Протоіерей Евгеній Цвѣтковъ – Христіанская благотворительность въ первые три вѣка.
Въ исторіи Христіанской церкви первые три вѣка ея существованія отмѣчены, какъ время высшаго развитія взаимной братской любви и благотворенія, какъ по отношенію къ своимъ единовѣрцамъ, такъ – и къ чужимъ по вѣрѣ. Это явленіе настолько было ново и необычайно среди тогдашняго міра, что вызывало у язычниковъ, всегда враждебно настроенныхъ къ христіанамъ, чувство удивленія. «Смотрите, говорили они, какъ христіане любятъ другъ друга, какъ они считаются братьями и сестрами, и какъ они готовы умереть другъ за друга! – Дѣйствительно, отмѣтимъ вмѣстѣ съ Тертулліаномъ, имъ (язычникомъ) есть чему удивляться въ этой братской любви, имъ, которые только умѣли другъ друга ненавидѣть и покушаться на жизнь другъ друга» (Апол. 39).
Вспомнимъ римскій амфитеатръ того времени, гдѣ кровь человѣческая лилась рѣкой для потѣхи праздныхъ зрителей, гдѣ люди убивали другъ друга и разъяренные звѣри терзали на части несчастныхъ бойцовъ, а народъ въ неистовствѣ рукоплескалъ и требовалъ крови и крови.
Вспомнимъ также и то, какъ одинъ римскій императоръ, желая избавиться отъ бѣдняковъ, бывшихъ для государства тяжелымъ бременемъ, ибо ихъ нужно было кормить, велѣлъ нагрузить ими три коробля и потопить въ морѣ (Лактанцій. О смертяхъ преслѣдователей).
Поэтому, вполнѣ естественно, мысль о взаимной любви и милосердіи къ ближнимъ была совершенно новой для язычниковъ и имѣющей не земное, а божественное происхожденіе въ лицѣ Спасителя міра, Который и указалъ на любовь къ ближнимъ, какъ на отличительный признакъ Своихъ послѣдователей отъ всѣхъ другихъ людей: «По тому узнаютъ всѣ, что вы Мои ученики, если будете любовь имѣть между собой» (Іоан. XIII, 35).
Спаситель, проповѣдуя о царствѣ Божіемъ и призывая въ него съ обѣщаніемъ блаженства всѣхъ обездоленныхъ людей міра сего – плачущихъ, алчущихъ, жаждущихъ и гонимыхъ, труждающихся и обременныхъ (Мѳ. XII, 29) – возвѣстилъ, что всѣ люди братья между собой и, какъ таковые, должны любить ближнихъ своихъ, какъ самихъ себя безъ всякаго исключенія: будетъ-ли другъ, или единовѣрецъ, или вообще всякій человѣкъ (Лук. X, 27-37). Онъ говорилъ: «Любите враговъ вашихъ; благословляйте проклинающихъ васъ; добро творите ненавидящимъ васъ; молитесь за тѣхъ, кто оскорбляетъ и преслѣдуетъ васъ; всѣмъ людямъ вообще дѣлайте то, чего желали бы отъ нихъ самимъ себѣ» (Мѳ. V, 44, 46-47).
Изъ числа же ближнихъ Спаситель предметомъ особеннаго попеченія выставилъ бѣдныхъ и неимущихъ – этихъ Своихъ меньшихъ братьевъ (Мѳ. XXV, 40), которые болѣе всѣхъ нуждаются въ посторонней любви и помощи и заповѣдалъ не только помогать имъ въ матеріальномъ отношеніи (Мѳ. V, 41; XII, 33), не ожидая отъ нихъ никакой награды за помощь (Лук. VI, 35), но даже, если нужно жертвовать за нихъ своей жизнью (Іоан. XV, 13).
И не только ученіемъ, но и примѣромъ Своей жизни Спаситель поучалъ Своихъ послѣдователей любви и милосердію къ людямъ. Въ теченіи всей Своей земной жизни Онъ постоянно ходилъ съ проповѣдью о любви изъ одной, мѣстности въ другую, не имѣя опредѣленнаго пристанища; глубоко сожалѣлъ о всѣхь сирыхъ и несчастныхъ, и оказывалъ помощь и утѣшеніе Своимъ словомъ и чудесами всѣмъ, кто только обращался къ Нему. – Примѣру Его подражали апостолы, которымъ Онъ еще при жизни Своей далъ власть надъ духами нечистыми и даръ исцѣленія отъ всякихъ болѣзней (Мѳ. X, 1, 8). Апостолы не только сами благотворили всѣмъ истинно нуждающимся, но и научили тому всѣхъ вѣрующихъ во Христа, которые только послѣ уже развивали и поддерживали благотворительность въ самыхъ широкихъ размѣрахъ.
Въ этомъ отношеніи первые три вѣка являются самой блестящей эпохой въ жизни христіанъ, которые будучи связаны между собой узами искренней братской любви, жили отдѣльными, тѣсно сплоченными общинами, гдѣ каждый членъ находился на попеченіи всей общины, отсюда и благотворительность того времени носитъ общинный характеръ. Эту эпоху благотворенія мы и разсмотримъ на основаніи тѣхъ свѣдѣній, какія имѣются въ Св. Писаніи, писаніяхъ мужей апостольскихъ, отцовъ и учителей Церкви и Постановленій Апостольскихъ.
Благотворительность въ описываемое время, независимо отъ обычной частной милостыни, усвоила себѣ форму церковно-общественнаго учрежденія – причемъ въ церкви Іерусалимской она не выходила изъ предѣловъ этой общины и была, такъ сказать, церковно-домашнею благотворительностью, а въ церквахъ, образовавшихся изъ язычниковъ, она пріобрѣла характеръ и значеніе междуцерковной благотворительности, распространяя свое вліяніе и на другія менѣе состоятельныя общины. Церковно-общественная благотворительность первенствующихъ христіанъ нашла прежде всего себѣ прекрасное выраженіе въ «общеніи имуществъ» и устроеніи «агапъ» или «вечерей любви».
«Общеніе имуществъ» было достояніемъ только Іерусалимскихъ христіанъ. Послѣдніе, составляя единое семейство по духу, и во внѣшней жизни не хотѣли имѣть ничего отдѣльнаго; каждый изъ нихъ вмѣсто того, чтобы пользоваться своимъ имуществомъ, какъ частной и исклютельной собственностью, дѣлалъ участниками въ немъ и своихъ братьевъ по вѣрѣ и было, такимъ образомъ у нихъ все общее. «У множества вѣрующихъ, говоритъ Дѣеписатель объ этомъ характерномъ явленіи первыхъ христіанъ, было одно сердце и одна душа и никто изъ имѣнія своего ничего не называлъ своимъ, но все у нихъ было общее. Не было между ними никого нуждающагося, ибо всѣ, которые владѣли землями или домами, продавая ихъ, приносили цѣну проданнаго и полагали къ ногамъ апостоловъ, каждому давалось, кто въ чемъ имѣлъ нужду; такъ (между прочимъ) поступилъ Варнава, продавши всю свою землю» (Дѣян. IV, 4, 33, 34-37, II, 44-45). Въ этомъ учрежденіи Іерусалимскихъ христіанъ высказалась во всей полнотѣ взаимная братская любовь, особенно сильно дѣйствовавшая въ вѣрующихъ послѣ сошествія Св. Духа и вытѣснявшая всякій эгоизмъ, что невольно всѣхъ побуждало къ тому, чтобы у нихъ все было общее и притомъ совершенно добровольно приносимое «къ ногамъ апостоловъ». Что это дѣйствительно было такъ, доказываютъ слова апостола Петра обращенныя къ Ананіи, утаившему «часть отъ цѣны» проданнаго имъ имѣнія: «владѣемое не твоимъ ли оставалось и пріобрѣтенное продажею не въ твоей ли власти находилось?» (Дѣян. V, 1-4).
Но кромѣ этого, такъ сказать, внутренняго мотива къ возникновенію «общенія имуществъ» много способствовало и внѣшнее положеніе Церкви Христовой того времени. Послѣдняя съ самыхъ первыхъ дней своей жизни встрѣтила ожесточенныхъ враговъ, въ лицѣ евреевъ, поднявшихъ гоненія противъ послѣдователей Христа; – почему для успѣшной борьбы съ евреями необходимо было вѣрующимъ, особенно вначалѣ, чтобы не быть сразу уничтоженными, тѣснѣе сплотиться другъ съ другомъ и представлять семейство крѣпкое и твердое, какъ въ духовномъ, такъ и матеріальномъ отношеніи.
Къ сожалѣнію, этотъ прекрасный обычай не могъ долго держаться въ Іерусалимской церкви. Съ одной стороны, существованіе его обусловливалось небольшимъ числомъ вѣрующихъ, высоко стоявшихъ въ нравственной жизни, въ составъ котораго послѣ стали входить лица, уже не отличавшіяся такой жизнью, такъ что вскорѣ явились жалобы и злоупотребленія (Дѣян. V, 2-5). Съ другой стороны, число вѣрующихъ стало быстро увеличиваться, а вмѣстѣ съ тѣмъ увеличиваться и число бѣдныхъ, требующихъ особеннаго попеченія Церкви (Дѣян. VI, 1, 2 сл.). Все это было причиной того, что «общеніе имуществъ» прекратилось еще при Апостолахъ, ибо уже у нихъ упоминается о сборахъ въ пользу Іерусалимской церкви въ Антіохіи, Мекедоніи и Ахаіи (Дѣян. XI, 27-37; XII, 25; Рим. XV), чего не было бы при существованіи «общенія имуществъ». Въ церквахъ внѣ Палестины апостолы не вводили такого обычая, а только поддерживали въ вѣрующихъ благотвореніе и любовь къ бѣднымъ (XIII, 16, 23).
Въ Іерусалимской же церкви было положено начало устройству агапъ, которыя отсюда и распространились по всѣмъ помѣстнымъ церквамъ. Агапы введены были вѣрующими въ воспоминаніе о прощальной вечери Христовой, гдѣ было совершено таинство Евхаристіи. Онѣ устроялись изъ посильныхъ доброхотныхъ приношеній богатыми пищевыхъ продуктовъ для вспомоществованія бѣдныхъ, такъ что изобиліе однихъ уравнивало недостатокъ другихъ (2 Кор. VIII, 14). На нихъ исчезало всякое различіе состояній и положеній: богатые и бѣдные, знатные и незнатные, господа и рабы обѣдали за однимъ столомъ (Іак. II, 1-5), ихъ всѣхъ соединяла въ одно братская любовь и не было основаній «ни бѣдному стыдиться, что онъ ѣстъ не свое, ни богатому гордиться» (7 бесѣд. Злат. на кн. Дѣян.). Не могли присутствовать на агапахъ только люди ложно называвшіе себя братьями: блудники, корыстолюбцы, идолослужители и пьяницы, съ которыми ап. Павелъ запрещаетъ всякое общеніе, даже въ пищѣ (1 Кор. V, 11). Завѣдываніе и надзоръ на агапахъ лежали сначала на Апостолахъ (Дѣян. VI, 6), а потомъ на ихъ преемникахъ-епископахъ и пресвитерахъ (Посл. къ Смир. гл. 8), такъ какъ онѣ были чисто церковнымъ учрежденіемъ и въ самомъ началѣ соединялись съ совершеніемъ Евхаристіи (Дѣян. II, 42; 1 Кор. XI, 17-84), и преимущественно бывали въ дни воскресные, которые Варнава и называетъ днями радостнаго свиданія (Дѣян. XX, 7-11). Мѣстами совершенія агапъ служили помѣщенія богослужебныхъ собраній. На послѣднее можно найти указаніе въ письмѣ Плинія Младшаго къ императору Траяну, гдѣ говорится между прочимъ, что въ опредѣленный день (воскресный) христіане собираются вмѣстѣ предъ разсвѣтомъ и поютъ пѣснь Христу какъ Богу; послѣ этого расходятся обыкновенно, а потомъ снова собираются въ тоже мѣсто для принятія пищи общеупотребительной и дозволенной (Пис. 96).
Самое же совершеніе агапъ, по Тертулліану, представляется въ слѣдующемъ видѣ. «На агапахъ – пишетъ Тертулліанъ въ защиту ихъ отъ нападокъ язычниковъ, – ничего не допускается ни низкаго, ни неприличнаго. Садимся за столъ не прежде, какъ вознесши молитву Богу; ѣдимъ сколько нужно для утоленія голода; пьемъ, сколько прилично цѣломудрію, не забывая, что предстоитъ ночь, посвященная молитвѣ. Послѣ омовенія рукъ и зажженія свѣтильниковъ каждый приглашается пропѣть взятую изъ писанія или сложенную имъ самимъ пѣснь во славу Божію. Вечеря оканчивается молитвой, по прочтеніи которой всѣ расходятся и притомъ не шумною толпой, но съ тою же скромностью и цѣломудріемъ, съ какими пришли на вечерю. Скорѣе можно сказать, что мы идемъ изъ училища добродѣтели, нежели съ пиршества» (Апол. 88). Равнымъ образомъ, Минуцій Феликсъ говоритъ: «Собранія наши отличаются, не только цѣломудріемъ, но и трезвенностью; на нихъ мы не предаемся пресыщенію яствами, не услаждаемъ пира виномъ, самую веселость мы умѣряемъ строгостью, цѣломудренной рѣчью и еще болѣе цѣломудренными движеніями тѣла» (Октав. 31 к.).
Агапы, хотя сравнительно съ «общеніемъ имуществъ» существовали довольно продолжительное время, однако же прекратились, будучи окончательно отмѣнены уже въ IV вѣкѣ правиломъ 28-мъ Лаодикійскаго собора. Онѣ какъ и «общеніе имуществъ», вызванныя къ жизни чрезвычай ревностью первыхъ христіанъ, въ продолжительности своего существованія зависѣли отъ продолжительности одушевлявшаго ихъ чувства и по мѣрѣ ослабленія послѣдняго превратились мало по малу въ бездушный обрядъ, тяготившій собой богатыхъ и бѣдныхъ. Извѣстно, что, напр., въ Коринѳѣ и нѣкоторыхъ другихъ мѣстахъ своекорыстный разсчетъ вытѣснилъ собой человѣколюбивыя побужденія въ средѣ вѣрующихъ и въ сущности похвальный обычай сдѣлался источникомъ важныхъ злоупотребленій: вмѣсто общей трапезы каждый ѣлъ имъ принесенное и бѣдные выходили съ агапъ голодными и пристыженными, иногда, быть можетъ съ затаеннымъ чувствомъ ненависти къ своимъ безсердечнымъ братьямъ (1 Кор. XI, 20). Охладѣло въ сердцахъ вѣрующихъ чувство братской любви – прекратилъ свое существованіе и основанный на немъ человѣколюбивый обычай – агапы.
На ряду съ этими особенными, чрезвычайными формами благотворенія – «общеніемъ имуществъ» и «агапами», имѣвшими только временное значеніе, – возникали новыя формы, болѣе подходящія къ жизненнымъ условіямъ большинства вѣрующихъ и къ общему уровню ихъ нравственнаго совершенства. Попеченіе, напр., о вдовахъ, которыхъ Церковь призрѣвала до самой ихъ смерти; – о сиротахъ, которыя воспитывались подъ надзоромъ епископа (1 Тим. V, 3); – о бѣдныхъ, странникахъ и др. являются самыми обычными и широко распространенными формами церковно-общественной благотворительности, общую картину которыхъ мы и представимъ, что очень возможно сдѣлать въ виду общиннаго характера послѣдней, подробно указавъ: средства, которыя шли на дѣло благотворенія, лицъ, завѣдывавшихъ этимъ дѣломъ, и лицъ, служившихъ предметомъ попеченія Церкви.
Средствами для благотворительности служили обыкновенные и чрезвычайные сборы пожертвованій съ вѣрующихъ. Къ числу первыхъ принадлежатъ прежде всего сборы, производимые въ каждый воскресный день. Еще ап. Павелъ говоритъ объ этихъ сборахъ. «Касательно сбора для святыхъ поступайте такъ, пишетъ онъ Коринѳянамъ, какъ я установилъ въ церквахъ Галатійскихъ. Въ первый день недѣли каждый изъ васъ пусть отлагаетъ ему состояніе, чтобы не дѣлать сборовъ когда я приду» (2 Кор. XVI, 1-2). «Пожертвованія, говоритъ Іустинъ Философъ, писатель II вѣка, собирались въ каждый воскресный день при совершеніи Евхаристіи; жертвовали, кто сколько могъ и отдавали или пресвитеру, или епископу» (Апол. 67). Тоже было и въ III вѣкѣ. Если Тертулліанъ и дѣлаетъ упоминаніе о ежемѣсячныхъ сборахъ состоявшихъ, главнымъ образомъ, изъ денегъ (Апол. 39), то это нисколько не исключаетъ воскресныхъ пожертвованій, состоявшихъ изъ хлѣба, вина, молока, масла, меда, овощей, птицъ и нѣкоторыхъ животныхъ, которыя приносились не къ алтарю, а прямо въ домъ епископа или пресвитера (Ап. Пр. 3, 4; Ирин. Прот. Ерес. гл. 18):
Кромѣ воскресныхъ сборовъ обыкновенныя церковныя средства составлялись изъ приношеній за умершихъ въ дни памяти ихъ. Такъ Тертулліанъ говоритъ: «Мужъ ежегодно въ день смерти жены приноситъ жертву, дабы дать ей вѣчное утѣшеніе и участіе въ первомъ воскреніи, а жена – въ память мужа» (О единобрачіи, гл. 10). При св. Кипріанѣ этотъ обычай уже утвердился и вошло въ церковную практику правило: отказывать умершему въ жертвоприношеніи за него, въ случаѣ нарушеній правилъ благотворенія. Такъ Кипріанъ запретилъ приносить жертву за одного умершаго члена церкви за то, что нарушилъ послѣдній правило церкви, избравъ своимъ попечителемъ духовное лицо (Ев. 1). Пожертвованія приносились и въ дни особенной радости для вѣрующихъ, напр. въ день св. крещенія. Такъ св. Кипріанъ въ день своего крещенія продалъ поля и сады и вырученныя деньги отдалъ въ Церковь (Pontius, Vita Cypr. 2). Новобрачные тоже приносили вмѣстѣ жертву въ ближайшій воскресный день, чѣмъ какъ бы давалось право на полученіе молитвъ отъ Церкви (Тертулліанъ. Къ женѣ. II, 8). Обыкновенныя же средства составляли имущесва, пожертвованныя церковными проповѣдниками (Цер. Ист. Евс. III, 37) и вклады нѣкоторыхъ богатыхъ лицъ. Такъ, извѣстно о еретикѣ Маркіонѣ, который сдѣлалъ большой вкладъ въ церковь, но послѣ когда отпалъ отъ церкви, ему вкладъ возвратили (О прескрипціи противъ еретиковъ, гл. XXX).
Но большею частію приношенія составлялись изъ мелкихъ даяній недостаточныхъ людей, которые по свидѣтельству Апостольскихъ Постановленій, давали отъ своего труда и пота (V, 7). Если же кто не въ состояніи принести подаяніе, тотъ полагалъ на себя постъ (Тертулліанъ. О постѣ, гл. 13).
Вотъ какое наставленіе дается постящемуся въ «Пастырѣ» Ермы: «въ тотъ день, въ который ты постишься, ничего не вкушай, кромѣ хлѣба и воды, и исчисливши издержки, которыя ты сдѣлалъ бы въ этотъ день на пищу по примѣру прочихъ дней, остающееся отъ этого дня отложи и отдай вдовѣ или сиротѣ» (III, 5). Иногда даже епископы налагали особенные посты на всю общину для увеличенія средствъ на содержаніе бѣдныхъ (Тертулліанъ. О постѣ, гл. 13).
Съ теченіемъ времени, особенно съ третьяго вѣка въ число обыкновенныхъ доходовъ поступали начатки и десятины, хотя точныхъ и опредѣленныхъ свѣдѣній о нихъ не встрѣчается за три первые вѣка.
Наконецъ къ числу обыкновенныхъ источниковъ относились доходы, по крайней мѣрѣ, съ III вѣка, съ недвижимыхъ имуществъ. А что послѣднія были, то это видно изъ того, что императоръ Константинъ велѣлъ возвратить христіанамъ различные земель участки, отнятые во время гоненій Діоклитіана (Евсевій. О Палестинскихъ Мученикахъ, гл. 13). Особенно ясно говорится о церковныхъ имуществахъ въ декретѣ Константина и Ликинія отъ 313 г. областнымъ правителямъ: «Такъ какъ христіане, знаемъ, имѣли во владѣніи не только тѣ мѣста, въ которыхъ обыкновенно собирались, но и другія, составлявшія собственность не частныхъ лицъ, а достояніе цѣлаго общества, то и эти въ силу изреченнаго нами закона, ты прикажешь безъ малѣйшаго промедленія возвратить упомянутымъ христіанамъ т. е. всему ихъ обществу» (Цер. Ист. Евс. X, 5).
По временамъ, въ случаяхъ особенной нужды назначались чрезвычайные сборы, по повелѣнію епископа мѣстной общины, когда не хватало обычныхъ пожертвованій (Ап. Пост. IV, 8). Напримѣръ, когда разбойники ограбили Нумидійскія церкви, Кипріанъ объявилъ сборъ въ пользу пострадавшихъ и послалъ туда 100,000 сестерцій для выкупа плѣнныхъ (Сурr. Ер. 60).
Собранныя тѣми или иными путями денежныя суммы хранились въ церковной сокровищницѣ, которую Тертуліанъ называетъ ящикомъ (arca), а Кипріанъ и Постановленія Апостольскія – корваною, и находились въ полномъ завѣдываніи церковной власти.
Сначала, сами апостолы завѣдывали раздачей пособій (Дѣян. VI, 4-5), а потомъ, когда съ увеличеніемъ числа вѣрующихъ, естественно, нашлись обдѣленные и со стороны ихъ послышался ропотъ, поставлены были особыя лица – діаконы, которымъ и было поручено завѣдываніе общинной церковной казной (Дѣян. VI, 1-7). Со смертью же архидіакона Стефана управленіе церковнымъ хозяйствомъ перешло въ руки пресвитеровъ подъ ближайшимъ наблюденіемъ епископа (Дѣян. XI, 30; Рим. XVI, 34), который и былъ во всѣ три вѣка главнымъ распорядителемъ всѣхъ церковныхъ имуществъ. Такъ, по свидѣтельству Апостольскихъ правилъ, «повелѣвается епископу имѣти власти надъ церковнымъ имѣніемъ. Аще бо драгоцѣнныя человѣческія души ему ввѣрены быть должны, то кольми паче о деньгахъ заповѣдать должно, чтобы онъ всѣмъ распоряжался по своей власти» (Пр. 41). Дѣйствительно, Кипріанъ прямо предписывалъ сколько и кому нужно выдавать церковныхъ стяжаній, а во время своего отсутствія тоже дѣлалъ чрезъ своихъ пресвитеровъ и діаконовъ. Слѣдующей случай ясно подтверждаетъ: въ Карѳагенѣ былъ принятъ въ христіанство одинъ актеръ, только съ условіемъ отказаться отъ сцены, но такъ какъ ему нечѣмъ было питаться, то онъ сталъ заниматься снова сценическимъ искуствомъ. Когда Кипріанъ узналъ объ этомъ, то велѣлъ принять его на счетъ церкви и съ обязательствомъ оставить сцену (Сурr. Ер. 2). Тоже самое видно и изъ факта, приводимаго Тертулліаномъ: одинъ епископъ зачислилъ въ число вдовъ, содержавшихся на счетъ Церкви, молодую дѣвицу, недостигшую еще двадцатилѣтняго возраста. Но это «чудо», чтобы не сказать «чудище», смѣется Тертулліанъ, замѣчая, что если епископъ долженъ былъ оказать поддержку дѣвицѣ, то онъ могъ это сдѣлать какимъ-либо другимъ способомъ (О дѣвичьихъ покрывалахъ, гл. 2). Епископы, завѣдуя церковнымъ имуществомъ, въ тоже время не должны были себѣ ничего изъ нихъ присваивать и тѣмъ болѣе тратить на своихъ родственниковъ (Ап. пр. 38), и твердо помнить, что они дадутъ только отчетъ Богу (Ап. Пост. II, 25), такъ что никто не можетъ ихъ контролировать. Посему епископамъ и вмѣняется въ священную обязанность въ дѣлѣ попеченія о бѣдныхъ быть вѣрнымъ и добросовѣстнымъ. Нѣкоторые же епископы, пользуясь безконтрольнымъ завѣдываніемъ церковныхъ доходовъ и благотвореніемъ, сильно злоупотребляли этимъ; и исторія намъ говоритъ объ этомъ. Св. Кипріанъ свидѣтельствуетъ о большой распущенности нравовъ клира. «Незамѣтно стало, – пишетъ онъ, во время гоненія Декія, – въ священникахъ искренняго благочестія; въ служителяхъ – чистой вѣры, въ дѣлахъ – милосердія, въ нравахъ – благочестія. Весьма многіе епископы, которые должны увѣщевать другихъ и быть для нихъ примѣромъ, переставъ заботиться о божественномъ, стали заботиться о мірскомъ: оставивши каѳедру, покинувши народъ, они скитаются по чужимъ областямъ, стараясь не пропустить торговыхъ дней для корыстной прибыли и, когда братья въ церкви алчутъ, они, увлекаемые любостяжаніемъ, коварно завладѣваютъ братскими доходами и давая чаще взаймы, увеличиваютъ свои барыши» (О падшихъ, гл. 6). Во избѣжаніе подобныхъ злоупотребленій, въ епископы избирались такія лица, которыя стояли внѣ всякаго подозрѣнія, и это тѣмъ болѣе возможно было, что епископовъ избирали весь клиръ и міряне (Соз. Цер. Ист. II, 17; VI, 2).
Для болѣе правильнаго распредѣленія пособій между нуждающимися епископы обязаны были знать своихъ пасомыхъ и нужды. Въ Апостольскихъ Постановленіяхъ говорится: «епископъ самъ знаетъ бѣдныхъ и даетъ каждому по мѣрѣ нужды его, чтобы не дважды подавать все необходимое одному и тому-же лицу въ одинъ и тотъ же день, или на одной и той же недѣлѣ, а другихъ оставлять ни съ чѣмъ» (II, 27).
Такъ, Кипріанъ свидѣтельствуетъ, что онъ зналъ всѣхъ членовъ своей церкви въ Карѳагенѣ (Opera omnia, Vindobonae, 41). Равнымъ образомъ, когда Марція, приближенная императора Коммода, ходатайствовала за римскихъ христіанъ, то она обратилась по этому поводу къ епископу Виктору и послѣдній ей всѣхъ назвалъ по именамъ (Philos. IX, 12). Въ этомъ отношеніи епископу помогали діаконы, которые вели списки бѣдныхъ съ обозначеніемъ степени ихъ бѣдности и достоинства, причинъ обѣдненія и мѣрахъ удаленія этихъ причинъ и помощи; – на основаніи этихъ списковъ и выдавалось пособіе чрезъ діаконовъ (Ап. Пост. III, 19). Объ этихъ спискахъ есть упоминаніе у Пруденція въ гимнѣ, посвященномъ памяти діакона св. Лаврентія: «св. Лаврентій, говоритъ онъ, собравъ всѣхъ бѣдныхъ своей церкви, сдѣлалъ тщательную перепись, записавъ имена каждаго изъ нихъ (Hymn. II). О такихъ же спискахъ свидѣтельствуетъ и Кипріанъ (Ер. 38). Діаконы безъ воли епископа не могли ничего предпринимать въ дѣлѣ благотворенія. «Если они, по свидѣтельству Апостольскаго Постановленія, дадутъ кому-либо тайно отъ епископа, какъ бѣдствующему, то дадутъ на злоречіе епископа и выставятъ его не+радящимъ о бѣдствующихъ» (II, 31). Впрочемъ въ исключительныхъ случаяхъ діаконы самостоятельно распоряжались дѣломъ благотворенія. Такъ Климентъ Александрійскій, говоря о благотворительности діаконовъ по волѣ епископовъ, дѣлаетъ оговорку: если они пренебрегутъ этимъ правиломъ и въ крайнемъ случаѣ окажутъ помощь безъ вѣдома епископа, то не погрѣшатъ въ этомъ (Ер. I).
Все, что касалось въ дѣлѣ благотворенія женщинъ, то послѣднія пользовались услугами діакониссъ (Рим. XVII), которня служили посредницами между ними и церковной властью: «никакая женщина, по свидѣтельству Постан. Апост., да не приходитъ къ діакону или епископу безъ діакониссы» (II, 27). Послѣднія особенно оказывали много пользы заключеннымъ братьямъ въ темницахъ, ибо менѣе всего подавали поводъ къ подозрѣніямъ языческой стражѣ.
