Епископъ Палладій (Добронравовъ) – О смыслѣ и необходьмости подвижничества иноческаго и общехристіанскаго (Поученіе въ день преставленія преподобнаго и богоноснаго отца нашего Сергія Радонежскаго чудотворца).
Пріидите, празднолюбцы и постниковъ сословіе, вѣрою сошедшеся, истиннаго постника почтимъ днесь, Сергія, съ веселіемъ шествовавшаго по стопамъ Владыки своего, узкій путь и безстрастную жизнь!
Стихира на литіи службы преп. Сергію.
Вотъ призывныя слова прекрасной стихиры! Не одно лишь сословіе постниковъ, но и всѣхъ празднолюбцевъ, всѣхъ любителей церковныхъ торжествъ приглашаетъ нынѣ св. Церковь почтить память преподобнаго и богоноснаго отца нашего Сергія. День его памяти – праздникъ всероссійскій, близкій сердцу каждаго сына Россіи. Но сердцу нашему, братіе возлюбленные, онъ долженъ быть особенно дорогъ. Мы живемъ въ стѣнахъ основанной имъ обители, гдѣ духъ великаго Аввы и его первыхъ спостниковъ еще живетъ, доступный духовному ощущенію нашему. И чѣмъ ближе къ намъ виновникъ нынѣшняго торжества, чѣмъ больше сегодняшній праздникъ является именно нашимъ праздникомъ, тѣмъ больше размышленій онъ долженъ вызвать въ нашемъ умѣ, тѣмъ живѣе должно быть отношеніе къ нему нашего сердца. Поразмыслимъ же, братіе, о томъ вопросѣ, о которомъ особенно умѣстно размышлять нынѣ, въ день священной и дорогой для насъ памяти преподобнаго Сергія. При постоянной близости къ святому гробу великаго подвижника, мы естественно не могли не спрашивать другъ друга и себя самихъ: что такое подвижничество? какое внутреннее оправданіе его? кто можетъ быть подвижникомъ? не лежитъ ли долгъ подвижничества и на каждомъ изъ насъ?
Вопросъ о внутреннемъ смыслѣ подвижничества – вопросъ весьма важный и дла нашего времени вовсе не праздный. Многовѣковая исторія христіанства выставила великое множество подвижниковъ, тѣми или другими подвигами благоугождавшихъ Богу. Однако нерѣдко высказывается мнѣніе, что подвижничество безцѣльно и потому безсмысленно. Многимъ кажется, что человѣкъ исключительно занявшійся своимъ нравственнымъ совершенствованіемъ и не жертвующій своихъ силъ на служеніе обществу, не приносящій ему видимой матеріально-измѣримой пользы лишаетъ общество въ себѣ одного изъ нужныхъ для его развитія членовъ. Не бываетъ ли теперь, что съ изумленіемъ смотрятъ па людей образованныхъ оставляющихъ міръ для жизни монашеской? Какъ бы часты ни были побужденія ихъ къ разрыву съ міромъ, общество не скупится на всевозможныя укоризны и обвиненія по отношенію къ такимъ членамъ своимъ.
Откуда такое нерасположеніе къ аскетической жизни? Имѣетъ ли общество хотя какое-нибудь право смотрѣть на неуклонную заботу того или другаго христіанина объ исправленіи своей внутренней жизни, о созиданіи въ себѣ новаго человѣка, по Богу, въ правдѣ и преподобіи истины, какъ на что то странное, нелѣпое, заслуживающее жалости или даже презрѣнія? Не должно ли, напротивъ, на аскетизмъ смотрѣть какъ на нѣчто наиболѣе сродное человѣку, соотвѣтствующее его высшимъ нравственнымъ потребностямъ?
Осуждающіе отшельника за его удаленіе отъ міра въ своемъ судѣ крайне односторонни и не глубоки. Въ самомъ дѣлѣ, достойнымъ человѣка представляется имъ лишь тоть трудъ, отъ котораго получаьтся ощутительная, прямо замѣтная, по возможности матеріально измѣримая польза для общества.
Пренебреженіе къ личности и личному блаженству противорѣчивъ нашимъ нравственнымъ потребностямъ. Оно ведеть къ крайне гибельнымъ слѣдствіямъ въ жизни. При такомъ отношеніи къ личности, очень легко и раньше или позднѣе необходимо впасть въ самый мрачный пессимизмъ, ослабѣть и упасть духомъ. Внутреннія страданія такихъ людей нерѣдко заканчиваются самоубійствомъ. Не бываетъ ли отъ времени до времени, что люди весьма честные и любящіе, усердно трудящіеся на пользу общую, пользующіеся славою развитыхъ, образованныхъ, даже передовыхъ и – пользующіеся заслуженно, обладающіе при томъ прекрасными матеріальными средствами и такими образомъ имѣющіе возможность и безбѣднаго существованія и осуществленія своихъ любимыхъ филантропическихъ идей, постепенно охладѣваютъ къ своему дѣлу, впадаютъ въ безысходную задумчивость и тоску и – ищутъ смерти? Къ сожалѣнію, эти факты въ нашъ вѣкъ очень и очень часто повторяются. Психологи, моралисты, юристы и врачи, доискивающіеся причины ихъ, видятъ ее или въ общемъ ослабленіи нервной системы, или въ поврежденіи мозга по преимуществу, вообще объясняютъ дѣло усиленной реакціей прежней напряженной дѣятельности этихъ людей. Иногда даже теряютъ всякую надежду и совсѣмъ отказываются хотя бы болѣе или менѣе предположительно указать причину самоубійства людей съ такимъ направленіемъ. А она такъ близка, такъ проста: она открывается часто прямо изъ предсмертныхъ записокъ этихъ несчастныхъ. «Жизнь безсмысленна, и потому не хочу жить», – вотъ глубоко искренняя и въ отношеніи къ нимъ на половину вѣрная фраза очень многихъ самоубійцъ. Надъ нею иногда смѣются тѣ, кто не хочетъ искать смысла жизни среди чувственныхъ наслажденій, смѣются часто люди не глубокіе и вмѣстѣ обладающіе значительнымъ запасомъ самомнѣнія и холодности къ ближнему. А на самомъ дѣлѣ не смѣха, а серіознаго вниманія заслуживаетъ эта фраза: въ ней сокрыто самоосужденіе людей, которые нѣкогда такъ настойчиво высказывали положеніе, что только то существованіе имѣетъ смыслъ, которое въ своемъ основаніи заключаетъ пользу другихъ. Жаль, что несчастные исповѣдали лишь одну сторону истины, забывъ о другой или, точнѣе говоря, потерявъ психологическую возможность прямо, безъ предубѣжденій смотрѣть въ глаза истины. Если бы за часъ до самоубійства эти нсчастиые могли разсмотрѣть дѣло всесторонне, они удержались бы отъ преступленія: они могли бы понять, что жизнь представитъ множество свѣтлыхъ сторонъ, если бы только личное существованіе признали имѣющимъ въ себѣ самомъ свой глубокій и вѣчный смыслъ. Но привычка не видѣть въ жизни личной достаточнаго смысла такъ извратила ихъ духовный взоръ, что они не могли бы уже смотрѣть на нее иначе, смотрѣть прямо...
То, о чемъ мы сейчасъ говорили, составляетъ конечно высшую степень болѣзненнаго проявленія недовольства жизнію, не имѣющею въ виду удовлетворенія врожденной потребности человѣка въ личномъ блаженствѣ. Есть много другихъ степеней этого недовольства, которыя несомнѣнно немногимъ отраднѣе, немногимъ лучше. Съ какой бы степенью напряженія ни выражалось тяжелое чувство недовольства жизнію не освѣщенною созианіемь ея личной, собственной состоятельности, это чувство убѣдительно доказываетъ, что крайне односторонни и неправы тѣ люди, которые на заботу о личномъ нравственномъ самосовершенствованіи смотрятъ какъ на нѣчто лишнее, безполезное, безцѣльное, безсмысленное или – какъ на нѣчто эгоистическое, свидѣтельствующее о сильномъ развитіи въ человѣкѣ гордости и самомнѣнія. Безотрадная, невыносимо тяжелая жизнь человѣка отказавшагося отъ надежды на личное блаженство и вмѣстѣ отъ заботы о своемъ личномъ нравственномъ совершенствованіи именно своею невыносимою тяжестію краснорѣчиво свидѣтельствуетъ о ненормальности, противоестественности принятаго ею направленія, свидѣтельствуеіъ вмѣстѣ и о естественности и полной законности противоположнаго ей образа жизни. Такимъ образомъ, подвижничество является вполнѣ естественнымъ и законнымъ, оправдываясь цѣлію вытекающею изъ высшихъ нравственныхъ потребностей человѣка. И чѣмъ больше тотъ или другой христіанинъ трудится для достиженія этой цѣли, тѣмъ лучше, тѣмъ большее право онъ имѣетъ на уваженіе. Но если человѣкъ отказывается отъ заботы о своемъ личномъ нравственномъ развитіи, онъ не можетъ быть и хорошимъ, достойнымъ уваженія, дѣятелемъ общественнымъ. Въ самомъ дѣлѣ, можно ли положиться на того, кто добро творитъ только тогда, когда его видятъ и награждаютъ, и не стыдится позволять себѣ всякое беззаконіе, когда его не видятъ или когда и видя не могутъ наказать?! Очевидно, лишь страхъ и желаніе безбѣднаго существованія сдерживаютъ его, даютъ ему энергію для труда. Но это – не прочная основа для постоянной, неуклонной честной дѣятельности: она легки можетъ рушиться, и не управляемая высшими нравственными требованіями воля можетъ позволить себѣ самыя безстыдныя и преступныя дѣйствія. Да и не на всякомъ поприщѣ можно сколько-нибудь успѣшно дѣйствовать, не будучи человѣкомъ достаточно развитымъ нравственно: одной лишь внѣшней, бездушной исполнительностію можно удовлетвориться лишь въ дѣлѣ чисто механическомъ. Но есть такіе роды служенія, гдѣ для дѣятельности истинно плодотворной отъ человѣка должно требовать, какъ необходимаго условія, высокаго нравственнаго развитія. Таково, напримѣръ, послѣ пастырскаго, поприще педагога. Странно было бы ожидать успѣха въ дѣлѣ воспитанія юношества отъ безнравственнаго педагога – лицемѣра. Его лицемѣріе, его безсердечное отношеніе къ дѣлу, его внутренняя безучастность къ тѣмъ фразамъ о добрѣ, о развитіи въ себѣ истинно человѣческой стороны, которыя отъ времени до времени произносятся имъ, – все это не можетъ скрыться отъ чуткаго сердца молодежи. Дѣятельность такихъ лицемѣрныхъ педагоговъ скорѣе способна принести страшный вредъ, чѣмъ какую-либо нравственную пользу. Кто хочетъ быть педагогомъ, тотъ сначала долженъ воспитать, обновить своего внутренняго человѣка по подобію Божію, тотъ долженъ самъ всегда неизмѣнно воодушевляться идеей нравственнаго самосовершенствованія, долженъ въ немалой степени быть подвижникомъ. Кромѣ другихъ качествъ, онъ долженъ воспитать въ себѣ глубочайшее самоотверженіе и искреннѣйшую любовь къ людямъ. Безъ этихъ качествъ, для пріобрѣтенія которыхъ отъ человѣка требуется именно подвижничество, никто не долженъ бы отваживаться становиться въ ряды педагоговъ. Наши приснопамятные наставники Ѳ. А. Голубинскій, А. Б. Горскій, П. С. Казанскій своимъ примѣромъ и отчасти словомъ завѣщали намъ это. Мы конечно послушаемся ихъ, если голосъ совѣсти въ насъ звучитъ достаточно ясно. – Да и на какое бы поприще общественной дѣятельности человѣкъ ни выступилъ, его нравственную личность трудно отдѣлить отъ его внѣшнихъ дѣйствій: несомнѣнно, она такъ или иначе скажется.
Въ нашъ вѣкъ, на человѣка нерѣдко смотрятъ какъ на средство исключительно для внѣшняго прогресса общества. Но такой взглядъ составляетъ прямое противорѣчіе христіанству. По смыслу христіанскаго ученія, всякій человѣкъ есть прежде всего живая и свободно разумная личность, для спасенія которой Христосъ сходилъ на землю, страдалъ на крестъ и умеръ. И достоинство человѣка не въ томъ, сколько внѣшней пользы онъ принесетъ обществу, а въ его нравственной личности, въ стремленіяхъ ему свойственныхъ и побужденіяхъ управляющихъ его внѣшними поступками. Какъ прекрасенъ человѣкъ, если онъ, занимая въ обществѣ самое скромнее положеніе, принося хотя бы только днѣ скудныя лепты на алтарь общественной пользы, высоко развилъ свою нравственную личность! Это – истинный, достойный высокаго уваженія христіанинъ. Именно за личныя нравственныя качества слѣдуетъ уважать человѣка, а не за ту одну видимую, матеріально измѣримую пользу, которую онъ приноситъ обществу. Истинное добро, братіе, цѣнно и тогда, когда оно и не проявляется во внѣ. И каждыйы поэтому долженъ заботиться прежде всего о томъ, чтобы себя самого развитъ въ нравственномъ отношеніи въ возможно высшей степени. Поэтому то каждый подвижникъ имѣетъ право на высокое уваженіе со стороны общества, какъ осуществляющій основную цѣль человѣческой жизни на землѣ.
И надобно желать, братіе, чтобы какъ можно больше было людей имѣющихъ достаточно силы и склонности къ строгой аскетический жизни, къ неуклонному созиданію въ себѣ новаго человѣка. Нe пустыми мечтателями слѣдуетъ считать такихъ людей: въ нихъ общество естественно должно бы усмотрѣть полное, цѣльное отображеніе своей лучшей стороны, прекрасное осуществленіе своихъ чистѣйшихъ, возвышеннѣйшихъ стремленій и задачъ. Это – истинные сосуды избранья. Одинъ взглядъ на нихъ снособенъ ободрять, утѣшать, подкрѣплять среди искушеній и бѣдствій, среди скорбей и всевозможныхъ неустройствъ въ жизни человѣческаго общества. Это – свѣтильники, не только распространяющіе свѣть на большое разстояніе, но и далеко разливающіе нравственную теплоту. «Св. подвижники – созерцатели служатъ для міра и человѣчества возбудителями къ перевѣсу духа надъ плотію, къ господству высшихъ сторонъ человѣческий природы надъ низшими»{1}. И счастливо общество, которое умѣетъ по достоинству оцѣнить истинныхъ подвижниковъ. И нельзя не признать, что въ Россіи никогда не исчезало такое правилыюе отношеніе къ святымъ подвижникамъ, всю жизнь свою безраздѣльно и неуклонно посвящающимъ осуществленію трудной, но достойной величайшаго уваженія задачи – бороться съ грѣхомъ, подавлять въ себѣ ветхаго человѣка, обновляться и совершенствоваться внутренно по подобію Божію. Это постоянное стеченіе на поклоненіе святымъ мощамъ преподобнаго Сергія множества русскихъ людей, предпринимающихъ путешествіе въ его обитель нерѣдко при скудости средствъ, при слабости силъ, при дальности и опасности пути, не свидѣтельствуетъ ли о томъ, что правильное пониманіе подвижничества развито въ нашемъ народѣ? Да, нашъ народъ обладаетъ сердцемъ чуткимъ къ истинѣ, открытымъ для дѣйствія божественной благодати, просвѣтляющей его вѣрующее сознаніе. И мы должны и можемъ у этого народа, самоотверженна предпринимающаго отдаленныя путешествія въ обитель Сергіеву, поучиться правильному пониманію истиннаго подвижничества, поучиться уваженію къ подвижничеству. И это уваженіе должно сказаться въ самой дѣятельности нашей. Духъ любви къ добру, какимъ пламенѣли преподобный Сергій и подобные ему подвижники, не должепь быть чуждъ и намъ.
Не можешь, возлюбленный братъ, сдѣлаться аскетомъ по подвигамъ равнымъ преподобному Сергію и другимъ святымъ мужамъ? Тебя Господь и не осудить за невозможное. Не можешь подобно имъ весь отдаться молитвѣ и созерцанію Бога? Однако твори молитву, когда только можешь; послѣ исполненія долга твоего служенія не празднословію предавайся, а святой молитвѣ и размышленію о Богѣ. Помни слова св. Іоанна Златоуста: «яко же тѣло наше не присутствующей души мертво есть и злострадно: тако и душа не подвизающи себе на молитву мертва есть, окаянна и злосмрадна»{2}. Не можешь, возлюбленный брать, взять на себя подвигъ дѣвственной жизни? Возлюби однако цѣломудренное супружество. – Не по силамъ тебѣ иноческая нестяжательномъ и безпрекословное во всемъ послушаніе начальству, не можешь алкати и жаждати, досаду же подъяти и укоризну, поношеніе же и гоненіе, и инѣми многими отяготитися скорбьми, ими же сущій по Бозѣ животъ начертавается{3}? Однако не будь пристрастенъ къ роскошной жизни, будь доволенъ малымъ, удѣляй часть своихъ средствъ ближнему, служи ему своимъ умственнымъ богатствомъ, не требуя вознагражденія, не предавайся честолюбію и гордости, не ищи власти, не употребляй для достиженія власти или для выраженія ея тѣхъ непохвальпыхъ, презрѣнныхъ, преступныхъ средствъ, которыя такъ часто употребляются для этого. – Наложи постъ не только на свое чрево и самолюбіе, но и на свой умъ. Помни, что умъ не долженъ быть чрезмѣрно пытливымъ (πνεῦμα περιεργείας, о свободѣ отъ котораго молился преподобный Ефремъ Сиринъ въ извѣстной молитвѣ){4}. Подчини свой умъ Богу и высшимъ нравственнымъ законамъ, начертаннымъ Богомъ и въ законѣ писанномъ и на скрижаляхъ сердца. Произвольное, безцѣльное умствованіе, не управляемое высшими нравственными требованіями, никогда не будетъ въ силахъ истинно удовлетворить человѣка, а будетъ лишь разжигать его пытливость и давать обильную пищу тщеславію и гордости. Такое умствованіе при разставаніи съ этимъ міромъ обыкновенно ведетъ къ скорбному, невыносимо тяжелому сознанію, что жизнь безъ пользы пройдена, что не стоило такъ жить. – Вообще, возлюбленные братіе, мы должны тщательно обуздывать свой эгоизмъ, не давая ему простора въ стремленіяхъ и внѣшнихъ дѣйствіяхъ. Желанія наши безграничны, пожалей и средствъ для ихъ осуществленія можно бы найти очень много. Но христіанинъ собственною своею волею долженъ положить предѣлъ своимъ туда и сюда устремляющимся желеніямъ. «Иже бо аще хощетъ душу свою спасти, погубитъ ю, – сказалъ Христосъ Спаситель; – а иже погубитъ душу свою Мене ради и евангелія, той спасетъ ю. Кая бо польза человѣку, аще пріобрящетъ міръ весь, и отщемитъ душу свою? Или что дастъ человѣкъ измѣну на души своей»{5}? Ограничившій свои стремленія найдетъ нравственное удовлетвореніе, не будетъ жаловаться на тяжесть житейскаго бремени, не потонетъ въ житейскомъ морѣ, воздвизаемомъ напастей бурею и не щадящемъ слишкомъ дерзкихъ пловцевъ. Одного желанія не должно ограничивать, не должно стѣснять въ его проявленіяхъ. Это – желаніе высшаго нравственнаго совершенствованія до степени богоуподобленія. Чѣмъ больше простора и возможности для выраженія его въ дѣйствіяхъ, тѣмъ лучше. И если бы это желаніе заглушило въ комъ-либо всѣ другія, не жалѣть, а радоваться слѣдуетъ объ этомъ: это было бы живымъ свидѣтельствомъ объ истинномъ счастіи какъ этого человѣка, такъ и общества, выдѣлившаго изъ своей среды такого члена, какъ прекрасный сосудъ избранія. Подобные сосуды такъ хороши, что ихъ никто не долженъ бы и требовать на обычное употребленіе.
Съ великаго сосуда избранія преподобнаго Сергія мы начали слово: пусть онъ составитъ и вѣнецъ нашему слову. Вотъ твое наставленіе желающимъ наставленія, твое утѣшеніе скорбящимъ и обремененнымъ грѣхами, падающимъ въ тяжелой борьбѣ съ порокомъ или съ условіями матеріальнаго, вообще земнаго существованія, преподобный и великій Авва: «Терпя нынѣшняя мужественнѣ, веселяся будущими, ко всѣмъ глаголалъ еси, преподобне Сергіе: еда убо туне подвизаемся? но вѣчнаго живота чающе получити. Люты скорби, но сладокъ рай: болѣзненны труды, но присносущно воспріятіе. Не облѣнимся убо, о постницы! мало стерпимъ, да вѣнцы нетлѣнными увяземся отъ Христа, Бога и Спаса душъ нашихъ»{6}. Аминь.
Съ благословенія преосвященнѣйшаго ректора Московской Духовной Академіи, епископа Волоколамскаго Христофора, произнесено 5 сент. за литургіей въ академической церкви студентомъ IV курса іеромонахомъ Палладіемъ (Добронравовымъ).
«Московскія Церковныя Вѣдомости». 1890. № 43. С. 529-531.
{1} Изложеніе и пратическій разборъ нравственнаго ученія Шопенгауэра – основателя современнаго философскаго пессимизма. Ѳ. Ѳ. Гусева. I вып. М. 1877, стр. 210.
{2} Гл. 9 въ словѣ о молитвѣ.
{3} См. въ Послѣдованіи малаго ангельскаго образа оглашеніе обращаемое къ постригаемому послѣ произнесенія имъ обѣтовъ.
{4} Славянскій перев.: духъ унынія – не совсѣмъ точенъ: онъ указываетъ на слѣдствіе излишней пытливости.
{5} Марка 8, 35-37.
{6} Изъ службы преп. Сергію стихира на вел. веч., на Господи, воззвахъ.
