Священникъ Николай Чепуринъ – Воскреснетъ ли Русь.
Спас Всемилостивый. Сергей Константинов. 16 лет., с. Новое Чурашево, Республика Чувашия.
«...Пусть никто не рыдаетъ о своемъ убожествѣ, ибо явилось общее царство; пусть никто не плачетъ о своихъ прегрѣшеніяхъ, ибо изъ гроба прощеніе возсіяло; пусть никто не страшится смерти, ибо намъ даровала свободу Спасова смерть... Посему всѣ войдемъ въ радость Господа своего... Трапеза преисполнена, насладитесь всѣ»...
– А я, Господи, я могу?.. Я, сынь русской земли, могу ли я теперь не рыдать о своемъ національномъ убожествѣ, могу ли, имѣю ли право не стенать о тяжкихъ преступленіяхъ всего народа моего?.. О, скажи, скажи мнѣ, Господь, могу ли я вѣрить въ его воскресеніе? Какъ грѣшница, блудница, весь въ слезахъ, я припадаю къ ногамъ Твоимъ и, въ трепетномъ ожиданіи Твоего отвѣта, вопрошаю: могу ли и вѣрить въ новую, лучшую жизнь моей родины?
– Но развѣ ты и народъ твой Іуда? съ удивительной простотой говоригь мнѣ Спаситель. – Развѣ ты дошелъ до его отчаянія? Вѣдь, только оно, оно одно во всемъ свѣтѣ не пускаетъ войти въ Мою радость, въ радость прощенныхъ и воскресшихъ. Посмотри, не Петръ ли это, трижды отрекавшійся отъ Меня и теперь еще съ красными глазами... рядомъ со Мною на воскресной трапезѣ. А въ этомъ неужели ты не узнаешь разбойника? А еще воть Марія изъ Магдалы, Закхей изъ Іерихона и тѣ и другіе... Ты, я думаю, хорошо помнишь, кѣмъ они были, но это забудь теперь. Ты погляди, кѣмъ они стали! И еще спрошу, не всѣ ли Мои ученики разбѣжались въ саду Геѳсиманскомъ и оставили Меня одинокимъ среди предателей и враговъ, но и это все было, а теперь его нѣтъ. Силою Моею они побѣдили зло и всѣ воскресли, надо было только имъ вѣрить, любить и надѣяться.
– О, вѣрую, Господи, вѣрую, помози моему невѣрію! Вѣрую, что силою Твоею великою возстанетъ изъ гроба невѣрія и озлобленія четверодневный, смердящій мертвецъ, мой окровавленный, раздавленный, униженный и порабощенный народъ – Лазарь, вѣрую и молюсь. Чую, грядетъ благословенный часъ, когда онъ весь едиными устами, съ горящимъ сердцемъ, съ великой думой, съ возражденной и окрѣпшей волей, которая не позволитъ творитъ праздныхь словъ, возопіеть: «Помяни мя, Господи, во царствіи Твоемь», – и тогда вдругь все бѣсновато, всѣ муки его и сама смерть отдѣлятся отъ него, быстро «пройдутъ мамо» и начнется его всенародная и свѣтлая Пасха.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Въ ночь пасхальную земля и небо полны чудныхъ видѣній и самыхъ радостныхъ предчувствій. И было, будто сердце мое поднялось мною выше колокольни Ивана Великаго, и далъ мнѣ Господь услышать все, что звучало, и все, что виднѣлось вь эту ночь отъ Балтійскаго моря до Японскаго, отъ Чернаго до Бѣлаго и отъ устьевъ Еинсея и Лены до зубчатыхъ вершинъ Алтая и тихо спящаго Атрека.
И узнать я, что неправда то, будто всѣ мы и по всему своему существу разорваны, будто ничего не осталось у насъ единаго. Не вѣрьте и вы, друзья мои, шипящимъ змѣямъ клеветы, хотя бы они шипѣли извнутри васъ самихъ. Явственно я слышалъ сегодня, какъ въ полночь одновременно загудѣли колокола на холмахъ московскихъ, на горахъ кіевскихъ и въ низовьѣ Петроградскомъ, точно ударяла въ нихъ одна рука.
И сразу откликнулись имъ колокола изъ-за горъ Кавказскихъ и изъ-за Каспія, отъ Архангельска и Соловковъ, отъ Байкала и Амура, отъ ледяныхъ равнинъ Колымскихъ и хребтовъ Камчатскихъ. Даже сдавленные голоса Почаева, Холма, Вильны и Риги разслышало мое напряженное ухо.
Прошло малое время послѣ сего, колокола стихли, но очи мои увидѣли новое, еще болѣе сладостное свидѣтельство единства «разбитыхъ»... Возлѣ многотысячныхъ храмовъ задвигались милліоны, многіе милліоны православныхъ людей, съ милліонами горящихъ свѣчечекъ, съ милліонами различныхъ лицъ, но съ единой вѣрой, съ единой земной скорбью и съ единымъ ожиданіемъ радости Христовой... и можетъ быть скоро съ единой волей и единой жертвой... и уже не зналъ, гдѣ звѣзды, надо мною ли илн подо мною? Ибо въ ночь сію земля стала какъ бы небомъ. Смолкло все суетное и слышно было лишь то, какъ весна рождала новую жизнь, какъ теплыя воды ломали льды, какъ, чуть шелестя старыми листьями выходилъ изъ-подъ земли ландышъ и желтоцвѣтъ, да еще какъ вся Русь «единымъ сердцемъ и едиными устами» торжествующую пѣснь воскресенія, какъ, обронивъ горячую слезу, родной народъ подымалъ очи свои къ бѣлымъ ризамъ Воскресшаго и шепталъ:
– Радость моя, Іисусе Сладчайшій, сними и съ насъ багряную ризу, облеки насъ измученныхъ, въ одежду веселія!... Да воскреснетъ же и въ насъ нашъ Богъ, и расточатся врази наши, и да бѣжать оть лица Его ненавидящіе, презирающіе, развращающіе, продающіе и губящіе насъ!
А въ отвѣтъ звучитъ: «Христосъ воскресе изъ мертвыхъ, смертію смерть поправъ и сущимъ во гробѣхъ животъ даровавъ»...
Нѣтъ, никогда, никогда, никогда не погибнетъ тотъ народъ, которыя будетъ единимъ въ самомъ священномъ, въ самомъ внутреннемъ, въ самомъ могучемъ и все покоряющемъ – въ своей вѣрѣ.
Никогда, никогда не впадетъ вь отчаяніе тоть народъ, который вѣритъ въ воскресеніе, въ побѣду свѣта надъ тьмою, добра надъ зломъ. Пусть насъ развратили имѣвшіе силу, пусть насъ продали и предали братья и лжебратья, пусть насъ бичевали свои собственные воины, не вѣдавшіе того, что творили они, пусть насъ распяли достойные потомки безобразной и злобной іерусалимской толпы, пусть бросили нашу народную душу и тѣло въ могилу, завалили камнемъ, запечатали «законными» печатями и къ могилѣ приставили съ ногъ до головы вооруженную стражу изъ побѣдоносныхъ легіоновъ...
«Не бойся, только вѣруй»!
Могила можетъ удержать только мертвое, для жизни она не страшня. Ради Бога, только вѣруй, вѣруй единою вѣрою. Знай, что Соборная Церковь вновь соберетъ тебя, разбитое стадо. Не сомнѣвайся, она можеть это сдѣлать, ибо она это доказала всею прошлою твоей исторіей. Она дастъ тебѣ сознаніе народно-религіознаго единства, она будетъ тебѣ говорить объ этомъ каждою своею молитвою, она даетъ тебѣ восторгъ надежды, придающій огонь энергіи и гранитную несокрушимость борьбы. Она скажетъ: иди и бери, бери съ усиліемъ, ибо все святое, великое и свободное «силою берется» и только «употребляющіе усиліе попхшцаюгь его» (ср. Mѳ. 11, 12). Иди, борись. И помни, ты не одинъ!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Около ста лѣтъ тому началъ нѣмецкій народъ въ его національно-государственномъ положеніи представлялъ развалины не менѣе ужасныя, чѣмъ то, что мы видимъ теперь въ Россіи. Отъ Священной Римско-Германской Имперiи оставались только воспоминанія. Одно время въ ней существовало до 300 правительствъ, но меньше 38 не было. Судьбою народа распоряжалась чужія монархи, внутри свирѣпствовалъ тупой абсолютизмъ, народъ былъ въ отчаяніи. Объ этомъ теперь многіе охотно вспоминаютъ, желая сказать нимъ: «не унывайте»! – Но это «не унывайте» въ устахъ могильщиковъ явучить злой насмѣшкой. Не всѣ имѣютъ право утѣшать и не всѣ могутъ утѣшить. Надо хорошо знать, что можетъ насъ спасти, и затѣмъ имѣть мужество честно и открыто признаться въ этомъ. То движеніе, которое вынесло нѣмецкій народъ ивъ національной могилы, было поднято не проповѣдью разъединенія, не разжиганіемъ человѣконенавистничества, не безвѣріемъ, а какъ разъ наоборотъ. Въ Германіи знаютъ, что для ея объединенія сдѣлала проповѣдь вѣры. Около ста лѣтъ назадъ человѣкъ сильнаго религіознаго чувства Ф. Д. Шлейермахеръ сказалъ:
«Германія все еще существуетъ; и ея незримая сила не ослабла, во имя своего призванія она снова возстанетъ еъ непредвидѣннымъ могуществомъ, достойная своихъ древнихъ героевъ и своей прославленной племенной силы, вѣдь она была предназначена преимущественно развить это явленіе, и она вновь подымется съ богатырской силой, чтобы утвердить его. Воть вамъ знаменіе, если вы въ немъ нуждаетесь, и когда это чудо свершится, вы, быть можетъ, повѣрите въ живую силу религіи и христіанства. Но блаженны тѣ, кто свершатъ его – кто не видятъ и все-же вѣруютъ» (см. его «Речи о религіи»).
Отъ одного уберегалъ Шлейермахеръ свой народъ, чтобы у него вѣра въ Богочеловѣка не подмѣнилась вѣрой въ человѣка-бога, и чтобы идеализмъ не выродился въ поклоненіе Молоху.
И мы видимъ, что сила первоначальнаго религіозно-идеалистическаго и національно-здороваго подъема Германіи оказалась настолько громадной, что она не только объединилось и выросла въ крѣпкій народный оранизмъ, но даже и послѣ этого, несмотря на сбывшіяся опасенія Шлейермахера, несмотря на отступничество оть Богочеловѣка ради своего человѣка божества, смогла она еще многаго достигнуть...
Мы теперь помѣнялась позиціями съ нѣмецкимъ народомъ, и пусть уже будетъ проведено это до конца.
Мы вѣримъ, что и на нашихь развалинахъ можетъ появиться чудный храмъ Воскресенія; мы вѣримъ, что рано или поздно мы будемъ возстановленнымъ, могучимъ, свободнымъ хозяиномъ своей земли...
Но если только мы сотворимъ Воскресшаго Христа полновластнымъ Хозяиномъ своей воли и Богочеловѣку никогда не измѣнимъ къ угоду грѣшной мечтѣ о человѣко-божествѣ.
Русъ родная, воскресай силою вѣры въ Того, Кто силенъ всякаго воскреситъ.
Русь, слейся воедино подъ бѣлой ризой Христовой. И пусть никто у насъ не рыдаетъ безнадежно о своемъ убожествѣ, ибо изъ гроба сіяетъ и прощеніе, и сила, и побѣда, побѣдившая міръ....
Свящ. Н. Чепуринъ.
«Петроградскій Церковно-Епархіальный Вѣстникъ». 1918. № 9. С. 2.
Отъ одного уберегалъ Шлейермахеръ свой народъ, чтобы у него вѣра въ Богочеловѣка не подмѣнилась вѣрой въ человѣка-бога, и чтобы идеализмъ не выродился въ поклоненіе Молоху.
