Епископъ Михаилъ (Грибановскій) – Въ чемъ состоитъ церковность?
Мысль о церковности только еще весьма недавно стала привлекать къ себѣ общественное вниманіе и до сихъ поръ очень мало выяснена и того меньше понята. Каждый изъ ея друзей и враговъ влагаетъ въ нее такое содержаніе, какое ему заблагоразсудится. Въ различныхъ сферахъ она обращается въ совершенно различной окраскѣ и вызываетъ самые противоположные взгляды и сужденія. Посильно при всякомъ удобномъ случаѣ уяснить великую идею церковности составляетъ нравственный долгъ ея носителей и защитниковъ.
Самыя общія, самыя основныя черты понятія церковности еще весьма смутно и въ видѣ какихъ-то неопредѣленныхъ и разрозненныхъ тѣней предносятся предъ нашимъ общественнымъ сознаніемъ. Наиболѣе ясно и распространенно то пониманіе церковности, по которому она обнимаетъ собою внѣшнюю богослужебную и обрядовую сторону нашей православной вѣры. Такое пониманіе привилось къ намъ потому, что во-первыхъ, весьма легко и наглядно, а во-вторыхъ, взятое само по себѣ неоспоримо вѣрно, насколько обрядность составляетъ необходимую и существенную принадлежность православія. Но и защитники и противники этого пониманія всегда должны помнить, что оно далеко не исчерпываетъ всего содержанія понятія церковности; послѣднее несравненно богаче и неизмѣримо выше, такъ какъ обнимаетъ, кромѣ внѣшней, и внутреннюю сторону церковной жизни.
Церковность – по прямому смыслу слова – это то, что свойственно церкви, что отличаетъ ее отъ остальнаго міра, стоящаго внѣ церковной благодати; церковно то, на чемъ лежитъ печать церкви. Мы должны называть того человѣка церковнымъ, который живетъ духомъ Христовой церкви, освящается ея таинствами, любитъ ея постановленія и руководствуется ими во всѣхъ своихъ дѣлахъ. То общество мы должны считать церковнымъ, въ которомъ царитъ духовный авторитетъ церкви, въ которомъ ея представители имѣютъ рѣшающее нравственное вліяніе на всѣ формы частной, общественной и государственной жизни, въ которомъ, наконецъ, всѣ отдѣльныя лица и учрежденія свободно и любовно преклоняются предъ ея божественными указаніями и получаютъ отъ нихъ силу и направленіе своей дѣятельности.
Церковность – это такое направленіе жизни, на которомъ видно преобразующее дѣйствіе Св. Духа, присущаго церкви. Чрезъ церковность онъ проникаетъ въ нашу земную стихійную жизнь, возраждаетъ и укрѣпляетъ ее. Это дѣятельное участіе Духа Божія озаряетъ идею церковности божественнымъ свѣтомъ и придаетъ ей характеръ несокрушимой прочности и небеснаго величія, какъ-бы иногда ни пренебрегали ею въ своемъ легкомысліи дѣти міра, какъ-бы ни боролись противъ нея ея враги, какъ бы ни искажали и ни размѣнивали ее на мелочи ея друзья. Напрасно думаютъ, что церковность есть знамя лишь той и другой общественной или политической партіи и имѣетъ поэтому преходящій интересъ. Нѣтъ, это знамя Св. Духа. Это – знамя тѣхъ, которые на временное теченіе личной и общественной жизни смотрятъ съ точки зрѣнія вѣчности. Народы и государства сходили, сходятъ и сойдутъ съ лица земли; церковь пребудетъ во вѣки. Только тотъ народь и только то государство могутъ крѣпко стоять и рости, которые подчинятъ свою шаткую, изнемогающую въ своемъ же собственномъ развитіи, естественную жизнь могущественной, непреодолимой и для самаго ада, благодатной силѣ Св. Духа. Ошибаются тѣ, которые думаютъ, что церковность есть привходящая второстепенная струя въ общемъ теченіи народнаго развитія. Нѣтъ, она есть единственный проводникъ божественныхъ зиждитетьныхъ силъ на землѣ и отъ нея всецѣло зависитъ ростъ и благоденствіе каждаго народа. Кто не привьется къ этой Христовой лозѣ, не вберетъ ея живительнаго сока во всѣ развѣтвленія жизни и внутренней и внѣшней, тотъ нравственно засохнетъ и погибнетъ на вѣки, будь то отдѣльный человѣкъ, или цѣлая, даже великая нація.
Но внести церковность въ частности жизни, скажутъ противники, не значитъ-ли вогнать эту жизнь въ устарѣвшія и окаменѣвшія церковныя рамки, которыя она давнымъ давно переросла? Не тоже ли это самое, что подавить и уничтожить все неисчерпаемое богатство индивидуальныхъ формъ развитія которыя составляютъ весь цвѣтъ и красоту нашего существованія?
Призванная по своему божественному происхожденію давать направленіе и характеръ всѣмъ сторонамъ жизни, Церковь нимало не стѣсняетъ ихъ свободнаго роста, нимало не налагаетъ на нихъ однообразнаго мертвящаго колорита. Нося въ себѣ безконечную властную высоту, церковность вмѣстѣ съ тѣмъ отличается безпредѣльной любвеобильной широтой. Онъ даетъ полный просторъ всѣмъ частнымъ проявленіямъ жизни, лишь углубляя, направляя и возвышая ихъ къ ихъ дѣйствительному идеалу. Ложно предполагаютъ, что если народъ возметъ своимъ знаменемъ церковность, то перестанетъ развиваться и застынетъ въ установившихся формахъ. Совсѣмъ наоборотъ. Нѣтъ такой живой былинки въ народной нивѣ, которая, воспринявши въ себя лучъ церковности, не зацвѣла бы по всей своей идеальной божественной красѣ. Церковность убиваетъ не жизнь, а ея несогласія, ея злую борьбу, ея мучительныя противорѣчія. Неполнота жизни сякнетъ, а ея призрачныя, лишь обольщающія насъ, иллюзіи исчезаютъ подъ свѣтозарнымъ солнцемъ церковной истины. Не устарѣвшія, отжившія свой вѣкъ рамки налагаются церковностыо на общество, а рамки идеальныя, небесныя, вѣчно юныя; онѣ не задерживаютъ, не искажаютъ побѣговъ жизни, а лишь нанравляютъ ихъ къ ихъ настоящей формѣ жизни Христовой – во всей полнотѣ и гармоніи ея божественныхъ силъ. Да и можно ли вѣрующему христіанину допустить возможность того, чтобы Духъ Божій, Духъ жизни, убивалъ жизнь? Не значитъ ли это – допускать царство Божіе раздѣльшимся на ся? Одно лишь немощное невѣріе въ силу Св. Духа, дѣйствующаго въ Церкви, могло породить неосновательную боязнь за развитіе жизни при воспріятіи ею церковности. Совершенно напротивъ. Дѣйствительный ростъ жизни возможенъ только въ Церкви, какъ въ царствѣ ниспосылаемой Богомъ животворящей, всемогущей любви. Поэтому, только тотъ идетъ по вѣрному пути развитія, кто во всѣ его даже тончайшіе изгибы вносить свѣточъ истинной церковности. Но какъ это сдѣлать? – спросите вы. – Пусть мы какъ вѣрующіе, убѣждены, что церковность необходима для жизни, но какъ примѣнить ее къ частностямъ послѣдней? Какъ проявить церковность на текущей дѣйствительности, на порядкахъ нашего обычнаго житейскаго быта? Тутъ мы вступаемъ въ область совершенно темную для общественнаго сознанія. У насъ нѣтъ достаточнаго знакомства съ жизнью Церкви ни въ ея вѣроученіи и нравоученіи, ни въ ея канонахъ, ни въ ея историческомъ развитіи. А безъ этого знакомства какъ можно озарить ея свѣтомъ самихъ себя и окружающее? Мы не знаемъ часто самыхъ и первоначальныхъ простыхъ требованій Церкви относительно устройства и характера тѣхъ или другихъ сторонъ жизни. Хотѣлось-бы намѣтить самые общіе и основные пункты этихъ требованій.
Прежде всего, какъ внести церковность въ свои мысли, въ свое міровоззрѣніе? Какіе совѣты предлагаетъ церковь искателямъ теоретической истины? Церковь требуетъ, чтобы прежде чѣмъ блуждать по запутаннымъ тропинкамъ естественной человѣческой мысли, они обратили вниманіе на ея ученіе, какъ оно выразилось въ Евангеліи и на Вселенскихъ соборахъ. Затѣмъ она требуетъ, чтобы это знакомство съ ея ученіемъ было отрѣшено отъ всѣхъ предубѣжденій, отъ всякой предвзятой мысли, было бы просто и естественно, какъ и подобаетъ безпристрастнымъ искателямъ истины. Наконецъ она требуетъ избѣгать при этомъ насколько возможно, односторонней ея оцѣнки, не увлекаться одними доводами разсудка или образами фантазіи, не вѣрить влеченію одного чувства или протестамъ одной воли, а стараться воспринять ея ученіе всѣмъ существомъ, въ полномъ согласіи душевныхъ силъ, послѣ того какъ удалось сосредоточиться, углубиться въ себя, настроить возвышенно свое сердце и духъ. Тогда Церковь обѣщаетъ дать свидѣтельство своей истины. Тогда ищущій въ глубинѣ своего существа увидитъ, что здѣсь именно, въ этомъ ученіи, заключено то, чего проситъ, къ чему стремится его жаждущая истины душа. Затѣмъ останется только прояснить и отполировать найденную драгоцѣнную жемчужину. Церковь предлагаетъ тутъ въ руководители св. отцевъ, которые въ своихъ твореніяхъ представили величайшіе образцы выясненія христіанства. Наконецъ, по примѣру тѣхъ же св. отцевъ, должно пользоваться всѣми возможными пособіями науки и философіи. Чрезъ это еще рѣзче и отчетливѣе предстанетъ предъ духовнымъ взоромъ искателя истины все божественное величіе церковнаго ученія, его полное, несравнимое даже, превосходство предъ всѣми тусклыми и односторонними измышленіями человѣческаго ума и фантазіи.
Не менѣе опредѣленныя указанія можно найти и относительно того вопроса, какъ внести церковность въ область своихъ чувствъ, какъ отнестись съ точки зренія Церкви къ тѣмъ одностороннимъ порывамъ и стремленіямъ души и къ тѣмъ страстямъ, которыя переполняютъ и бурно волнуютъ нашу стихійную грѣховную природу. Если міръ смотритъ на все это равнодушно и даже считаетъ аффекты и страсти полезными и необходимыми двигателями жизни, то Церковь повелѣваетъ непремѣнно искоренять со всей возможной энергіей. Для Церкви чистота сердца и радостный духовный миръ составляютъ высшій жизненный идеалъ и главное условіе необманчиво плодотворной практической дѣятельности. Далѣе церковность предлагаетъ цѣлую систему борьбы со страстями, систему провѣренную многими опытами и запечатлѣнную величайшими подвигами самоотверженія и пламенной любви ко Христу.
Множество аскетическихъ произведеній даютъ неисчерпаемо-богатое пособіе каждому желающему познакомиться съ церковнымъ опытомъ этого рода. Въ видѣ необходимаго условія успѣха борьбы, Церковь повелѣваетъ предварительно отказаться отъ чувства горделивой самонадѣянности. Она заявляетъ, что если человѣкъ будетъ полагаться только на свои личныя силы, то его навѣрное ожидаетъ неуспѣхъ и пораженіе: ибо врагъ несомнѣнно сильнѣе его. По ея мысли нужно постоянно призывать высшую помощь Христа и Его святыхъ съ искреннимъ признаніемъ своего безсилія и своей грѣховности. Только при такомъ чувствѣ безусловнаго смиренія возможны при помощи Божіей побѣда надъ зломъ и приближеніе къ той нравственной чистотѣ, къ которой призываетъ Церковь каждаго своего члена. Наконецъ, въ продолженіе всего труднаго пути борьбы она предлагаетъ въ руководители пастырей и подвижниковъ, у которыхъ должно искать практическаго совѣта, помощи, утѣшенія въ печали и возвышенія духа, и чрезъ которыхъ она подаетъ свои спасительнѣйшія при всѣхъ паденіяхъ жизни таинства покаянія и причащенія.
Если мы перейдемъ отъ личной жизни къ семейной, то и здѣсь услышимъ совершенно ясный голосъ Церкви объ истинной цѣли и правильной постановкѣ семейныхъ отношеній. Церковь безусловно запрещаетъ браки ради одного личнаго удовольствія, по корыстнымъ или другимъ постороннимъ соображеніямъ. Она признаетъ только одну цѣль – взаимную самоотверженную любовь ради славы Христа. Въ семьѣ она желаетъ видѣть святилище, въ которомъ воспитывались бы прежде всего вѣрные Христовы слуги. Какова должна быть постоянно нравственная атмосфера въ семьѣ, какой религіозный характеръ должны носить всѣ житейскія мелочи ея въ виду такой высокой цѣли – это уже въ состояніи понять каждый, кто только искренно рѣшится устроить свою семейную жизнь по церковному идеалу. Но, конечно, и у такого рѣшившагося могутъ въ семьѣ встрѣтиться такія недоразумѣнія, въ которыхъ ему безпристрастно разобраться будетъ весьма трудно. Въ такихъ случаяхъ, по указанію Церкви, необходимо авторитетное участіе ея пастыря, который по самому званію своему обязанъ всѣми силами оберегать семейное благосостояніе своихъ пасомыхъ, вникая въ ихъ душевныя нужды и соглашая ихъ взаимныя неладицы. Какъ духовникъ, какъ учитель, какъ священнослужитель, онъ имѣетъ всѣ возможныя средства успѣшно дѣйствовать въ этомъ направленіи и является необходимымъ и руководящимъ членомъ семейства, устроеннаго на началахъ церковности.
Если обратимъ вниманіе на общественную дѣятельность, то, по церковному воззрѣнію, она вся есть только многоразличный подвигъ любви къ ближнимъ во славу Христа. Всякія корыстныя, властолюбивыя и самолюбивыя побужденія къ ней – прямое ниспроверженіе основныхъ требованій Церкви. По смыслу послѣднихъ, каждый общественный дѣятель долженъ имѣть въ виду одно – помогать своимъ дѣломъ созиданію царства Христова, царства любви и истины, во внутренней и внѣшней жизни людей.
Первымъ и основнымъ кругомъ общественной дѣятельности съ точки зрѣнія Церкви нужно считать дѣятельность приходскую. Здѣсь прежде чѣмъ гдѣ бы то ни было вѣрующій долженъ показать свою любовь къ ближнимъ и свое умѣнье приносить имъ посильную помощь тѣмъ или другимъ способомъ. Помогать христіанскому воспитанію и образованію дѣтей прихода, поддерживать благосостояніе матеріально падающихъ, призрѣвать нищихъ, вдовъ и сиротъ – вотъ первая проба силъ для желающаго устроить свою дѣятельность по церковнымъ началамъ.
Идеалъ прихода – это та первоначальная христіанская община, о которой, въ непреложное руководство каждому вѣрующему, столь просто и вмѣстѣ столь невыразимо трогательно повѣствуется въ Дѣяніяхъ апостольскихъ. Вси же вѣровавшій бяху вкупѣ и имяху вся обща: и стяжанія и имѣнія продаяху и раздаяху всѣмъ, его же аще кто требоваше. По вся же дни терпяще единодушно въ церкви и ломяще по домамъ хлѣбъ, пріимаху пищу въ радости и въ простотѣ сердца, хваляще Бога и имуще благодать у всѣхъ людей (Дѣян. II, 44-47).
Центромъ прихода искони въ Христовой церкви былъ Божій храмъ. Изъ этого живоноснаго источника, по церковной идеѣ, течетъ духовная и внѣшняя приходская жизнь. Здѣсь всѣ члены прихода должны чувствовать себя одной благодатной общиной, призванной ко взаимному назиданію и спасенію, и единодушно переживать всѣ печальныя и радостныя воспоминанія изъ жизии своего Спасителя и своей Церкви въ полномъ кругѣ богослуженія. На храмѣ и его служителяхъ у всякаго искренно-вѣрующаго члена Христовой общины само собой сосредоточиваются величайшая любовь и высокое благоговѣніе. Онъ не можетъ не видѣть собственной славы и собственной похвалы въ благолѣпіи и чистотѣ дома Божія, въ осмысленности, истовости и красотѣ богослуженія, во всеобщемъ уваженіи и почетѣ своего пастыря, въ его назидательности и, наконецъ, въ его авторитетномъ руководствѣ всѣми приходскими дѣлами. Вотъ тотъ первый кругъ обязанностей, которыя налагаются Церковію на каждаго искренно желающаго внести церковность въ свою практическую жизнь.
Благотворная приходская дѣятельность съ точки зрѣнія Церкви лучшее и почти единственное ручательство пригодности извѣстнаго лица къ болѣе широкой сферѣ дѣйствія. Церковь издревле съ довѣріемъ смотрѣла на такихъ общественныхъ дѣятелей, которые въ своихъ приходахъ показали свое умѣнье служить ближнимъ единственно ради Христа. Только тому, кто вѣренъ въ маломъ, можетъ быть поручено многое. И широкая государственная и узкая приходская дѣятельность, равно какъ и всѣ промежуточныя степени между ними для Церкви, суть только частные виды одного и того же самоотверженнаго служенія Христу и Его меньшимъ братьямъ. Поэтому-то она ко всѣмъ имъ безразлично прилагаетъ одно и то же нравственное мѣрило, одну и ту же религіозную оцѣнку.
Внести церковность въ общественную жизнь – это значитъ дать ей христіанскій православный смыслъ подвига ради ближнихъ, поставить ее подъ нравственно-религіозный контроль Церкви. Не говоримъ уже о судѣ, а тѣмъ болѣе о воспитаніи и образованіи юношества, гдѣ необходимость авторитетнаго голоса Церкви признавалась всегда среди христіанскихъ народовъ и мучительно чувствуется въ нашемъ отечествѣ, но даже обычная административная дѣятельность – развѣ она на каждомъ своемъ шагу не нуждалась бы въ содѣйствіи и указанія пастырей Церкви, если бы преслѣдовала только одну истинную пользу людей? Развѣ по самому существу своему она не находится постоянно въ опасности запутаться въ мелочахъ, уклониться въ сторону, потерять изъ виду общую христіанскую цѣль? Кто какъ не пастыри, не духовники, какъ не учители и представители Церкви могли бы постоянно держать свѣтильникъ руководящей идеи и служить вѣрными посредниками между нуждами народа и его общественными дѣятелями?
Если теперь мы посмотримъ на дѣйствительное положеніе дѣлъ, то не должны ли будемъ сознаться, что намъ еще весьма далеко, чтобы не сказать болѣе, до церковности, понимаемой въ истинномъ своемъ смыслѣ? Гдѣ у насъ умственное развитіе поставлено на твердую положительную почву церковнаго вѣроученія? Кто у насъ вѣритъ, что истина доступна только чистой душѣ, ея полному гармоническому настроенію, а не усиліямъ одного сухаго разсудка или порывамъ лишь полусознательнаго чувства? Мы считаемся православными и меньше всего знаемъ о православіи. Мы изучаемъ все, ищемъ истину повсюду, кромѣ себя, кромѣ своей Церкви. Мы сидимъ надъ книгами всѣхъ родовъ и не знаемъ совсѣмъ ни Евангелія, ни дѣяній соборовъ, ни писаній отцовъ, ни постановленій церкви, ни ея исторіи. Мы увлекаемся всякими новыми научными и философскими доктринами, иногда нестоящими никакого вниманія, уясня емъ и коментируемъ ихъ – и менѣе всего отдаемъ своихъ силъ проясненію роднаго православнаго ученія, изслѣдованію глубокомысленной церковной литературы. Поистинѣ ужасна эта готовность вѣрить во все, только не въ самихъ себя, не въ ту истину, которая вручена намъ Богомъ въ Православіи!..
Гдѣ далѣе мы видимъ борьбу съ своими страстями и съ различными дурными движеніями нашей души? Это чуть ли не считается дѣломъ однихъ монаховъ, да и то подъ весьма большимъ сомнѣніемъ и больше по привычкѣ. Кѣмъ у насъ читаются аскетическія произведенія? Многіе стыдятся даже и говорить о подвигахъ святыхъ, о духовномъ мірѣ, о чистотѣ сердца и т. п. предметахъ. У кого осталась еще непоколебимая, готовая даже на страданія и муки вѣра въ силу и конечную побѣду добродѣтели? Для насъ внѣшность, наружная блестящая мишура жизни заслонили все духовное, всю его внутреннюю мощь и неизреченную красоту. Мы не думаемъ о немъ, легкомысленно пренебрегаемъ имъ... Это ли не полное отреченіе отъ идеаловъ и завѣтовъ Церкви?!
А семейная жизнь? Не созидается ли она вездѣ на началахъ прямо противоцерковныхъ? Кто думаетъ о Христѣ предъ вступленіемъ въ нее? Никогда и не вспоминается почти, что изъ дѣтей прежде всего нужно воспитать истинныхъ носителей Христовой любви и вѣрныхъ сыновъ Церкви. Какое ничтожное нравственное значеніе имѣютъ пастыри при заключеніи браковъ и въ дальнѣйшей жизни семьи! И поэтому сколько порчи съ самаго перваго шага въ семейныхъ отношеніяхъ! Сколько семей разрушилось и погибло за послѣднее время! А онѣ могли бы быть спасены, если бы больные обращались къ духовному врачу и слушались бы святаго и любвеобильнаго голоса Церкви, жаждущей только ихъ же радости и счастья.
Не то же ли самое печальное положеніе дѣлъ мы видимъ въ общественной жизни, начиная съ приходской сферы и кончая высшей государственной? Гдѣ у насъ приходская жизнь съ ея постояннымъ единеніемъ въ молитвахъ, празднествахъ, во взаимномъ и пастырскомъ назиданіи, въ благотворительности, въ воспитаніи? У насъ почти никто и не смотритъ на нее, какъ на дѣло самой первостепенной важности, какъ на коренную основу всего нашего общежитія.
Прислушиваются ли у насъ къ голосу совѣсти пастырей Церкви при оцѣнкѣ годности кого-либо для той или другой должности? Наше общественное поле – внѣ всякаго нравственнаго церковнаго воздѣйствія, поэтому-то оно и произращаетъ въ себѣ всевозможныя дурныя плевелы. Въ чемъ, наконецъ, у насъ вліяніе Церкви на общественное воспитаніе и образованіе учащихся?
Намъ нужно отъ всей души молить Бога, чтобы мы поняли, наконецъ, что все наше спасенье какъ отдѣльныхъ лицъ, какъ общества, какъ государства, какъ цѣлой народности, во внесеніи повсюду христіанско-церковнаго духа и въ руководствѣ нравственнымъ авторитетомъ Церкви и ея представителей на каждомъ шагу нашей личной и общественной жизни.
Изъ рѣчи, читанной іеромонахомъ Михаиломъ (Грибановскимъ), въ засѣданіи Братства Пресвятой Богородицы, 14-го декабря 1886 г.
«Церковный Вѣстникъ». 1866. № 51-52. С. 827-830.