хорошими христіанами, усердно исполняющими всѣ христіанскія обязанности, а въ томъ числѣ и блюденіе вашей вѣрности. И преданности вашей родной странѣ и вашему императору. Эти истины вы съ самаго начала, когда сдѣлались христіанами, и всегда потомъ знали, и ничего несогласнаго. съ ними никогда не слыхали отъ вашихъ катехизаторовъ и священниковъ, такъ какъ и они въ свою очередь иначе ничего, не слышали отъ своихъ наставниковъ и не видѣли въ учебникахъ Догматики и Каноники и ни въ какихъ другихъ книгахъ, когда воспитывались для своей службы, въ миссійскихъ училищахъ. Но не знающіе и не хотящіе знать православнаго ученія не знаютъ и этихъ истинъ и потому думаютъ и говорятъ о васъ совершенно противное. Сколько мы говорили и писали противъ этого заблужденія. Сколько книжекъ издали для уясненія истины. Но всѣ усилія наши были – точно попытки голою рукою разбить твердую скалу.
И вотъ, наконецъ, пришло время рухнуть этой скалѣ и разлетѣться въ прахъ. Началась война съ Россіей, – и православные усердно молятся о дарованіи побѣды своему Императору, съ одушевленіемъ провожаютъ своихъ воиновъ на войну, вполнѣ увѣренные, что они будутъ геройски защищать свое отечество противъ непріятеля; воины съ энтузіазмомъ идутъ, испросивъ благословеніе и молитвъ у своихъ священниковъ, чтобы Богъ помогъ имъ безукоризненно исполнить свой долгъ относительно отечества; православная семинарія составляетъ и жертвуетъ своему родному воинству десятки тысячъ экземпляровъ японско-русскихъ разговоровъ, для напечатанія которыхъ всѣ воспитанники принесли свои лепты; православная женская школа отдѣляетъ изъ своего состава наставницъ для благотворительнаго служенія раненымъ воинамъ; всѣ православные христіане по всей Японіи съ радостью жертвуютъ, кто сколько можетъ, на военныя нужды отечества или на содержаніе семействъ воиновъ. Не ясно ли какъ день, что православіе не только не вредитъ патріотическому служенію своему отечеству, а, напротивъ, возвышаетъ, освящаетъ и тѣмъ усиливаетъ его? Если кто, видя все это со стороны православныхъ, станетъ еще говорить о нихъ что-нибудь неподобное, то придется только съ сожалѣніемъ сказать, что кто упорно противится истинѣ, того нѣтъ средствъ убѣдить. Но думаю, что немного найдется такихъ, а что вообще откроютъ глаза на православіе и посмотрятъ на него дружелюбно всѣ тѣ, кто до сихъ поръ не имѣлъ возможности убѣдиться въ неприкосновенности его къ взводимымъ на него обвиненіямъ.
Итакъ, возлюбленные братья и сестры, стойте твердо въ вѣрѣ и продолжайте въ эти трудные дни служить вашему отечеству всѣмъ, кто чѣмъ можетъ; продолжайте неуклонно исполнять и всѣ другія христіанскія обязанности, чтобы чрезъ васъ святилось имя Божіе и воздавалась хвала Отцу нашему Небесному; продолжайте также молиться, чтобы Богъ сократилъ бѣдствіе войны и скорѣе послалъ опять миръ намъ.
Благословеніе Божіе да будетъ со всѣми вами, и да возсіяетъ скоро свѣтъ истиннаго Христова Евангелія во всемъ вашемъ отечествѣ. Аминь.
Великой Японской православной Церкви епископъ Николай».
29 февраля – 13 марта 1904 г.
***
Говоря о времени русско-японской войны, немыслимо обойти молчаніемъ дѣятельность архіепископа Николая по отношенію къ организаціи духовнаго утѣшенія русскихъ военноплѣнныхъ. Можно сказать безъ всякаго преувеличенія, что онъ былъ ихъ ангеломъ-хранителемъ, и многіе офицеры и солдаты, съ которыми мнѣ приходилось видѣться, не могли безъ слезъ вспоминать объ архіепископѣ. Никто изъ нихъ никогда и не думалъ, попавъ въ Японію, имѣть возможность слышать церковную службу, видѣть священниковъ, получать таинства. Архіепископъ сосредоточилъ на военноплѣнныхъ всю свою любовь и съ истинно-отцовской заботливостью и нѣжностью старался смягчать для нихъ тяжесть плѣна и неволи. Вотъ нѣкоторыя проявленія дѣятельности православной духовной миссіи въ отношеніи къ военноплѣннымъ.
Въ 1904 году для удовлетворенія духовныхъ нуждъ русскихъ въ Японіи архіепископомъ Николаемъ были назначены три молодыхъ и наиболѣе дѣятельныхъ священника, знающихъ русскій языкъ.
Священникъ церкви въ Оосака, Сергій Сузуки, съ мая мѣсяца былъ поселенъ въ городѣ Мацуяма для служенія у военноплѣнныхъ въ этомъ городѣ и въ Маругамѣ; священникъ церкви въ Маэбаси, Павелъ Морита, съ іюля поселенъ въ Химези для военноплѣнныхъ въ этомъ городѣ и въ Фукуціяма; священникъ церкви въ Кіото, Симеонъ Міи, съ октября каждыя двѣ недѣли, по предписанію епископа, посѣщалъ для Богослуженій военноплѣнныхъ въ Нагоѣ и Сизуока. Въ началѣ 1905 г., съ переводомъ военноплѣнныхъ изъ Портъ-Артура въ Японію, священникъ Симеонъ Міи сталъ служить, кромѣ того, у поселенныхъ въ Тенгацяя, близъ Оосака. Для другихъ же мѣстъ, гдѣ были поселены военноплѣнные изъ Портъ-Артура, архіепископъ командировалъ еще двухъ священниковъ, знающихъ русскій языкъ: священникъ Алексѣй Савабэ изъ Токіо былъ переведенъ къ военноплѣннымъ въ Хамадэра, также близъ Оосака; священникъ Андрей Мэтоки изъ Хакодатэ отправленъ на о. Кюусюу, служить у поселенныхъ въ городахъ Даири и Фукуока.
Отправляя священниковъ для служенія у военноплѣнныхъ, архіепископъ снабжалъ ихъ священными сосудами, облаченіями, славянскими богослужебными книгами и всѣмъ потребнымъ для совершенія Богослуженій, въ молитвенныя же мѣста посылалъ св. иконы въ кіотахъ. Всѣ помѣщенія военноплѣнныхъ также были снабжены архіепископомъ иконами.
Для чтенія военноплѣнныхъ архіепископъ Николай разослалъ, въ 1904 году, изъ запасной библіотеки миссіи 2211 религіозныхъ книгъ, 5072 религіозныхъ брошюры, 1127 научныхъ и разнаго свѣтскаго содержанія книгъ и брошюръ.
Словомъ, съ самаго начала появленія въ Японіи русскихъ военноплѣнныхъ, архіепископъ Николай вмѣнилъ себѣ въ обязанность дѣлать для нихъ все, что позволяли его средства и силы, и неуклонно исполнялъ это.
Независимо отъ этого японскіе православные христіане учредили между собою «Общество духовнаго утѣшенія военноплѣнныхъ», собирали пожертвованія и употребляли ихъ на помощь миссіи въ содержаніи священниковъ у военноплѣнныхъ, на подарки военноплѣннымъ и на посѣщеніе ихъ для духовнаго утѣшенія.
Въ 1905 году дѣятельность православной миссіи въ отношеніи военноплѣнныхъ еще болѣе усилилась.
17 священниковъ и 6 діаконовъ почти весь годъ были исключительно священнослужителями для русскихъ военноплѣнныхъ, число которыхъ, послѣ Сахалинскихъ пораженій, превысило 73 тысячи; даже катехизаторы тѣхъ городовъ, гдѣ жали военноплѣнные, были отвлекаемы отъ своего прямого дѣла необходимостью такъ или иначе служить военноплѣннымъ. «И нужно сказать при этомъ, писалъ позднѣе архіепископъ Николай, что никто изъ насъ здѣсь нимало не сѣтовалъ на это временное уменьшеніе силъ для служенія японской Церкви. Напротивъ, священнослужители съ великою радостью шли служить духовнымъ нуждамъ русскихъ братій; мѣстные христіане также со всею готовностью отпускали ихъ на это служеніе и сами, гдѣ представлялась возможность, старались въ свою очередь, чѣмъ и какъ могли, служить военноплѣннымъ. Словомъ, всѣ въ совокупности христіане наши, безъ всякихъ постороннихъ внушеній, сочли своею обязанностью дѣлать все, для нихъ возможное, къ облегченію участи военноплѣнныхъ, сами выражая, что этимъ они желаютъ хоть нѣсколько заплатить свой долгъ благодарности за попеченіе своей Матери-русской Церкви здѣсь, что всѣ безъ исключенія священнослужители наши съ честью совершили свое служеніе, своимъ усердіемъ, добросовѣстностью и любовнымъ отношеніемъ къ военноплѣннымъ пріобрѣли и съ ихъ стороны непритворную любовь и уваженіе; объ этомъ ясно свидѣтельствуютъ подписки русскихъ на иконы или облаченія въ подарокъ своимъ священникамъ, объ этомъ еще болѣе свидѣтельствуетъ множество полученныхъ мною отъ военноплѣнныхъ писемъ, въ которыхъ они благодарятъ за присылку священниковъ, хвалятъ ихъ усердіе, просятъ наградъ для нихъ. Нельзя умолчать, что и обратно какъ священнослужители, такъ и всѣ христіане наши немалую духовную пользу пріобрѣли отъ военноплѣнныхъ. Послѣдніе, какъ природные христіане, сами не заботясь о томъ, показали на себѣ примѣръ новымъ христіанамъ, каковъ долженъ быть христіанинъ въ своемъ отношеніи къ Богу и въ своемъ поведеніи. Священники, по отпускѣ военноплѣнныхъ, возвратились къ своимъ мѣстамъ, полные трогательныхъ воспоминаній и разсказовъ о томъ, какъ набожны русскіе христіане, какъ усердны къ церковной службѣ, съ какимъ благоговѣніемъ приступаютъ къ св. таинствамъ, съ какимъ самоотверженіемъ жертвуютъ на церковь и на нужды ближнихъ и т. п. Этотъ запасъ воочію видѣннаго благочестія и добрыхъ христіанскихъ дѣлъ, будемъ надѣяться, надолго послужитъ источникомъ наученія для новыхъ христіанъ и немало перейдетъ въ жизнь ихъ».
Русско-японскою, войною Промыселъ, казалось, закончилъ тѣ тяжелыя испытанія, которыя онъ налагалъ на архіепископа Николая. По заключеніи Портсмутскаго договора отношенія русскихъ къ Японіи радикально перемѣнились. Обнаружилось прежде всего давно жданное архіепископомъ стремленіе Россіи къ изученію Японіи, хотя и не въ томъ масштабѣ, который онъ считалъ нужнымъ для Россіи, но все же на иныхъ, сравнительно съ прежнимъ, основахъ. Дѣятельность владыки, проведшаго, какъ добрый кормчій, свою Церковь черезъ налетѣвшую бурю цѣлою и неповрежденною, и много потрудившагося для русскихъ военноплѣнныхъ, была оцѣнена, и преосвященному Николаю былъ пожалованъ санъ архіепископа, что придало бодрости и всей японской Церкви. Въ Россіи начали обосновываться общества для изученія Востока и Японіи, которыя впервые признали заслуги архіепископа какъ ученаго въ области японовѣдѣнія и стали избирать его своимъ почетнымъ членомъ. Первымъ изъ такихъ обществъ было Императорское Общество Востоковѣдѣнія. Далѣе архіепископу пришлось еще примѣнять свой педагогическій опытъ къ оборудованію школы японскаго языка для русскихъ дѣтей, присланныхъ изъ восточной Сибири, и онъ имѣлъ уже утѣшеніе видѣть нѣсколько человѣкъ изъ своихъ питомцевъ работающими въ Россіи на почвѣ японо-русскихъ отношеній. Вся та небольшая группа лицъ изъ русскихъ, которая являлась въ Токіо послѣ войны для изученія японскаго языка, поддерживала дружескія отношенія съ архіепископомъ, и можно было видѣть, съ какимъ чувствомъ удовлетворенія онъ распространялъ на всѣхъ такихъ лицъ свѣтъ пріобрѣтенныхъ имъ огромныхъ знаній по японологіи, подъ лучами котораго согрѣвались и возростали эти новыя силы. Наконецъ онъ дождался и того, чего ждалъ такъ долго: къ нему пріѣхалъ помощникъ, преосвященный Сергій, который предался изученію японскаго языка, совершилъ уже нѣсколько поѣздокъ по Японіи и доставилъ преосвященному Николаю наслажденіе слушать свою японскую проповѣдь. Словомъ, исполнилось желаніе преосвященнаго Николая, о которомъ онъ писалъ еще въ 1903 году такимъ образомъ:
«Я, 68-лѣтній старикъ, доживаю послѣднее время моей жизни, посвящая его, кромѣ общаго завѣдыванія церковными дѣлами, переводу Богослуженія, и давно уже пора подумать о замѣстителѣ меня здѣсь. Для юной Японской Церкви будетъ весьма неполезно, если, послѣ моей смерти, или въ случаѣ тяжкой болѣзни, станетъ завѣдывать ею не человѣкъ, достаточно воспитавшійся здѣсь для того, а внезапно присланный, не знающій ни языка ея, ни исторіи, ни характера людей, составляющихъ ее, ни обычаевъ страны. Итакъ, тѣмъ настоятельнѣе нужда не медлить назначеніемъ сюда благонадежнаго миссіонера».
Единственною заботою до самыхъ послѣднихъ минутъ архіепископа оставалась мысль о неоконченномъ переводѣ Библіи. Уже на смертномъ одрѣ, находясь въ госпиталѣ Св. Луки въ Цукизи, онъ вызывалъ къ себѣ Накаи-санъ и пытался продолжать свою работу, и потомъ, перевезенный, по собственному настоянію, изъ госпиталя назадъ въ духовную миссію, онъ еще разъ порывался заняться переводомъ, но силъ больше не было...
Въ этихъ послѣднихъ попыткахъ работы, какъ и во всей жизни архіепископа, мы должны видѣть оставленный имъ намъ завѣтъ постояннаго труда на почвѣ религіознаго просвѣщенія Японіи и сближенія двухъ странъ во славу православной Церкви и Россіи.
Димитрій Позднѣевъ «Архіепископъ Николай Японскій. Воспоминанія и характеристика». Гл. 6. // «Прибавленія къ Церковнымъ Вѣдомостямъ». 1912. № 19. С. 777-793.