Кромѣ веденія списковъ и раздачи пособій діаконы и діаконисы обязаны были знать: съ доброю ли совѣстью приносимы были жертвы; каковы были жертвователи и какимъ путемъ было пріобрѣтено ими имущество? ибо на жертву, приносимую по большей части за богослуженіемъ, смотрѣли какъ на богослужебное дѣйствіе (Ап. Пост. III, 8). Вотъ почему Кипріанъ и требовалъ, чтобы молящіеся не приходили къ Богу съ пустыми руками, ибо таковая молитва безплодна. Нужно было, чтобы не только чистъ былъ даръ, но чтобы непороченъ былъ и даятель. Богъ взиралъ не на жертву, которую приносили Каинъ и Авель, но на сердце и жертва того изъ нихъ найдена пріятною, въ чьемъ сердцѣ Богъ обрѣлъ угодное ему (О молитвѣ Господней). Апостольскія Постановленія запрещаютъ принимать жертвы отъ слѣдующихъ лицъ: «корчемниковъ, блудниковъ, хищниковъ, прелюбодѣевъ, угнетателей сиротъ, обидчиковъ слугъ, плутовъ, безсовѣстныхъ адвокатовъ, ваятелей идоловъ, несправедливыхъ сборщиковъ податей, купцовъ обвѣшивающихъ и обмѣривающихъ, притѣснителя воина, человѣкоубійцы, палача, судіи торгующаго правосудіемъ, пьяницы, распутника, ростовщика, отлученныхъ отъ церкви». Апостольскія Постановленія предвидятъ возраженія: «если, въ самомъ дѣлѣ церковь не будетъ принимать отъ вышепоименованныхъ лицъ подаяній, то чѣмъ будутъ содержаться вдовицы и бѣдные»? Отвѣтъ дается такой: «если церковь находится въ нуждѣ, то лучше погибнуть, чѣмъ принять что отъ враговъ Божіихъ, т. е. явныхъ грѣшниковъ» (IV, 6, 8). Есть тамъ же еще замѣчаніе: «если случится что либо принять отъ указанныхъ недостойныхъ лицъ, то принятое пусть будетъ употреблено на покупку дровъ и углей, ибо дѣло доброе предавать дары нечестивыхъ огню, а не употреблять ихъ на пищу благочестивыхъ» (IV, 10).
Въ случаяхъ болѣзни епископа или удаленія его во время гоненій, назначались послѣднимъ намѣстники изъ пресвитеровъ для управленія дѣлами благотворенія (Сурr. Ер. 38). Тоже самое наблюдалось и во время вакантности епископской каѳедры. Такъ, во времена св. Поликарпія, мы встрѣчаемъ пресвитеровъ, на которыхъ онъ возлагаетъ, за неимѣніемъ епископовъ, не только попеченіе о вдовахъ и сиротахъ, но и предостерегаетъ ихъ отъ скупости (Посл. къ Филипп. 6).
Когда же христіанство распространилось изъ городовъ по селамъ и деревнямъ, то здѣсь во главѣ общины стали пресвитеры, которые заботились о бѣдныхъ и «обязаны были быть благосерды, посѣщать всякаго немощного, не пренебрегать вдовъ и сиротъ... и удаляться всякаго сребролюбія» (Посл. къ Филипп. 6); но тѣмъ не менѣе вполнѣ подчинялись епископу, который былъ полнымъ господиномъ въ своей помѣстной церкви (Ап. Пр. 41).
Епископы, имѣя въ своей власти церковныя имущества, при помощи діаконовъ употребляли ихъ на вспомоществованіе и содержаніе весьма обширнаго круга всякихъ нуждающихъ и неимущихъ.
Прежде всего Церковь заботилась о бѣдныхъ, которымъ, по словамъ Кипріана, должно давать столько, сколько надобно къ ихъ содержанію, чтобы они, побуждаемые нуждою, не сдѣлали того, чего гоненіе не могло у нихъ вынудить (Ер. 14). Тотъ же Кипріанъ говоритъ объ одномъ актерѣ, принятомъ въ Церковь подъ условіемъ оставить сцену и питаться на счетъ церкви «скудной и простой пищей» (Ер. 2). Изъ числа бѣдныхъ ослабѣвшіе и состарѣвшіеся получали ежемѣсячное пособіе; такъ Ипполитъ свидѣтельствуетъ, что еп. Викторъ изъ состраданія соблаговолилъ обѣднѣвшему Каллисту выдавать ежемѣсячное пособіе (Philos. IX, 12). Но церковь помогала бѣднымъ не иначе, какъ послѣ тщательнаго разбора обстоятельствъ ихъ обѣднѣнія, отчего произошло послѣднее и достоинъ ли бѣдный будетъ вспомоществованія. Обращалось вниманіе на то: нуждающійся пребывалъ ли въ бѣдности и лишеніяхъ отъ дѣтства, или въ началѣ былъ богатъ и жилъ въ нѣгѣ, а потомъ лишился всего. Послѣдній предпочитался первому, какъ человѣкъ болѣе возбуждающій состраданіе. Принимали въ разчетъ кто нуждается: мужчина или женщина, старецъ или юноша, и если юноша, то опять различали такого, кто совсѣмъ ничего не можетъ зарабатывать, и такого кто можетъ зарабатывать хоть на хлѣбъ. Разузнавали также, имѣетъ ли нуждающійся дѣтей, заботится ли объ ихъ воспитаніи, или пренебрегаетъ этимъ. «Кто хочетъ, говоритъ въ заключеніе Оригенъ, который сообщаетъ намъ вышеуказанные факты, вполнѣ хорошо распоряжаться церковными доходами, тому потребна великая мудрость, чтобы онъ найденъ былъ вѣрнымъ и мудрымъ управителемъ и за это удостоенъ вѣчнаго блаженства» (Комментарій на Мѳ. 61).
Лицъ же дошедшихъ до нищеты по своей лѣности и не желанію трудиться Церковь кормить считала грѣхомъ и всегда отказывала имъ въ помощи. Постановленія Апостольскія, согласно съ Ап. Павломъ: «аще кто не хощетъ дѣлати, ниже да ястъ» (2 Сол. III, 10), предписывали: «голодный лѣнивецъ не заслуживаетъ помощи; онъ даже не достоинъ называться членомъ Церкви. Праздность есть воистину мать голода» (II, 4). Бѣдныхъ, но могущихъ работать, Церковь призывала къ ремесламъ и занятіямъ, чтобы они не обременяли Церковь (Ап. Пост. II, 63).
Кромѣ бѣдныхъ вдовы и сироты пользовались внимательнымъ попеченіемъ Церкви, которая твердо помнила слова Апостола: «чистое и непорочное благочестіе предъ Богомъ и Отцемъ есть то, чтобы призирать вдовъ и сиротъ въ ихъ несчастіи» (Іак. 1, 27). Съ этой цѣлью св. Апостолы учредили діаконовъ (Дѣян. VI), и преемники апостоловъ епископы считали попеченіе о вдовахъ и сиротахъ дѣломъ близкимъ къ сердцу. Св. Игнатій Богоносецъ писалъ св. Поликарпу: «не надобно упускать изъ виду попеченія о вдовахъ; послѣ Бога мы должны быть ихъ опекунами» (с. 4). Во времена гоненій было особенное побужденіе къ попеченію о вдовахъ и сиротахъ – чтобы супругъ или отецъ могъ спокойнѣе принять смерть, зная, что его близкіе будутъ обезпечены. Лактанцій говоритъ: «Нужно было, чтобы христіане оставались совершенно спокойными на счетъ оставляемаго ими семейства, могли мужественно принять смерть за истину и справедливость» (Божественныя установленія, VI, 12, 23.). И дѣйствительно Церковь содержала вдовъ до самой ихъ смерти. Сиротъ же нѣкоторыхъ лучшихъ исповѣдниковъ епископы отдавали въ дома христіанъ, гдѣ онѣ воспитывались какъ собственныя дѣти. Такъ, когда Леонидъ, отецъ Оригена, былъ замученъ и мать осталась въ крайней бѣдности, по причинѣ отобранія имѣнія въ императорскую казну – нашлась одна богатая и благородная женщина, которая взяла къ себѣ Оригена и воспитала его какъ своего сына (Цер. Ист. Евс. VI, 2). Если же не было частныхъ лицъ желающихъ взять сиротъ, то ихъ бралъ на свое попечете епископъ – онъ обязанъ былъ воспитывать ихъ въ вѣрѣ; дѣвицъ выдать замужъ, юношей научить ремесламъ, чтобы они могли доставать себѣ пропитаніе, не обременяя Церкви (Ап. Пост. ІV, 2 ср. IV, 4). Епископъ не только воспитывалъ, но и охранялъ сиротъ отъ притязаній другихъ родственниковъ, еслибы кто вздумалъ воспользоваться ихъ собственностью (Иустинъ Мученикъ, Апологія. 1, 66).
Всѣмъ бѣднымъ, вдовамъ и сиротамъ, бывшимъ на попеченіи Церкви, запрещено было нищенствовать. Между вдовицами иногда встрѣчались лица, отличающіяся безстыднымъ попрошайствомъ и ненасытною жадностью. «Ихъ Богъ – кошелекъ», по выраженію Апостольскихъ Постановленій. Не довольствуясь церковнымъ пособіемъ, онѣ шатались изъ одного дома въ другой, вездѣ выпрашивали подаяній. Предстоятели церкви старались положить конецъ такимъ явленіямъ. Они указывали жаднымъ вдовицамъ примѣръ евангельской вдовы, которая изъ скудныхъ средствъ своихъ нашла возможнымъ удѣлить двѣ лепты. Они грозили подобнымъ безсовѣстнымъ лицамъ, что если онѣ будутъ продолжать ходить по домамъ и собирать милостыню, то будутъ лишены содержанія на церковныя средства (Ап. Пост. III, 7).
Въ своихъ заботахъ о бѣдныхъ Церковь не исключала больныхъ. Епископъ или пресвитеръ посѣщалъ больныхъ въ сопровожденіи діакона, который, по свидѣтельству книги Климента, долженъ разслѣдовать: не нуждается ли въ чемъ больной и затѣмъ позаботиться о всемъ, что необходимо для попеченія о немъ. (см. Стран. 1899 г. Іюл.-Ав. 429). «Для больного весьма важно, говорится въ канонахъ Ипполита, если онъ посѣщается знатнѣйшими изъ пресвитеровъ. Нерѣдко онъ оправляется отъ болѣзни, если приходитъ къ нему епископъ и особенно когда помолится о немъ. Уходъ за больными тогда удостоивался особенной похвалы. У Іустина (въ письмѣ неизв. автора къ Зенону и Сереннію) говорится: «Не надобно оставлять больныхъ безъ вниманія и худо, когда кто говоритъ: я не учился за ними ходить. Кто выставляетъ свою изнѣженность и извиняется тѣмъ, что, по его мнѣнію, не привыкъ къ такимъ вещамъ, тотъ пусть знаетъ, что и самъ можетъ впасть въ подобную нужду. Тогда то онъ пойметъ свое базразсудство, когда съ нимъ случится то, что онъ дѣлалъ прежде съ другими». Почему Кипріанъ вмѣнялъ своимъ клирикамъ уходъ за больными въ число священныхъ обязанностей и они дѣйствительно такъ и поступили. Ходили за больными, возлагали на нихъ руки; и призывали надъ ними имя Господа и чрезъ вѣру подавали больнымъ выздоровленіе или облегченіе болѣзни (Цер. Ист. Евс. V, 7). Клирикамъ подражали и міряне, которые посѣщали больныхъ, ходили за ними, какъ своими родными, брали къ себѣ въ дома и утѣшали ихъ къ благодушному и терпѣливому перенесенію болѣзни. Такъ была сильна любовь къ больнымъ, что даже смертная опасность не останавливала христіанъ отъ ухода за больными. Прекраснѣйшимъ примѣромъ въ этомъ отношеніи можетъ служить поведеніе христіанъ въ Александріи во времена моровой язвы 260-261 г. при еп. Діонисіѣ. «Скорбь и жалобы наполняютъ теперь наши улицы... по причинѣ множества умершихъ и еще каждодневно умирающихъ... очень многіе вѣрующіе по удивительной искренней любви посѣщавшіе бѣдныхъ и прислуживавшіе имъ цѣлыми толпами, не обращая вниманія на свое здоровье, наконецъ сами были поражены заразою и такимъ образомъ славно оканчивали дни, любвеобильно принявъ на себя болѣзни и страданія своихъ собратій. Нашлось много такихъ, которые возвративъ нѣкоторымъ здоровье, наконецъ ослабѣвалп и, втянувъ въ себя зачумленный воздухъ, оканчивали эту жизнь полную трудовъ и слезъ. Такъ мы потеряли своихъ лучшихъ братьевъ, между которыми священники и діаконы и многіе міряне вели себя весьма похвальнымъ образомъ и я думаю, что это смерть по причинѣ благочестія и любви павшихъ, можетъ быть уподоблена мученичеству. Когда сторожившіе зачумленныхъ, видѣли, что кто либо близокъ къ концу, они съ особенной любовью подходили къ мѣсту, гдѣ онъ лежалъ, увѣщевали его возложить свою надежду на Господа и предаться Его святѣйшей волѣ. И едва кто отходилъ, они съ великой нѣжностью закрывали ему глаза и ротъ, несли тѣло на плечахъ къ мѣсту, гдѣ обмывали умершихъ, одѣвали ихъ и съ горячими слезами любви похоронили. У язычниковъ видно было противное: они выбрасывали зараженныхъ изъ домовъ, хотя бы это были ближайшіе ихъ родственники и оставляли ихъ на улицахъ. Они не рѣшались даже хоронить умершихъ, такъ какъ боялись смерти, отъ которой однакоже, при всемъ стараніи уйти не могли» (Цер. Ист. Евс. VII, 22).
Особенной любовью и попеченіемъ Церкви пользовались всѣ гонимые за вѣру, изъ которыхъ многіе лишались во время гоненій имуществъ, и въ то же время оставались вѣрными Христу и подавали примѣръ самоотверженія другимъ, потому они и заслуживали особенной любви и поддержки отъ Церкви. Пастыри церкви убѣждали вѣрующихъ заботиться объ исповѣдникахъ, заключенныхъ въ тюрьмахъ, рудокопняхъ и островахъ. «Прошу васъ, писалъ Кипріанъ клиру, чтобы ни въ чемъ не нуждались тѣ, которые заключены въ темницахъ за исповѣданіе славнаго имени Господня» (Ер. 4). Апостольскія Постановленія заповѣдуютъ «не презирать исповѣдниковъ, но отъ труда своего и отъ пота посылать имъ, чѣмъ питаться, и что дать воинамъ, въ награду, дабы дали имъ облегченіе и пеклись о нихъ, дабы, сколько зависитъ отъ васъ, не бѣдствовали блаженные братья ваши» (V, 1). Насколько же тяжело было положеніе исповѣдниковъ, заключенныхъ на острова и рудники, объ этомъ свидѣтельствуетъ Кипріанъ: «Тѣла не нѣжимъ въ рудокопняхъ и островахъ постель и перина; утробы изнуренныя трудами лежатъ на землѣ; обезображенные положеніемъ и грязью члены остаются нечистыми безъ бани; мало тамъ хлѣба; одежда не предохраняетъ достаточно отъ холода» (Ер. 77). Церковь, желая облегчить тяжелое положеніе заключенныхъ, посылала къ нимъ не только деньги, но и братьевъ для утѣшенія и ободрѣрія, о чемъ даже говорить Лукіанъ язычникъ въ сочиненіи «о смерти Перегрина». Когда Перегринъ, по словамъ его, былъ заключенъ въ темницу, какъ христіанинъ, то депутаты церквей Азійскихъ были посланы къ нему для утѣшенія и съ денежной помощью. «Невѣроятная вещь, продолжаетъ Лукіанъ, то усердіе, съ какимъ люди этой вѣры помогаютъ другъ другу въ нуждахъ. Ихъ первый Законодатель внушилъ имъ, что они всѣ братья между собою» (с. 13). Къ исповѣдникамъ приходили не только вблизи живущіе христіане, но и изъ дальнихъ селеній, чтобы засвидѣтельствовать имъ свое уваженіе (с. 1, 3). Число приходящихъ къ исповѣдникамъ иногда было велико, что подавало поводъ къ подозрѣнію язычникамъ. Почему Кипріанъ совѣтуетъ наблюдать осторожность и безъ большого стеченія народа посѣщать заключенныхъ, «дабы не возбудить гнѣва язычниковъ и на будущее время не запереть тюрьмы тѣмъ, которые утѣшаютъ и ободряютъ заключенныхъ» (Ер. 5). Когда же милостыни той церкви, которой принадлежали исповѣдники, было недостаточно для ихъ пропитанія, то епископъ или пресвитеръ писали о томъ другимъ церквамъ и немедленно получали просимое. (Цер. Ист. Евс. IV, 23)[1].
Странники-единовѣрцы тоже пользовались попеченіемъ Церкви, которая въ нихъ видѣла небесныхъ гостей: «ангеловъ Божіихъ» (Евр. ХIII, 2) и Самого Христа. «Видя странника, говоритъ Тертуліанъ, ты видишь Самого Господа. Берегись паче всего отпускать его безъ молитвы, изъ опасенія чтобы онъ не былъ ангеломъ Божіимъ» (О молитвѣ Господней). Епископы не только сами принимали странниковъ и содержали ихъ, но и побуждали къ тому своихъ пасомыхъ. Послѣдніе дѣйствительно давали странникамъ убѣжище, угощали по силамъ и при самомъ вступленіи въ домъ умывали ноги. Жены христіанъ принимали такое живое участіе, что Тертуліанъ пользуется этимъ обстоятельствомъ, чтобы отсовѣтовать женѣ своей, послѣ его кончины, вторично выходить замужъ за язычника, который едвали позволитъ ей исполнять эту обязанность по отношенію къ единовѣрцамъ. Странникамъ за столомъ было первое мѣсто. Любовь и уваженіе къ странникамъ возбуждали вниманіе язычниковъ, которые утверждали, что вѣрующіе пользуются особыми примѣтами для взаимнаго распознаванія. Минуцій Феликсъ, опровергая ихъ, говоритъ, что у его единовѣрцевъ нѣтъ другихъ примѣтъ, кромѣ любви и невинности (діалогъ Октавій, XXXI). Иногда даже язычники пользовались пріемомъ у христіанъ, выдавая себя за братьевъ (смерть Перегр.) Для предупрежденія подобныхъ обмановъ христіане, отправляясь въ путь, брали съ собой письма, подлинность которыхъ узнавалась по особымъ примѣтамъ, извѣстнымъ однимъ только христіанамъ. Въ этихъ письмахъ обозначалось: кто путешествующій – вѣрующій онъ, или послѣ отпаденія и отлученія примирившійся съ церковью, или оглашенный, или кающійся, или клирикъ и какой степени (Хр. Чт. 1825 г., стр. 208). Кромѣ представленія писемъ отъ клириковъ требовалось исповѣданіе вѣры, иначе ихъ не принимали (Ап. пр. 33).
Наконецъ Церковь не забывала своимъ попеченіемъ и рабовъ и всѣми зависящими отъ нея мѣрами старались смягчить ихъ жалкое положеніе. Св. Кипріанъ высказываетъ слѣдующія побужденія, которыя руководили христіанами при благотвореніи рабамъ: «Въ нашихъ братьяхъ, содержимыхъ варварами въ качествѣ рабовъ, мы должны видѣть Господа Іисуса Христа и стараться выкупить Его, освободившаго насъ отъ вѣчной смерти, такъ что, какъ Онъ насъ похитилъ изъ челюстей ада, такъ и мы Его, живущаго въ насъ похитимъ изъ рукъ варваровъ и выкупимъ суммою денегъ Искупившаго насъ крестомъ и Своею честною кровію» (Ер. 60). И тотчасъ епископъ упоминаетъ о значительной суммѣ, собранной въ Карѳагенѣ (3000 р.) и отправленной въ Нумидію для выкупа плѣнныхъ (См. Цер. Ист. Евс. VІ, 43).
Помѣстныя церкви въ дѣлѣ благотворенія не ограничивались только своей общиной, а простирали свое вліяніе на всю Вселенскую Церковь и въ частности Іерусалимскую церковь, которая выдѣлялась изъ ряда всѣхъ своей бѣдностью. Такъ, когда въ 44 г. былъ голодъ въ Палестинѣ, во время котораго много погибло народа, христіане Антіохійскіе собрали въ пользу христіанъ іудейскихъ богатую милостыню, которую и послали въ Іерусалимъ чрезъ Павла и Варнаву (Дѣян. XI, 27-30). Въ 58 г., когда снова былъ голодъ въ Іудеѣ, церкви Греціи, Македоніи и Ахаіи вторично оказали помощь бѣдствующимъ Іерусалимскимъ христіанамъ, переславъ пособіе съ людьми испытанной честности и усердія (2 Кор. VIII, 8-22). Въ своихъ посланіяхъ ап. Павелъ неоднократно восхваляетъ и благодаритъ основанныя имъ церкви вя ихъ благотворительность, особенно Македонскія, – которыя, по его словамъ, не смотря на всѣ частыя ихъ испытанія въ бѣдствіяхъ были доброхотны по силамъ и даже сверхъ силъ и, такимъ образомъ, явили себя богатыми по щедрости (2 Кор. VIII, 1-4). Въ послѣапостольское время междуцерковная благотворительность тоже процвѣтала. Особенно въ этомъ отношеніи отличалась Римская церковь. Послѣдняя при Потерѣ (150 г.) посылала богатые дары въ провинціи, чтобы тамъ облегчить бѣдственность голода (Евс. Цер. Ист. VI, 23; VII, 5). Діонисій Коринѳскій (II в.) писалъ въ посланіи къ Римлянамъ: «съ самаго начала религіи имѣли вы обычай дѣлать братіямъ всякое добро и посылать пособія многочисленнымъ церквамъ провинціальныхъ городовъ – то помогаете бѣднымъ въ нищетѣ ихъ, то даете необходимое работающимъ въ рудокопняхъ. Приношеніями, вамъ обычными съ самаго начала, пребываете вѣрными учрежденіямъ и обычаямъ предковъ своихъ. Блаженнѣйшій епископъ вашъ Сотеръ не только послѣдовалъ въ томъ обычаю сему, но поступилъ еще лучше: подавая щедрую милостыню вѣрнымъ, или принимая приходившихъ, какъ чадъ, являясь для нихъ отцемъ» (Цер. Ист. Евс. IV, 23). Кипріанъ также оказалъ помощь Нумидійскимъ церквамъ (Цер. Ист. Евс. VI, 43).
Церковь, благотворя всѣмъ бѣднымъ и неимущимъ, въ тоже время, обязывала ихъ молиться за даятелей (Ерма под. V, 3) Для этой цѣли, когда выдавалось пособіе, возвѣщалось имя жертвователя, чтобы вспомоществуемые знали за кого, именно, молиться (Ап. Пост. III, 4); такъ поступалъ Кипріанъ (Цер. Ист. Евс. IV, 43). Вообще же было въ обычаѣ имена даятелей поминать на литургіи. Вспомоществуемые должны были молиться и за епископовъ-раздаятелей пособій. Апостольскія Постановленія сохранили слѣдующія слова молитвы вдовицъ: «Благословенъ еси Боже, ожививый вдовицу! Благослови, Господи, и прослави послужившаго ей! Благослови и епископа моего, благовременно давшаго милостыню старицѣ, нагой сущей!» (ІІІ, 13).
Помимо церковно-общинной благотворительности въ I-III вв. существовала въ широкихъ размѣрахъ и частная, которая не дѣлала никакихъ исключеній. Еще Спаситель сказалъ: «всякому просящему дай и хотящему занять не отказывай» (Мѳ. V, 41). «Мы дѣлимся со всѣми и подаемъ каждому нуждающемуся», говоритъ Іустинъ Философъ (Апол. VI). Ерма же говоритъ: «Давай просто всѣмъ, не спрашивая даже кому, ты даешь, но давай всѣмъ. Ибо Богу угодно, чтобы люди подавали всѣмъ изъ того, что у нихъ есть. Тѣ, которые принимаютъ, отдадутъ Богу отчетъ, зачѣмъ они принимаютъ и для чего? Тѣ, которые принимаютъ подъ видомъ вымышленной нужды, дадутъ Ему отвѣтъ въ этомъ, а тотъ кто даетъ, будетъ невиненъ» (Пастырь Ерма, Заповѣдь 2-я). Книга Дѣяніи Апостольскихъ представляетъ намъ прекрасный образецъ частной благотворительности въ лицѣ одной Іоппійской женщины Тавиѳы или Серны. О ней въ Дѣяніяхъ Апостольскихъ говорится слѣдующее: «Серна была исполнена добрыхъ дѣлъ и творила много милостыни. Случилось въ тѣ дни, что она занемогла и умерла. Ее омыли и положили въ горницѣ. А какъ ап. Петръ былъ близъ Іоппіи, то ученики услышавъ, что Петръ находится тамъ, послали къ нему двухъ учениковъ просить, чтобы онъ не замедлилъ прійти къ нимъ. Петръ вставъ пошелъ съ ними, и когда прибылъ, ввели его въ горницу и всѣ вдовицы со слезами предстали предъ нимъ, показывая рубашки и платья, какія дѣлала Серна, живая съ ними. Петръ воскресилъ ее изъ мертвыхъ и призвавъ святыхъ и вдовицъ поставилъ ее предъ ними живою» (Дѣян. IX, 36-40). Кромѣ Тавиѳы Дѣянія и Посланія Апостольскія свидѣтельствуютъ о благотворительности Лидіи Филиппійской, пріютившей Павла и Варнаву (Дѣян. XVI, 14-15), Іасота въ Солуни (Дѣян. XVII, 5-7), Іуста и Криспа въ Коринѳѣ (Дѣян. XVIII, 7), Гаія – страннопріимца Павла и всей церкви (Рим. XVI, 23) и мн. др. Св. Климентъ Римскій свидѣтельствуетъ, что въ его время многіе продавали себя въ рабство и взявши цѣну питали другихъ. Многія женщины, укрѣпленныя благодатію Божіею, совершили много дѣлъ милосердія (Посл. къ Коринѳ. гл. LV). Тертулліанъ свидѣтельствуетъ о благотворительности одной женщины христіанки, которая ходила съ улицы на улицу и по бѣднѣйшимъ хижинамъ; принимала чужеземныхъ братій въ домъ и открывала кухню и подвала, съ цѣлью оказать имъ гостепріимство и попеченіе (Къ женѣ. II, 4).
Благотворительность христіанская простиралась и на евреевъ и язычниковъ. Ап. Павелъ въ своихъ посланіяхъ къ Римлянамъ и первомъ къ Фессалоникійцамъ внушаетъ, чтобы вѣрующіе никого не исключали изъ любви своей, чтобы имѣли миръ со всѣми людьми и всѣмъ благотворили (Рим. XII, 14-20; 1 Ѳесс. V, 15). «Законъ нашъ повелѣваетъ намъ, пишетъ Тертулліанъ проконсулу Скапулѣ, любить нашихъ враговъ и молиться за гонящихъ насъ; любовь эта составляетъ наше совершенство, она есть удѣлъ нашъ, въ которомъ другіе люди не участвуютъ; любить друзей могутъ и всѣ люди, но любить враговъ свойственно однимъ христіанамъ» (Терт. т. I, рус. пер., стр. 106-107). Св. Кипріанъ напр. ухаживалъ во время моровой язвы за больными язычниками, кормилъ бѣдныхъ и хоронилъ умершихъ (Pontius, Vita Cypr. 9-10). Тоже наблюдалось во время моровой язвы въ Александріи (Цер. Ист. Евс. VII, 22).
Такова была картина христіанской благотворительности въ первые три вѣка, и мы видѣли, что она охватывала очень большое число людей. Въ чемъ же заключается такая щедрость христіанъ, отдававшихъ нерѣдко всѣ свои сокровища на бѣдныхъ? Причина такого отношенія христіанъ къ сокровищамъ міра сего лежитъ во взглядѣ на все, какъ на достояніе Бога. По этому взгляду люди являются только временными управителями земныхъ благъ, за которыя они, по словамъ Спасителя, отдадутъ отчетъ Богу: воспользовались ли они только благами земными для себя или для другихъ (Мѳ. XXV, 35-36; 40-46). Почему всѣ христіане и должны были благотворить ближнимъ, кто только чѣмъ могъ. Кромѣ того, широкая благотворительность I-III вв. обусловливалась мыслью о второмъ пришествіи Господа и самыми обстоятельствами жизни того времени – эпохи гоненій, – когда христіане, не заботясь о будущемъ, и всецѣло занятые настоящимъ, раздавали все, что у нихъ было, чтобы помочь наличной нуждѣ, и никто бы не имѣлъ ни въ чемъ недостатка.
Вотъ почему Варнава и говоритъ: «Во всемъ имѣй общеніе съ твоимъ ближнимъ и не говори, что это принадлежитъ мнѣ, ибо если мы имѣемъ общеніе въ непреходящихъ вещахъ, кольми паче въ преходящихъ» (Посланіе Варнавы, гл. 19, 8). Тертулліанъ же говоритъ: «у насъ христіанъ, все общее, кромѣ женъ» (Апол. 39).
Евгеній Цвѣтковъ.
«Саратовский Духовный Вѣстникъ». 1912. № 4. С. 6-17; № 15. С. 11-19.
[1] Мц. Наталія, пострадалвшая въ самомъ началѣ IV в., съ мужомъ мч. Адріаномъ, семь дней провела въ тюрьмѣ, прислуживая свв. мученикамъ и облегчая ихъ страданія. Хотя тѣлесно перенесъ мученія только св. Адріанъ, святая же Наталія, сострадала своему мужу душою. Войдя въ темницу, св. Наталія припадала къ ногамъ мучениковъ и лобызала ихъ узы. При этомъ она замѣтила, что у многихъ изъ нихъ загнили ихъ раны и изъ сихъ послѣднихъ падали черви, а тѣлесные составы отъ тяжести желѣзныхъ оковъ отдѣлялись отъ тѣла. Тогда св. Наталія послала своихъ слугъ къ себѣ въ домъ и велѣла оттуда принести чистыхъ повязокъ и стала ими отирать гной съ ранъ свв. мучениковъ и перевязывать ихъ раны чистымъ полотномъ. Къ отплытію въ Византію побудилъ ее, одинъ изъ мучениковъ, явившійся во время сна: «Миръ тебѣ, раба Христова Наталія! Вѣрь, что молитва твоя услышана Богомъ, и мы не забыли твоихъ трудовъ въ темницѣ во время ухода за нами. Мы молимъ Христа, чтобы Онъ повелѣлъ и тебѣ скорѣе придти къ намъ». За то и послалъ ей Господь мирную и безболѣзненную кончину. – ред.
