Протоіерей Назарій Ѳаворовъ – Слово на день св.равноапостольнаго великаго князя Владиміра.

Празднуя память св. равноапостольнаго князя Владиміра, мы празднуемъ вмѣстѣ съ тѣмъ начало торжества православной вѣры Христовой въ нашемъ отечествѣ. Итакъ на сколько дорого для насъ, братіе, наслѣдіе святой вѣры Христовой, на столько свѣтло должно быть и настоящее празднество наше.

Почти девять вѣковъ прошло съ тѣхъ поръ, какъ Россія крестилась во Христа по призыву и примѣру великаго князя своего. Если внимательно и безпристрастно всмотрѣться во все это время жизни ея; то первымъ и послѣднимъ заключеніемъ нашимъ будетъ то, что вѣра Христова всегда служила главною силою нашего отечества. Россія росла чрезвычайно медленно. Можетъ быть, это самое служитъ ручательствомъ ея крѣпости и полноты будущей ея жизни; но что будетъ на самомъ дѣлѣ, это извѣстно одному Богу: мы хотимъ поставить здѣсь на видъ то явленіе изъ прошедшаго Россіи, что она, неоднократно подвергавшись величайшимъ испытаніямъ, всегда выходила изъ нихъ обновленною въ силахъ своихъ, и главнымъ, животворящимъ началомъ ея обновленія во всѣ времена была св. вѣра Христова. Самыя общеизвѣстныя событія изъ русской исторіи составляютъ и самые очевидные примѣры на это. Напомнимъ нѣкоторые изъ нихъ.

Двухсотлѣтнне татарское иго, кажется, способно было совершенно обездушить народъ русскій и убить его въ нравственномъ отношеніи, а послѣ этого, само собою, не могла бы обновиться и политическая жизнь его. Дѣйствительно варварство поработителей сильно отпечатлѣлось на порабощенныхъ; но какъ ни многочисленны и глубоки быта раны, нанесенныя тогда Россіи, она сохраняла въ себѣ начало возрожденія своего, и точно ожила со временемъ и скоро нашла въ себѣ силы не только освободиться отъ поработителей, но и обратить ихъ въ часть досюянія своего. Въ чемъ же заключалось животворное начало силы и крѣпости погибавшаго, по-видимому, отечества нашего? – Главнымъ образомъ, въ св. вѣрѣ Христовой. Предки наши смотрѣли на бѣдствія свои, какъ на наказаніе Божіе за собственныя неправды и нарушенія закона Христова; а этотъ взоръ, располагая къ печали по Бозѣ, располагаетъ вмѣстѣ и къ упованію на Бога. Надъ людьми, руководящимися такимъ сознаніемъ, оправдывается глубокая истина ученія апостольскаго: скорбь терпѣніе содѣлываетъ, терпѣніе же искусство, искусство же упованіе, упованіе же не посрамитъ (Рим. 5, 3-5). Обтерпѣться въ несчастій можно только тогда, когда ясно сознаешь и причины его и возможный исходъ изъ него; въ такомъ случаѣ терпѣніе обращается въ духовное искусство, въ опытность перемогать скорбь, не поддаваясь унынію, и извлекать нравственную пользу изъ самыхъ несчастій. Чѣмъ больше успѣваетъ въ этомъ христіанинъ, тѣмъ живѣе становится его надежда на милость Божію, и такимъ образомъ искусство пріобрѣтаетъ ему упованіе; а гдѣ упованіе, тамъ – жизнь неистощимая, не уступающая никакому внѣшнему насилію, не убиваемая никакими мѣрами человѣческихъ лишеній и озлобленій. Такъ вѣра Христова хранила народъ нашъ отъ пагубнаго разслабленія и отупѣнія, или, что тоже, отъ нравственной смерти, во время величайшаго, рѣдкаго въ исторіи, испытанія для него. Мы видимъ высокія доблести во многихъ лицахъ того страшнаго времени. Князья принимали мученія и смерть за народъ свой, за его и свою вѣру; пастыри собирали разсѣянныхъ пасомыхъ, призывали ихъ къ дѣламъ правды и человѣколюбія, ободряли среди несчастій и внушали мужество при испытаніяхъ; изъ среды народа появлялись лица высокой святости и самоотверженія, которыя имѣли на другихъ самое благодѣтельное вліяніе, какъ живые свидѣтели неперестающаго благоволенія Божія къ вѣрующимъ и какъ учители словомъ и дѣломъ достойнаго поведенія во всякихъ обстоятельствахъ. Къ этому, вѣра указывала видимыя знаменія небесной помощи и защиты для истинно вѣрующихъ. Короче, все живое и оживляющее сосредоточивалось въ вѣрѣ и исходило отъ вѣры. И народъ, въ которомъ было такое могучее начало жизни, въ состояніи былъ выдержать вѣковыя страданія, не смотря на то, что подвергся имъ въ самомъ раннемъ возрастѣ гражданской жизни своей, когда еще не успѣлъ создать себѣ правильныхъ и крѣпкихъ формъ этой жизни. И онъ выдержалъ эти страданія. Мало этого, въ самую пору ихъ онъ создавалъ себѣ лучшую форму гражданской жизни, и Церковь съ своей стороны много послужила ему и въ этомъ дѣлѣ непосредственно. Наконецъ, въ открытой борьбѣ оправлявшейся Россіи съ поработителями своими вѣра двигала не довольно опытными, но высоко одушевленными, воинами, и торжество свободы, предуготовлявшееся вѣрою, вѣрою и совершилось.

Почти чрезъ двѣсти лѣтъ послѣ этого Россія снова подверглась опасности утратить свою самобытность: разумѣемъ время у насъ безгосударное. Тогда самыя обстоятельства сложились, по-видимому, такъ, что во главѣ царства нашего надлежало стать царю иноплеменному. Однако-жъ, благодареніе Богу, это не сбылось, а не сбылось потому, что любовь къ православной вѣрѣ сильнѣе всѣхъ другихъ чувствъ и соображеній заговорила въ русскомъ народѣ и указала ему средство сохранить свою самобытность. И такъ опять вѣра создала героевъ, опять она искупила собою недостатокъ государственной опытности предковъ нашихъ, опять въ ней почти единственно сказалась крѣпость и жизненность отечества нашего.

Еще чрезъ двѣсти лѣтъ открылась новое страшное испытаніе для Россіи. Оно еще свѣжо въ памяти народной. Много ли имѣли мы вещественныхъ средствъ для отраженія угрожавшаго намъ бѣдствія? Но ихъ, однако-жъ, достало для спасенія отечества; а достало потому, что нравственныя при этомъ средства, заключавшіяся въ религіозномъ одушевленіи народа, были могущественны.

Все это относится къ прошедшему Россіи. Но прошедшее всегда способно давать такіе или другіе уроки для настоящаго и будущаго. И если мы хотимъ, чтобы прожитое нами не прошло для насъ даромъ, то не должны ли всматриваться въ прошедшее съ тѣмъ, чтобы его опытами руководиться въ настоящемъ для будущаго! – Есть вещи, которыя имѣютъ только временное, историческое значеніе, которыя въ свою пору цѣнны, но со временемъ утрачиваютъ свою важность: въ такомъ случаѣ исторія, правильно понимаемая, даетъ намъ такой урокъ, чтобы мы задняя забывая въ предняя простирались. Но есть другаго рода предметы, которые, по самому существу своему, всегда одинаково важны и при всѣхъ перемѣнахъ обстоятельствъ остаются равно значительными для жизни человѣка и цѣлыхъ обществъ человѣческихъ. Безъ всякаго сомнѣнія, къ предметамъ этого рода, относится, или лучше, главнымъ предметомъ такого свойства есть чистая, святая вѣра Христова. И такъ, если вѣра сія всегда была главною силою, источникомъ всего жизненнаго для нашего отечества; то мы со всею справедливостію можемъ заключать, что таже вѣра навсегда останется главнымъ и непремѣннымъ условіемъ и внутренняго и внѣшняго благосостоянія его. За тѣмъ съ неотразимою послѣдовательностію идетъ другое заключеніе: если бы когда-нибудь мы отказались отъ святаго наслѣдія православія; то посягнули бы на свою жизнь, не только духовно-нравственную, но и гражданскую.

Въ исторіи человѣчества рѣзко выдается одно явленіе, которое неоднократно повторялось въ жизни народовъ, по одинаковымъ причинамъ и съ одинаковыми слѣдствіями. Оно состоитъ въ томъ, что за упадкомъ вѣры всегда слѣдовалъ упадокъ силъ народныхъ, или духовно-нравственное, а вмѣстѣ съ нимъ и физическое, разслабленіе народа; упадокъ же вѣры происходилъ отъ ложнаго взгляда на нее, какъ на временное средство для скрѣпленія обществъ и установленія въ нихъ извѣстнаго порядка жизни, нужное только до тѣхъ поръ, пока люди, такъ сказать, не переростутъ прежнихъ понятій своихъ; заимствованныхъ изъ вѣры, и не пріобрѣтутъ новыхъ понятій, не откроютъ новыхъ средствъ къ устроенію своей жизни. У языческихъ народовъ такое явленіе имѣло нѣкоторое оправданіе для себя, потому что ихъ религіи такъ переполнены были суевѣріями и самыми грубыми заблужденіями, что трудно было проникнуть въ ту существенную часть или основаніе ихъ, гдѣ крылась вѣчно-неизмѣнная и животворная истина. По мѣрѣ образованія, язычникъ дѣйствительно какъ бы переросталъ свою вѣру въ ея грубыхъ учрежденіяхъ; не могъ же онъ искренно кланяться истукану и приносить жертву баснословному существу, созданному нечистымъ воображеніемъ поэтовъ и проч. Но и тутъ какъ скоро отрицаніе простиралось не на суевѣріе только, но и на самую вѣру вообще, какъ скоро думали совсѣмъ обойтись безъ вѣры, а не отстать только отъ суевѣрія, все оканчивалось тѣмъ, что люди оставались отъ Бога, безъ добродѣтели, безъ упованія, безъ средствъ къ жизни, достойной человѣка, и общества подвергались глубокому растлѣнію, за которымъ слѣдовало ихъ паденіе. Виновны ли были въ этомъ языческіе народы? – Безъ сомнѣнія. Разумное Божіе, по свидѣтельству Апостола, явѣ было въ нихъ: Бoгъ бо явилъ есть имъ. Но это разумное Божіе они омрачили неразумнымъ своимъ – человѣческимъ и потомъ, презирая собственное неразумное, презрѣли и самое разумное Божіе. Такъ то происходило, что безумные начинали говорить въ сердцѣ своемъ: нѣсть Богъ. Что же сказать о христіанскомъ народѣ, который вѣчную истину евангелія Христова призналъ бы за временное средство въ устроенію жизни, а не за всегдашнее, неизмѣнное условіе истиннаго блага и счастія человѣка!

Въ современномъ христіанскомъ мірѣ великія надежды возбуждаетъ наука. Она старается обнять всѣ области жизни человѣческой и всюду стать руководительницею человѣка. Богъ – помочь наукѣ! Наука, по происхожденію своему, дочь вѣры. Вѣра сама есть свѣтъ и любитъ свѣтъ: она побуждаетъ учиться вѣрующаго, благословляетъ труды и успѣхи ученія и осуждаетъ невѣжество. Только въ христіанскомъ мірѣ и возможно такое движеніе науки, какое совершается въ немъ. Но нельзя не замѣчать при этомъ, какъ иногда преувеличивается значеніе науки въ ущербъ вѣрѣ. Сама наука, въ лицѣ лучшихъ дѣятелей своихъ, никогда не объявляла и, безъ сомнѣнія, не объявитъ притязаній на исключительное господство въ мірѣ человѣческомъ, не обѣщала и не можетъ обѣщать человѣку того, чтобы въ ней нашелъ онъ удовлетвореніе всѣмъ своимъ потребностямъ и стремленіямъ. Но многіе стали ожидать отъ нея слишкомъ многаго; ею хотятъ, т. е. заслонить или даже замѣнить самую религію; каждый новый успѣхъ ея обращаютъ какъ бы въ укоръ вѣрѣ. Это явленіе показываетъ краине неправильное отношеніе къ вѣрѣ и омрачаетъ самое торжество науки; потому что какъ скоро не того хотятъ и надѣются отъ нея, чего должно хотѣть и надѣяться, то и не получаютъ отъ нея всего добра, какое могли бы получать. Можетъ ли наука замѣнить вѣру? Можетъ ли вѣра, такъ сказать, сдать наукѣ все попеченіе о мірѣ человѣческомъ? – Чѣмъ проще рѣшеніе этаго вопроса, тѣмъ неосновательнѣе указанное предубѣжденіе.

Наука постоянно изслѣдуетъ, допытывается, изыскиваетъ; поэтому она по необходимости всегда полна сомнѣній, часто должна довольствоваться предположеніями и мѣнять свои направленія. Это не укоръ наукѣ: по самому свойству своему она не можетъ иначе возрастать и развиваться. Но изъ этого же свойства ея видно, что ею одною жить человѣку невозможно; потому что жизнь требуетъ постоянной насущной пищи, способной поддерживать, укрѣплять и развивать ее. Слѣдовательно человѣку нужны постоянныя, непреходящія истины, чтобы жить достойною жизнію, и эти-то истины даетъ ему вѣра. Въ этомъ отношеніи вѣра есть подлинно насущный хлѣбъ для человѣка. Можно изслѣдовать, какъ и чѣмъ поддерживается, укрѣпляется и развивается въ человѣкѣ жизнь тѣлесная, питаясь тѣмъ, что дано прежде изслѣдованія; но отнимите хлѣбъ у человѣка и предоставьте ему изобрѣсти собственныя средства къ питанію, обойдется ли онъ своими средствами! Намъ кажется, что это больше, чѣмъ простое сравненіе. Господь Спаситель нашъ говоритъ о Себѣ: Азъ семь хлѣбъ животный, и Азъ семь истина. Какъ безъ пищи, дайной человѣку самою природою и извѣстной ему прежде его изслѣдованій и изобрѣтеній, онъ не можетъ жить тѣлесно и теперь, послѣ многообразныхъ и не безуспѣшныхъ изслѣдованій природы, и кто обѣщалъ бы отрѣшить человѣка отъ обыкновенныхъ условій его физической жизни и дать ему новоизобрѣтенныя средства питаться чѣмъ-нибудь совсѣмъ инымъ, нежели какова доселѣ употребляемая имъ пища; тотъ обманывалъ бы и себя и другихъ, или по крайней мѣрѣ другихъ для себя: такъ безъ истины, данной человѣку Богомъ и узнанной имъ прежде научнаго образованія, онъ не можетъ жить духовно и послѣ того, какъ создалъ себѣ науку, и кто сталъ бы утверждать, что при наукѣ, постоянно движущейся впередъ, не нужна болѣе вѣра, оставляющая насъ всегда при однѣхъ неизмѣнныхъ истинахъ; тотъ впадалъ бы самъ и вводилъ бы другихъ въ заблужденіе.. Сама наука должна бояться поклоненія себѣ, которое прилично одной истинной вѣрѣ; потому что сдѣлавшись кумиромъ, она перестанетъ быть живою силою, умретъ. Только въ вѣрѣ – вѣчная истина, въ наукѣ же – движеніе къ сознанію и уясненію истины; но это движеніе остановится, или, по крайней мѣрѣ, перестанетъ слѣдовать своимъ законамъ, какъ скоро наука допуститъ поклоненіе себѣ. Такъ или иначе она должна будетъ давать отвѣты на неотступные вопросы своихъ чтителей, – и не можетъ ли, не должно ли произойти въ такомъ случаѣ нѣчто похожее на то, что бывало при обожаніи кумировъ, то есть, жрецы кумира не будутъ ли волею – неволею говорить за мертвое божество свое, соображаясь съ обстоятельствами, съ желаніями вопрошающихъ, и даже съ собственными расчетами?

Царствіе Божіе, говоритъ Спаситель, подобно есть сокровищу, сокрытому на селъ, еже обрѣтъ человѣкъ скры, и отъ радости его идетъ и продаетъ вся, елика иматъ, и купуетъ село то. Паки подобно есть царствіе Божіе человѣку, ищущему добрыхъ бисерей: иже обрѣтъ единъ многоцѣненъ бисеръ, шедъ продаде вся, елика имяше, и купи его (Матѳ. 13, 44-45). Такова вѣра Христова. Для ней все можно продать, отъ всего отказаться, но ей замѣны нѣтъ. Давно получили мы даръ этой вѣры, и тѣмъ болѣе должны знать цѣну ему. Вдвойнѣ дорого для насъ древнее наслѣдіе наше; потому что вѣра Христова принята нами во всей чистотѣ ея, безъ всякой примѣси человѣческихъ заблужденій. Предки наши чувствовали всю цѣну православія: намъ должно быть еще очевиднѣе высокое преимущество его. Благодаря чистотѣ вѣры, у насъ всегда возможенъ правильный, крѣпкій союзъ между вѣрою и наукою, Церковію и государствомъ. Въ нашемъ православіи – вѣрный залогъ стройнаго развитія и усовершенствованія общественной и частной жизни; лишь бы оно продолжало сохраняться въ божественной чистотѣ и цѣлости его.

И такъ – благословенъ Богъ, благоволившій просвѣтить насъ свѣтомъ истинной вѣры своей! Благословенна память равноапостольнаго Владиміра, достойно послужившаго благимъ намѣреніямъ Божіимъ о нашемъ отечествѣ! Да будетъ благословенно торжество наше о имени великаго просвѣтителя Россіи, какъ свидѣтельство благоговѣйной благодарности нашей Богу и царственному рабу Его за великій даръ вѣры. И дай Богъ, чтобы торжество сіе было всегда свѣтло, всегда радостно для всѣхъ сыновъ Церкви и отечества нашего! Аминь.

 

Свящ. Н. Ѳаворовь.

 

«Труды Кіевской Духовной Авадеміи». 1861. Т. 1. № 7. С. 239-247.




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: