Протоіерей Николай Диковскій – Вопросъ о сочиненіяхъ Діонисія Ареопагита въ русской богословской литературѣ.
Въ русский богословской литературѣ существуетъ нѣсколько спеціальныхъ изслѣдованій, посвященныхъ вопросу о подлинности ареопагитскихъ сочиненій. Эти изслѣдованія могутъ быть раздѣлены на два класса. Къ первому классу можно отнести тѣ изъ нихъ, которыя рѣшаютъ вопросъ положительно, согласно съ церковью. Таковы статьи: неизвѣстнаго автора: «О св. Діонисіѣ Ареопагитѣ и твореніяхъ его» – въ «Христіанскомъ Чтеніи» за 1848 г., ч. II; проф. Скворцова: «О твореніяхъ, приписываемыхъ св. Діонисію Ареопагиту» – въ «Труд. Кіев. Дух. Акад.» за 1863 годъ., ч. II-III; преосв. Порфирія Успенскаго: «Св. Діонисій Ареопагигь и творенія его» – въ «Чтеніяхъ въ обществѣ любителей духовнаго просвѣщенія» за 1878 г., ч. II. Ко второму классу можно отнести изслѣдованія съ противоположнымъ характеромъ, вопреки церковному мнѣнію сообщающія вопросу новую постановку, новое освѣщеніе и новое рѣшеніе. Это – «Изслѣдованіе вопроса объ авторѣ сочиненій, извѣстныхъ съ именемъ св. Діонисія Ареопагита» проф. Скворцова (Кіевъ 1871) и «Русская литература о сочиненіяхъ съ именемъ св. Діонисія Ареопагита» свящ. I. Смирнова – въ «Православномъ Обозрѣніи» за 1872 г., ч. I. Въ первомъ изъ этихъ изслѣдованій ареопагитскія сочиненія приписываются св. Діонисію Александрійскому, во второмъ – неизвѣстному писателю V вѣка, усвоившему себѣ начала неоплатонической философіи.
Противоположность выводовъ, къ которымъ пришли изслѣдователи, естественно возбуждаетъ сомнѣніе въ достаточности и достоинствѣ тѣхъ основаній, на которыхъ они построены. Насколько законно такое сомнѣніе, покажетъ изложеніе и разборъ этихъ основаній съ точки зрѣнія ихъ ясности, опредѣленности и убѣдительности.
Какъ сказано выше, три изслѣдованія рѣшаютъ вопросъ о подлинности ареопагитскихъ сочиненій въ положительномъ смыслѣ. Первое изъ этихъ изслѣдованій, какъ типъ ненаучнаго отношенія къ вопросу, нѣтъ необходимости разсматривать особо, тѣмъ болѣе, что приводимыя въ немъ доказательства повторены позднѣйшими изслѣдователями въ томъ же направленіи – проф. Скворцовымъ и преосв. Порфиріемъ.
Къ изслѣдованіямъ этихъ послѣднихъ, какъ имѣющимъ нѣкоторыя научныя достоинства, прежде всего и обратимся.
Какъ проф. Скворцовъ, такъ и преосв. Порфирій для обоснованія усвоеннаго ими мнѣнія объ авторѣ ареопагитскихъ сочиненій приводятъ доказательства двухъ родовъ: внѣшнія и внутреннія. Такъ какъ преосв. Порфирій приводитъ въ пользу подлинности ареопагитскихъ сочиненій всѣ свидѣтельства, какія только можно было привести и, такимъ образомъ, повторяетъ съ нѣкоторыми дополненіями то, что раньше сказано авторомъ статьи и въ «Христіанскомъ Чтеніи» и проф. Скворцовымъ, то разборъ внѣшнихъ доказательствъ преосв. Порфирія будетъ разборомъ всѣхъ внѣшнихъ доказательствъ въ пользу подлинности ареопагитскихъ сочиненій, какія только были приведены въ нашей богословской литературѣ. Но, такъ какъ подлинность ареопагитиковъ можетъ быть твердо обоснована только на свидѣтельствахъ отцовъ церкви и церковныхъ писателей, жившихъ до VI вѣка, въ началѣ котораго возникли изъ мрака неизвѣстности ареопагитскія сочиненія, а свидѣтельства позднѣйшія, какъ голословныя, ни на чемъ не основанныя утвержденія, не могутъ имѣть строго-научнаго значенія, то ограничимся изложеніемъ и разборомъ первыхъ, оставивъ безъ вниманія послѣднія.
«Первымъ доказательствомъ подлинности ареопагитскихъ сочиненій, – говоритъ преосв. Порфирій, – служитъ многовѣковая увѣренность христіанскихъ писателей въ томъ, что Діонисій Ареопагитъ, ученикъ св. ап. Павла, написалъ сочиненія объ іерархіи небесной и церковной и объ именахъ Божіихъ. Во второе десятилѣтіе II вѣка зналъ и читалъ творенія Ареопагита св. Игнатій Богоносецъ. Онъ въ своемъ посланіи къ Траллійцамъ языкомъ Ареопагита говорилъ о небесной іерархіи; говорилъ кратко, слѣдовательно сокращалъ пространное разсужденіе сего ученика небошественнаго Павла о небожителяхъ». Въ «Строматахъ» св. Климента Александрійскаго и въ твореніяхъ Ареопагита замѣтно «сходство мыслей, выраженій и пріемовъ разсужденія», что доказываетъ, что Діонисій и Климентъ вышли изъ одной школы и что вторый читалъ перваго»[1]. Эти свидѣтельства извѣстности ареопагитскихъ сочиненій во II вѣкѣ такъ неопредѣленны, что ихъ можно и не считать свидѣтельствами. Въ самомъ дѣлѣ, что мѣшаетъ намъ предположить, что не Игнатій позаимствовалъ у Діонисія ученіе о небожителяхъ, а на оборотъ – Діонисій у Игнатія и по своей любви къ многословію, которую такъ блистательно доказалъ своими сочиненіями, сказанное кратко у Игнатія, передалъ по своему – пространно. Что касается Климента, то противники ареопагитскихъ сочиненій основательно предполагали, что не онъ пользовался ареопагитскими сочиненіями, а на оборотъ – авторъ послѣднихъ былъ близко знакомъ съ сочиненіями Климента и пользовался ими[2].
Что сочиненія Діонисія Ареопагита были извѣстны вь III вѣкѣ преосв. Порфирій доказываетъ ссылкой на одну изъ гомилій Оригена, въ которой приводятся слова Діонисія Ареопагита и онъ самъ называется по имени, и на свидѣтельство Анастасія Синаита, что Діонисій Александрійскій писалъ схоліи на сочиненія Діонисія Ареопагита[3].
Нужно замѣтить, что въ данномъ случаѣ преосв. Порфирій пользуется весьма сомнительными источниками. Гомилія Оригена, на которую ссылается преосв. Порфирій, давно и не безъ основаній признавалась подложною[4]. Не безъ основанія также и Анастасій Синаитъ признается писателемъ не вполнѣ достовѣрнымъ, которому довѣряться можно подъ условіемъ крайней осторожности[5]. Въ данномъ случаѣ его свидѣтельство кажется сомнительнымъ потому, что о схоліяхъ Діонисія Александрійскаго не упоминаютъ ни Евсевій, ни Іеронимъ, которые, какъ извѣстно, съ особеннымъ вниманіемъ останавливаются на трудахъ св. Діонисія Александрійскаго[6].
«Въ IV вѣкѣ, говоритъ преосв. Порфирій, воспоминали и читали Діонисія Ареопагита св. Аѳанасій Великій, Григорій Назіанзенъ, Іоаннъ Златоустый и Ѳеодоръ пресвитеръ. Первый въ концѣ своей книги о единосущій Отца, Сына и Св. Духа вполнѣ согласно съ ареопагитовскимъ ученіемъ о девяти чинахъ ангельскихъ» учитъ о престолахъ, херувимахъ и серафимахъ, какъ о посредствующихъ степеняхъ между Богомъ и низшими духами. Григорій Назіанзенъ «не мало пользовался твореніями Ареопагита, такъ что повторялъ его слово въ слово». Для примѣра приводятся два мѣста изъ твореній св. Григорія Назіинзена. Св. Іоаннъ Златоустъ въ словѣ о лжепророкахъ и лжеучителяхъ назвалъ Діонисія орломъ небеснымъ «и этимъ названіемъ выразилъ выспренное ученіе его». «Около 400 г. христіанскаго возникло сомнѣніе о подлинности сочиненій Ареопагита, но ее защитилъ нѣкій пресвитеръ Ѳеодоръ», о сочиненіи котораго сдѣлалъ отзывъ Фотій въ своей библіотекѣ»[7]. Посмотримъ насколько доказательны эти свидѣтельства. Предположимъ, что дѣйствительно св. Аѳанасій въ концѣ своей книги о единосущій Отца, Сына и Св. Духа говоритъ вполнѣ согласно съ Діонисіемъ Ареопагитомъ или точнѣе, съ ареопагитскими сочиненіями о престолахъ, херувимахъ и серафимахъ. Что же отсюда слѣдуетъ? Въ самомъ лучшемъ случаѣ то, что въ рукахъ св. Аѳанасія были ареопагитскія сочиненія, но съ чьимъ именемъ, – съ именемъ ли Діонисія Ареопагита, или Діонисія Александрійскаго, не видно изъ сочиненій Аѳанасія. Такимъ образомъ, это свидѣтельство не обладаетъ ни ясностію, ни опредѣленностію. При томъ доказательность его ослабляется прямымъ свидѣтельствомъ Ипатія Ефесскаго, что ареопагитскія сочиненія не были извѣстны св. Аѳанасію[8]. Что касается Григорія Богослова, то онъ нигдѣ но говоритъ о Діонисіѣ Ареопагитѣ прямо, называя его по имени, а сопоставленіе приведенныхъ преосв. Порфиріемъ мѣстъ изъ сочиненій Григорія и Ареопагита не показало полной ихъ тожественности, а потому сходство ихъ молено считать чисто случайнымъ, на томъ основаніи, что одна и та же мысль, одинаково понимаемая, можетъ у двухъ писателей вылиться даже въ тожественныя формы. По видимому ясно говоритъ о сочиненіяхъ Діонисія Ареопагита св. Іоаннъ Златоустъ. Но это только по видимому. На самомъ дѣлѣ не возможно опредѣлить, о какомъ Діонисіѣ говоритъ Златоустъ. Ничто не мѣшаетъ думать, что онъ здѣсь разумѣетъ св. Діонисія Александрійскаго, котораго есть основаніе назвать орломъ небеснымъ, судя даже по незначительнымъ отрывкамъ его сочиненій. Что касается книги пресвитера Ѳеодора, то опредѣленно неизвѣстно, когда она написана, равно какъ неизвѣстно опредѣленно, въ какомъ вѣкѣ жилъ самъ ея авторъ[9].
Не отличаются ясностію и опредѣленостыо п приводимыя преосв. Порфиріемъ свидѣтельства изъ V-го вѣка. Преосв. Порфирій приводитъ съ одной стороны свидѣтельство Либерата о томъ, что Кириллъ Александрійскій въ четырехъ книгахъ, написанныхъ имъ противъ несторіанской ереси, приводитъ подлинныя слова Діонисія Ареопагита, съ другой – ссылается на свидѣтельство Ювеналія Іерусалимскаго, который въ своемъ письмѣ къ Маркіану и Пульхеріи говоритъ, что Діонисій Ареопагитъ вмѣстѣ съ Тимоѳеемъ присутствовалъ при погребеніи Богоматери, «о чемъ самъ этотъ Діонисій упомянулъ въ своей книгѣ («объ именахъ Божескихъ») и на свидѣтельство Анастасія Библіотекаря о Іоаннѣ Скиѳопольскимъ, писавшемъ схоліи на сочиненія Діонисія Ареопагита[10]. Но тѣ сочиненія св. Кирилла, о которыхъ говоритъ Либератъ, не дошли до насъ, слѣдовательно, нѣтъ никакой возможности убѣдиться въ справедливости свидѣтельства Либерата, которому приходится въ такомъ случаѣ вѣрить на слово, не смотря на заявленіе Ипатія Ефесскаго отъ лица всѣхъ православныхъ отцовъ, бывшихъ па Константинопольскомъ соборѣ 532 г., что Кириллъ не пользовался сочиненіями Діонисія[11]. Такую же степень достовѣрности имѣетъ и свидѣтельство Анастасія о недошедшихъ до насъ схоліяхъ Іоанна Скиѳопольскаго. Опредѣленнѣе и яснѣе свидѣтельство Ювеналія, если оно только не подложно. Оно показываетъ, что въ V вѣкѣ была въ обращеніи книга объ именахъ Божіихъ. Если справедливо свидѣтельство Ювеналія, то не удивительно, что патріархъ Антіохійскій Ефремій въ началѣ VI вѣка цитуетъ Діонисія Ареопагита и именно его книгу «объ именахъ Божескихъ»[12]. Такимъ образомъ, только два послѣднія свидѣтельства представляются болѣе-менѣе ясными и опредѣленными, но они говоритъ только о сочиненіи Діонисія «объ именахъ Божіихъ». Что же касается сочиненій «о небесной и церковной іерархіи», то о нихъ нѣтъ ясныхъ и опредѣленныхъ свидѣтельствъ у церковныхъ писателей до Константинопольскаго собора въ 532 г. Отсюда само собою очевидно, что «многовѣковая увѣренность, что Діонисій Ареопагитъ писалъ объ іерархіи небесной и церковной и объ именахъ Божіихъ начинается собственно съ VI вѣка, со времени Константинопольскаго собора». Но эта увѣренность, не имѣющая твердыхъ основаній, не можетъ имѣть значенія для научнаго рѣшенія вопроса о подлинности ареопагитскихъ сочиненій, такъ что длинный списокъ церковныхъ писателей и соборовъ, утверждавшихъ подлинность ареопагитскихъ сочиненій, представленный преосв. Порфиріемъ[13], является какъ будто и излишнимъ.
Какъ извѣстно, съ XVI вѣка, вѣка возникновенія исторической критики, открыто заявляется многими церковными писателями сомнѣніе въ подлинности ареопагитскихъ сочиненій. Критики возражали противъ подлинности ареопагитскихъ сочиненій съ точки зрѣнія ихъ поздняго появленія и на основаніи ихъ содержанія. Что ареопагнтскія сочиненія не были неизвѣстными древнимъ церковнымъ писателямъ, оба изслѣдователя – проф. Скворцовъ и преосв. Порфирій попытались, хотя и не вполнѣ удачно доказать такъ называемыми внѣшними доказательствами. Имъ осталось еще рѣшить болѣе трудную задачу – доказать, на основаніи анализа содержанія ареопагитскихъ сочиненій ихъ происхожденіе въ вѣкъ апостольскій отъ Діонисія Ареопагита и, такимъ образомъ, опровергнуть всѣ возраженія, построенныя на результатахъ всесторонняго изслѣдованія содержанія ареопагитскихъ сочиненій.
Лучшее доказательство подлинности ареопагитскихъ сочиненій проф. Скворцовъ видитъ въ ихъ антигностическомъ направленіи. Эту антнгностическую тенденцію онъ видитъ въ томъ, что Діонисій строитъ свою богословскую систему «на священномъ и таинственномъ преданіи», на такихъ основаніяхъ, на какихъ старались построить свои системы нѣкоторые изъ гностиковъ; ссылается болѣе всего на слова св. ап. Павла, – апостола, котораго особенно уважали гностики, избираетъ для своихъ сочиненій предметы самые возвышенные и пишетъ о нихъ загадочно и даже темно, желая этимъ показать, что и въ христіанской церкви есть ученіе возвышенное и таинственное, которое могутъ понимать только избранные. Для доказательства справедливости этихъ общихъ заключеній изслѣдователь разсматриваетъ подробно содержаніе ареопагитскихъ сочиненій и вездѣ старается видѣть скрытую ихъ тенденцію[14]. Насколько это разсмотрѣніе оказалось доказательнымъ и мысль объ антигностическомъ направленіи ареопагитскихъ сочиненій – основательною достаточно показываетъ то, что свящ. I. Смирновъ въ своей статьѣ: «Русская литература о сочиненіяхъ св. Діонисія Ареопагита» нашелъ возможнымъ, пользуясь пріемами проф. Скворцова съ одинаковою степенью достоверности усмотрѣть въ ареопагитскихъ сочиненіяхъ анти-неоплатоническое направленіе. Такимъ образомъ, самое важное съ точки зрѣнія проф. Скворцова доказательство подлинности ареопагитскихъ сочиненій, составляющее центральный тезисъ всего его изслѣдованія, оказалось слабымъ при первомъ прикосновеніи критики. Первое и самое важное доказательство подлинности ареопагитскихъ сочиненій проф. Скворцовъ попытался найти въ общемъ обозрѣніи ихъ содержанія[15].
Такимъ же средствомъ и для той же цѣли пользуется и пp. Порфирій. Разсмотрѣніемъ содержанія ареопагитскихъ сочиненій онъ хочетъ доказать, что они православны, слѣдовательно не могутъ считаться произведеніями еретика и что въ себѣ самихъ заключаютъ доказательства своего происхожденія въ вѣкъ Ареопагита. Что авторъ ареопагитскихъ сочиненій чуждъ еретическихъ заблужденій, преосв. Порфирій доказываетъ изложеніемъ ученія Ареопагита о Богѣ[16], о божественномъ провидѣніи[17], о спасеніи человѣка Христомъ[18], обращая особенное вниманіе на тѣ мѣста, которыя ясно говорятъ за православіе автора ареопагитскихъ сочиненій. Что онъ не пантеистъ, доказывается изложеніемъ его ученія о твореніи, при чемъ объясняются термины, которые здѣсь встрѣчаются[19] и ученія о благости Божіей и о злѣ[20]. Когда преосв. Порфирій доказываетъ, что авторъ ареопагитскихъ сочиненій не пантеистъ, онъ очевидно имѣетъ въ виду мнѣніе, приписывающее ареопагитскія сочиненія писателю, вышедшему изъ школы неоплатониковъ. Но въ такомъ случаѣ онъ не довелъ дѣла до конца. Ему нужно бы было доказать, что авторъ совершенно не знакомъ съ неоплатонизмомъ, но онъ этого не дѣлаетъ. Онъ настаиваетъ на томъ, что авторъ ареопагитикъ близко знакомъ съ платонизмомъ[21] и этимъ по-видимому хочетъ уничтожить подозрѣніе автора ареопагитскихъ сочиненій въ неоплатоническихъ воззрѣніяхъ на религіозныя истины. Но этого слишкомъ мало. Такимъ образомъ, анализомъ содержанія ареопагитскихъ сочиненій преосв. Порфирій не опровергъ этого мнѣнія, а потому, для опроверженія его онъ принужденъ обратиться къ доказательству чисто внѣшнему. Онъ ссылается на свидѣтельство Филоннона и Пахимера, что не авторъ ареопагитскихъ сочиненій пользовался сочиненіями неоплатониковъ, а эти послѣдніе, особенно Проклъ, пользовались сочиненіями Діонисія индѣ даже дословно. Но это замѣчаніе Филоппона и Пахимера можно объяснить пристраснымъ ихъ отношеніемъ къ сочиненіямъ Ареонагига и неоплатониковъ. Извѣстно о Пахимерѣ, что онъ особенно любилъ сочиненія Діонисія и посвятилъ имъ не мало труда. Такимъ образомъ, преосв. Порфирій доказалъ, что сочиненія ареопагитскія написаны лицомъ чисто православнымъ. Остается ему доказать, что они написаны современникомъ апостоловъ. Такь какъ доказать послѣднее ясно и опредѣленно на основаніи критическаго анализа содержанія ареопагитскихъ сочиненій весьма трудно, то преосв. Порфирію приходится прибѣгать къ доказательствамъ чисто субъективнымъ. «Читая Ареопагитики, живо сознаемъ, говоритъ преосв. Порфирій, что они написаны св. Діонисіемъ въ концѣ перваго вѣка христіанскаго: въ нихъ онъ виденъ какъ христіанинъ, недавно обращенный изъ язычества, а потому описывающій свойства Божіи такъ, какъ будто каждое изъ нихъ имѣетъ свой особый кругъ дѣйствій, подобно богамъ и богинямъ, дѣйствовавшимъ въ розницу. Привычка язычника воображать такія дѣйствія ихъ понудила христіанина почти олицетворять свойства Божіи». Далѣе, свою мысль преосв. Порфирій доказываетъ еще тѣмъ, что нѣкоторыя мысли и изрѣченія Діонисія вполнѣ сходны съ мыслями и изреченіями близкихъ къ нему по времени писателей: Филона, Валентина, Плутарха, Зенона, Епиктета[22]. Не трудно видѣть, что эти доказательства доказательны только для предзанятой мысли изслѣдователя и могутъ служить одинаково для доказательства мнѣній, относящихъ происхожденіе ареопагитскихъ сочиненій къ вѣкамъ позднѣйшимъ.
Таковы доказательства подлинности ареопагитскихъ сочиненій, извлеченныя проф. Скворцовымъ и преосв. Порфиріемъ изъ общаго обозрѣнія ихъ содержанія. Но этимъ оба изслѣдователя не ограннниваются. Для своей цѣли они стараются воспользоваться болѣе частными указаніями на подлинность ареопагитскихъ сочиненій, указаніями, заключающимися въ ихъ содержаніи. Къ этимъ указаніямъ прежде всего необходимо отнести упоминаніе авторомъ ареопагитскихъ сочиненій о современныхъ ему лицахъ и событіяхъ. Что касается проф. Сиворцова, то онъ не особенно сильно довѣряетъ этимъ указаніямъ и старается только доказать, что они не противоречатъ доказываемому имъ мнѣнію объ авторѣ ареопагитскихъ сочиненій[23]. Не такъ смотрить на это преосв. Порфирій. Въ упоминаніи автора ареопатскихъ сочиненій о лицахъ и событіяхъ, имѣвшихъ мѣсто въ первомъ вѣкѣ, онъ хочетъ видѣть ясное доказательство подлинности ареопагитскихъ сочиненій.
Посмотримъ, на сколько опредѣленны свидѣтельства автора ареопагитскихъ сочиненій о современныхъ ему лицахъ и событіяхъ и можно ли на лихъ строить болѣе или менѣе опредѣленныя выводы. Изъ лицъ, упоминаемыхъ въ ареопагитикахъ, одни названы въ св. Писаніи и исторіи перваго христіанскаго вѣка[24], о другихъ ничего не извѣстно ни изъ Писанія ни изъ исторіи[25]. Не можетъ быть никакого сомнѣнія, что лица этого послѣдняго рода не могутъ имѣть значенія для опредѣленія подлинности ареопатскихъ сочиненій. Такое значеніе могли бы имѣть только лица перваго рода и то, если будетъ доказана ихъ тожественность съ исторически извѣстными лицами. Но эту тожественность доказать весьма трудно и ее не доказываютъ ни проф. Скворцовъ, ни преосв. Порфирій. Относительно Тимоѳея и тотъ и другой согласны, что это не ап. Тимоѳей, бывшій епископомъ Ефесскимъ. Но кто же онъ? Сынъ сенатора Пуденса[26], отвѣчаетъ проф. Скворцовъ. Епископъ запада – Маркеллъ по свидѣтельству Декстера, называвшійся Тимоѳеемъ, утверждаетъ преосв. Порфирій[27]. Подъ Поликарпомъ, къ которому сохранилось письмо Діонисія, проф. Скворцовъ разумѣетъ Поликарпа Смирнскаго[28], пp. Порфирій – Поликарпа епископа на западѣ[29]. О Титѣ, Каѣ и Карпѣ, говорить проф. Скворцовъ, нѣтъ никакихъ опредѣленныхъ указаній въ ареопагитскихъ сочиненіяхъ, а по этому нѣтъ основаній думать, «что подъ этими именами разумѣются имѣнно тѣ лица, о которыхъ говоритъ писаніе. О Карпѣ даже прямо сказано, что это не то лицо, о которомъ упоминаетъ ап. Павелъ»[30]. Преосв. Порфирій не опредѣляетъ, кто такіе Кай и Карпъ. О первомъ только говоритъ, что онъ – ѳерапевтъ, о второмъ – что онъ жилъ на остр. Критѣ. О Титѣ думаетъ, что онъ былъ епископомъ на западѣ». Такъ какъ именемъ Іуста называлось нѣсколько лицъ въ первомъ вѣкѣ, то проф. Скворцовъ ничего опредѣленнаго не говоритъ о Іустѣ, упоминаемомъ въ ареопагитикахъ. Подъ Варѳоломеемъ разумѣетъ ап. Варѳоломея, подъ Климентомъ – автора «Климентинъ». Преосв. Порфирій Іуста и Варѳоломея считаетъ ѳерапевтами, Климента – Актіемъ Климентомъ, аѳинскимъ философомъ. Изъ этого сопоставленія мнѣній обоихъ изслѣдователей о лицахъ въ сочиненіяхъ Ареопагита, видно невыгодное для нихъ обоихъ разногласіе, вытекающее очевидно изъ самого существа предмета, который они изслѣдуютъ. Авторъ ареопагитскихъ сочиненій, называя имена современныхъ ему лицъ, о самыхъ лицахъ говоритъ совершенно неопредѣленно, такъ что о нихъ можно строить только предположенія. Напримѣръ, одно изъ своихъ писемъ онъ адресуетъ къ Іоанну. Изъ самого письма рѣшительно невозможно опредѣлить, какого Іоанна онъ разумѣетъ. Тоже самое нужно сказать и о другихъ письмахъ Діонисія Ареопагита и о лицахъ, которымъ они адресованы. Такимъ образомъ, ни проф. Скворцовъ, ни преосв. Порфирій не доказали основательно, что подъ лицами, упоминаемыми въ ареопагитикахъ, необходимо разумѣть лицъ современныхъ Діонисію Ареопагиту. Особенно это справедливо по отношенію къ преосв. Порфирію. Онъ строитъ только предположенія и ничемъ ихъ не доказываетъ.
Авторъ ареопагитскихъ сочиненій упоминаетъ о трехъ событіяхъ изъ своей жизни, именно: о своемъ путешествіи вь Іерусалимѣ вмѣстѣ съ Іероѳеемъ для созерцанія живоначальнаго и богопріятнаго тѣла, о созерцаніи вмѣстѣ съ нѣкимъ Аполлофаномъ тьмы, бывшей въ спасительномъ крестѣ и о путешествіи на островъ Критъ къ Карпу. Защитники подлинности ареопагитскихъ сочиненій относятъ эти событія къ первому вѣку. Въ первомъ видятъ путешествіе Ареопагита въ Іерусалимъ для присутствованія при погребеніи Богоматери, второе относятъ къ году смерти Христа Спасителя и подъ тьмой разумѣютъ затмѣніе, бывшее въ день Его смерти. Въ такомъ смыслѣ принимаетъ эти событія и преосв. Порфирій и не допускаетъ возможности добросовѣстнаго и основательнаго доказательства, что эти событія, равно какъ и разсказъ о путешествін Діонисія къ Карпу на островъ Критъ «выдуманы позднимъ досужимъ писателемъ такъ, безъ цѣли, безъ надобности»[31]. Противъ этого утвержденія преосв. Порфирія нужно замѣтить, что вѣроятно ни одинъ изъ отрицателей подлинности ареопагитскихъ сочиненій не старался доказывать, что упомянутыя событія выдуманы досужимъ писателемъ «такъ, безъ цѣли, безъ надобности». Напротивъ доказывали, что тѣ мѣста въ которыхъ говорится объ этихъ событіягъ, если только они позднѣйшаго происхожденія, выставлены вполнѣ сознательно, для подтвержденія того, что сочиненія ареопагитскія принадлежатъ Діонисію Ареопагиту. Не допуская той мысли, что тѣ мѣста въ сочиненіяхъ Ареопагита, въ которыхъ упоминаются первыя два событія, подложны, преосв. Порфирій въ этихъ мѣстахъ хочетъ видѣть ясное свидѣтельство принадлежности ареопагитиковъ Діонисію Ареопагиту. Но тутъ весьма умѣстно представить преосв. Порфирію такое возраженіе: эти мѣста весьма неясны и неопредѣленны, могутъ быть истолкованы различно, какъ дѣйствительно это показали изслѣдованія Гиплера[32] и Скворцова[33]. При томъ существуютъ не безъосновательныя подозрѣнія, что эти мѣста сочиненій Ареопагита подложны[34].
Такимъ образомъ, ни общее обозрѣніе содержанія ареопагитскихъ сочиненій, ни упоминаемыя въ нихъ лица и событія не дали обоимъ изслѣдователямъ твердой почвы для рѣшенія вопроса о сочиненіяхъ ареопагитскихъ въ пользу ихъ подлинности и принадлежности св. Діонисію Ареопагиту. Между тѣмъ на этихъ же самыхъ основаніяхъ отрицающіе подлинность ареопагитскихъ сочиненій построеваютъ много весьма сильныхъ возраженій. Съ этими возраженіями конечно приходится считаться обоимъ изслѣдователямъ и такъ или иначе защищать подлинность сочиненіи Діонисія Ареопагита. Но, съ одной стороны, невѣрность почвы, на которой имъ приходится вести состязаніе, съ другой – сила возраженій противниковъ иногда заставляютъ ихъ умалчивать о нѣкоторыхъ возраженіяхъ противниковъ, или разрѣшать ихъ недостаточно основательно и убѣдительно. Свящ. I. Смирновъ въ разборѣ разсматриваемой нами статьѣ проф. Скворцова замѣтилъ, что этотъ послѣдній мало коснулся весьма многочисленныхъ и сильныхъ возраженій противниковъ подлинности ареопагитскихъ сочиненій. I. Смирновъ въ одинадцати пунктахъ представилъ эти возраженія и показалъ неосновательность ихъ опроверженія проф. Скворцовымъ[35].
Преосв. Порфирій не оставляетъ безъ вниманія ни одно изъ возраженій, поставленныхъ на видъ проф. Скворцову I. Смирновымъ, но отъ этого дѣло нисколько не выиграло: преосв. Порфирій на нѣкоторыя возраженія отвѣтилъ точно такъ же, какъ и проф. Скворцовъ, на примѣръ на возраженія, основанныя на свидѣтельствѣ ареопагитскихъ сочиненій о состояніи богослуженія, обрядности и вообще церковнаго устройства[36]. Разрѣшая возраженія, не затронутыя проф. Скворцовымъ, преосв. Порфирій ничего не говоритъ такого, что не было сказано раньше его въ инославной литературѣ и что не было достаточно удачно опровергнуто[37].
Въ заключеніе сказаннаго объ этихъ двухъ изслѣдованіяхъ вопроса о подлинности ареопагитскихъ сочиненіи нужно сознаться, что, такъ какъ оба они не отличаются безпристрастіемъ, научною объективностію, – не могутъ кого-нибудь убѣдить въ подлинности ареопагитскихъ сочиненій, напротивъ, могутъ только усилить сомнѣніе.
Второе мнѣніе объ авторѣ ареопагитскихъ сочиненій высказано въ докторской диссертаціи проф. Скворцова – «Изслѣдованіе вопроса объ авторѣ сочиненій, извѣстныхъ съ именемъ св. Діонисія Ареопагита».
Какъ справедливо замѣтилъ I. Смирновъ, эта диссертація за исключеніемъ средней своей части представляетъ перепечатку статьи того же автора, помѣщенной въ «Трудахъ Кіевской духовной академіи». Только средняя часть диссертаціи представляетъ новое сравнительно съ прежнимъ изслѣдованіемъ. Въ этой самой важной части своей диссертаціи проф. Скворцовъ доказываетъ, что ареопагитскія сочиненія написаны въ третьемъ вѣкѣ и авторъ ихъ св. Діонисій Александрійскій.
Прежде чѣмъ опредѣлить личность автора ареопагитскихъ сочиненіи, изслѣдователь пытается опредѣлить время написанія ареопагитскихъ сочиненій на основаніи анализа ихъ содержанія. Разсматривая содержаніе ареопагитскихъ сочиненій онъ находитъ, что послѣднія написаны съ цѣлію полемическою и направлены противъ гностиковъ. Антигностическая тенденція ареопагитскихъ сочиненій видна съ одной стороны въ догматическомъ ученіи и описаніи и изъясненіи таинствъ и обрядовъ. Она же ясно проглядываетъ въ способѣ автора доказывать свои положенія, въ формѣ и слогѣ сочиненій[38]. Легко также замѣтить, что авторъ ареопагитскихъ сочиненій имѣетъ въ виду гностицизмъ не въ зачаточной формѣ, въ какой онъ существовалъ въ первомъ и началѣ втораго вѣка, а въ формѣ развитой, какимъ является гностицизмъ третьяго вѣка. Путемъ такихъ соображеній изслѣдователь приходитъ къ тому заключенію, что ареопагитскія сочиненія явились не ранѣе третьяго вѣка. Для болѣе точнаго опредѣленія границы «далѣе (отъ насъ) которой не должно искать» автора ареопагитскихъ сочиненій изслѣдователь обращается къ тѣмъ указаніямъ, какія могутъ дать упоминаемыя въ ареопагитикахъ собственныя имена[39]. Такія указанія можетъ дать имя Климента, упоминаемое авторомъ. Подъ этимъ Климентомъ, котораго авторъ ареопагитскихъ сочиненій считаетъ заблуждающимся въ ученіи о прообразахъ вещей, нельзя разумѣть, Климента Римскаго, а нужно видѣть Климента Александрійскаго, «который дѣйствительно представлялъ прообразы вещей несуществующими безъ отношенія къ самимъ вещамъ». Отсюда такое заключеніе, что ареопагитскія сочиненія написаны «не прежде, но послѣ Климента Александрійскаго». Такъ какъ изслѣдователь крѣпко стоитъ на той мысли, что ареопагитскія сочиненія направлены противъ развившагося гностицизма, какимъ онъ является у корифеевъ его, то ему легко опредѣлить границу, ближе которой (къ намъ) нельзя искать автора ареопагитскихъ сочиненій. «Какъ еретическая система, гностицизмъ уже не существовалъ въ четвертомъ вѣкѣ, слѣдовательно невозможно допустить той мысли, что антигностическая система, какою являются ареопагитскія сочиненія, могла быть написана въ VI вѣкѣ или еще позже. Для окончательнаго убѣжденія въ правильности опредѣленія этой границы изслѣдователь ссылается еще на изрѣченія св. Григорія Богослова, находящіяся въ одномъ изъ его словъ. Эти слова заимствованныя по предположенію изслѣдователя изъ книги «о небесной іерархіи», показываютъ, что авторъ ареопагитскихъ сочиненій жилъ много ранѣе Григорія[40]. Такимъ образомъ, изслѣдователь опредѣлилъ приблизительно время, къ которому нужно относить и время жизни автора ареопагитскихъ сочиненій, и время написанія этихъ послѣднихъ. Это приблизительное опредѣленіе изслѣдователь полагаетъ въ основаніе дальнѣйшихъ своихъ выводовъ о лицѣ автора ареопагитскихъ сочиненій. Такъ какъ сочиненія ареопагитскія появились въ III вѣкѣ, то естественно и лицъ, упоминаемыхъ въ этихъ сочиненіяхъ искать также въ III вѣкѣ. Не отыскивая всѣхъ упоминаемыхъ въ ареопагитикахъ лицъ, онъ находитъ возможнымъ опредѣлить, кто такіе, упоминаемые авторомъ – Кай, Дороѳей, Іероѳей и Тимоѳей. На основаніи посланія папы римскаго Кая къ епископу Феликсу онъ заключаетъ, что этотъ папа и есть тотъ Кай, къ которому сохранилось письмо неизвѣстнаго автора ареопагитикъ. Въ Дороѳеѣ онъ видитъ Дороѳея ученаго пресвитера Антіохійской церкви[41]. Особенное вниманіе изслѣдователя привлекаютъ имена Іероѳея и Тимоѳея: въ опредѣленіи ихъ лежитъ ключъ къ опредѣленію личности неизвѣстнаго автора ареопагитскихъ сочиненій. Въ Іероѳеѣ, о которомъ такъ много говорится въ книгѣ объ «именахъ Божіихъ» изслѣдователь хочетъ видѣть Оригена. Для доказательства этого смѣлаго и оригинальнаго предположенія изслѣдователь пользуется сравненіемъ похвальнаго слова Григорія Неокессарійскаго Оригену съ тѣми похвалами, которыми превозноситъ Іероѳея неизвѣстный авторъ ареопагитиковъ. Изъ сходства похвальныхъ выраженій изслѣдователь заключаетъ, что они относятся къ одному и тому же лицу[42]. Но это – не рѣшительное доказательство и ему очевидно изслѣдователь не придаетъ большаго значенія. Главное докавательство онъ находитъ въ сравненіи книги «объ именахъ Божіихъ» съ сочиненіемъ Оригена «о началахъ». Сравненіе привело изслѣдователя къ такимъ выводамъ: упоминаемое въ книгѣ «объ именахъ Божіихъ» сочиненіе Іероѳея «о богословскихъ элементахъ» есть ни что иное, какъ сочиненіе Оригена «о началахъ»; книга «объ именахъ Божіихъ» есть комментарій на книгу «о началахъ»; Іероѳей, учитель автора ареопагитикъ – Оригенъ[43]. Теперь изслѣдователю оставалось только опредѣлить, кто изъ учениковъ Оригена написалъ ареопагитскія сочиненія. Прежде чѣмъ заняться этимъ послѣднимъ, изслѣдователь опредѣляетъ на основаніи послѣдняго параграфа четвертой главы книги «объ именахъ Божіихъ» мѣстожительство автора. Здѣсь авторъ жалуется на оскуденіе въ мѣстѣ его дѣятельности святыхъ учителей. Эта жалоба живо напоминаетъ, по словамъ изслѣдователя, изгнаніе Оригена навсегда изъ Александріи Иракломъ, епископомъ Александрійскимъ, а если такъ, то жалобу произноситъ пресвитеръ подвѣдомственный Ираклу, житель Александріи[44]. Далѣе на основаніи надписанія ареопагитскихъ трактатовъ – «сопресвитеру» Тимоѳею, изслѣдователь находитъ естественнымъ предположить, что эти сочиненія посвящаются тому же Тимоѳею, которому посвящены Діонисіемъ Великимъ книги «о природѣ», а отсюда дѣлаетъ выводъ, что авторъ книгъ «о приходѣ» и ареопагитскнхъ сочиненій одно лицо, именно св. Діонисій епископъ Александрійскій[45]. Подтвержденіе такого вывода проф. Скворцовъ хочетъ видѣть и въ исторіи жизни Діонисія и въ оставшихся отъ него сочиненіяхъ. Діонисій Александрійскій обратился ко Христу, благодаря чтенію посланій св. апостола Павла. Этимъ объясняется, почему въ ареопагитскихъ сочиненіяхъ онъ съ восторгомъ отзывается о Павлѣ. Діонисій получилъ воспитаніе въ Александрійскомъ училище подъ руководствомъ знаменитаго Оригена, этимъ объясняется та благоговѣйная любовь Діонисія къ Оригену, которая такъ рельефно выразилась въ книгѣ «объ именахъ Божіихъ» [46]. Діонисій былъ свидѣтелемъ горькой участи Оригена, заподозрѣннаго въ неправославіи и изгнаннаго изъ Александріи вслѣдствіе этого подозрѣнія. Отсюда понятно, почему Діонисій неоднократно заповѣдуетъ Тимоѳею скрывать святыя истины отъ людей непосвященныхъ въ тайны вѣры[47]. Діонисій шестнадцать лѣтъ былъ наставникомъ Александрійской школы, изъ одного этого можно закѣючить, что Діонисій не мало написалъ по богословію[48]. О Діонисіѣ Александрійскомъ извѣстно изъ исторіи Евсевія, что онъ большую часть жизни провелъ въ борьбѣ съ еретиками и вь этой борьбѣ «всегда показывалъ, благородный и примиряющій духъ, который заставлялъ его избирать для защиты средства достойныя». Эти свойства обнаруживаются и въ его системѣ богословской, основанной на гностическихъ началахъ и въ письмѣ къ Аполлофану[49]. Подтвержденіе своего взгляда на автора ареопагитскихъ сочиненій изслѣдователь хочетъ найти также въ сохранившихся до нашего времени отрывкахъ изъ сочиненій Діонисія Александрійскаго, но, такъ какъ этихъ отрывковъ сохранилось очень мало то, очевидно, изслѣдователь не имѣетъ возможности вполнѣ удовлетворить своему желанію. Однако, въ одномъ письмѣ Діонисія къ Герману находитъ упоминаніе о такихъ лицахъ, какія упоминаются и въ ареопагитскихъ сочиненіяхъ именно – Тимоѳея, Кая, Петра, которыхъ Діонисій называетъ своими учениками[50]; находитъ также нѣсколько отрывковъ изъ богословскихъ сочиненій Діонисія Аександрійскаго, которые, по убѣжденію изслѣдователя, весьма близко напоминаютъ соотвѣтствующіе отрывки изъ ареопагитскихъ сочиненійі[51]. Предвидя то возраженіе, что слогъ несомнѣнно подлиннаго сочиненія Діонисія Александрійскаго «о природѣ» совершенно отличенъ отъ слога ареопагитскихъ сочиненій своею простотою, безъискусственностію, что можетъ возбудить сомнѣніе въ принадлежности ареопагитскихъ сочиненій Діонисію Александрійскому, изслѣдователь доказываетъ, что Діонисій, когда дѣло касалось богословія, не имѣлъ обычая писать просто. Для этой цѣли онъ приводитъ отрывки изъ толкованій Діонисія на Св. Писаніе[52]. Не ограничиваясь этими доказательствами своего мнѣнія, изслѣдователь еще приводитъ указанія въ исторіи литературы на то, что разсматриваемыя имъ сочиненія принадлежатъ Діонисію Александрійскому[53]. Въ заключительномъ отдѣлѣ своей диссертаціи изслѣдователь старается съ одной стороны защитить сочиненія Діонисія Ареопагита отъ упрековъ въ неправославіи, а съ другой доказать, что извѣстія автора о состояніи богослуженія и совершеніи таинствъ нисколько не противорѣчатъ свидѣтельствамъ исторіи третьяго вѣка, – вѣка въ которомъ жилъ авторъ ареопагитскихъ сочиненій[54].
Такъ какъ ислѣдованіе проф. Скворцова представило новое и оригинальное рѣшеніе вопроса о подлинности ареопагитскихъ сочиненій, то, естественно, что оно оказалось не чуждымъ многихъ довольно крупныхъ недостатковъ. Эти недостатки въ свое время были отмѣчены въ библіографической замѣткѣ на эту диссертацію въ «Христіанскомъ чтеніи» за 1871 годъ ч. II и въ подробномъ разборѣ ея, принадлежащемъ свящ. I. Смирнову. Кромѣ многочисленныхъ историческихъ промаховъ при выборѣ и пользованіи источниками, указана несостоятельность какъ пріемовъ, такъ и аргументаціи ислѣдователя въ самой существенной части его изслѣдованія.
Укажемъ болѣе основательныя и сильныя возраженія, относительно пріемовъ автора диссертаціи и относительно важнѣйшихъ его аргументовъ. Какъ показываетъ ближайшее знакомство съ диссертаціей, авторъ ея особенно широкое мѣсто даетъ сравненіямъ и усвояетъ имъ большую силу доказательности. Но при этомъ часто допускаетъ сравненія весьма искуственныя и потому мало доказательныя. Это оказывается особенно замѣтнымъ въ сравненіи изслѣдователемъ книги «объ именахъ Божіихъ» съ книгою Оригена «о началахъ»[55]. На чисто предположительныхъ основаніяхъ старается строить положительныя выводы, какъ это онъ дѣлаелъ при доказательствѣ тожественности Іероѳея и Оригена и вообще въ главѣ о лицахъ и событіяхъ, упоминаемыхъ въ сочиненіяхъ Діонисія Ареопагита. Умалчиваетъ о весьма солидныхъ возраженіяхъ противъ своего взгляда на ареопагитскія сочиненія, напримѣръ, не объясняетъ ничѣмъ глубокаго молчанія христіанской древности объ ареопагитскихъ сочиненіяхъ какъ твореніяхъ св. Діолисія Александрійскаго[56]. Исходнымъ пунктомъ для опредѣленія времени написанія ареопагитскихъ сочиненій служитъ для проф. Скворцова антигностическое направленіе ареопагитскихъ сочиненій[57]. Но это антигностическое направленіе оказалось у изслѣдователя весьма слабо раскрытымъ, такъ что, какъ справедливо замѣтилъ свящ. I. Смирновъ, съ одинаковымъ правомъ можно видѣть въ ареопагитикахъ и анти-неоплатоническую тенденцію. Это немаловажный промахъ, такъ какъ антигностическое направленіе ареопагитскихъ сочиненій – мысль такъ сказать центральная въ изслѣдованіи проф. Скворцова, мысль, на которой основывается не мало выводовъ.
Третье мнѣніе объ авторѣ и времени происхожденія ареопагитскихъ сочиненій высказано свящ. I. Смирновымъ по поводу появленія въ свѣтъ выше разсмотрѣнной диссертаціи проф. Скворцова[58]. Разбирая эту послѣднюю, I. Смирновъ между прочимъ высказываетъ и свое собственное мнѣніе, о принадлежности ареопагитскихъ сочиненій неизвѣстному автору изъ неоплатониковъ, жившему въ V вѣкѣ. Такъ какъ это мнѣніе высказано I. Смирновымъ, такъ сказать, мимоходомъ, то оно не представляется строго обоснованнымъ и доказаннымъ. Впрочемъ и самъ авторъ хочетъ указать только на вѣроятность такого мнѣнія, но не рѣшается и самъ признать его окончательнымъ[59]. Во всякомъ случаѣ появленіе его въ нашей богословской литературѣ характеризуетъ состояніе вопроса о сочиненіяхъ Діонисія Ареопагита послѣ изслѣдованій К. Скворцова и составляетъ новую стадію къ разработкѣ этого вопроса. Въ обоихъ своихъ изслѣдованіяхъ К. Скворцовъ избралъ дедуктивный методъ изслѣдованія. Онъ ищетъ общую точку зрѣнія въ ареопагитскихъ сочиненіяхъ и находитъ ее въ антигностическомъ ихъ направленіи, полагаетъ это послѣднее въ основу своего изслѣдованія и всѣ части разбираемыхъ сочиненій объясняетъ въ связи съ нимъ. Этотъ методъ усвоилъ себѣ и I. Смирновъ. Оговариваясь, что «содержаніе сочиненій съ именемъ Діонисія по своей общности и очень отдаленному отношенію къ противникамъ не даетъ почти никакихъ опредѣленныхъ указаній на то, кто именно и какого рода были эти противники», о I. Смирновъ во всякомъ случаѣ находитъ возможнымъ подъ послѣдними разумѣть неоплатониковъ V вѣка и признать, такимъ образомъ, анти-неоплатоническую тенденцію самихъ сочиненій[60]. Признавая антигностическую тенденцію, онъ вынуждается какъ внѣшнею формою ареопагитскихъ сочиненій, такъ и ихъ содержаніемъ видѣть въ авторѣ христіанина изъ неоплатониковъ V вѣка. «Тяжелый, темный, изысканный языкъ, пристрастіе къ риторическимъ формамъ и украшеніямъ, многословіе, напыщенность, пристрастіе къ философствованію и философскимъ терминамъ» – все это характеризуетъ неоплатоника пятаго вѣка. Содержаніе ареопагитскихъ сочиненій также обнаруживаетъ въ себѣ нѣкоторыя неоплатоническія мысли, хотя и очищенныя отъ примѣси заблужденій. Такъ, ученіе о Богѣ напоминаетъ близко ученіе Плотина и Прокла, ученіе объ экстазѣ, какъ высшемъ источникѣ познанія тоже вполнѣ согласно съ ученіемъ объ этомъ же предметѣ у неоплатониковъ. Такимъ образомъ, и форма и содержаніе ареопагитскихъ сочиненій даетъ основаніе I. Смирнову думать, что авторъ ареопагитскихъ сочиненій обнаружилъ знакомство съ неоплатонизмомъ. Такъ какъ въ сочиненіяхъ можно замѣтить такія ученія, которыя прямо служатъ опроверженіемъ неоплатоническихъ заблужденій[61], можно признать, что авторъ намѣренно ихъ представляетъ съ цѣлію привлеченія въ христіанство неоплатониковъ, тѣмъ болѣе, что эти ученія онъ представляетъ въ философской формѣ[62]. Таковы соображенія I. Смирнова объ авторѣ ареопагитскнхъ сочиненій. На особенную основательность эти соображенія конечно претендовать не могутъ, во всякомъ случаѣ представляются весьма правдоподобными.
Изъ этого обзора мнѣній по вопросу о сочиненіяхъ Діонисія Ареопагита видно, что ни одно изъ нихъ не можетъ считаться доказаннымъ вполнѣ основательно и убѣдительно и что вопросъ о сочиненіяхъ Діонисія Ареопагита все еще остается открытымъ.
Протоіерей Н. Диковскій.
«Гроденскія Епархіальныя Вѣдомости». 1904. Отд. Неофф. № 42. С. 1207-1221; № 43. С. 1230-1238.
[1] Чт. въ общ. дух. просв. 1878 г., ч. II, 354. Ср. Христ. Чт. 1848 г., ч II. 149; Тр. Кіев дух. акад. 1863, ч. II.
[2] Migne Patrolog. curs. compl. Ser. graeca, t. III. Prolegomena c. III, p. 15. Baraterius. Disquisitio do successione episcoporum Romanorum... Dissertatio de Dionysii Pseudo-Areopagitae scriptis Dionysio Alexandrino tribuendis. 1740, p. 294.
[3] Чт. въ общ. дух. просв., стр. 355. Ср. Тр. Кіев дух. акад., ч. II, 385; Христ. Чт., ч. II, стр. 150.
[4] Patrolog. с.с. Prolegomena, с. III, р. 14; К. Скворцовъ. Изслѣдованіе вопроса объ авторѣ сочиненій извѣстныхъ съ именемъ си. Діонисіи Ареопагита, стр. 18-19.
[5] Скворцовъ. Изслѣдованіе, стр. 19-20. Prolegomena, р. 15.
[6] Prolegomena, р. 14.
[7] Чт. въ общ. дух. просв. Ср. Тр. Кіев дух. акад., II. 385-386; Христ. Чт., II. стр. 150.
[8] Prolegomena, с. VII, р. 22.
[9] Patrolog. c. с., t. III; Prolegomena, с. IV, p. 16.
[10] Чт. въ общ. дух. просв., II, 357. Cp. Тр. Кіев дух. акад., II, 386.
[11] Prolegomena, с. VII, р. 22.
[12] Чт. въ общ. дух. просв., II, 357-358.
[13] Ibid.. 358-370. Ср. Тр. Кіев дух. акад., II, 386-388.
[14] Тр. Кіев дух. акад., II, 412-415; 429-435.
[15] Прав. Обозр. 1872 г., ч. II.
[16] Чт. въ общ. дух. просв., II, 205-214.
[17] Ibid., 325-329.
[18] Ibid., 337-338.
[19] Ibid., 205-214.
[20] Ibid., 329-336.
[21] Ibid., 176, 208 и др.
[22] Чт. въ общ. дух. просв., II, 715.
[23] Тр. Кіев дух. акад., III, 429-436.
[24] Апостолы: Петръ, Іаковъ. Іоаннъ; Тимоѳей, Поликарпъ, Титъ, Кай. Карпъ, Варѳоломей, Іустъ, Климентъ.
[25] Іероѳей, Демофилъ, Дороѳей, Сопатръ.
[26] Тр. Кіев дух. акад., III, 431.
[27] Чт. въ общ. дух. просв.
[28] Тр. Кіев дух. акад., III, 429-430.
[29] Чт. въ общ. дух. просв., II, 179.
[30] Тр. Кіев дух. акад., III, 430-431.
[31] Чт. въ общ. дух. просв., II, 717.
[32] Тр. Кіев дух. акад., II, 398-407.
[33] Ibid., III, 430, 434-435.
[34] Baraterius, р. 289-292.
[35] Прав. Обозр., I, 853-856.
[36] Ср. Тр. Кіев дух. акад., ч. II, 423-425, ч. 402-403, 413-415, 419-420. Чт. въ общ. дух. просв., II, 719-724.
[37] Patrolog. c. с., t. III; Prolegomena, с. VI-XVII.
[38] Изслѣдованіе, стр. 39-58.
[39] Ibid., 58-60.
[40] Ibid., 61-62.
[41] Ibid., 62-64.
[42] Ibid., 65-66.
[43] Ibid., 66-88.
[44] Ibid., 89.
[45] Ibid.
[46] Ibid., 90.
[47] Ibid., 91.
[48] Ibid., 92.
[49] Ibid., 92-93.
[50] Ibid., 94.
[51] Ibid., 95-97.
[52] Ibid., 97-98.
[53] Ibid., 100.
[54] Ibid., 100-127.
[55] Свящ. I. Смирновъ. «Русская литература о сочиненіяхъ съ именемъ св. Діонисія Ареопагита». Прав. Обозр. 1872 г., ч. I, стр. 860-862.
[56] Христ. Чт., ч. II, 851.
[57] Прав. Обозр. 1872 г., ч. I, стр. 867.
[58] Прав. Обозр. 1872 г., ч. I, 842-876.
[59] Ibid., 872.
[60] Ibid., 867.
[61] Ibid., 868-872.
[62] Наприм. Ученіе объ ангелахъ – въ противоположность ученіе неоплатоническое о низшихъ божествахъ, управляющихъ различными частями міра.
От Ред.: Предлагаем ознакомиться с трудом выдающегося богослова, проф. СПбДА В. В. Болотова – «К вопросу об Ареопагитских творениях», опубл. в журнале «Христианское чтение». 1914. № 5. С. 555-580. (отд. изд. Спб. 1914).
