Протоіерей Климентъ Ѳоменко – Бесѣда предъ вступленіемъ въ св. Четыредесятницу (О мѣстѣ сорокадневнаго поста Господа нашего Іисуса Христа).
Монастырь Искушения на Сорокадневной горе.
Тогда Іисусъ возведенъ быстъ духомъ въ пустыню, искуситися отъ діавола. И постися дній четыредесятъ и нощій четыредесятъ (Матѳ. 4, 1-2).
Благоговѣйно и съ душевнымъ трепетомъ входя въ святые и спасительные дни Четыредесятницы и отринувъ отъ себя, при семъ вступленіи въ очистительные дни, духъ праздности, унынія, любоначалія и празднословія, призвавъ-же на себя духъ смиренномудрія, терпѣнія и любве, побесѣдуемъ, братіе, о томъ мѣстѣ Св. Земли, гдѣ Господь нашъ Іисусъ Христосъ, предъ ходатайственпымъ о насъ предъ Богомъ служеніемъ Своемъ, постился дній четыредесятъ и нощій четыредесятъ. Въ память сего поста, св. Церковь и установила наступающіе дни очистительнаго и спасительнаго поста св. Четыредесятницы.
Тогда Іисусъ возведенъ быть духомъ въ пустыню. О какой пустынѣ сорокадневнаго поста нашего Божественнаго Спасителя и Искупителя благовѣствуетъ здѣсь св. Евангелистъ Матѳей? – Это тихая, уединенная, безъ людскаго неселенія и людской ежедневной суеты, пустыня Іудейская, занимающая мѣсто обонъ полъ Іордана (Матѳ. IV, 15), и простирающаяся во всю страну Іорданскую (Луки III, 3). Пустыня сія была и мѣстомъ проповѣди покаянія Предтечи Господня Іоанна. Пустыня эта велика и обширна. Св. Писаніе не указываетъ въ этой обширной пустынѣ того опредѣленнаго мѣста, гдѣ Спаситель проводилъ предуготовительные къ служенію роду человѣческому дни сорокадневнаго поста; св. Писаніе говоритъ только: и бѣ ту въ пустыни дней четыредесятъ, искушаемъ сатаною, бѣ со звѣрьми, и ангелы служаху ему (Марка I, 13). Но слова Писанія восполняются словами священнаго Преданія. Мы, братіе, какъ чада св. Православной Церкви, держимся и преданія... (2 Солун. II, 15). А мѣстное преданіе, съ первыхъ-же вѣковъ христіанства, твердо и опредѣленно, безъ колебаній, указываетъ на одну гору обширной пустыни Іорданской, какъ на мѣсто сорокадневнаго поста нашего Господа, – это такъ называемая въ настоящее время «Каранта», т. е. Сорокодневная гора. Среди горъ Св. Земли священна эта гора, такъ-же, какъ Ѳаворъ, Елеонъ, Сіонъ и Голгоѳа. При названіи сихъ святыхъ горъ сердце христіанина то бьется радостію и восторгомъ, то трепещетъ отъ чувства духовной печали и скорби. Всѣ путешественники на Іорданъ вмѣняготъ себѣ въ непремѣнный и священный долгъ посѣтить и высоту Сорокадневной горы. Не легокъ подвигъ поста. Не легокъ и путь восхожденія на гору Сорокадневнаго поста... Это знаютъ всѣ восходившіе на эту высокую и уединенную гору Іорданской пустыни.
На Востокѣ, гдѣ - безлюдная пустыня, тамъ и дѣлаетъ свои набѣги хищникъ пустыни – мѣстный бедуинъ, потомокъ Измаила. Руки его на всѣхъ, и руки всѣхъ на него (Быт. 16, 12). По причинѣ такого обстоятельства, путешествіе изъ Іерусалима на Іорданъ и Сорокадневную гору предпринимается обыкновенно съ такимъ расчетомъ, чтобы, вышедши изъ св. града днемъ, найти пріютъ для ночного покоя и защиты отъ мѣстныхъ хищниковъ въ Іерихонѣ въ «русскомъ страннопріимномъ домѣ». Какъ далеко нашелъ для себя мѣсто «русскій страннопріимный домъ»! У священныхъ береговъ Іордана, на развалинахъ Іерихона, (2-го построеннаго послѣ Вавилонскаго плѣна), русскій паломникъ находитъ родной кровъ... Лишь только на небѣ покажется восточная заря, предвѣстница восходящаго солнца, паломники уже на ногахъ, бодры и готовы въ путь на Іорданъ. (На Востокѣ день проводится по обычаямъ вѣковымъ и правильнымъ: день для труда, ночь для покоя. Трудящіеся, и по Апостолу, въ нощи спятъ (I Солун. V, 7). Крайне исказилъ естественное времяпровожденіе городской обычай, превращающій день въ ночь, а ночь въ удовольствія. Будучи сынове дне, люди превращаютъ себя въ сыновъ ночи. По освященіи воды во Іорданѣ, путешествевники, погрузивъ себя въ струяхъ священной рѣки и облачивъ себя въ бѣлыя, чистыя одежды, спѣшатъ въ близь-лежащій пустынный Предтеченскій монастырь, а затѣмъ уже совершается путь на Сорокадневную гору. Пространство здѣсь верстъ 10. Здѣсь странникъ какъ-бы слѣдуетъ по пути Писанія: И бысть во онѣхъ днехъ, пріиде Іисусъ отъ Назарета Галилейскаго, и крестися отъ Іоанна во Іорданѣ... И абіе духъ изведе его въ пустыню (Марка I, 9. 12).
Выбравшись изъ прибрежныхъ ивъ и кустарниковъ, путешественники видятъ предъ своими глазами величественную цѣпь Іудейскихъ горъ, въ видѣ большой дуги огибающихъ и охраняющихъ отъ вѣтровъ вѣчно зеленую Іорданскую пустыню. На лонѣ природы мертвенная тишина. Надъ головой дивный сводъ голубого восточнаго неба – неба знойнаго; предъ очами – растительность темно-зеленой окраски; подъ ногами сыпучій песокъ темно-коричневаго цвѣта. Таковъ общій видъ Іорданской пустыни! Медленно, шагъ-за-шагомъ подъѣзжаемъ къ подошвѣ Іудейскихъ горъ. Проводникъ говоритъ: «здѣсь стоялъ Іерихонъ» (1-й, разрушенный Іисусомъ Навиномъ). Глазамъ представляется дикая, отвѣсная скала. По ребрамъ ея извивается узкая тропа. Далеко не достигая еще вершины горы, видѣнъ инокъ, ведущій на поводѣ за собою рабочаго ослика. Инокъ этотъ представляется по росту мальчикомъ лѣтъ 9-ти, а оселъ небольше малаго теленка. Такъ высока эта гора. Она-то и есть Сорокодневная гора. Предстоитъ трудный подъемъ. Не всѣ и способны подняться на высоту горы! Не всѣ мы, братіе, найдемъ въ себѣ силы и на предстоящій подвигъ поста... Но да укрѣпитъ насъ благодать Божія! Всѣ путники спѣшиваются съ своихъ лошадей и ословъ. Подъемъ на гору открываетъ бодрый проводникъ. Мы за нимъ. Подымаемся по одному врядъ: опередить предшественника опасно. Разойтись и совершенно невозможно было. (Въ настоящее время, говорятъ, эту узкую тропу значительно разширилъ греческій игуменъ Сорокадневной обители). Не менѣе часу потребовалось для того, чтобы подняться только къ тому малому пещерному храму, который опредѣляетъ мѣсто, гдѣ Христосъ Господь постился дній четыредесятъ и нощій четыредесятъ. А это св. мѣсто не на вершинѣ горы. Вершина еще выше. Одинъ-по-другому, облитые потомъ и обезсиленные усталостію, мы вошли въ обширное, изсѣченное внутри скалы, преддверіе храма Сорокадневнаго поста. Насъ привѣтливо встрѣтилъ греческій игуменъ. Преддверіе храма было и погостомъ храма и хозяйственнымъ дворомъ. Здѣсь за каменной перегородкой стоялъ и тотъ осликъ, на которомъ игуменъ привезъ въ кожаныхъ мѣшкахъ воду для себя и усталыхъ посѣтителей. Надѣвъ епитрахиль, затепливъ лампаду и воскуривъ ѳиміамъ въ кадилѣ, мы совершили молебенъ въ маломъ храмѣ, гдѣ нашъ Божественный Искупитель, въ подвигѣ поста, пріуготовлялъ себя къ великому дѣлу спасенія рода человѣческаго. Священны сіи часы молитвы...
Положительно можно утверждать, что уже первые насельники и христіанскіе подвижники обратили малую пещеру Сорокадневнаго поста Христа Господа въ храмъ Господень. Храмъ сей былъ безъискусственный и безъ украшеній, какъ и всѣ христіанскіе храмы первыхъ вѣковъ Церкви Христовой. По мѣстнымъ палестинскимъ сказаніямъ благоукрасила сей храмъ иконописью св. равноап. Елена. Слѣды стѣнной иконописи, напоминающей фрески нашей св. Софіи Кіевской, сохранились и уцѣлѣли и до настоящаго времени. Сладостно для сердца христіанина молитвенно преклонитъ колѣна на томъ мѣстѣ, гдѣ Христосъ Господь молился такъ долго за насъ грѣшныхъ и за наше спасеніе. На молебнѣ Евангеліе было прочитано отъ Матѳея, зачало 7, т. е., о сорокадневномъ постѣ Господа и объ искушеніи Его отъ діавола. На ектеніи были помянуты всѣ постящіеся, всѣ труждающіеся и обременніи, требующіе небесной благодатной помощи въ несеніи своего житейскаго креста...
Окончивъ молебенъ, и обратившись лицемъ къ западнымъ дверямъ, вмѣсто которыхъ здѣсь въ храмѣ была широко открытая арка на безграничное пространство Іорданской долины, наша душа была до основъ, до самой глубины поражена величіемъ предлежащей картины. Нѣтъ, это была священная живая икона, гдѣ былъ не изображенъ только Іорданъ, а струились живые потоки Іорданскихъ водъ и предъ мысленнымъ взоромъ духовно предстали евангельскія лица и священныя событія: Крещеніе Господне, подвигъ Его поста, призваніе первыхъ апостоловъ, Виѳавара, Предтеча и Креститель Господень, Андрей-первозванный, Симонъ-Петръ, колеблющійся Наѳанаилъ, Іерихонъ, слѣпцы Іерихонскіе, взывающіе: Сыне Давидовъ! Помилуй насъ, – Закхей Іерихонскій, мытарь, взлѣзшій на ягодичину, – (здѣсь-же у подножія скалы и росли дальніе – дальніе потомки этой Іерихонской, – смоквы), и многія другія Евангельскія событія. И сердце наше горя бѣ въ насъ!
Вотъ вамъ, братіе, слабый нашъ очеркъ того святаго мѣста, гдѣ благоволилъ Христосъ Господь провести въ подвигѣ и постѣ сорокъ дней и сорокъ ночей. Взирающе убо на Начальника и Совершителя Вѣры нашея Іисуса, терпѣніемъ и въ духовной радости, а не воздыхающе, да течемъ на предлежащій и намъ подвигъ святыя и спасительныя Четыредесятницы. Господъ да укрѣпитъ силы всѣхъ насъ. Аще-же станемъ изнемогать, да вспомнимъ высоту Сорокадневной горы и великій на ней подвигъ нашего Пастыре-Начальника и Господа. Примѣръ подвига подвигаетъ на подвигъ. Аминь.
Протоіерей Кл. Ѳоменко.
«Кіевскія Епархіальныя Вѣдомости». 1897. № 4. Ч. Неофф. С. 195-201.
Камень искушений, на котором сидел Спаситель во время поста.
