Священникъ Александръ Голосовъ – Первые ученики Іисуса Христа (Анализъ I гл. Іоан. 35-51 ст.).

Собор Святых Апостолов Рыбарей. Собр худ. Э. П. Вареник. Николаевская часовна в Стрельнинском порту.

Истинный свѣть, просвѣщающій всякаго человѣка, живущаго въ юдоли земной, есть спасительное ученіе Господа нашего Іисуса Христа, которое Онъ всенародно преподавалъ, проходя по разнымъ мѣстамъ Іудеи и Галилеи, во время своего пребыванія на землѣ. Но чтобы сдѣлать свое ученіе достояніемъ всего міра, чтобы онъ было проповѣдано всей вселеннѣй, «всей твари» (Мрк. XVI, 15) не только во время Его земной жизни, но и послѣ Него, для этого Господь избралъ особыхъ людей, которые назывались апостолами.

Выборъ Его палъ на людей, хотя незнакомыхъ съ науками и свѣтскимъ просвѣщеніемъ, на людей незнатныхъ по своему общественному положенію и по происхожденію, но за то способныхъ къ принягію впечатлѣній небесной мудрости. Выборъ Его палъ на людей съ мощною и рѣшительною волею, съ сердцемъ, готовымъ на всякое добро, – каковыми и были первые ученики Іисуса Христа, призваніемъ которыхъ началось Его открытое дѣло служенія спасенію рода человѣческаго.

Изъ повѣствованія евангелиста Іоанна I гл. 35-51 ст. мы, дѣйствительно, видимъ, что вступленіе свое на подвигъ общественнаго служенія спасенію міра Господь начинаетъ не торжественною какою-либо проповѣдію о Себѣ, какъ Спасителѣ міра, не проповѣдію о своемъ благодатномъ царствѣ, не инымъ какимъ-либо торжественнымъ дѣйствіемъ, а призваніемъ апостоловъ, – этихъ неотлучныхъ свидѣтелей божественнаго Его величія и чудесъ, этихъ постоянныхъ слушателей Его ученія, этихъ проповѣдниковъ, и распространителей Его ученія и строителей таинъ Церкви. Своимъ повѣствованіемъ о призваніи Іисусомъ Христомъ апостоловъ для слѣдованія за Собою, ев. Іоаннъ хочетъ увѣрить, что Іисусъ Христосъ – «Сынъ Божій» (Іоан. I, 36; ср. XX, 31); въ чемъ, по свидѣтельству евангелиста, весьма ясно и отчетливо удостовѣряетъ тотъ фактъ, что съ самаго начала общественной дѣятельности Христа, лучшіе люди еврейскаго народа, хотя простого и незнатнаго происхожденія, увѣровали и исповѣдали, что Іисусъ Христосъ дѣйствительно есть истинный Сынъ Божій.

Сравнивая между собою повѣствованія евангелистовъ Матѳея, Марка, Луки и Іоанна о призваніи Спасителемъ первыхъ Его послѣдователей, находимъ между этими повѣствованіями объ одномъ и томъ же предметѣ, по-видимому, рѣзкое противорѣчіе и непримиримую разницу. Въ то время, какъ ев. Іоаннъ свидѣтельствуетъ, что за Іисусомъ Христомъ послѣдовали прежде всего два ученика Іоанна Предтечи – Андрей и другой – не названный, – евангелистъ Матѳей повѣствуетъ, что Iисусъ Христосъ увидѣлъ двухъ братьевъ Симона, называемаго Петромъ, и Андрея (Мѳ. IV, 18), ев. же Маркъ говоритъ, что первые были призваны Іаковъ и Іоаннъ, а ев. Лука говоритъ лишь о призваніи Петра, Іакова и Іоанна, не упоминая объ Андреѣ. Естественно возникаетъ вопросъ: какимъ образомъ составитель четвертаго евангелія, въ виду уже извѣстнаго всей Церкви преданія синоптиковъ о призваніи первыхъ учениковъ къ слѣдованію за Іисусомъ Христомъ, могъ передать свою совершенно новую во всѣхъ отношеніяхъ исторію призванія первыхъ великихъ апостоловъ?

Въ рѣшеніи этого вопроса весьма много помогаетъ, прежде всего, свидѣтельство Епифанія Кипрскаго, который въ одномъ изъ своихъ твореній пишетъ, что ев. Іоаннъ, прочитавъ евангелія Матѳея, Марка и Луки, одобрилъ послѣдовательность ихъ повѣствованій, но нашелъ, что они написали исторію событій за одинъ только годъ, а Іоаннъ изложилъ исторію того времени, въ которое Предтеча и Креститель Господень еще не былъ заключенъ въ темницу; ев. Іоаннъ, такимъ образомъ, по мнѣнію Енифанія, пополняетъ прочихъ евангелистовъ. Судя по тому, что ев. Іоаннъ возстановляетъ событія до заключенія Крестителя въ темницу, опущенныя первыми евангелистами (ср. Іоан. III, 22-24; IV, 1-3; Мѳ. IV, 12; Мрк. I, 14, Лук. IV, 14), необходимо въ данномъ случаѣ видѣть повѣствованіе его о болѣе раннемъ, такъ сказать, предварительномъ призваніи учениковъ къ слѣдованію за Господомъ, между тѣмъ какъ у первыхъ евангелистовъ рѣчь идетъ уже о позднѣйшемъ призваніи учениковъ къ постоянному и безвозвратному слѣдованію за Господомъ въ качествѣ ближайшихъ свидѣтелей Его дѣлъ на пользу спасенія рода человѣческаго. Допустить это тѣмъ болѣе основательно, что та скорость и безотвѣтность, съ которою галилейскіе рыбари (по синоптикамъ), по первому же зову Господа, безвозвратно послѣдовали за Нимъ, оставивъ свои занятія, домы, родителей и проч., – ясно предполагаетъ существованіе между послѣдователями и Іисусомъ Христомъ извѣстныхъ болѣе раннихъ отношеній. Если же разсмотримъ нѣкоторыя обстоятельства изъ повѣствованія синоптиковъ и ев. Іоанна, то найдемъ, что предположеніе это совершенно основательно, такъ что разсказъ синоптиковъ о призваніи Iисусомъ Христомъ первыхъ учениковъ не исключаетъ разсказа ев. Іоанна о томъ же предметѣ и наоборотъ. Что первые ученики не сразу сдѣлались неотступными послѣдователями Іисуса Христа, а сначала ознакомились со свойствомъ Его служенія, это наглядно можно видѣть изъ I гл. Іоан. 38-39 ст.; въ главѣ же IV-ой ев. Луки съ 31-41 ст. находимъ, что всецѣлая преданность учениковъ Іисусу Христу и Его дѣлу произошла уже послѣ того, какъ они убѣдились въ Его божественности и сотворенныхъ Имъ чудесахъ. Справедливость даннаго положенія также можно видѣть и изъ сравненія параллельныхъ мѣстъ ев. Іоанна и Матѳея (Іоан. I, 42; ср. Мѳ. XVI, 18). У Іоанна Господь, взглянувъ (ἐμβλέψας) на Симона, говоритъ ему: «ты Симонъ, сынъ Іонинъ, ты наречешься (κληθήσῃ) Кифа, что значитъ: камень (Петръ) – (Іоан. I, 42), у Матѳея: «и говорю тебѣ: ты Петръ (σὺ εἶ Пέτρος) и на семъ камнѣ Я создамъ Церковь мою»... (Мѳ. XVI, 18). У ев. Іоанна, слѣдовательно, говорится, что Симонъ по узнанному Господомъ характеру и его твердой вѣрѣ, отнынѣ будетъ называться Петромъ, между тѣмъ какъ у Матѳея Симонъ представляется уже называющимся Петромъ; имя Петра по Матѳею является такимъ образомъ даннымъ когда-то прежде, что ясно говоритъ въ пользу бывшаго уже ранѣе знакомства Іисуса Христа съ учениками.

Такимъ образомъ, у ев. Іоанна идетъ рѣчь о предварительномъ и болѣе раннемъ призваніи первыхъ учениковъ для слѣдованія за Іисусомъ Христомъ, а у синоптиковъ – уже о призваніи ихъ къ постоянному и безвозвратному слѣдованію за Нимъ. Но и это послѣднее призваніе, о которомъ повѣствуютъ ев. Матѳей, Маркъ и Лука, замѣтимъ кстати, было также лишь частное и предварительное, относящееся только къ нѣкоторымъ изъ учениковъ Христовыхъ, и какъ такое, должно быть различаемо отъ общаго и окончательнаго избранія 12-ти апостоловъ, о которомъ прямо повѣствуется только въ III гл. 13 и д. ев. Марка и VI гл. Луки.

Прежде чѣмъ выступить на дѣло служенія спасенію рода человѣческаго Іисусъ Христосъ посылаеть народу іудейскому Предтечу, который подготовилъ-бы (Іоан. I, 19-35) крещеніемъ водою тѣхъ, кои позже сподобились быть крещенными Духомъ Божіимъ (Дѣян. XIX, 1-6). Іоаннъ начинаетъ проповѣдывать о Грядущемъ, имѣющемъ крестить Духомъ Святымъ и огнемъ (Мѳ. 3, 11), и всѣмъ, жаждущимъ спасенія, предлагаетъ «уготовить путь Господень, правы творить стези Его» (Исх. XL, 3, ср. Іоан. 1, 23). Такъ какъ ожиданіе Мессіи въ то время у всего іудейскаго народа было общимъ и господствующимь, то естественно, что брошенное Предтечею сѣмя Слова Божія принесло свои плоды; проповѣдь Іоанна Крестителя начинаетъ привлекать слушателей и время отъ времени умножать число послѣднихъ. Между прочимъ народомъ, приходившимъ слушать Іоанна временно, были постоянные слушатели его ученія, это ученики его, впослѣдствіи ученики Спасителя. Послѣдователи тѣмъ охотнѣе стекались слушать рѣчь Іоанна, такъ какъ осуществленіе ожиданія пришествія Мессіи, по прямымъ указаніямъ пророковъ, должно было совершиться именно въ это время, потому что Даніиловы седмины приходили къ скончанію.

Лишь только Предтеча возвысилъ свой пророческій и поучительный голосъ въ пустынѣ, какъ Андрей, сынъ Іонинъ, братъ ап. Петра, сдѣлался его ученикомъ (Іоан. 1, 38, 40). Ученіе Іоанна имѣло ту привлекательность для Андрея, что оно заключало въ себѣ предвѣстіе грядущаго Мессіи и приближеніе царства Божія, т. е. заключало вь себѣ именно тогъ вожделѣнный предметъ, который занималъ и размышленіе и чувства ап. Андрея. Мысль эта подтверждается тою быстротою п рѣшительностью, съ которою онъ послѣдовалъ за Іисусомъ Христомъ, какъ только «во утрій Іоаннъ, узрѣвъ Іисуса грядуща, сказалъ: се Агнецъ Божій» (Іоан. I, 36). Быстрая же рѣшительность, съ которою ап. Андрей послѣдовалъ за Іисусомъ Христомъ даетъ нѣкоторое право предполагать, что онъ быль свидѣтелемъ крещенія Господня и слышалъ какъ Самъ Богъ свидѣтельствовалъ «яко сей есть сынъ Божій». Нѣтъ, однако, никакихъ основаній дѣлать предположенія – будто ап. Андрей удалился отъ Іоанна Крестителя въ оскорбленіе ему. Въ самомъ дѣлѣ, могъ-ли Іоаннъ оскорбиться такимъ поступкомъ, если проповѣдуя о приближеніи царства Божія, искренно объяснялъ ученикамъ малость свою и скудость своего крещенія: «грядый по мнѣ», говорилъ онъ откровенно и сознательно, «крѣплій мене есть, Ему же нѣсмь достоинъ сапоги понести; той вы креститъ Духомъ Святымъ и огнемъ (Mѳ. III, 11 ст.).

Услышавъ отъ Предтечи слова, свидѣтельствующія о Мессіи – «се Агнецъ Божіи» (Іоан. I, 36), оба ученика, сказано въ 37 ст. I гл. Іоанна, пошли за Іисусомъ. Одинъ изъ послѣдовавшихъ за Іисусомъ былъ Андрей (Іоан. 1, 40), прозванный «Первознаннымъ», другой же не названъ. Показанія отцевъ и учителей Церкви, а также нѣкоторыя частныя обстоятельства изъ жизни этого неизвѣстнаго послѣдователя Христа обличаютъ въ немъ самого Іоанна Богослова – писателя четвертаго евангелія, всегда и вездѣ, по свойственной ему скромности, скрывающаго свое имя (Іоан. XXI, 7; XIX, 26; XIII, 23 и др.). Св. Іоаннъ Златоустъ въ толкованіи на евангеліе Іоанна, Епифаній (о ересяхъ) и бл. Ѳеофилактъ въ своемъ предисловіи къ евангелію Іоанна, въ ученикѣ Іоанна Крестителя, который вмѣстѣ съ Андреемъ послѣдовалъ за Іисусомъ Христомъ послѣ того, какъ учитель засвидѣтельствовалъ о Немъ, какъ Мессіи (Іоан. I, 37-42), узнаютъ апостола и евангелиста Іоанна. Златоустъ, напр., въ бесѣдахъ на евангеліе Іоанна прямо говоритъ, что Іоаннъ Богословъ, услышавъ свидѣтельство Предтечи объ Іисусѣ Христѣ, что онъ – «агнецъ Божій, вземляй грѣхи міра», горѣлъ нетерпѣливымъ желаніемъ увидѣть Спасителя и послушать Его божественной бесѣды, и потому какъ скоро представился къ тому случай, какъ скоро Предтеча указалъ ему Христа, вмѣстѣ съ другимъ ученикомъ – Андреемъ послѣдовалъ за Нимъ въ Его жилище{1}.

Указаніе подробностей и самыхъ часовъ дня, столь важнаго въ жизни этого послѣдователя, также свидѣтельствуетъ въ пользу вышеизложеннаго мнѣнія Златоуста. Слѣдовательно, не можетъ быть сомнѣнія въ томъ, что другой ученикъ, вмѣстѣ съ Андреемъ послѣдовавшій за Iисусомъ Христомъ, имя котораго умолчено въ разсматриваемомъ мѣстѣ (Іоан. I, 37. 40), есть самъ ев. Іоаннъ, разсказывающій событія, какъ очевидецъ и какъ свидѣтель Господа (Іоан. XV, 27), «яко искони съ Господомъ бысть». Подъ смиреннымъ видомъ человѣка два означенные ученика Іоанна Крестителя узнаютъ божественное величіе Господа; повинуясь чувству радости и ища слова жизни, они стремятся выразить свое желаніе – слѣдовать за Спасителемъ, но не знаютъ – какъ осуществить свое благое намѣреніе. Спаситель сердцевѣдецъ, зря въ нихъ благословенные начатки вѣрныхъ учениковъ своихъ, обращаетъ на нихъ свои милосердные очи и любезно спрашиваетъ ихъ: «чесо ищета?» (Іоан. I, 38). Іисусъ Христосъ не задаетъ имъ вопроса въ такой формѣ – «кого вы ищите», или «желаете видѣть», а спрашиваетъ «чесо ищета» (38 ст.). Въ такомъ вопросѣ Его, конечно, нельзя видѣть того, будто Всевѣдующій, проникающій въ самыя помышленія людей, не зналь ихъ намѣренія; таковымъ вопросомъ Онъ хотѣлъ лишь оживотворить посѣянную въ сердцахъ ихъ Іоанномъ вѣру въ Него, приблизить ихъ къ Себѣ и внушить имъ смѣлость слѣдовать за Нимъ. Въ трактатахъ богословской литературы мы находимъ основанія, хотя не категорически подтверждающія послѣднюю мысль, тѣмъ не менѣе дающія нѣкоторое право предполагать и догадываться, что Іисусъ Христосъ приходилъ во второй разъ не для иной какой-либо цѣли, а именно для указанной нами цѣли. «Неизвѣстно», говоритъ Ѳ. Бѣляевъ въ своемъ трактатѣ «объ Апостолахъ», «зачѣмъ Іисусъ Христосъ вторично приходилъ къ Іоанну Крестителю, но по послѣдствіямъ можно догадываться, что Онъ пришелъ для тѣхъ, кого желалъ къ себѣ приблизить. Андрей и другой ученикъ Предтечи – первые почувствовали силу Его благодати и внутренняго таинственнаго призыва»{2}.

Господь, конечно, знаетъ, что учениковъ влечетъ къ Нему чувство радости и успокоенія, что они ищутъ благодати, слова жизни. Господь видитъ мысли и сердце ихъ и проистекающее отсюда желаніе болѣе внимательно и обстоятельно послушать Его, что и отразилось въ ихъ вопросѣ: «учителю, гдѣ живеши?» (Іоан. I, 38). Вопросъ этотъ показываетъ, что добросердечное и нелукавое свое желаніе ученики могутъ всего удобнѣе выполнить, лишь короче ознакомившись, сблизившись съ Нимъ, чѣмъ какъ это можно сдѣлать, идя дорогой. Господь удовлетворяетъ ихъ желаніе и не только позволяетъ имъ слѣдовать за Собою, но и оставляетъ ихъ у Себя гостями въ день тотъ (Іоан. I, 39 ст.). «И пробыли у Него день тотъ» (39 ст.). Гдѣ былъ временный пріютъ Господа съ достовѣрностью неизвѣстно; несомнѣнно только то, что это было жилище одного изъ Его друзей. До времени Его выступленія на общественное служеніе постояннымъ Его мѣстопребываніемъ былъ Назаретъ, а со времени начала Своего служенія спасенію міра, Іисусъ Христосъ переходитъ съ мѣста на мѣсто, «не имѣя», какъ Онъ самъ говоритъ, «гдѣ главу приклонити» (Мѳ. VIII, 20)» «Нѣтъ словъ»? говоритъ авторъ «опыта изученія евангелія ев. Іоанна Богослова»{3}, для изображенія того чувства, которое должны были испытывать ученики, приглашенные сопутствовать Тому, Который влекъ къ Себѣ ихъ сердце. Трудно въ умѣ своемъ воспроизвести ту торжественную для учениковъ эпоху жизни, когда они находились въ жилищѣ Того, Который обладалъ словомъ жизни и присутствіе Котораго перерождало ихъ, наполняя сердца ихъ благодатною радостью, предъ которою весь земной міръ съ его прелестями становился ничтожнымъ и презрѣннымъ. Это была минута, съ которой начинается христіанское «общество: двое были собраны во имя Агнца Божія и Христосъ былъ посредѣ нихъ» (Мѳ. XVIII, 20). Съ этого момента ученики сдѣлались почти неотлучными спутниками Іисуса Христа, слушали Его бесѣды, внимали Его заповѣдямъ и предписаніямъ. И чѣмъ внимательнѣе вслушивались въ сладостныя, растворенныя любовію къ человѣчеству, бесѣды Спасителя, чѣмъ пристальнѣе всматривались въ дѣла Его, направленныя къ славѣ Божіей и къ облаженствованію людей, тѣмъ болѣе прояснялся у нихъ взоръ на высокую цѣль Его божественнаго посланничества, на глубокій духъ Его ученія. Спаситель съ своей стороны, какъ-бы въ награду за истинное пониманіе Его дѣлъ и слѣдованіе Его заповѣдямъ, нерѣдко удостоиваль нѣкоторыхъ изъ своихъ учениковь особыхъ милостей и большей приближенности. Такъ, одинъ изъ членовъ этого небольшого общества – ев.. Іоаннъ, сынъ Заведея и Саломіи, принадлежавшихъ къ числу людей, имѣющихъ достаточное состояніе{4} и пользовавшихся нѣкоторою извѣстностію не только у простыхъ соотечественниковъ, но и у высшихъ лицъ Іерусалимскаго правительства, вмѣстѣ со своимъ братомъ – Іаковомъ былъ отличенъ Іисусомъ Христомъ особымъ именемъ – «Воанергесъ» (Мрк. III, 17), что значитъ – «сыны грома». Нѣкоторые толковники думаютъ, что Iисусомъ Христосъ нарекъ такъ сыновей Заведеовыхъ въ ознаменованіе того, что ученіе ихъ будетъ отличаться возвышенностію и особеннымъ дѣйствіемъ на умы и сердца людей. По изъясненію же св. отцевъ Церкви названіе, – «Воанергесъ» и преимущественно относится къ Іоанну Богослову, «его же богословіе аки громъ имѣюще слышатися во всеми мірѣ и всю иснолнити землю»{5}.

Со времени призванія Іисусомъ Христомъ для слѣдованія за Собою, св. Іоаннъ Богословъ не оставлялъ Божественнаго Учителя, поучаясь при всякомъ удобномъ случаѣ мудрости, исходящей изъ устъ Христовыхъ, и стараясь во всемъ исполнять волю своего Учителя и Его заповѣди. Удостоившійся быть принятымъ въ земное убѣжище Богочеловѣка, Іоаннъ Богословъ на столько былъ преданъ своему Наставнику, что въ слѣдованіи за Нимъ не задумывался ни передъ какими угрожавшими трудностями и опасностями. Въ то время, какъ всѣ овцы стада Спасителя рязсѣялись, увидѣвъ своего Пастыря пораженнымъ на крестѣ, такъ что не осталось при крестѣ Спасителя ни одного изъ апостоловъ, св. Іоаннъ, вмѣстѣ съ Пречистою Матерію Іисуса Христа, стоялъ на Голгофѣ, забывая всѣ опасности, которымъ могъ подвергнуться за любовь къ Распятому. Съ разстерзаннымъ, съ облившимся кровію сердцемъ, какъ осужденный, послѣдовалъ Іоаннъ за Господомъ на Голгофу, чтобы тамъ сораспяться ему душею. При видѣ Распятаго Іоаннъ испытывалъ столь-глубоко чувствительныя страданія и мученія, что развѣ только мученія материнской души – Дѣвы Маріи могли превзойти своею силою мученія возлюбленнаго ученика Спасителя (Іоан. 21, 7. 13. 23). Эти только два лица на землѣ и могли измѣрить мыслію и чувствомъ своимъ всю глубину, всю высоту, всю широту, всю долготу безконечной любви Богочеловѣка къ роду человѣческому, которая пригвоздила Его ко кресту. Эти только двѣ небесныя души и могли въ то время понять всю силу, всю глубину значенія трогательной молитвы спасенія за своихъ убійцъ и ругателей (Лук. ХХIII, 34). Недаромъ Господь, вися на крестѣ, устремилъ на нихъ умирающій прощальный взоръ и усыновилъ своего ученика Пречистой Своей Матери.

Сколь ни благородны были стремленія Іоанна Богослова, сколь не высока была эта личность, однако въ жизни своей св. Іоаннъ не свободенъ былъ огь нѣкоторыхъ недостатковъ и слабостей, которые, по-видимому, наводятъ тѣнь на его чистую и святую жизнь.

Восходя въ послѣдній разь въ Іерусалимъ, Iисусъ Христось услышалъ отъ Саломіи-матери Іакова и Іоанна просьбу о томъ, чтобы Онъ отличилъ ей сыновей отъ прочихъ учениковъ, давъ мѣсто одному по правую, а другому по лѣвую сторону престола своего (Мѳ. 20, 20-21), т. е. Саломія хотѣла, чтобы дѣти ея были первые по Мессіи въ Его царствѣ (I Цар. XX, 25) – (ср. Мрк. XII, 39; Мѳ. XXIII, 6). По-видимому, изъ этого факта вовсе нельзя заключать того, чтобы онъ имѣлъ какое-либо отношеніе къ Іоанну Богослову и пятналъ его святую жизнь. Но при болѣе тщательномъ и основательномъ анализѣ этого факта, мы видимъ, что прошеніе матери дѣйствительно запятнало сына, потому что ея желаніе было вмѣстѣ съ тѣмъ, безъ сомнѣнія, и желаніемъ сыновей ея. Справедливость послѣдняго мнѣнія весьма ясно видна изъ 22 ст. 20 гл. ев. Матѳея, гдѣ мы видимъ, что Іисусъ Христосъ въ отвѣтъ на просьбу матери обращается не къ просительницѣ, а къ ея дѣтямъ. Евангелисть же Маркъ прошеніе это прямо влагаетъ въ уста сыновей Саломіи – Іакова и Іоанна (Мрк. X, 38). Какъ бы то ни было, а поступокъ этотъ оставляетъ нѣкоторую тѣнь въ чистой и святой жизни Іоанна. Но при болѣе внимательномъ взглядѣ на этоть поступокъ, послѣдній извиняется, и совсѣмъ почти стушевывается и заглаживается. Конечно, въ самомъ прошеніи нельзя не замѣтить нѣкоторыхъ слѣдовъ любочестія, хотя въ самомъ отдаленнамъ смыслѣ этого слова. Любочестіе въ собственномъ его видѣ есть, конечно, порочная склонность, свойственная людямъ съ гордымъ и безпокойнымъ характеромъ. Само собой понятно, что никоимъ образомъ нельзя допустить подобной склонности въ ап. Іоаннѣ, что также не позволяетъ приписать ему эту отрицательную черту и его тихій и кроткій характеръ, а также и особенная любовь къ нему Спасителя, нисколько не умѣньшившаяся послѣ этого факта. Въ извиненіе этого поступка можно сказать то, что Іоаннъ вмѣстѣ съ братомъ своимъ хотѣлъ быть близкимъ не по одному любочестію, а по чувству сильной любви къ Нему. Но что всего важнѣе – поступокъ этотъ умаляется тѣмъ обстоятельствомъ, что Іисусъ Христосъ спасильнымъ дѣйствіемъ своею ученія, примѣромъ своей святѣйшей жизни, и особенно благодатною силою, сошедшаго на нихъ св. Духа, изгладилъ сыновь Заведевовыхъ отъ ихъ погрѣшности. Златоустъ для тѣхъ, кто соблазняется упомянутымъ поступкомъ Іоанна и сто брата, дѣлаеть слѣдующее замѣчаніе: «никто да не смущается, находя апостоловъ при настоящемъ случаѣ столь несовершенными: ибо таинство креста еще не было совершено, и въ сердца ихъ еще не излилась благодать Духа. Для того теперь открывается ихъ несовершенство, дабы знали, каковы они сдѣлались потомъ мгновенно дѣйствіемъ, благодати{6}. Наконецъ, недостатокъ этотъ искупается личными качествами Іоанна Богослова, – отличными качествами его ума и сердца. Самымъ лучшимъ доказательствомъ прекрасной его души служитъ преимущественная къ нему любовь Іисуса Христа, о чемъ онъ самъ свидѣтельствуетъ (Іоан. XIII, 23; XIX, 26; XX, 7. 20, ср. Лук. XXII, 8; Мрк. XIV, 13) въ своемъ евангеліи, которое онъ написалъ на закатѣ дней своихъ. – Ставятъ также въ упрекъ Іоанну – будто въ словахъ его (Лук. IX, 51-57), сказанныхъ жителямъ одного Самарійскаго города, которые отказали въ гостепріимствѣ Іисусу Христу, когда Ему слѣдовало проходить чрезъ ихъ селеніе{7}, обнаружилось мстительное чувство, совершенно противное духу ученія, какое внушалъ Спаситель. Но негодованіе его, если не совсѣмъ оправдывается, то, покрайней мѣрѣ, извиняется ихъ особенною привязанностію кь своему Учителю, ревностію къ славѣ Его. Въ самомъ дѣлѣ, привыкши видѣть всеобщее уваженіе къ своему Учителю, могъ-ли онъ оставаться равнодушнымъ, видя грубость и неуваженіе къ Нему въ Самарянахъ?

Другой послѣдователь Іисуса Христа, какъ сказано у Іоанна въ I гл. 40 ст., былъ ап. Андрей, прознанный Первозваннымъ, уроженецъ города Виѳсаиды{8}. Апостолъ Андрей – сынъ благочестивыхъ родителей изъ колѣна Симеонова также, какъ и ученикъ, «его же любляше Іисусъ» (Іоан. ХIII, 23; XXI, 7), безотлучно по своемъ призваніи сопутствовалъ Iисусу Христу во всѣхъ Его странствованіяхъ по Іудеи и Галилеи. Онъ также, какъ и прочіе ученики, былъ свидѣтелемъ и очевидцемъ славныхъ дѣлъ Спасителя и однимъ изъ ревностныхъ исполнителей Его воли. Подъ вліяніемъ ученія Христа въ немъ также развивались благородныя качества ума и сердца. Здравый взглядъ на дѣла Спасителя, твердость и стойкость за истину, преданная любовь къ своему Наставнику – вотъ отличительныя качества ап. Андрея. Но отсутствіе его во время страданій Спасителя нѣсколько умаляетъ свѣтлую личность сего апостола; непредубѣжденная же и безпристрастная оцѣнка этого факта показываетъ, что непослѣдовательность своего характера ап. Андрей исправилъ своимъ раскаяніемъ и молитвою. Спрашивается: гдѣ былъ ап. Андрей во время страданій Спасителя? Съ Пегромъ его, конечно, не было, такъ какъ онъ не имѣлъ той смѣлости, какою обладалъ его братъ. По всей вѣроятности, онъ, подобно прочимъ ученикамъ Христа, укрылся въ какомъ-нибудь убѣжищѣ, гдѣ неразлучно съ ними оплакивалъ смерть своего Учителя, проводя все время, до самой вѣсти о Его преславномъ воскресеніи, въ молитвѣ и постѣ. Услышавъ радостную вѣсть о воскресеніи Спасителя, ап. Андрей (Мѳ. XXVIII гл.) въ числѣ прочихъ 11-ти апостоловъ пошелъ въ Галилею на гору, гдѣ, безъ всякаго сомнѣнія, принадлежалъ къ тому обществу, которое поклонилось Спасителю, а не усумнилось въ Его воскресеніи (Мѳ. ХХVIII, 17). По крайней мѣрѣ, мысль эта имѣетъ своимъ оправдательнымъ основаніемъ его первоначальное призваніе, искреннее и горячее вѣрованіе въ Іисуса Христа, какъ истиннаго Мессію. Что дѣйствительно ап. Андрей подъ смиреннымъ видомъ обыкновеннаго человѣка увидѣлъ божественное величіе истиннаго Мессіи и убѣдился, что Онъ подлинно есть Тотъ, Кого ожидаетъ Израиль видно изъ того, что онъ, едва сдѣлавшись ученикомъ Iисуса Христа, уже начинаетъ проповѣдывать о Немъ, какъ о Сынѣ Божіемъ, о посланникѣ отъ Бога, въ которомъ совершаются обѣтованія, данныя Богомъ народу Израильскому. Въ этихъ цѣляхъ онъ на слѣдующій день{9} спѣшитъ отыскать брата своего – Симона, чтобы съ радостію объявить ему то, что ихъ ранѣе такъ интересовало и что составляло главный предметъ ихъ желаній и надеждъ, и лишь только повстрѣчался съ нимъ, воскликнулъ: «мы нашли Мессію» (Іоан. I, 41).

Симонъ, готовясь къ скромной своей долѣ, не получилъ ученаго образованія. Но низкая доля, бѣдность умственнаго образованія не препятствовали пламенному и дѣятельному Симону живо сочувствовать желаніямъ и ожиданіямъ соотечественниковъ. Лишь только донеслись до чуткаго и отзывчиваго слуха Петра вѣсти о проповѣди Іоанна Крестителя на берегахъ Іордана, какъ онъ быстро· оспѣшаетъ къ нему, и мы, дѣйствительно, видимъ Петра, слушающимъ рѣчи Крестителя, при Виѳаварѣ (Іоан. I, 28). Давно желаемыя слова – «се Агнецъ Божій» (Іоан. I, 36), исходящія изъ устъ Предтечи, имѣли для дальнѣйшей судьбы ап. Петра, такъ сказать, рѣшающее значеніе. Услышавъ эти слова, онъ готовъ былъ идти на встрѣчу Обѣщанному. Но семейная жизнь{10} Виѳсаидскаго рыбаря приковывала кь родному очагу. Вѣсть же брата о пріобрѣтеніи Того, Кто составлялъ предметъ его желаній и ожиданій, сильно подѣйствовала на пылкую и пламенную душу Симона, такъ что онъ рѣшается ради царствія Божія разорвать семейныя узы. Онъ всецѣло раздѣляетъ радость своего роднаго брата, немедленно спѣшить къ Іисусу Христу, чтобы ближе узнать Его. Нѣсколько сказанныхъ словъ Мессіею сразу наполняютъ сердце Симона пламенною любовію и благоговѣніемъ къ Обрѣтенному. Петръ готовъ былъ окончательно послѣдовать за Мессіею, но не легко было ему сразу порвать семейныя узы. Естественно возникаетъ вопросъ: что побудило Андрея отвлечь брата своего отъ роднаго кружка и привести къ Iисусу Христу? Радость отъ исполненія давно ожидаемыхъ желаній, конечно, прежде всего заставляла Андрея такъ поступить, что видно изъ 41 ст. I гл. Іоанна – «мы нашли Мессію». Увлекательныя наставленія, о которыхъ Андрей узналъ изъ бесѣды Его въ продолженіи цѣлаго дня послѣ того, какъ онъ, вмѣстѣ съ другимъ ученикомъ (Іоан. I, 39), пошелъ за Нимъ, также заставляютъ его подѣлиться, выпавшимъ на его долю счастіемъ съ роднымъ своимъ братомъ. Наконецъ, премудрость, святость, которыми были наполнены наставленія Господа, а также поразительное ихъ сходство съ предвѣстіемъ, слышаннымъ отъ Іоанна Предтечи, служатъ также основаніемъ такого поступка ап. Андрея.

Хотя Петръ былъ человѣкъ, такъ сказать, неименитый, незнатный и необразованный, тѣмъ не менѣе ничто не мѣшало ему имѣть свѣтлый умъ, доброе сердце, чистые нравы и обычаи, совершенно независящіе отъ состоянія и положенія. Сердцевѣдецъ-Христось, провидя въ немъ такіе благословенные начатки, какъ только братья пришли къ Нему, взглянувъ на приведеннаго, сказалъ: «ты Симонъ, сынъ Іонинъ, ты наречешься Кифя (по-арамейски), что значитъ – камень (Петръ) и (Іоан. I, 42). Здѣсь важно выраженіе – «ты наречешься» (42 ст.). Выраженіе это указываетъ на то, что слова, произнесенныя Іисусомъ Христомъ (Іоан. I, 42), имѣли пророческій лишь смыслъ. Еще не пришло время сказать: «ты еси Петръ и на семь камени созижду церковь Мою» (Іоан. XXI, 15-17; срав. Мѳ. XVI, 13-19), такъ какъ это возможно было сказать гораздо позже, потому-что, какъ свидѣтельствуетъ самъ же ев. Іоаннъ, эти слова относятся къ окончательному призванію, которое совершилось послѣ того, какъ Спаситель услышалъ о заключеніи Іоанна Крестителя въ темницу, именно послѣ исцѣленія Спасителемъ сына какого-то царедворца (Іоан. IV гл., 46-54). При встрѣчѣ съ Iисусомъ Христомъ Симонъ получилъ новое названіе Кифы, что въ переводѣ на русскій языкъ означаетъ «камень». Камень, или скала есть символъ твердости, стало быть, наименованіе это Симона указываетъ на его будущую твердость вѣры, на его характеръ твердый и непоколебимый, что мы, дѣйствительно видимъ во всей его дѣятельности послѣ того, какъ онъ сталъ ученикомъ Христа и особенно по вознесеніи Спасителя и сошествіи св. Духа на апостоловъ. Слова эти – «ты еси Петръ» – всего лучше вмѣстѣ съ отцами Церкви и лучшими новѣйшими толкователями относить къ Петру, составляющему противоположность Симону, къ Петру обновленному, къ Петру, смѣлому исповѣднику Божества Іисуса Христа, къ Петру «во Христѣ». Чтобы картиннѣе представить два діаметрально противоположныя состоянія ап. Петра до и послѣ его преобразованія благодатію, не лишнимъ считаемъ представить нѣсколько мѣстъ изъ св. Писанія, гдѣ наглядно можно видѣть эти два состоянія великаго апостола, этого исповѣдника божества Спасителя. До преобразованія благодатію ап. Петръ совершенно мыслитъ не о томъ, что Божіе, но что человѣческое (Мѳ. XVI, 21-23); говоритъ не зная что, и оказывается непонятнымъ (Мѳ. ХV, 15-16); водится исключительно преданіями человѣческими (Мѳ. XVI, 10; Дѣян. I, 6); страждетъ маловѣріемъ и утопаетъ (Мѳ. XIV, 29-31); слишкомъ самонадѣянъ и всего ожидаетъ отъ самого себя, какъ бы упуская изъ виду помощь Божію (Мѳ. XXVI, 33. 35); ищетъ награды за свои пожертвованія (Мѳ. ХVIII, 27); находится въ опасности предаться въ руки діавола (Лук. XXII, 31-32); не можетъ терпѣть креста Христова и не разумѣетъ силы его (Мѳ. XVI, 22; Лук. ХVIII, 34); троекратно отрекается отъ Господа, не смотря на то, что не задолго до этого признавался Христу, что готовъ на всѣ страданія, мученія и лишенія, только бы быть со Христомъ (Мѳ. XXVI, 70-74); весьма нетвердымъ оказывается въ любви къ ближнимъ (Мѳ. ХVIII, 21-22), готовъ отражать силу физическою-же силою (Іоан. ХIII, 10). – Совершенно въ другомъ свѣтѣ является предъ нами ап. Петръ подъ вліяніемъ благодати Божіей. Тогда какъ до преобразованія благодатію Петръ представляется какъ обыкновенный смертный со всѣми человѣческими слабостями, прегрѣшеніями и различнаго рода недостатками, по преобразованіи наоборотъ мы видимъ совершенно другаго Петра съ обновленнымъ характеромъ, съ противоположными его первоначальному состоянію нравами и обычаями, съ волей во всемъ покорной всемогущей волѣ Божіей, словомъ – на преобразованномъ Петрѣ весьма замѣтно подтверждаются слова апостола изъ язычниковъ – «аще кто во Христѣ – нова тварь» (2 Кор. V. 17). По своемъ преобразованіи благодатію, ап. Петрь единственно мыслитъ о томь, что Божіе (Дѣян. IV, 18-19; V, 29); является мудрымъ и поучаетъ мудрости (Дѣян. IV, 13; 2 Петр. I, 5-8); слушается одного гласа Божія (2 Петр. I, 16; Дѣян. IV, 20); силенъ вѣрою и чудодѣйствуетъ (Дѣян. ІІІ, 6-8; V, 3-10; IX, 34, 39-41); смиренъ и все относитъ къ силѣ Божіей (Дѣян. ХІІІ, 12; 2 Петр. I, 1; 1 Петр. V, 1. 5; IV, 11); почитаетъ за великую награду и радость страдать за Господа (Дѣян. V, 41; I Петр. II, 20; III, 14); провидитъ козни діавола и поражаетъ его (1 Петр. V, 8-9; Дѣян. V, 8); любитъ крестъ Христовъ и исповѣдуетъ силу его (1 Петр. 1, 10-11; Дѣян. II, 36; III, 18; 1 Петр. II, 6-8; IV, 1; II, 21-24); безбоязненно свидѣтельствуетъ о имени Распятаго Іисуса предъ цѣлымъ Синедріономъ (Дѣян. IV, 10-13. 18. 19; V, 17-21. 29-33); постояненъ въ любви, утверждаетъ въ послѣдней другихъ (1 Петр. IV, 8-10; 2 Петр. I, 5-7); словомъ готовъ все терпѣть для Христа (1 Петр. ІІІ, 9). Такимъ образомъ, Господь словами «ты еси Симонъ, ты наречешься Кифа, еже сказается Петръ» (Іоан. 1, 42) обозначаетъ служебный характеръ апостола и предсказываетъ ему его будущее значеніе въ церковной исторіи. Дѣйствительно, во все время своего апостольства, Петръ въ большинствѣ случаевъ оказывается достойнымъ, указаннаго ему Господомъ, значенія. Такъ, онъ прежде, скорѣе и пламеннѣе высказывалъ свою вѣру во Христа; по пылкой ревности любви къ своему Учителю и по твердости своего исповѣданія, онъ всегда являлся передовымъ между апостолами. «За кого почитаетъ народъ Меня?» (Мѳ. XVI, 13) сиросилъ, однажды, Христосъ своихъ учениковъ въ предѣлахъ Кесаріи Филипповой, и, получивъ на вопросъ различные отвѣты (Мѳ. XVI, 14), спросилъ – за кого они почитаютъ? (Мѳ. XVI, 15). Симонъ съ силою и энергіею живой вѣры выступилъ предъ лице Спасителя и торжественно произнесъ первыя слова человѣчества: «Ты Христосъ, Сынъ Бога живаго» (Іоан. VI, 69; Мѳ. XVI, 16), каковыми словами онъ исповѣдалъ великую и «основную» тайну, основной членъ христіанства, именно – достоинство своего Учителя, какъ Мессіи, безусловное соединеніе божескаго и человѣческаго естества и всецѣлую полноту жизни въ лицѣ Іисуса Назарянина. За такое истинное и искреннее признаніе Симономъ-Петромь Іисусъ – даетъ ему неслыханное уполномочіе. «Блаженъ ты Симонъ, сынъ Іонинъ», говоритъ Христосъ, «потому что не плоть и кровь», т. е. не его собственныя способности, не какой-нибудь простой, посторонній человѣкъ, какъ, напр., прежде его братъ Андрей (Іоан. I, 42-43; 1 Кор. I, 12; III, 22; IX, 5; XV, 15; Галат. II, 9), «открыли тебѣ это, но Отецъ Мой сущій на небесѣхъ» (Мѳ. XVI, 17). Ублаживъ такимъ образомъ вѣру Симона, какъ истинную и совершенную, Онъ продолжаетъ: «Я говорю тебѣ: ты Петръ (камень), и на семъ камнѣ (т. е. на исповѣданной тобой вѣрѣ) Я создамъ Церковь Мою, и врата адовы (адскія силы) не одолѣютъ ея» (Мѳ. XVI, 18). Здѣсь, показавъ сколь важное значеніе въ дѣлѣ Его ученія имѣетъ истина, свидѣтельствованная Петромъ, т. е. показавъ, что исповѣданіе Іисуса Христа Сыномъ Божіимъ будетъ основаніемъ созидаемой Имъ Церкви, Господь указываетъ, что Петръ, какъ первый исповѣдникъ, будетъ однимъ изъ основныхъ камней Церкви, лежащимъ на главномъ и общемъ основаніи – Христѣ (1 Петр. ІІ, 4-7; 1 Кор. ІІІ, 11; Ефѳс. II, 20), другими словами – здѣсь прямо указывается Іисусомъ Христомъ на значеніе Петра.

Въ евангеліи Іоанна особенно выдвигается значеніе Петра (хотя не умолчено и о его паденіи); ев. Іоаннъ, вездѣ умалчивая о себѣ, съ особенною настойчивостію указываетъ на значеніе Петра, какъ въ настоящемъ мѣстѣ (Іоан. I, 42), на исповѣданіи имъ вѣры, произнесенномъ отъ имени всѣхъ апостоловъ (Іоан. VI, 69), и, какъ на особенное преимущество его предъ другими, указываетъ на ту его преданность своему Учителю, которую онъ оказалъ, когда связали и повели Господа, и когда ученики Его разбѣжались. Движимый преданностію къ Iисусу Христу и влекомый любовію къ Нему, ап. Петръ не послѣдовалъ общему примѣру своихъ товарищей, а, вмѣстѣ съ Іоанномъ, шелъ издали за уводимымъ Учителемъ, за что удостоился отъ Маріи Магдалины особой чести: она ему первому сообщаетъ вѣсть о воскресеніи. Наконецъ, указывается у Іоанна, какъ на особенное повелѣніе, данное Господомъ Петру въ главѣ XXI, вь которой возстановляя Петра послѣ его паденія, Господь особенно поручаетъ ему блюсти паству свою. Такимъ образомъ, представленіе Андреемъ Петра Іисусу Христу открываетъ всю силу стремительности этого человѣка кь познанію истины. Но въ уразумѣніи послѣдней мысль его нерѣдко раздвоилась, онъ даже сомнѣвался иной разъ въ дѣйствительности сказаннаго Самимъ Спасителемъ. За свое сомнѣніе въ дѣйствительности страданій и смерти Спасителя (Мѳ. ХVІ, 21-22), о которыхъ Самъ Спаситель говорилъ своимъ ученикамъ, ап. Петръ получилъ въ укоръ слѣдующее выраженіе: «отойди отъ Меня, сатана!» (Mѳ. XVI, 23). Естественно возникаетъ вопросъ: какъ могло случиться, чтобы Спаситель, всегда милостивый, кроткій и снисходительный, произнесъ такую укоризну тому приближенному своему ученику, которому Онъ такъ недавно говорилъ: «ты еси Петръ и на семъ камени созижду Церковь Мою» (Мѳ. XVI, 18). Какое любящее, жалостливое и при томъ благочестивое сердце не отозвалось-бы также, какъ отозвалось сердце Петра? Послѣдующія слова Iисуса Христа открываютъ, что Онъ прочиталъ потаенныя мысли Петра, которыя были ни что иное, какъ повтореніе мыслей и словъ духа міра. По всей вѣроятности, апостолъ думалъ и заблуждался также, какъ думали и заблуждались всѣ Іудеи тогдашняго времени, помышляя не о духовномъ, а о мірскомъ царствованіи Сына Божія. Вѣроятно, апостолъ помышлялъ не о крестѣ, а о мірской славѣ Iисуса Христа, а вмѣстѣ съ этимъ и о своей. Чтобы разрѣшить это сомнѣніе Господь и сказалъ тутъ-же, что если хочешь сохранить душу твою для вѣчности, то откажись отъ любимыхъ ея привязанностей, привычекъ, страстей и всѣхъ мірскихъ утѣшеній (Мѳ. XVI, 24-25). А изъ 26 ст. видно, что мысли Петра были именно мірскія; гибельныя для его души. Въ самомъ дѣлѣ, что означаютъ слова Петра – «не имать быти тебе сіе» (Мѳ. ХУІ, 22), какъ не то, что не будетъ, по мнѣнію Петра, никакихъ страданій, ни воскресенія Спасителя, а слѣдовательно не совершится божественный планъ, предначертанный съ самаго паденія человѣчества къ его возстановленію. Послѣ этого не покажется упрекъ Іисуса Христа великимъ и строгимъ. – Есть, конечно, не мало и другихъ мѣстъ въ св. Писаніи, гдѣ выставляются на видъ нѣкоторыя отрицательныя качества ап. Петра, характеризующія его далека не въ такомъ свѣтѣ, въ какомъ онъ долженъ былъ представляемъ по своему значенію. В. Я. Михайловскій въ одномъ своемъ трактатѣ говоритъ: если кого, то недостатки ап. Петра болѣе другихъ намъ извѣстны; и это сужденіе г. Михайловскаго намъ приходится слушать въ то время, когда другой авторъ по изслѣдованію житій св. апостоловъ – г. Бѣляевъ, приступая къ описанію жизни ап. Петра, говоритъ, что жизнь этого апостола темна и даже неизвѣстна. Какъ естественный продуктъ этихъ соображеній, является вопросъ – отчего, въ самомъ дѣлѣ, болѣе всего намъ извѣстны недостатки ап. Петра?{11}. Всецѣло посвятивъ себя на служеніе Господу, вмѣстѣ съ другими апостолами составивъ самый вѣрный кружокъ около Іисуса Христа, ап. Петръ всѣхъ больше выдается во внѣшней дѣятельности, онъ говоритъ и дѣйствуетъ отъ лица другихъ апостоловъ; болѣе другихъ практическій, энергичный и живой, Петръ – «единственный органъ всего апостольскаго собора», какъ выражается Шаффъ. Какъ такой, Петръ, конечно, не могъ скрывать того, что у него на душѣ. Онъ всюду невольно высказывался – въ силу чего мы гораздо болѣе знакомы изъ евангелія съ его несовершенствами и слабостями, чѣмъ съ недостатками какого-нибудь другаго апостола.

Дѣйствительно, внимательно и основательно вникнувъ въ черты жизни ап. Цетра, мы весьма рельефно примѣчаемъ, что онъ представляетъ намъ образецъ замѣчательной смѣси великихъ природныхъ дарованій и свойствъ, а также слабостей и различнаго рода погрѣшностей. Петръ отличается отъ своихъ товарищей (апостоловъ) огневымъ, открытымъ, порывистымъ характеромъ, смѣлою самоувѣренностію, сильною энергіею и значительнымъ свойствомъ представительности. Онъ всегда готовъ высказать свои мысли и чувства, всегда рѣшителенъ и энергиченъ. Вслѣдствіе такой индивидуальной (если можно такъ выразится) природы, Петръ, конечно, подвергался особенно сильнымъ искушеніямъ и паденіямъ къ опрометчивости, высокому о себѣ мнѣнію (Мѳ. ХХVІ, 33) и властолюбію (Мѳ. XIX, 27). Его легко раздражающаяся натура очень легко можетъ обольщать его на счетъ мощности его собственныхъ силъ, такъ что онъ слишкомъ много надѣется на себя (Мѳ. ΧΧVΙ, 35), и, затѣмъ, въ минуты опасности мгновенно съ такою же скоростію подвергается совершенно противоположнымъ впечатлѣніямъ (Дѣян. XIII, 12; 2 Петр. I. 1; 1 Пет. V, 1). Этимъ-то и объясняется его отреченіе отъ Господа (Мѳ. ΧΧVΙ, 70. 72. 74), не смотря на нѣкогда высказанную готовность и твердость въ исповѣданіи вѣры. Въ такомъ характерѣ ап. Петра находятъ себѣ оправданіе и другія несовершенства и слабости его. Само собой понятно, что всѣ эти отрицательныя качества ап. Петра, послѣ надлежащаго просвѣщенія Духомъ Святымъ, утратили всякую свою силу и значеніе, такъ что ничто не мѣшало этому апостолу быть управителемъ и распорядителемъ въ Церкви и быть ея «основаніемъ» въ началѣ дѣла организаціи Церкви. – Таковъ былъ братъ Андрея Первозваннаго, котораго онъ «обрѣте прежде»... (Іоан. I, 41). – Слово «прежде» (πρῶτός) намекаетъ какъ бы на то, что Андрей искалъ и обрѣлъ еще кого-то другаго; принимая это въ соображеніе, многіе изъ комментаторовъ полагаютъ, что, кромѣ своего брата, Андрей привелъ ко Господу и брата Іоанна – Іакова Заведеова, который позже и быль окончательно призванъ съ братомъ своимъ на озерѣ Галилейскомъ (Мѳ. ΙV, 21; Мрк. I, 19; Лук. V, 10) въ одно время съ Андреемъ и Петромъ (Мѳ. ΙV, 18; Мрк. I, 16-19; Лук. ІI, 11).

Городъ Виѳсаида, въ которомъ, какъ извѣстно, жили до призванія ап. Петръ и Андрей, быль мѣстомъ жительства и Филиппа{11}. Отъ юности Филиппъ занимался изученіемъ св. Писанія. Изучая его, онъ хорошо ознакомился со всѣми пророчествами объ ожидаемомъ Мессіи, и часто, перечитывая ихъ, пламенно желалъ и съ безпокойствомъ помышлялъ; скоро-ли придетъ Обѣтованный Царь Израилевъ, не зная того, что давно Ожидаемый многими уже явился на землю, и совершенно не подозрѣвая того, что есть нѣкоторые между его соотечественниками, которые давно уже слышали благовѣствованіе Ангела: «яко родися Спасъ иже есть Христосъ Господь, во градѣ Давидовѣ» (Лук. II, 10-11), которые давно уже своими очами видѣли «свѣтъ во откровеніе языковъ, и славу людей своихъ Израиля» (Лук. II, 30). – Пламенное желаніе Филиппа скоро исполнилось. Господь, намѣреваясь идти изъ Іудеи въ Галилею, встрѣчается съ Филиппомъ (Іоан. I, 43). Сердцевѣдецъ провидитъ, что душа Филиппа желаетъ найти Того, о Которомъ проповѣдывалъ Іоаннъ Креститель, и потому, увидѣвь Филиппа, говорить ему: «иди за Мной» (43 ст. 1 глав.). Приглашеніе Господа вполнѣ отвѣчало тайному желанію сердца Филиппа, подсказывавшаго ему, что пригласившій его слѣдовать за Собою и есть Тотъ, Кого онъ ищетъ. Филиппъ всею душею внялъ призванію Господа, увѣровалъ, что Онъ истинный Мессія{12} и такъ былъ восхищенъ приглашеніемъ Господа, что не нашелъ словъ дли отвѣта, а лишь безмолвно послѣдовалъ за Нимъ.

Изъ IV гл. Іоан. 5-14 ст. (въ разсказѣ о насыщеніи 5-ю хлѣбами 5 т. человѣкъ) видно, что Филиппъ сначала не вполнѣ сознавалъ въ лицѣ Iисуса Христа Его Божество, но какъ и всѣ прочіе Іудеи и «якоже прочіе ученицы» видѣлъ въ своемъ Учителѣ лишь высокія человѣческія совершенства великаго земнаго царя, о всемогуществѣ же Его при совершеніи этого чуда (Іоан. VI гл. 5-14) онъ и не думалъ, и не предполагалъ, и потому, конечно, не сказалъ Спасителю: «Ты, Господи, все можешь сдѣлать; только соблаговоли и всѣ насытятся; отверзшу Тебѣ руку, всяческая исполнятся благости» (Пс. 103, 28). Если такимъ поступкомъ Филиппъ показалъ въ себѣ плохой примѣръ – маловѣрія, то своимъ вопросомъ, во время бесѣды Іисуса Христа съ учениками о познаніи Отца Небеснаго. – «Господи, покажи намъ Отца, и довлѣетъ намъ» (Іоан. XIV, 8) оказалъ величайшую услугу Церкви, получивъ отъ Господа отвѣтъ, утверждающій одинъ изъ важнѣйшихъ христіанскихъ догматовъ – о единосущій и равенствѣ Сына съ Богомъ Отцемъ. «Азъ во Отцѣ и Отецъ во Мнѣ есть» (Іоан. XIV, 11) было отвѣтомъ Христа. Получивъ опроверженіе своеобразнаго представленія о Мессіи и подлинно убѣдившись и удостовѣрившись, что Iисусъ Христосъ – Обѣтованный Мессія, Филиппъ не хочетъ одинъ обогащаться этимъ сокровищемъ, не довольствуется тѣмъ, что самъ удостоился избранія въ ученики Христа, но желаетъ, чтобы и другіе воспользовались, найденнымъ имъ, счастіемъ, и потому сейчасъ-же поспѣшаетъ подѣлиться своею радостію съ другомъ своимъ Наѳанаиломъ{14}. Съ радостію и глубокимъ убѣжденіемъ истины Филиппъ говоритъ ему: «мы нашли Того, о Которомъ писали Моѵсей въ законѣ и пророки, Іисуса, сына Іосифова изъ Назарета» (Іоан. I, 45). Сына «Іосифова» говорилъ Филиппъ Наѳанаилу объ Iисусѣ Христѣ, очевидно, сообразуясь съ народнымъ мнѣніемъ, и не зная еще преестественнаго зачатія и рожденія Господа, Который былъ только мнимымъ сыномъ Іосифа, будучи истиннымъ Сыномъ Дѣвы Маріи (Лук. II, 4; Мѳ. I, 18).

Имя Наѳанаила не упоминается въ синоптическихъ евангеліяхъ (см. Мѳ. X, 1-4; Мрк. IIІ, 16-19; Лук. VI, 14-16), и потому толкователи считаютъ его за одно лицо съ Варѳоломеемъ, о призваніи котораго ничего не говорится. Допустить, что этотъ одинъ изъ первоначальныхъ послѣдователей Iисуса Христа, такъ ясно исповѣдавшій Его Сыномъ Божіимъ (Іоан. I, 49) не былъ призванъ въ число апостоловъ мы не имѣемъ никакого основанія и потому является вопросъ: кто былъ Наѳанаилъ, о которомъ не упомянуто у первыхъ трехъ евангелистовъ? Не есть-ли она – тотъ Варѳоломей, каковымъ названіемъ не именуетъ его ев. Іоаннъ, а лишь только первые три евангелисты называютъ его такъ? Слово – Наѳанаилъ, по мнѣнію многихъ представителей нашей экзегетическо-богословской литературы, съ каковымъ мнѣніемъ вполнѣ согласенъ и Арх. Михаилъ, означаетъ собственное имя{15}, Варооломей-же не есть имя, а отечество: баръ-Талмай, значитъ – сынъ Талмая. Дѣйствительно, «варъ» (bar, βάρ) – слово это на сирскомъ языкѣ означаетъ сынъ: «блаженъ еси Симоне варъ Іоанна» (Мѳ. XVI, 17), а Ѳоломей – имя. На основаніи этого соображенія совершенно правильно можно думать, что Іоаннъ Богословъ назвалъ по имени того апостола, котораго синоптики назвали по отчеству. Наѳанаилъ – это собственное имя призываемаго (Іоан. I, 45) апостола, а болѣе обычное его имя, какъ это нерѣдко дѣлалось у восточныхъ народовъ, было по отцу его – Варѳоломей, какъ, напр., Бартимей, сынъ Тимеевъ (Мрк. X, 46). Другіе толковники не соглашаются съ мнѣніемъ – что Наѳанаилъ, или что тоже – Варѳоломей есть одинъ изъ 12 апостоловъ, и называютъ Наѳанаиломъ Симона Зилота, котораго ев. Матѳей и Маркъ называютъ «Канонитомъ», т. е. изъ Каны Галилейской. По-видимому, нѣтъ никакого основанія считать Наѳанаила за одно лицо съ Симономъ Зилотомъ, потому-что послѣдній, точно также, какъ и ап. Петръ, былъ человѣкъ женатый, а Наѳанаилъ не имѣлъ никакихъ супружескихъ связей и не былъ женатъ. Едвали также основательно еще существующее мнѣніе – будто Наѳанаилъ былъ въ числѣ 70 апостоловъ Іисуса Христа, въ частности – быль однимъ изъ тѣхъ учениковъ, которые шли въ Еммаусъ и которые въ день воскресенія Спасителя первые удостоились бесѣдовать съ Нимъ и которымъ, наконецъ, Онъ открылся въ преломленіи хлѣба (Лук. XXIV, 13){16}. Принимая во вниманіе, описанное въ настоящемъ мѣстѣ (Іоан. I, 45-50), признаніе сего апостола, слова, сказанныя о немъ Господомъ (Іоан. I, 47. 50), и то косвенное обстоятельство, что онъ не былъ предложенъ къ жребію взамѣнъ измѣнника Іуды (Дѣян. I, 23), мы приходимъ къ тому заключенію и совершенному убѣжденію, что апостолъ этотъ былъ никто иной, какъ Наѳанаилъ, или что тоже – Варѳоломей – одинъ изъ 12 апостоловъ Спасителя, съ призваніемъ котораго у него стало 6{17} учениковъ, и съ которымъ Онъ пошелъ съ береговъ Іордана въ Галилею, гдѣ началось торжественное служеніе Iисуса Христа спасенію міра.

Наѳанаилъ, хотя и искалъ Христа, но онъ прежде вѣры сердца любилъ испытывать разсудкомъ – точно-ли истинно то, во что онъ хочетъ вѣровать, точно-ли согласно это съ убѣжденіемъ его ума. Наѳанаилъ это – одинъ изъ тѣхъ искреннихъ, но предубѣжденныхъ умовъ, въ которыхъ вѣра не находитъ вдругъ свободнаго доступа только потому, что они привыкли о божественномъ судить по-человѣчески. Онъ раздѣлялъ общій тогда многимъ евреямъ предразсудокъ, что Христосъ, какъ царь съ земнымъ величіемъ, придетъ и явится во славѣ, среди высшаго іерусалимскаго общества, или другого какого знаменитаго городка, прославленнаго въ древности дѣлами царей, а Галилея, которая не пользовалась славою между іудеями, и особенно небольшой городокъ Назаретъ, о которомъ ни разу не упоминается въ писаніяхъ Ветхаго Завѣта, никакъ не могли быть, но мнѣнію іудеевъ, мѣстомъ рожденія и явленія Обѣщаннаго Христа (Іоан. VII, 42. 52). Наѳанаилъ, какъ истинный израильтянинъ, основательно былъ знакомъ съ Писаніемъ и потому, конечно, хорошо зналъ, что нѣкогда сказалъ пророкъ Михей въ V гл. 2 ст.: «и ты Виѳлеемъ-Евфраѳа, малъ-ли ты между тысячами Іудиными? изъ тебя произойдетъ мнѣ Тотъ, Который долженъ быть Владыкою въ Израилѣ»... (cр. Мѳ. II, 6). Поэтому, какъ только услышалъ отъ Филиппа, что Христосъ изъ Назарета, съ живостію возразилъ: «изъ Назарета можетъ-ли быть что доброе?» (Іоан. I, 46). Наѳанаилъ ожидалъ Іисуса Христа изъ Виѳлеема, слыша же теперь отъ Филиппа, что онъ изъ Назарета, смутился и недоумѣвалъ, находя слова Филиппа несогласными сь пророчествомъ. Поэтому, думая, что Филиппъ ошибся относительно мѣста происхожденія Обѣщаннаго, кратко въ формѣ вопроса отрицаетъ и совершенно спокойно опровергаетъ это извѣстіе, показывая этимъ, что онъ твердо знаетъ Писанія. Смыслъ вопросительныхъ словъ Наѳанаила (Іоан. I, 46) такой – можетъ-ли быть что добраго изъ Назарета, столь презрѣннаго и худаго города, находящагося въ Галилеѣ, которая пользовалась у іудеевъ, по причинѣ пребыванія въ ней многихъ язычниковъ, худою славою. Филиппъ, извѣстивъ Наѳанаила только о своемъ обращеніи и тотчасъ же выставивъ основаніе; почему онъ увѣровалъ во Христа – «мы нашли Мессію» (45 ст.), не продолжаетъ болѣе разговора сь Наѳанаиломъ, не разсуждаетъ болѣе: онъ видитъ, что никакими доводами нельзя убѣдить того, чей умъ не раскрытъ для принятія убѣжденій, видитъ, что нельзя съ перваго разу поколебать предразсудка, глубоко вкоренившагося; вѣрующая душа Филиппа находитъ, что лучше всего предоставить это времени и обстоятельствамъ и что ему ничего не остается болѣе, какъ препроводить и доставить друга (Наѳанаила) съ его сомнѣніями Самому Іисусу Христу и потому повторяетъ ему тѣ-же слова, которыя Господь сказалъ Андрею и Іоанну (39 ст.) «пріиди и виждь» – и слова, подобныя этимъ, сказанныя, колеблещемуся сомнѣніями, Ѳомѣ (Іоан. XX, 27). Общее значеніе и цѣль подобныхъ словъ – одна; она выражена въ словахъ Господа: «не буди невѣренъ, но вѣренъ», потому-что «блажени вѣрующіе» (Іоан. XX, 29), Хотя, какъ сказано, Наѳанаилъ и былъ одинъ изъ тѣхъ искреннихъ, но предубѣжденныхъ умовъ, которые привыкли о божественномъ судить по человѣчески, тѣмъ не менѣе, какъ скоро, тотъ же Наѳанаилъ, вмѣсто того, чтобы основаться на человѣческомъ свидѣтельствѣ о Христѣ, входить въ непосредственное общеніе съ Нимъ Самимъ, – и въ это самое мгновеніе его умъ становится способнымъ къ воспріятію свѣта божественной вѣры. Іисусъ, конечно, зналъ, что нѣтъ другого болѣе вѣрнаго средства разрушить вредразсудокъ ума, какъ противопоставивъ ему движеніе сердца, потому что чувство всегда скорѣе, рѣшительнѣе овладѣваетъ человѣкомъ, чѣмъ мысль. Спаситель произноситъ объ немъ благосклонное сужденіе: «вотъ истинный Израильтянинъ» (47 ст.). – Свидѣтельство Іисуса о Наѳанаилѣ, какъ истинномъ Израильтянинѣ, показываетъ, что у послѣдняго предразсудокъ только, такъ сказать, на языкѣ, а въ душѣ – любовь къ истинѣ, жажда истины. Слова эти – 47 ст. I гл. Іоан., сказанныя Спасителемъ Наѳанаилу показываютъ, что послѣдній истинный Израильтянинъ не по рожденію, или по происхожденію только, но и по внутреннимъ духовно-нравственнымъ качествамъ. Какъ на отличительную черту характера Наѳанаила – истиннаго Израильтянина, Господь указываетъ на то, что въ немъ «нѣтъ лукавства» (Іоан. I, 47). Слова эти – «истинный Израильтянинъ» доказываютъ то, что Говорящій есть именно то самое, что говорилъ о Немъ Филиппъ, что Онъ (говорящій) не можетъ быть обыкновеннымъ человѣкомъ, потому-что, онъ имѣлъ бы полное право, судя но человѣчески, – по обыкновенному, встрѣтить Наѳанаила словами упрека за его слѣпыя, неправыя предубѣжденія, а Іисусъ произнесъ объ немъ благосклонное сужденіе; Онъ поступаетъ неизмѣримо справедливѣе съ Наѳанаиломъ, чѣмъ послѣдній съ Мессіею. Наѳанаилъ, однако, не показываетъ, что вѣритъ тому, чему пока на самомъ дѣлѣ не вѣритъ, т. е. Наѳанаилъ, представъ предъ лице Господа, видитъ и чувствуетъ, что внутренній человѣкъ его раскрытъ предъ Сердцевѣдцемъ, что Господь знаетъ его душу и потому спрашиваетъ: «како мя знаеши?» Изъ этого вопроса Наѳанаила видно, что онъ самъ о себѣ былъ самаго благопріятнаго мнѣнія, иначе этотъ вопросъ необъяснимъ; собственное его мнѣніе соотвѣтствовало мнѣнію большинства, знающаго его, какъ человѣка, который всегда говоритъ прямо и совершенно искренно то, что у него есть на душѣ. Но теперь, когда онъ услышалъ, что его съ такой же точно стороны знаетъ даже такой человѣкъ, Котораго онъ нигдѣ и никогда не встрѣчалъ, равно какъ, по его мнѣнію, и Незнакомецъ также его никогда не видѣлъ, съ удивленіемъ спрашиваетъ Его: «почему ты знаешь меня?» (Іоан. I, 48). Іисусъ Христосъ въ этомь вопросѣ не находитъ ничего гордаго и надменнаго, потому что, сообразно нравамъ того времени, каждый человѣкъ говорилъ то, что думалъ о себѣ и то, что на самомъ дѣлѣ есть, посему Iисусъ Христосъ не вмѣняетъ ему этихъ словъ въ вину, но со всею готовностью даетъ ему немедленное и просимое объясненіе: «прежде нежели позвалъ тебя Филиппъ, когда ты былъ подъ смоковницею, Я видѣлъ тебя» (48 ст.). Не безъ основанія замѣчаютъ, что Господь, указывая, по-видимому на матеріальный, наружный признакъ «суща подъ смоковницею видѣхъ тя», – въ сущности коснулся души Наѳанаила и напомнилъ ему тѣ думы, сомнѣнія и ожиданія, которыя волновали его «прежде даже Филиппъ его не возгласи», когда онъ сидѣлъ подъ смоковницею, погруженный въ мысли о грядущемъ Мессіи. Смѣемъ надѣяться, что мѣсто это – Іоан. I, 48 параллельно, по своему внутреннему значенію (ІІІ гл. 9 ст. кн. Бытія), гдѣ Митрополитъ Филаретъ, приводя мнѣніе св. Амвросія, въ вопросѣ Господа Адаму: «Адамъ гдѣ ты?» указываетъ, что Богъ спрашиваетъ Адама не о мѣстѣ, въ которомъ онъ находится, а о состояніи его души. И здѣсь Господь однимъ напоминаніемъ о мѣстѣ, на которомъ находился Наѳанаилъ, отвѣчаетъ на вопросъ души его; потому-то у Наѳанаила и разверзаются внезапно душевныя очи: онъ чувствуетъ, что любовь Господа взыскала его ранѣе, чѣмъ онъ узналъ и исповѣдалъ Его, ранѣе, чѣмъ въ немъ самомъ зажглась любовь ко Господу. – Слова Спасителя – «прежде,... когда ты былъ подъ смоковницею, Я видѣлъ тебя» (48 ст.) окончательно овладѣваютъ сеодцемъ Наѳанаила и плѣняютъ его умъ, такъ что онъ вполнѣ раздѣляетъ вѣру своего недавняго наставника въ вѣрѣ – Филиппа и даже превосходитъ въ ней своего учителя: потомучто Филиппъ въ простотѣ невѣдѣнія называетъ Іисуса еще только «Сыномъ Іосифовымъ» (45 ст.), а Наѳанаилъ, какъ болѣе свѣдущій въ Писаніи, уже представляетъ себѣ пророческія слова II псалма о Мессіи, и именуетъ Его «Сыномъ Божіимъ» (Іоан. I, 49).

Исповѣданіе Наѳанаила, хотя было истинное, но еще несовершенное. Онъ исповѣдалъ Христа Царемъ Израильскимъ, но еще не зналъ, что Онъ есть Царь всея вселенныя, почему Господь и говоритъ ему: ты увѣровалъ въ Меня, познавъ Меня Сердцевѣдцемъ, увѣровалъ слову Моему, что Я, не бывши съ тобою подъ смоковницею, видѣлъ тебя. Отселѣ впередъ гораздо болѣе таковыхъ узриши, а слѣдовательно гораздо совершеннѣе будетъ твоя вѣра. Ты сказалъ, что Я есмь – Царь Израилевъ; но когда явится небо отверсто и Ангелы Божіи будутъ сходить и восходить для служенія Мнѣ, какъ рабы своему Господу, тогда-то, говоритъ Господь, познаете, что Сынъ человѣческій не только есть Царь Израилевъ, но и неба и земли и всея вселенныя Владыка (Іоан. I, 49-51). Словами 51 ст. Iисусъ Христосъ напоминаетъ спутникамъ о видѣніи Іаковомъ лѣствицы, по которой восходили и нисходили также ангелы и на верху которой стоялъ Сынъ человѣческій, и этимъ даетъ имъ разумѣть, что пророчественное видѣніе теперь исполняется. Этимъ выраженіемъ Господь указалъ Наѳанаилу и прочимъ ученикамъ Своимъ, что они будутъ свидѣтелями особеннаго черезвычайнаго служенія небожителей Ему, что должно укрѣпить ихъ вѣру въ Него, какъ посланника Божія, какъ въ Мессію.

Такимъ образомъ, въ призваніи первыхъ апостоловъ къ Іисусу Христу открывается: а) сила слова Божія, живаго и дѣйственнаго, препобѣждающаю и человѣческія немощи, и человѣческое сопротивленіе, и влекущее всѣхъ къ свѣту истины; б) сила и простота вѣры призываемыхъ, забывающихъ и свои предубѣжденія, и свои разсчеты, и готовыхъ идти за Призывающимъ Мессіею, и за указующими Его; в) величіе снисхожденія Божія, пріемлющаго и слабыя проявленія вѣры и готовности къ послѣдованію, и укрѣпляющаго ихъ до твердости камня (въ Петрѣ); г) величіе смиренія послѣдователей Христовыхъ, возвышающихся отъ скромнаго желанія видѣть удивительнаго незнакомца до признанія въ Немъ Сына Божія, и до видѣнія восходящихъ и нисходящихъ на Него Ангеловъ изъ отверстаго неба (въ Наѳанаилѣ).

 

Священникъ Александръ Голосовъ.

 

«Рижскія Епархіальныя Вѣдомости». 1903. Отд. Неофф. № 1. С. 14-24; № 2. С. 66-76; № 3. С. 114-123.

 

{1} Chrysost. Homil. tom. V. с. V.

{2} «Апостолы» (соч. Ѳ. Бѣляева) 157 стр.

{3} Г. Бластовъ I т. 99 стр.

{4} Что наглядно можно видѣть изъ ев. Марка XV, 40 ср. Лук. VIII, 3, гдѣ говорится, что Саломія была въ числѣ женъ, служившихъ Іисусу Христу, отъ имѣній своихъ; равно какъ и изъ I гл. 20 ст. ев. Марка, гдѣ говорится, что отецъ Іоанна Богослова имѣлъ у себя въ услуженіи работниковъ.

{5} Воскр. Чт. 47 г. (262 стр.).

{6} Толкованія Златоуста на св. Матѳея, бесѣд. 65.

{7} Это было предъ праздникомъ Кущей, почти за полгода до послѣдней Пасхи (Іоан. VII, 2).

{8} По поводу Виѳсаиды – родины Андрея, брата его – Петра и ап. Филиппа, нужно сказать, что было двѣ Виѳсаиды: одна Галилейская, а другая Виѳсаида Юлія на границѣ Галилеи и Переи къ сѣверу отъ озера Галилейскаго, или Тевиріадскаго. Родиной Андрея несомнѣнно была первая Виѳсаида (Галилейская), находящаяся на западномъ берегу озера вблизи Капернаума. Послѣдняя Виѳсаида – Юлія, названная такъ тетрархомъ Филиппомъ въ честь дочери Августа, не могла быть, во-первыхъ, потому что стала городомъ лишь при тетрархѣ Филиппѣ, какъ указываетъ Іосифъ Флавій, а во-вторыхъ, потому-что не лежала около берега озера Галилейскаго.

{9} На «слѣдующій» день, т. е. на другой день послѣ того дня, который они провели у Iисуса Христа (39 ст.).

{10} На попеченіи Петра были, кромѣ жены-родной, племянницы ап. Варнавы, и двоихъ дѣтей, – сына и дочери, еще престарѣлый его отецъ – Іона и теща.

{11} Говоря такъ, мы далеки отъ мысли – будто недостатки болѣе намъ извѣстны, чѣмъ совершенства ап. Петра. Высказанная въ формѣ вопроса мысль имѣетъ въ виду лишь сравнительную извѣстность отрицательныхъ качествъ ап. Петра по отношенію къ другимъ апостоламъ.

{12} Неизвѣстно, кто былъ Филиппъ по происхожденію, но нельзя же замѣтить, что имя его обличаетъ въ немъ Грека. Замѣчательно, что Эллины, желающіе видѣть Господа (Іоан. XII, 20-21), обращаются не къ чьему-либо посредству, а именно къ посредству Филиппа, что имъ и было исполнено вмѣстѣ съ Андреемъ.

{13} О чемъ ясно свидѣтельствуетъ 45 ст. Іоан. I гл.

{14} По мнѣнію нѣкоторыхъ Наѳанаилъ былъ прежнимъ учителемъ Филиппа, каковое мнѣніе едва-ли заслуживаетъ одобренія и вниманія, такъ какъ мнѣніе большинства показываетъ, что онъ былъ въ числѣ учениковъ Іоанна Крестителя, какъ только распространилась предуготовительная проповѣдь послѣдняго.

{15} Наѳанаилъ – значитъ богодарованный, тоже-что у насъ Ѳеодоръ.

{16} Епифаній Кипрскій.

{16} Андрей, Іоаннъ, предполагаемый на основаніи слова «прежде» (Іоан. I, 41 ст.) – Іаковъ, Петръ, Филиппъ и Наѳанаилъ.

 

⸭    ⸭    ⸭

Соборъ первоверховныхъ апостоловъ Петра и Павла:

Тропарь, гласъ 4-й:

Апостоловъ первопрестольницы/ и вселенныя учителіе,/ Владыку всѣхъ молите/ миръ вселеннѣй даровати// и душамъ нашимъ велію милость.

Инъ тропарь, гласъ 3-й:

Божественнiи проповѣдницы благочестiя,/ источниче двуструйный богоразумiя/ и догматовъ Небесныхъ явителiе,/ Петре и Павле, ясно показастеся,/ яко апостоловъ божественныхъ первопрестольницы./ Но испросите спасительное намъ просвѣщенiе,/ и избавленiе страстей,// и велiю милость.

Тропарь ап. Павла, гласъ 4-й:

Языковъ тя проповѣдника и свѣтильника тревеликаго,/ аɵиняномъ учителя, вселенныя украшенiе радостно величаемъ./ Подвиги почитаемъ и муки, ради Христа,/ честное твое мученичество, святе Павле апостоле.// Моли Христа Бога спастися душамъ нашимъ.

Кондакъ, гласъ 2-й:

Твердыя и боговѣщанныя проповѣдатели,/ верхъ апостоловъ Твоихъ, Господи,/ пріялъ еси въ наслажденіе благихъ Твоихъ и покой:/ болѣзни бо онѣхъ и смерть пріялъ еси паче всякаго всеплодія,// Едине, свѣдый сердечная.

Величаніе:

Величаемъ васъ,/ апостоли Христовы Петре и Павле,/ весь мiръ ученьми своими просвѣтившія// и вся концы ко Христу приведшія.

 

Соборъ славныхъ и всехвальныхъ 12-ти Апостоловъ:

Тропарь гласъ 3-й:

Яко свѣтильникъ дванадесятосвѣтлый,/ возciяша Христовы апостоли дванадесяточисленнiи,/ Петръ и Павелъ со Лукою, Андрей и Iоаннъ,/ Варɵоломей, Филиппъ со Матɵеемъ и Симономъ,/ Маркъ, и Iаковъ, и Ѳома блаженный,/ и озариша вѣрою вопіющія:// радуйтеся, Слова самовидцы.

Кондакъ, гласъ 4-й:

Дванадесятострунная цѣвница и благозвучная/ всехвальныхъ и мудрыхъ апостоловъ,/ вдохновляема божественными блистаньми Духа,/ всѣмъ благочестiя вѣщанiе проповѣда,/ языковъ же нечестiе словомъ загради./ Тѣхъ благохваляще, ясно рцемъ:// Радуйтеся, таинницы Христовы и служителiе.




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: