Ѳеодоръ Сергѣевичъ Надеждинъ – ФАРИСЕИ.

Дж. Тиссо «Фарисеи задают вопрос Иисусу» (1896)

Жизнь и дѣйствія фарисеевъ назидательны и поучительны особенно въ томъ отношеніи, что они служатъ живымъ и, такъ сказать, нагляднымъ доказательствомъ истины, что любы міра сего, хотя бы она прикрывалась почитаніемъ единаго истиннаго Бога, хотя бы она совершала нѣкоторыя добрыя дѣла, всегда и во всякомъ случаѣ вражда Богу есть (Іак. IV, 4). Язычество боролось съ христіанствомъ во имя многобожія и своего открытаго разврата: фарисейство враждовало противъ Бога и единороднаго Сына Божія, во имя почитанія единаго истиннаго Бога, во имя ожидаемаго Мессіи, во имя своей самодѣльной мудрости и добродѣтели!

Изъ всѣхъ враговъ Іисуса Христа фарисеи были самыми упорными и ожесточенными. Что же было причиною ихъ неумолимой ненависти къ Начальнику и Совершителю нашей Вѣры? Обличенія Спасителя? Но развѣ Онъ обличалъ однихъ фарисеевъ? Развѣ онъ училъ, что мытари праведны и любодѣйцы безгрѣшны? Почему же тѣ и другіе не вооружились противъ Него съ такою ненавистію, какъ фарисеи? Почему мытари даже предупреждали фарисеевъ на пути въ царствіе Божіе (Матѳ. XXI, 31)? Потому, что они не считали себя людьми всегда и во всемъ справедливо мыслящими и поступающими, потому, что многіе изъ нихъ, подобно Закхею, сознавая свои немощи и недостатки, искренно желали исправленія и съ глубокимъ раскаяніемъ обращались къ Обличителю ихъ неправдъ.

Не то думали, не такъ поступали фарисеи. Свои мнѣнія и убѣжденія они считали непреложными, непогрѣшимыми, истиною, для всѣхъ и каждаго обязательною; самый законъ Моисеевъ и писанія св. Пророковъ они толковали исключительно въ духѣ своей секты, по своему вкусу, по своимъ мнѣніямъ и убѣжденіямъ, умозрѣніямъ и соображеніямъ... Но Господь всенародно обличалъ ихъ ученіе, во многомъ противное писаніямъ Моисея и Пророковъ, называлъ ихъ вождями слѣпыми, невѣдущими истиннаго пути въ царствіе Божіе, въ простыхъ и удобопонятныхъ для народа словахъ изъяснялъ, какъ фарисейское ученіе во многихъ случаяхъ шло вопреки здравому человѣческому смыслу (Матѳ. XXIII, 16-22). Могли ли гордые, мнимо-непогрѣшимые фарисеи слушать равнодушно подобныя обличенія, которыя подрывали въ самомъ основаніи ихъ ученіе и выставляли его въ истинномъ свѣтѣ? Могли ли они всенародно признаться, что они дѣйствительно погрѣшаютъ во многомъ? Нѣтъ, они упорно защищали непогрѣшимость своего ученія и своихъ убѣжденій и чѣмъ упорнѣе защищали ихъ, тѣмъ болѣе возрастала ихъ ненависть къ Спасителю.

Примѣръ фарисеевъ научаетъ насъ – христіанъ, какъ погибельно какъ опасно имѣть безусловную довѣренность къ своимъ личнымъ мнѣніямъ и убѣжденіямъ! Мы говоримъ не о тѣхъ убѣжденіяхъ, которыя касаются какихъ-либо случайныхъ вопросовъ жизни или науки, вопросовъ, не имѣющихъ близкаго отношенія къ духовно-нравственной сторонѣ человѣка и вѣчному назначенію. Замѣтимъ только, что во всякомъ случаѣ вѣра въ безошибочность своихъ мнѣній и убѣжденій выражается крайнею нетерпѣливостію ко мнѣніямъ другихъ, иногда словами горькаго упрека или язвительной насмѣшки, едва-едва сдерживаемой въ предѣлахъ благоприличія. А такое явленіе достойно-ли міра христіанскаго?... Но мы говоримъ собственно о тѣхъ личныхъ мнѣніяхъ и убѣжденіяхъ, которыя выдаютъ за непогрѣшимую истину и которыми вмѣстѣ съ тѣмъ стараются опредѣлить весь внутренній и внѣшній образъ жизни человѣка, дать направленіе всѣмъ его мыслямъ, оцѣнить все его нравственное значеніе и достоинство, связать его волю и совѣсть. Если эти убѣжденія въ строгомъ смыслѣ основанныя на умозрѣніи одного, двухъ или трехъ лицъ, а не на Божественномъ, вселенскомъ ученіи Іисуса Христа, Его Апостоловъ, Его Церкви; если истина Евангелія изъясняется только по этимъ личнымъ убѣжденіямъ подобно тому, какъ фарисеи изъясняли законъ Божій только по своимъ умозрѣніямъ: тогда людямъ, которые держатся этихъ убѣжденій, предстоитъ опасность уклониться на путь Фарисейской жизни, крайне погибельный и опасный. Бѣдственнѣе всего то, что увлекшійся подобными мнѣніями во многихъ случаяхъ можетъ впадать въ крайнія и грубыя ошибки и при всемъ томъ оставаться въ полной увѣренности, что онъ дѣйствуетъ справедливо. Не такъ ли поступали фарисеи? Не были-ли они увѣрены, что дѣйствовали законно потому, что дѣйствовали по своимъ убѣжденіямъ? А между тѣмъ эта самоувѣренность была причиною ихъ упорной вражды противъ истины, – вражды, которая даже распяла Истину!.. Но Истина воскресла, явилась въ славѣ и силѣ неодолимой, покорила вселенную, побѣдила суевѣрія и предразсудки, равно какъ лживыя мнѣнія и убѣжденія; не остались безъ отмщенія и ея упорные враги: ихъ постигло горе, которое она имъ возвѣщала, и неизбѣжный судъ огня геенскаго (Матѳ. XXIII, 33).

Твердо вѣруя въ непреложную истинность своихъ мнѣній, фарисеи твердо вѣровали и въ непреложную святость своей жизни. Какъ въ первомъ отношеніи ихъ самоувѣренность соединялась съ презрѣніемъ къ другимъ, какъ невѣждамъ, далеко отъ нихъ отстающимъ: такъ точно ихъ увѣренность въ своей праведности сопровождалась мнѣніемъ о другихъ, какъ людяхъ порочныхъ и беззаконныхъ, хищникахъ, неправедникахъ, прелюбодѣяхъ (Лук. XVIII, 11).

На чемъ же почивала эта фарисейская самоувѣренность своей праведности? Были-ли у фарисеевъ какія-нибудь дѣла, которыми они могли хвалиться, какъ признаками праведной жизни? Такъ, и у фарисеевъ было много добраго, много достойнаго похвалы и подражанія; только все это добро въ сравненіи съ зломъ ихъ жизни была капля въ сравненіи съ моремъ. Очищаете, говорилъ имъ Господь, внѣшнее сткляницы и блюда. внутрьуду же суть полни хищенія и неправды. Фарисее слѣпый, очисти прежде внутреннее сткляницы и блюда, да будетъ и внѣшнее ихъ чисто (Матѳ. ХХІІІ, 25. 26). Итакъ добродѣтель фарисейская была чисто внѣшняя, поверхностная. Но что это была дѣйствительная добродѣтель, достойная подражанія и исполненія, видно изъ того, что и Господь о добрыхъ дѣлахъ фарисеевъ говоритъ: подобаше и онѣхъ не оставляти (Матѳ. XXIII, 28). Какія же именно добрыя качества были въ фарисеяхъ?

Первѣе всего фарисеи всегда отличались чистотою, опрятностію и изяществомъ своей одежды, чистотою и аккуратностію въ домашней жизни; здѣсь они простирали свою заботливость о чистотѣ до того, что неумовенными руками даже не принимались за пищу. Если человѣкъ первое благопріятное или неблагопріятное впечатлѣніе на другихъ производитъ одеждою и обстановкою своей домашней жизни; то заботливость о томъ и о другомъ и умѣстна, и благоразумна. Небрежность въ одеждѣ и безпорядокъ въ жилищѣ, за исключеніемъ рѣдкихъ случаевъ, равно какъ крайней нищеты и бѣдности, обнаруживаетъ человѣка разсѣяннаго и лѣниваго и всегда болѣе или менѣе отталкиваетъ его отъ общества. Но и въ заботливости объ одеждѣ и домашнихъ удобствахъ должно наблюдать благоразумную, христіанскую умѣренность и осторожность; иначе можно впасть въ фарисейскую крайность. Много ли пользы въ томъ, если заботливость объ одеждѣ, о комфортѣ и великолѣпіи жилища превратится въ безумную страсть, поглощающую всю жизнь, все вниманіе, всѣ силы ума и сердца? Много ли пользы въ томъ, если вмѣстѣ съ заботою о блистательной внѣшней обстановкѣ въ сердцѣ будетъ обитать духъ фарисейства, духъ презрѣиія, укоризны, насмѣшки надъ тѣми, которые не могутъ одѣваться и жить также пышно, изящно, модно? А можно ли сказать, что нѣтъ людей, которые гордятся изяществомъ одежды столько же и еще болѣе, нежели иные гордятся обширностію познаній, даромъ слова, силою характера и другими духовно-нравственными совершенствами? Можно ли скрыть то, что есть люди очень, очень изящно одѣтые, которые смотрятъ на другихъ, иначе одѣтыхъ, съ такою же гордостію и презрѣніемъ, съ какою фарисеи смотрѣли на людей, не носившихъ одежды ихъ секты? О, духъ фарисейства мелочной и ничтожный! Гдѣ онъ не является? И не болѣе ли всего является тамъ, гдѣ всего менѣе его можно ожидать? Сохрани Богъ всякаго отъ той крайне-постыдной и законопреступной заботливости объ одеждѣ и домашнемъ удобствѣ, которая соединяется съ обидою для ближняго, когда, напримѣръ, дорогую одежду покупаютъ на деньги, отнятыя у ближняго посредствомъ взяточничества, обмана и подобныхъ предосудительныхъ средствъ. Тѣ, которые поступаютъ такимъ образомъ, сами себя подвергаютъ обличенію Спасителя: очищаете внѣшнее сткляницы и блюда, внутрьуду же суть полны хищенія и неправды. Подобитеся гробомъ повапленымь, иже внѣуду убо являются красны, внутрьуду же полни суть костей мертвыхъ, и всякія нечистоты (Матѳ. XXIII, 27).

Вмѣстѣ съ заботливостію о чистотѣ и изяществѣ своихъ одеждъ и жилищъ, фарисеи немало заботились также о приличіяхъ житейскихъ въ сношеніяхъ съ другими. Это видно изъ того, что они, по словамъ Спасителя, были усердными посѣтителями вечерей и сонмищъ, любили привѣтствія на торжищахъ. Они были даже законодателями хорошаго тона или общественныхъ благоприличій, потому что на сонмищахъ и вечеряхъ занимали самыя первыя и видныя мѣста (Матѳ. ХХIII, 6. 7). Кромѣ того, по самому положенію своему въ обществѣ, и въ качествѣ народныхъ учителей, и въ качествѣ блюстителей Іудейскаго закона, они непремѣнно должны были уважать народные обычаи и правила вѣжливости и благоприличія. Эта черта фарисейской жизни тоже добрая, достойная подражанія. Но достойно ли подражанія то, что скрывали фарисеи подъ этою наружною оболочкою вѣжливости и знанія приличій? Достойно ли, напримѣръ, подражанія то, что они расхищали домы вдовицъ? А въ нашемъ мірѣ христіанскомъ развѣ не случается, что тѣ, руки которыхъ не свободны отъ лихвы и лихоимства, которые давнымъ давно оставили вящшая закона, судъ и милость и вѣру (Матѳ. XXIII, 23), обладаютъ тонкимъ знаніемъ свѣта и нагло гордятся этимъ, забывая о своихъ недостаткахъ и порокахъ? Не случается ли, что эти люди съ самымъ оскорбительнымъ презрѣніемъ отзываются о другихъ, болѣе ихъ чистыхъ совѣстію, но неимѣющихъ стольже тонкаго знанія свѣтскихъ приличій? О, духъ фарисейства! Ограбить ближняго и скрыть свое грабительство подъ прекрасною оболочкою знанія приличій онъ считаетъ дѣломъ обыкновеннымъ, ничтожнымъ! А не знать приличій свѣта, хотябы въ то-же время имѣть чистую совѣсть и безукоризненную жизнь, онъ почитаетъ преступленіемъ, достойнымъ самыхъ оскорбительныхъ насмѣшекъ, презрѣнія, ненависти!

Не сдѣлать въ урочное время посѣщенія своимъ близкимъ и дальнимъ знакомымъ, не отплатить лестію за лесть, по крайней мѣрѣ не отвѣтить благосклонною улыбкой на пристрастную похвалу онъ считаетъ чуть не преступленіемъ. А подъ видомъ тѣхъ же правилъ приличія, съ тою же улыбкою на устахъ, съ тою же лестію къ тѣмъ, отъ кого находятся въ зависимости, съ выраженіемъ искренней дружбы и расположенности къ равнымъ, благоволенія къ низшимъ, – строить ближнимъ козни, копать подъ ними бездну, которую они примѣчаютъ большею частію тогда, когда уже падаютъ въ нее, – это духъ фарисейства часто вовсе не считаетъ преступленіемъ, а напротивъ называетъ житейской мудростію, умѣньемъ жить. О, духъ фарисейства!...

Соблюдая мірскія приличія, фарисеи казались и жаркими ревнителями благочестія. Такъ, они часто молились, давали десятину, творили милостыню, украшали гробы Пророковъ (Матѳ. гл. XXIII). Нѣтъ нужды говорить, какъ прекрасны сами по себѣ эти добрыя дѣла: Самъ Господь говоритъ, что должно и онѣхъ не оставляти.

Итакъ, постъ, молитва, посѣщеніе храма Божія составляютъ священнѣйшую обязанность христіанина. Чтоже сказать о тѣхъ, которые думаютъ или говорятъ, что можно обойтись и безъ поста, что можно и дома, не посѣщая храма, молиться Богу усердно? То, что подобные люди, не исполняя обязанностей, которыя исполняли фарисеи, тѣмъ не менѣе заражены духомъ фарисейства, духомъ гордости и самопрельщенія. Если Господь и св. Апостолы, по Его примѣру, посѣщали храмъ Іерусалимскій, если Они, совершенные въ жизни духовной, признавали постъ и общественную молитву полезными и необходимыми: то отвергать то и другое, вопреки ученію Іисуса Христа, св. Апостоловъ и Вселенской Церкви, отвергать на основаніи своихъ соображеній и умозаключеній не значитъ ли враждовать противъ Бога и христіанства, подобно тому, какъ фарисеи враждовали противъ Господа, въ силу мнѣній и убѣжденій своей секты?... Нѣтъ, никакой человѣческій авторитетъ, никакаа ученость и глубокомысліе, имѣющее фарисейское притязаніе народнаго учительства (Матѳ. XXIII, 7), не могутъ поколебать истннной вѣры и добродѣтели христіанской. Для истиннаго христіанина единъ есть учитель – Христосъ (8), и Онъ признаетъ другихъ учителями Вѣры и жизни только тогда, когда они учатъ во всемъ согласно съ симъ Единымъ, верховнымъ Учителемъ. Тѣмъ менѣе могутъ колебать вѣру и добродѣтель христіанина безсмысленныя и невѣжественныя насмѣшки надъ дѣйствіями благочестія, какъ надъ дѣйствіями ханженства и фарисейства. Тѣ, которые смѣются надъ ними, сами страждутъ духомъ фарисеевъ или, если угодно, духомъ саддукеевъ, отвергавшихъ многіе священные обряды и вѣрованія Церкви Ветхозавѣтной. Но фарисеи и саддукеи, различные во мнѣніяхъ, враждебные другъ другу, развѣ не сходились въ одномъ, – во враждѣ противъ Небеснаго Учителя нашего и Его Божественнаго ученія?...

Оставимъ свои личные взгляды и убѣжденія, оставимъ насмѣшки, враждебныя ученію Евангелія; будемъ слѣдовать словамъ Спасителя: сія подобаше творити, и онѣхъ не оставляти.

Не добрыя дѣла фарисеевъ осуждаетъ Господь: Онъ осуждаетъ то низкое, своекорыстное побужденіе, по которому они совершали свои добрыя дѣла: вся дѣла своя творятъ, да видими будутъ человѣки.

При этомъ нельзя не примѣтить въ фарисеяхъ желанія казаться какъ можно выше въ общественномъ мнѣніи или во мнѣніи народа. Само по себѣ это желаніе, конечно, не противно духу истиннаго христіанства; ибо никтоже когда плоть свою, – самъ себя возненавидѣ (Ефес. V, 29); некто, слѣдовательно, добровольно не пожелаетъ себѣ одного изъ величайшихъ золъ – худаго мнѣнія въ обществѣ. Но при этомъ должно принять во вниманіе и то, что хорошее мнѣніе въ обществѣ, земная честь, земная слава были крайнимъ предѣломъ фарисейской добродѣтели. Мысль о томъ, чтобы исправить почистить свое сердце, воспламенить его истинною, нелицемѣрною любовію къ ближнимъ, служить имъ съ самоотверженіемъ, съ потерею, еслибы того потребовали обстоятельства, собственной чести, славы и жизни, – эта высокая мысль христіанства была безпредѣльно далека отъ фарисеевъ, а потому отъ нихъ былъ далекъ и духъ Христовъ, и ученіе Христово. Нужно ли, поэтому, изъяснять, какъ была ничтожна вся добродѣтель фарисейская? Даждь ми, сыне, сердце твое (Притч. XXIII, 26), говоритъ Господь. Изъ сердца, изъ глубины души, изъ пламенпой любви къ Богу и ближнимъ должны выходить всѣ добрыя дѣла христіанина. Итакъ тамъ не духъ христіанства, не истинно-христіанская добродѣтель, гдѣ, совершая добрыя дѣла, всѣми силами домогаются, чтобы о нихъ говорили другіе, всѣми силами стараются пожать плоды своей добродѣтели, трубятъ предъ собою (Матѳ. VI, 2), подобно фарисеямъ, и, подобно имъ, нисколько не стараются о совершенномъ, всецѣломъ исправленіи своей жизни.

Такъ иной всѣмъ во уши вопіетъ, что онъ не взяточникъ, не лихоимецъ, что онъ не продаетъ закона и клеймитъ позоромъ и безславіемъ всѣхъ, сколько нибудь причастныхъ этому пороку, не извиняетъ даже тѣхъ, которые принуждены были къ тому горькими и тѣсными обстоятельствами жизни или, что еще хуже, людьми сильными, которые могутъ имѣть роковое вліяніе на своихъ подчиненныхъ. Подумаешь: можно ли усумниться въ добродѣтели такого ревнителя правды и чести? Но эта добродѣтель, являющаяся въ недоступномъ величіи предъ человѣки, возносящаяся едва не до небесъ, въ какой ужасной низости является тамъ, гдѣ не видима человѣки! Здѣсь она предается самому гнусному и низкому разврату, тратитъ на него деньги своего семейства, даже нарушаетъ обѣтъ супружеской вѣрности. О, фарисейская добродѣтель! Развѣ не предъ тѣмъ же Крестомъ и Евангеліемъ клялась она и въ вѣрности гражданскому закону, и въ вѣрности христіанскому цѣломудрію и супружескому союзу? Она чужда лихоимства и не принуждала другихъ къ лихоимству; но она обокрала невинную душу, она воспользовалась стѣсненнымъ положеніемъ бѣдности и отняла у ней послѣднее сокровище – чистоту и цѣломудріе, выставила ее на всеобщій позоръ и осмѣяніе. О, фарисейская добродѣтель!

Иной всѣмъ вопіетъ о своихъ честныхъ правилахъ, надменно требуетъ, чтобы всѣ вѣрили его честному слову, – и горе тѣмъ, которые осмѣлились бы усумниться въ его честности! Но вотъ эта непоколебимая честность самымъ безчестнымъ образомъ обманываетъ своихъ заимодавцевъ или пускается въ самыя низкія и постыдныя спекуляціи. О, фарисейская добродѣтель!

Другой всѣмъ вопіетъ о своихъ заслугахъ для общества, всѣмъ знаемымъ и незнаемымъ разсказываетъ о томъ, какъ онъ призрѣлъ сироту, какъ искусно умѣлъ распутать одно очень запутанное и недобросовѣстное дѣло, какъ поднялъ одного изъ своихъ сослуживцевъ, какъ помогъ въ тѣсныхъ обстоятельствахъ своему сосѣду, и такъ далѣе и т. д.... Но для чегоже онъ умалчиваетъ о томъ, какъ посредствомъ гнусной клеветы и низкой лести, онъ низвергъ съ того мѣста, которое занимаетъ, другаго человѣка, не менѣе его способнаго и полезнаго обществу, какъ при этомъ онъ повергъ цѣлое семейство въ горе и нищету, лишилъ его послѣдняго куска хлѣба, какъ онъ же безсовѣстно обманулъ своихъ начальниковъ? О, фарисейская добродѣтель!

Нѣтъ, такая добродѣтель и предъ судомъ здраваго разсудка смѣшна и жалка: устоитъ ли она предъ судомъ Божіимъ? Она высока только въ своемъ мнѣніи о себѣ самой, въ гордой самоувѣренности въ своихъ совершенствахъ, въ забвеніи о своихъ недостаткахъ и порокахъ.... И до какой ужасной, самой осязательной слѣпоты можетъ дойти эта гордая, фарисейская самоувѣренность въ своихъ совершенствахъ! Она высочайшую святость и непорочность – Самого Господа нашего обвиняла въ богохуленіи, обольщеніи народа, въ мятежѣ, пригвоздила Его ко кресту наравнѣ съ злодѣями и грабителями, не признала въ Немъ ничего, рѣшительно ничего добраго. Но не такова истинно-христіанская добродѣтель, она находитъ доброе и въ своихъ врагахъ: подобаше и онѣхъ не оставляти, говоритъ она о дѣлахъ враговъ своихъ. Если даже она предается праведному гнѣву противъ пороковъ и обличенію ихъ, если даже видитъ крайнее окаменѣніе ихъ сердца: то и здѣсь ею овладѣваетъ не гордое презрѣніе, не ненависть къ ближнему, а скорбь любви о ближнемъ (Марк. III, 5), любви, жаждущей блага и спасенія ближняго. Въ истинныхъ представителяхъ своихъ она не гордится, не превозносится; стремясь отъ подвига къ подвигу, отъ совершенства къ совершенству, она не теряетъ изъ вида своихъ недостатковъ, какъбы малы они ни были, никогда не забываетъ, что для всякаго, даже для самаго совершеннаго, всегда есть возможность паденія: вижду инь законъ во удѣхъ моихъ, противувоюющъ закону ума моего, и плѣняющь мя закономъ грѣховнымъ, сущимъ во удѣхъ моихъ. Окаяненъ азъ человѣкъ (Рим. VII, 23. 24), говоритъ о себѣ одинъ изъ величайшихъ подвижниковъ христіанства. Не на себя, но на благодать Божію, сила которой ее немощи совершается (2 Кор. XII, 9), уповаетъ добродѣтель христіанская. Только такая добродѣтель и пріятна Богу, и спасительна для человѣка. Какъ небо отъ земли, отстоитъ она отъ добродѣтели фарисейской.

Блюдитеся отъ кваса фарисейска (Матѳ. XVI, 6), глаголетъ Господь.

 

Ѳ. Надеждинъ.

«Духовная Бесѣда». 1859. Томъ 5. № 5. С. 135-146.

 

Объ авторѣ. Ѳеодоръ Сергѣевичъ Надеждинъ (изъ нижегор. Сем., сынъ сел. діакона) старш. кандидатъ, а потомъ магистръ Х-го курса (1829-1833 г.): по окончаніи поступилъ учителемъ въ нижегор. дух. семинарію, а потомъ перешелъ на гражд. службу. Съ его именемъ извѣстны въ печати два солидныхъ философскихъ труда: а) Очеркъ исторіи философіи по Рейнгольду. Спб. 1837, и б) Опытъ науки философіи. Спб. 1845 (послѣдній нынѣ рѣдкій). Кромѣ того съ его именемъ извѣстны: в) «Жизнь св. славнаго прор. Божія Иліи» и г) переводъ франц. сочиненія «Палестина», соч. Рера, Спб. 1849. Ѳ. С. Надеждинъ былъ талантливымъ студентомъ, а потомъ профессоромъ; онъ былъ ученикомъ о. Сидонскаго, который принималъ участіе (и даже помогалъ) въ изданіи его трудовъ. Курсовое сочиненіе писалъ на тему: «Генетическое раскрытіе ереси и расколовъ». (Біографическій словарь студентовъ первыхъ ХХVІII-ми курсовъ С.-Петербурской духовной академіи 1814-1869 г.г. Сост. Алексѣй Родосскій. Спб. 1907. С. 289.)




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: