Архимандритъ Константинъ (Зайцевъ) – Отступленіе – какъ и въ чемъ проявляетъ оно себя въ мірѣ?
Отступленіе – апостасія!
Напрасно стали бы мы искать въ словаряхъ, общихъ и даже богословскихъ, исчерпывающее истолкованіе этого понятія. Въ русской богословской энциклопедіи слова «апостасія» вообще нѣтъ. Если гдѣ его находимъ, принимается оно въ общемъ смыслѣ отступничества, ренегатства, а не въ томъ, специфическомъ, который оно обрѣтаетъ во Второмъ Посланіи къ Солунянамъ. Особаго интереса не вызываетъ это понятіе и у толкователей богословскихъ. Что все это значитъ, если не то, что до самаго послѣдняго времени не слагалось еще той атмосферы въ мірѣ, которая способна была бы исполнить понятіе «апостасіи» содержаніемъ ж и в ы м ъ , при каковомъ условіи только и способенъ раскрываться к о н к р е т н ы й смыслъ энигматическихъ словъ, которыми издавна провидцы обозначали явленія, присущія «послѣднимъ временамъ» – раскрываться въ значеніи реально-жизненномъ, способномъ уже стать предметомъ духовнаго опыта, непосредственно переживаемаго...
Мысль о Концѣ р е а л ь н о предстала сознанію православныхъ предъ лицомъ паденіи Втораго Рима. Особенно обострилась она на нашей родинѣ въ связи съ процессами и событіями, которые истолковываемы были, какъ приготовленіе прихода Антихриста, причемъ особо ревностные стоятели за вѣру въ этой своей ревности мѣру дерзанія явно преступали. Мы разумѣемъ расколъ и связанныя съ нимъ настроенія, укрѣплявшіяся въ рѣзкомъ отталкиваніи отъ петровской реформы, религіозно-осмысленной. Съ новой силой эти настроенія, на этотъ разъ, однако, уже исходящія изъ ограды церковной, получили воплощеніе стойкое, нѣкую преемственность обрѣтая и какъ бы уже входя въ составъ строго-церковнаго воззрѣнія на жизнь. Это была реакція противъ европеизаціи русскаго быта, грозящей, въ своемъ вольномысліи, подорвать самыя основы Православія. Кого бы мы ни взяли изъ духовныхъ вождей, вплоть до о. Іоанна Кронштадскаго, найдемъ мы у каждаго соотвѣтственныя высказыванія. Можно было бы изъ нихъ составить внушительную хрестоматію! Не составило бы особаго труда обрамить ее и высказываніями философски-публицистическими: русская душа, даже въ извѣстномъ отчужденіи отъ Церкви, какъ чуткій сейсмографъ отзывалась на зрѣющій вселенскій катаклизмъ.
Что же означаетъ «отступленіе-апостасія»?
На классическомъ языкѣ греческомъ употреблялось первоначально это слово въ обиходѣ военномъ. Это – нарушеніе военныхъ дисциплины, долга, вѣрности – нѣкое предательское дезертирство. На языкѣ первохристіанъ это слово стало означать о т с т у п н и ч е с т в о отъ вѣры въ отличіе отъ п а д е н і я : такъ различался г р ѣ х ъ у м а и г р ѣ х ъ в о л и . Чрезъ подвигъ покаянія – стойкій, длительный, многоступенчатый и приводившій къ нѣкой своеобразной хиротесіи – возвращаемъ былъ Церкви «павшій» по слабости воли. Въ какихъ бы относительно мягкихъ и прикрытыхъ формахъ то ни было – смывался грѣхъ вторымъ крещеніемъ покаянія, по существу уже не повторимымъ, и такъ былъ допускаемъ согрѣшившій къ Св. Чашѣ. Практики утвердившейся, напротивъ, не знаетъ Церковь въ отношеніи апостатовъ: они считались, очевидно, окончательно выбывшими, и это съ оттѣнкомъ той непростимости, которая свойственна грѣху противъ Духа Святаго и которая опредѣляется тѣмъ, что утверждающійся въ своемъ «грѣхѣ ума» грѣшникъ и не помышляетъ о прощеніи въ гордынѣ своего нечестія. Какъ бы идеальнымъ типомъ такого отступленія является Юліанъ Отступникъ: вѣрнымъ отступничеству остается онъ и побѣжденный, въ сознаніи своей побѣжденности. Весь ужасъ необратимости отступленія, даже по раскаянности, явилъ Іуда; раскаяніе не возвратило его ко Христу, а устремило въ вѣчную тьму. Это тотъ бунтъ, который носитъ печать уже сатанинскую: предъ нами н е о б р а т и м о с т ь о т с т у п л е н і я , какъ проявленіе съ такимъ трудомъ входящей въ наше сознанія вѣчности зла, не способнаго бытъ преодолѣннымъ при всей силѣ Божія милосердія. Предъ нами – повторяемъ – тутъ зло уже с а т а н и н с к о е , хотя и воплощающееся въ человѣкѣ, – такомъ, который выборъ окончательный сдѣлалъ между Христомъ и Веліаромъ.
«Отступленіе», о которомъ единственный разъ говорится въ Св. Писаніи, во второмъ посланіи къ солунянамъ ап. Павла, имѣетъ иное, особое значеніе.
Ждали первохристіане прихода Спасителя. Противъ торопливости необоснованной предостерегаетъ Апостолъ вѣрныхъ: а п о с т а с і е ю будетъ обязательно предварено пришествіе Антихриста. Пока ея нѣтъ, антихристово начало разсѣяно въ мірѣ, оно можетъ имѣть, конечно, выразителей и особо активныхъ, нѣкихъ какъ бы предтечъ антихристовыхъ, но Антихриста, какъ личности, предваряющей явленіе Христа, еще не можетъ быть. Въ дальнѣйшихъ словахъ Апостола свидѣтельствуется наличіе двухъ родственныхъ началъ, связывающихъ апостасію. Пока въ мірѣ будетъ существовать начало «удерживающее», не придетъ Антихристъ. Тутъ же персонифицируется это начало: мы узнаемъ, что не сможетъ придти Антихристъ, пока въ мірѣ есть «удерживающій». Значитъ, и внѣ Церковной іерархіи нѣчто предметное не позволяетъ Сатанѣ выйти изъ состоянія связанности и возобладать въ мірѣ: есть и нѣкая соотвѣтствующая началу «удерживающему» личная сила, которая и связываетъ Сатану.
Что касается «удерживающаго» начала безличнаго, то, по толкованію святоотеческому, наиболѣе стойкому, это – та государственность, которая свое историческое выраженіе получила въ Римѣ. Она, очевидно, имѣетъ существовать во всѣ позднѣйшія времена, пока течетъ преемственно длящаяся и с т о р и ч е с к а я жизнь творчески растущая. Подъ этимъ угломъ зрѣнія уясняется антихристова природа с о ц і а л и з м а , принципіально упраздняющаго частную собственность. Что касается антихристовой природы в с е л е н с к а г о государственнаго бытія, то она становится нарочито ясной, поскольку Апостоломъ оттѣняется еще и л и ч н а я окрашенность удерживающаго начала. Долженъ быть въ мірѣ нѣкій «держай», преемственно связанный, очевидно, съ главой Римской государственности. Тутъ мы впервые до конца уразумѣваемъ судьбоносное значеніе свѣтлое концепціи «Третьяго Рима», устанавливающей преемственную связь Русскаго Императора съ Кесарями – въ противовѣсъ чему съ другой стороны, впервые получаетъ свой з л о в ѣ щ і й смыслъ концепція безличнаго устроенія вселенной, которое способно лишь стать подножіемъ Антихриста.
Все это еще нѣчто внѣшнее по отношенію къ Церкви. Протекаетъ, однако, въ лонѣ Церкви нѣкій губительный процессъ, онъ-то и приводитъ къ «отступленію». Никакими признаками, способными раскрыть намъ существо этого формальнаго понятія, Апостолъ не уточняетъ его. Но два обстоятельства являются несомнѣнными. Во-первыхъ, это есть нѣчто происходящее внутри Церкви – въ отличіе отъ изначальныхъ явленій, которыя опредѣлялись тѣмъ же словомъ «отступленіе»: это не временное отпаденіе отъ Церкви, даже не уходъ изъ ея окончательный, а нѣчто такое, что, обрѣтая природу отступничества, продолжаетъ, однако, оставаться въ лонѣ Церкви, какъ бы извнутри ее поѣдая. Въ конечномъ результатѣ, должно отсюда возникнуть не нѣчто отъ Церкви обособленное, а нѣкая а н т и - ц е р к о в ь , видимость свою сохраяющая, но въ существѣ своемъ ей абсолютно чуждая: нѣкій зачатокъ а н т и х р и с т о в о й Церкви. Во-вторыхъ, это есть нѣчто во времени уже близкое Антихристу: на этомъ явленіи какъ бы уже пребываетъ д ы х а н і е грядущаго А н т и х р и с т а . Вотъ почему это «отступленіе» качественно разнится отъ всего аналогичнаго, что было уже въ мірѣ до обнаруженія этой роковой новизны. Иными словами, «отступленіе» означаетъ возникновеніе нѣкой н о в о й духовой атмосферы, которая уже з о в е т ъ л и ч н а г о А н т и х р и с т а въ созрѣвающій для его пріятія міръ.
Въ представленіи толкователей – даже тѣхъ, которые уже дышали воздухомъ XIX и начала XX вѣка – «отступленіе» какъ бы сливается во времени съ явленіемъ личнаго Антихриста. Такъ и должно было казаться, пока «отступленіе» было чѣмъ-то ожидаемымъ въ будущемъ. Но поскольку оно становится н а с т о я щ и м ъ – мѣняется картина. Новое значеніе получаетъ моментъ времени: въ будущемъ, неопредѣленно далекомъ, остается пришествіе въ міръ Антихриста, но самое явленіе «отступленія» обрѣтаетъ уже характеръ живой дѣйствительности, способной быть уразумѣваемой какъ нѣчто о б о с о б л е н н о е , какъ отъ всего ранѣе бывшаго, даже органически съ нимъ связаннаго, такъ и отъ того конечнаго, конкретно-опредѣленнаго, что съ нимъ тоже органически связано – въ будущемъ.
Вотъ эту совершенно новую фазу Отступленія и попробуемъ распознать.
Наглядно и происхожденіе и поступательное движеніе этого уже « э с х а т о л о г и ч е с к а г о » «отступленія».
Въ прошломъ не было подобнаго страшнаго явленія: отступничество отъ Церкви или преодолѣвалось покаяніемъ или отрывало апостата отъ Церкви. Такъ было въ эпоху гоненій, такъ продолжалось въ эпоху ересей. Еретикъ, анаѳематствованный въ своемъ еретическомъ отступничествѣ, былъ такъ же извергаемъ изъ Церкви, какъ то бывало съ апостатомъ, возвращавшимся къ язычеству. Пріобрѣтаетъ «отступленіе» черты чего того инаго и новаго лишь съ момента латинскаго раскола, при всей своей радикальности сохраняющаго характеръ чего-то въ какой-то мѣрѣ в н у т р и - ц е р к о в н а г о . Раздвигается тѣмъ самымъ понятіе Церкви, обрѣтающей д в о я к і й смыслъ. Остается въ своей непогрѣшимости исходной Церковь истинная – но не теряетъ окончательнаго значенія Церкви и то церковное образованіе, которое въ итогѣ раскола возникаетъ, въ чемъ-то сохраняя п р е е м с т в е н н у ю связь съ Истинной Церковью, въ чемъ-то продолжая ей чѣмъ-то быть близкимъ и родственнымъ, въ чемъ-то оставаясь съ ней о б ъ е д и н е н н ы м ъ в о Х р и с т ѣ . И тутъ же это новое церковное образованіе начинаетъ жизнь совершенно обособленную, отчужденную, враждебную – даже в о и н с т в у ю щ е - враждебную. По отношеніи къ Церкви есть заданность не просто оторваться отъ истинной Церкви, а у н и ч т о ж и т ь ее, ставъ на ея мѣсто. И тутъ же въ силѣ остается возможность возввращенія къ ней, покаяннаго возсоединенія съ ней! Нѣчто возникаетъ одновременно, и абсолютно чужое и враждебное, и предѣльно-близкое по отношенію къ и с т и н н о й Церкви. Это у ж е не отступничество былое, эпохи гоненій и ересей. Это е щ е и не то «отступленіе», въ строгомъ и точномъ смыслѣ, какъ оно дано въ посланіи ап. Павла, Недвусмысленна, однако, устремленность именно къ подобному «отступленію»! И раскрывается эта направленность въ двухъ формахъ. Съ одной стороны испытываетъ процессъ, такъ сказать, «творческаго» развертыванія зарядъ «самости», который былъ исходнымъ зерномъ латинскаго раскола: разрастается это зерно въ нѣкое п о д о б і е х р и с т і а н с т в а , во всемъ близкое и тутъ же во всемъ далекое по сравненію съ подлиннымъ: все – т о , и все – н е т о ! На убыль идутъ, тѣмъ самымъ, возможности сближенія, какъ и растетъ, напротивъ, отчужденность и враждебность по отношенію къ истинной Церкви. Съ другой стороны, идетъ дальнѣйшее отпаденіе отъ истинной Церкви, которое принимаетъ образъ раскола уже по отношенію къ латинству. Это происходитъ со стороны тѣхъ, чей кругозоръ исчерпывается опытомъ латинства, почему и отталкиваніе отъ него не ведетъ къ возвращенію въ полнотѣ Истины, а знаменуетъ лишь дальнѣйшій отъ нея уходъ на путяхъ бунтарства противъ Матери-Церкви – каковой для отступниковъ является уже Церковь латинская. Такимъ образомъ, все шире раздвигается вторичное понятіе Церкви, и все болѣе теряетъ свои исходныя очертанія уходящая отъ Истины Церковь – пока не достигаетъ предѣла, за которымъ начинается уже ц е р к о в н о е н е б ы т і е . Граница эта возвѣщена была Апостоломъ Любви: н е в ѣ р і е т о в ъ Х р и с т а , к а к ъ Б о г а . Можетъ оставаться имя Церкви, могутъ люди именовать себя христіанами: съ переходомъ нѣкой черты уже нѣтъ, однако, Церкви, нѣтъ и христіанъ...
Толчкомъ, который кристаллизовалъ подобные процессы, явилось исчезновеніе изъ міра Удерживающаго, то есть паденіе Русскаго Православнаго Царства. Ц а р ь , п р е е м н и к ъ К е с а р е й , пересталъ с у щ е с т в о в а т ь в ъ м і р ѣ ! Остается въ мірѣ лишь начало «удерживающее» безличное – разрозненныя отвѣтвленія Римской Имперіи, какъ и Римское право, поскольку продолжаетъ оно въ разныхъ видоизмѣненіяхъ быть основой гражданскаго быта. Основной принципъ, къ которому можно свести гражданственность, вырасшую изъ римскаго корня, это – обособленность частнаго и публичнаго правопорядковъ, что предполагаетъ, признаніе какъ высшей гражданской цѣнности х о з я й с т в е н н о й а в т о н о м і и л и ч н о с т и , ограждаемой принципіально отъ всякихъ посягательствъ. Это есть то именно начало, которое принципіально упраздняется соціализмомъ, отрицающимъ личную отвѣтственность человѣка, свободно распоряжающагося какъ своимъ достояніемъ такъ и самимъ собою, а потому превращающимъ человѣка въ предметъ попеченія и распоряженія со стороны безличнаго всевластнаго цѣлаго. Едва ли можно почитать исторической случайностью то обстоятельство, что именно въ отечествѣ нашемъ, являвшемся высшей точкой міровой гражданственности, поскольку оно возглавлялось Удерживающимъ, осуществилось, съ паденіемъ Удерживающаго, и предѣльное низложеніе исходной гражданственности чрезъ насильственное осуществленіе послѣдовательно проводимаго соціализма – т о т а л и т а р н а г о , какъ принято сейчасъ говорить. Что этотъ тоталитарный принципъ являетъ свою живучесть, въ тѣхъ или иныхъ формахъ, повсемѣстно и въ мірѣ внѣ-совѣтскомъ – извѣстно каждому. Начало личной свободы, какъ основы гражданственности, явно на ущербѣ. Одновременно развивается тенденція въ направленіи вселенскаго объединенія. Такъ обозначаются общественныя предпосылки развитія міра, могущаго бытъ увѣнчаннымъ только пришествіемъ Антихриста. Мечтой, близкой къ явленіямъ бредовымъ, еще недавно могло казаться заданіе образовать м і р о в о е правительство. И это на основахъ централизаціи самой жизни человѣчества. Нынѣ же сѣмена эти и даже ростки разбросаны во многихъ отрасляхъ міровой жизни.
Эта новая, в с е л е н с к а я , установка сознанія получила свое выраженіе и вѣроисповѣдное, приводя міръ къ «отступленію» уже въ смыслѣ явно эсхатологическомъ.
Взаимно-отчуждающая установка религіознаго сознанія допускала широкое понятіе Церкви: не было принципіальнаго отрицанія непогрѣшимой единой Церкви. Протестантъ, уяснившій неполноту своей вѣры, могъ стать католикомъ, какъ и католикъ, проникшійся сознаніемъ отрицательныхъ сторонъ своей вѣры, могъ стать протестантомъ. Они оба, уразумѣвъ ошибочность своихъ вѣръ – могли обернуться и къ Православію, готовому принять ихъ съ радостію, какъ заблудшихъ чадъ. Пусть бунтовали они противъ Церкви Православной, Матери ихъ всѣхъ: для Нея, однако, всѣ они оставались «своими», понятными въ своихъ заблужденіяхъ и предвзятостяхъ, если только ниточкой съ Церковью продолжали бытъ связанными. Православная Церковь одна способна была видѣть реальную картину міра, въ подлинной ея правдѣ, и она могла молиться о соединеніи всѣхъ – разумѣя подъ этимъ возсоединеніе всѣхъ подъ сѣнью Христовой Истины, не искаженной. Ч т о и м е н н о отъ каждаго требуется для возвращенія въ Отчій Домъ, ясно обозначено въ книгѣ чинопослѣдованій о присоединеніи къ Церкви. Крещеніе во имя Отца и Сына и Святаго Духа – вотъ плоть духовная того общенія, которое и при наличіи раздѣлительныхъ перегородокъ, д о х о д я щ и х ъ д о н е б е с ъ (въ представленіи каждаго вѣроисповѣданія), в с е ж е в о Х р и с т ѣ о с т а е т с я е д и н ы м ъ . И самое сознаніе того, что, если и состоялся уходъ изъ Церкви, то именно во имя приближенія къ Единому, всѣми славимому Богу въ Троицѣ, обезпечиваетъ возможность сосуществованія съ Единой Церковью иныхъ Церквей христіанскихъ отъ Нея отступившихъ. Отступленія эсхатологическаго, упраздняющаго извнутри самое существо Церкви – еще не возникаетъ!
Но вотъ совершается измѣненіе религіозной установки сознанія вселенной. Перегородки становятся сквозными – и раздѣленные ими христіане готовы забыть о нихъ. Для того ли, чтобы совмѣстно устремиться къ Истинной Церкви, образовавъ единое стадо Единаго Пастыря? Нѣтъ! Для того, чтобы воцарилась нѣкая «совмѣстность вѣрованій», обнимающая все безъ изъятія, что, входило въ предѣлы «церковнаго» поля, раздѣленнаго изоляціонными перегородками, и готовая включить въ себя даже и то, что вышло за завѣтную черту «церковности». Эпизодическія явленія, въ этомъ направленіи характерныя, возникали относительно давно, но именно на нашихъ глазахъ (случайно ли, что это происходитъ съ момента исчезновенія Удерживающаго?) съ быстротой феноменальной сложилась нѣкая н о в а я духовная атмосфера въ мірѣ, которую можно, въ согласіи съ терминологіею нашей эпохи, наименовать «экуменической». Что вносить она новаго?
Раньше не только у протестантовъ, которыхъ никогда не смущало... сосѣдствующее разновѣріе, но даже у католиковъ, вообще горѣвшихъ прозелитизмомъ, а «обращеніе» православныхъ воспринимавшихъ, какъ задачу первенствующаго значенія, вниманіе было обращено къ Небу, а не къ сосѣдямъ инаковѣрующимъ. И тѣ и другіе жили с в о и м ъ религіознымъ опытомъ, и между этимъ специфическимъ религіознымъ опытомъ каждаго исповѣданія и путемъ, приближенія къ Истинѣ, въ абсолютномъ ея пониманіи, с т о я л ъ з н а к ъ р а в е н с т в а ! Чужое оставалось чужимъ, и притомъ – исполненнымъ ошибокъ, заблужденій по сравненію со своимъ; все чужое было чѣмъ-то низшимъ, неполноцѣннымъ, неправильнымъ. Обладаемое, напротивъ, было И с т и н о ю . Всѣ Христіанскія исповѣданія, иногда этой Истиной не обладавшія, пусть и признавались христіанскими, но такими, которыя довольствуются искаженнымъ представленіемъ объ Истинѣ. Всѣмъ корпусомъ обращены были всѣ къ « с в о е м у » Богу. И только внѣшнимъ – все равно дружественнымъ, нейтральнымъ или враждебнымъ – могло быть общеніе съ иными исповѣданіями. То были духовно-обособленныя жизни, ц ѣ л о м у д р е н н о обособленныя, а потому чуждыя мысли о молитвенномъ общеніи. Перегородки, дѣйствительно, доходили до Неба, и заглядываніе въ то, что происходило за ними было, не больше, какъ именно заглядываніе въ чужое духовное хозяйство.
Все нынѣ измѣнилось! Господствуетъ установка сознанія діаметрально противуположная. Каждая вѣра всматривается съ любовной внимательностію въ сосѣдей – не исключая самыхъ отдаленныхъ, причемъ не только граница, поставленная Апостоломъ Любви, оставляется безъ вниманія, но даже принадлежность къ христіанству уже не является титуломъ обязательнымъ для участія во вселенскомъ Богообщеніи. Господство пріобрѣтаетъ мысль, что нѣчто обогащающее можетъ таить любое религіозное движеніе, исторически себя обозначившее. Исчезаетъ мысль о наличіи Истины а б с о л ю т н о й , открываемой человѣчеству Богомъ въ нѣкоемъ однократномъ дѣйствіи домостроительства человѣческаго спасенія, проходящемъ чрезъ всю исторію міра и получившемъ свое завершеніе въ явленіи Сына Божія на землѣ, въ Его міроспасительной смерти и въ образованіи Духомъ Святымъ Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви. Исчезаетъ мысль о томъ, что Истина не доступна нашему сознанію внѣ О т к р о в е н і я Б о ж е с т в е н н а г о , самое уразумѣніе котораго, равнымъ образомъ, недоступно человѣку внѣ принадлежности къ Церкви, одаряющей насъ дарами благодати. Исчезаетъ мысль о томъ, что внѣ облагодатствованія Церковью и притомъ въ постоянномъ подвижническомъ возгрѣваніи этой церковной благодати, нѣть возможности такъ приближаться къ Истинѣ, чтобы обезпечено было для насъ то, что мы именно къ Ней будемъ приближаться, а не окажемся соблазняемыми нѣкой ея видимостію, не только не приводящей насъ къ Церкви, а отводящей насъ отъ Нея и ведущей насъ къ гибели, а не къ спасенію. Исчезаетъ мысль о томъ, что спасеніе души нашей есть первенствующая задача нашей жизни. Вытѣсняется мысль о спасеніи души, какъ задачѣ каждаго изъ насъ предъ лицомъ Вѣчности – другой мыслью, прельстительной, объ общей благой судьбѣ всего человѣчества, солидарно связаннаго въ общемъ стремленіи къ блаженству – обезпеченному, если только эта солидарность утвердится, съ упраздненіемъ полнымъ риска личной гибели. Упраздняется самое представленіе о реальномъ бытіи Зла, въ образѣ льва, ходящаго вокругъ насъ съ задачей поглотитъ насъ. Весь паѳосъ религіознаго горѣнія обращается на задачу культивированія этой вселенской солидарности какъ пути къ Блаженству, однозначному съ Истиной, которая теперь становится вожделѣннымъ искомымъ, обрѣтаемымъ именно и только въ этой совмѣстности Богопочитанія. Цѣнность являетъ собою любой отрѣзокъ человѣчества, въ любой религіозной установкѣ, отчего и Богъ становится не Живымъ Лицомъ, а расплывчатымъ понятіемъ. Задача человѣчества заключается въ томъ, чтобы общими усиліями овладѣть тѣмъ, что въ какой-то лишь части открыто каждому въ отдѣльности, а въ полнотѣ и цѣлостности можетъ быть обрѣтено только этой вселенскою совмѣстностью, обезпечивающей достиженіе блаженства.
Естественно, что въ такой постановкѣ вопроса полнотой Истины, никто обладать не способенъ – н и к а к а я «Ц е р к о в ь » . Міръ идетъ къ нѣкой новой, смѣняющей христіанство, панъ-религіи, въ которой всѣмъ религіямъ найдется мѣсто по признаку частнаго приноса каждой изъ нихъ благосостоянія въ общую сокровищницу. Ни одна «церковь» еще такой полноты экуменизма съ полной отчетливостію не провозгласила, но такимъ является ученіе самаго вліятельнаго современнаго историка Тойнби – и это ученіе выражаетъ самую природу экуменизма, раскрытую въ ея полнотѣ.
Разводка яда можетъ быть разной, какъ разными могутъ и формы отравы. Восточный обрядъ и вырасшее изъ нѣдръ протестантизма экуменическое движеніе; созданіе религіозныхъ товариществъ, въ которыхъ христіане сидятъ рядомъ съ евреями, и общія собранія религіозныхъ представителей всѣхъ вѣрованій свободнаго міра, завершающіяся чинопослѣдованіемъ, нарочито насыщеннымъ молитвословіями всѣхъ участвующихъ религій; «интеркоммюніонъ» – съ открытыми дверями для всѣхъ, именующихъ себя христіанами, и встрѣчи христіанъ съ мусульманами въ цѣляхъ организаціи мірового объединенія представителей обѣихъ религій, на паритетныхъ началахъ, съ признаніемъ равноцѣнности обѣихъ религій: то отдѣльныя звенья (къ которымъ можно было бы присоединить и не мало иныхъ), пока еще разрозненныя, но способныя въ нѣкій моментъ соединиться уже въ сплошную цѣпь, охватывающую вселенную.
Но развѣ важно гаданіе о томъ, во что въ конечномъ счетѣ способно превратиться подобное множество однородныхъ явленій? Важно другое; способны ли мы отдать себѣ трезвый отчетъ въ томъ, что, уже сейчасъ, примѣнительно къ каждой вѣрѣ отдѣльно, несетъ съ собою эта экуменическая тенденція. Она убиваетъ подлинную вѣру въ подлинную Истину. С в о е й вѣрѣ, какова бы она ни была, никто изъ участниковъ подобныхъ объединеній сердца своего не отдаетъ, какъ и удовлетворенія въ ней не находитъ. Что стоитъ вѣра, если не способна она дать конечные отвѣты на такъ называемые «проклятые» вопросы? И это не то сомнѣніе или колебаніе, которое неизмѣнно отравляетъ человѣческую душу и борьба съ которыми составляетъ значительную часть подвига спасенія души. Здѣсь происходитъ другое, означающее уже дѣйствительно конецъ міра: ф а л ь с и ф и к а ц і я в ѣ р ы и Б o г а .
Поскольку люди вѣрили каждый въ «своего» Бога – Богъ былъ однимъ для всѣхъ – общимъ, въ Своемъ Единствѣ. Это можно сказать не только о христіанахъ, которые – пусть каждый по своему – но вѣрили дѣйствительно въ Единаго Бога, въ Троицѣ славимаго. По разному они въ Него вѣрили – но они всѣ въ Н е г о вѣрили, точнѣе сказать: вѣровали. Относительно всѣхъ вѣръ, не отрицающихъ личнаго Бога, можно сказать, что, пусть завѣсой закрыты духовныя очи тѣхъ, кто христіанскаго Бога не знаютъ, но, поскольку они все же въ Бога вѣруютъ, они, сами того не вѣдая – истинному Богу и поклоняются, который Единъ, какъ бы Его ни называли. Можно реально представить себѣ такую обстановку, при которой общество людей, принадлежащихъ ко всѣмъ возможнымъ вѣрамъ, признающимъ личнаго Бога, окажется реально переживающимъ свое пребываніе въ одномъ религіозномъ планѣ. Это – предъ лицомъ казнящихъ ихъ безбожниковъ. Можно, отсюда исходя, представить себѣ круглый столъ, объединяющій представителей разныхъ вѣръ, гдѣ можетъ идти рѣчь о совмѣстной борьбѣ съ воинствующимъ безбожіемъ, никому не позволяющимъ служить своему Богу и готовымъ каждаго предать пыткамъ и казнямъ. Пусть каждый исповѣдуетъ «своего» Бога и готовъ идти на смерть за «своего» Бога, но Богъ одинъ, и кровь такимъ образомъ пролитая будетъ пролита за Бога. Надо только, чтобы Вѣра оставалась подлинной, настоящей. Все мѣняется, если Вѣра-то исчезла!
Представимъ себѣ иное. Никто за своего Бога не хочетъ жертвовать своей кровью, а всѣ ищутъ мирнаго соглашенія, которое бы всѣхъ во вселенной объединило – и такъ объединило, чтобы, сливаясь, сохранились всѣ вѣры. Здѣсь каждый долженъ былъ бы отказаться отъ своей дѣйствительной вѣры, въ ея единственности, и принять всѣ остальныя вѣры въ ихъ множественности. Тутъ предъ нами не Единый Богъ, которому люди по своей лишь немощи и грѣховности по разному покланяются, а сооруженіе людьми нѣкой новой вѣры, въ которой они могли бы всѣ объединиться – нѣкая Вавилонская башня, изъ корысти созидаемая. Предъ нами созданіе людьми нѣкоего вмѣсто-Бога, то есть Антихриста. Это же и есть «отступленіе» въ эсхатологическомъ смыслѣ, которое въ своемъ законченномъ видѣ не можетъ не слиться съ Антихристомъ-лицомъ. По аналогіи съ безличнымъ удерживающимъ началомъ и съ Удерживающимъ, какъ личностію – предъ нами безличное антихристово начало – отъ вѣка, конечно, бывшее въ мірѣ, но тутъ доводимое уже до своего конечнаго напряженія, которое ждетъ уже личнаго Антихриста, готоваго воплотить въ себѣ всѣ чаянія экуменистовъ, поскольку они оказались бы доведенными до логическаго предѣла.
И во всѣ прежнія времена жило антихристово начало. Но какъ проявлялось оно во взаимоотношеніяхъ между истинной Церковью и церквами, отъ нея отступившими? Оно проявлялось въ томъ, что отступившая Церковь вступала въ воинствующую борьбу на уничтоженіе съ Истинной Церковью. Это особенно наглядно въ исторіи латинства. Въ настоящее время картина мѣняется: антихристово начало обнаруживается въ солидарности, строимой на подмѣнѣ Истины ея суррогатами, на подмѣнѣ Христа – Его обманнымъ подобіемъ. Вспомнимъ о двоякомъ значеніи слова «антихристъ», какъ «противухриста» и какъ «вмѣстохриста». Въ этомъ, по-видимому, и состоитъ природа «отступленія» въ эсхатологическомъ его смыслѣ – какъ оно начинаетъ раскрываться въ творимой исторіи. Приводится къ нѣкой конечной общности обманная видимость добра, имѣющая найти себѣ воплощеніе, – если этотъ страшный процессъ не будетъ оборванъ событіями чрезвычайными, мѣняющими самую духовную картину міра, – въ личности Антихриста, какъ олицетвореніи обманнаго добра, во всей несказанной соблазнительности этого явленія.
И вотъ послѣдній вопросъ: какъ же Православіе, хранящее сокровище непогрѣшимой Истины, а потому единственно способное видѣть и уразумѣвать дѣйствительность въ подлинной и полной ея сути, то есть, въ частности, видѣть и уразумѣвать во всѣхъ его деталяхъ и во всѣхъ его этапахъ путь эсхатологическаго «отступленія», овладѣвающаго всѣми отступившими отъ него вѣрованіями – какъ оно оказывается способнымъ стать жертвой этого же процесса?
Тутъ надо различатъ двѣ стороны антихристова поступательнаго движенія въ его обращенности къ Православію. Одна, это – начало только разрушительное: вольнодумство. Не только съ Петромъ и его реформой оно связано. Весь паѳосъ іосифлянъ въ ихъ борьбѣ съ жидовствующими корень свой имѣетъ въ трезвомъ пониманіи разрушительной силы именно для русскаго Православнаго человѣка вольнодумства, проникающаго съ Запада. Оно способно принимать разнообрзныя формы, и одна изъ самыхъ ядовитыхъ, нынѣ пышнымъ цвѣтомъ расцвѣтающихъ на нашихъ глазахъ, есть та, которая не родитъ отъ Православія въ сектанство, а внѣдряется въ самое Православіе. Богословски-утонченный характеръ этотъ видъ вольнодумства принимаеть въ такъ называемомъ «модернизмѣ», или, по русски, – обновленчествѣ. Но его захватъ неизмѣримо шире. Это – молчаливое признаніе русскимъ православнымъ человѣкомъ права гражданства за тѣмъ, что на свято-отеческомъ языкѣ получило наименованіе «мнѣнія». Какъ слова «прелесть» и «очарованіе», въ невинной формѣ войдя въ нашъ языкъ, объективно свидѣтельствуютъ о томъ, что и явленія, понимаемыя подъ этими словами на языкѣ свято-отеческомъ, не чужды быту, принявшему въ себя эти слова, такъ и въ еще неизмѣримо большей степени обстоитъ и со словомъ «мнѣніе». Кто изъ широкаго круга «православныхъ», заполняющихъ даже наши храмы Зарубежной Церкви, вполнѣ свободенъ отъ «мнѣнія»? Кто свободенъ отъ соблазна возразить на какое-либо утвержденіе, несомнѣнно свидѣтельствующее о Церковной Истинѣ: – «а я думаю»? Епископъ Ѳеофанъ Затворникъ однимъ изъ признаковъ конечныхъ временъ міра признавалъ именно такое состояніе Церкви, когда она не разрывается ересями, обнимающими множества людей, а разрушается тѣмъ, что чуть не каждый имѣетъ свое «мнѣніе» и тѣмъ оказывается отступникомъ отъ Истинной Вѣры.
Вольнодумство есть образъ эсхатологическаго отступленія, свойственный Православію. И оно не только уводитъ людей отъ Православія, оно внутреннимъ огнемъ пожираетъ его и извнутри. «Обновленчество» не является единственной формой внутри-православнаго «отступленія». Есть нѣчто болѣе страшное, и о немъ также повѣдалъ намъ еп. Ѳеофанъ. Это – сохраненіе видимости Православія при полной внутренней опустошенности. Современность и здѣсь уже показываетъ намъ конкретныя формы, въ которыхъ это страшное, предѣльно страшное явленіе, протекаетъ. Это – особая тема, самыя разнообразныя явленія обнимающая...
Архимандритъ Константинъ.
«Православная Русь». 1972. № 20. С. 6-10.
***
Изъ иноческаго дневника «Въ объятіяхъ Отчихъ» новосвмуч. Іосифа, митр. Петроградскаго:
Господи! Не оставь Св. Церковь Твою! Спаси Ее отъ тяжкихъ обстоятельствъ, порожденныхъ невѣріемъ, нечестіемъ о ослѣпленнымъ озлобленіемъ жалкихъ плѣнниковъ ада! Открой имъ ихъ жалкую слѣпоту и безразсудное «праніе противу рожна», какъ это сдѣлалъ ты древле съ жесточайшимъ гонителемъ Твоимъ, а потомъ ревностнѣйшимъ служителемъ Твоимъ — величайшимъ Апостоломъ Павломъ. № 1356
Рядомъ съ Церковію Христовою сатана выдвигаетъ свою церковь, свое общество преданныхъ ему и вмѣстѣ съ нимъ воюющихъ на Церковь Христову. И въ цѣломъ и въ частностяхъ подражая устройству этой Христовой Церкви, глава сатанинскаго сонмища ведетъ свою адскую борьбу по всѣмъ правиламъ разрушительнаго искусства. Господи! Защити Церковь Твою! Се – открываются на одолѣніе ея врата ада! № 4481
Параллельно Христовой Церкви развивается въ подрывъ и противовѣсъ ей особая діавольская «церковь», съ ея послѣдователями и служителями діавольскими. Для большаго обмана и уловленія въ пагубу неосторожныхъ и неопытныхъ, сатана лукавый во всемъ копируетъ церковь Христову, подмѣняя ея св. истины, правила и установленія своими измышленіями, имѣющими единственную цѣль – оторвать людей отъ Церкви, отъ Христа, и направить къ пропасти погибельнаго самообольщенія и гордыни. № 4503
На чемъ могутъ утверждать свою лукавнующую «церковь» еретики, не насчитывающіе своей исторіи и сотни лѣтъ? Къ чему они могутъ привязать ее? Откуда вести ея начало, если не изъ глубинъ адовыхъ, гдѣ и конецъ имъ? № 4504
«Исказители держатъ въ своихъ скверныхъ рукахъ св. книги – только для приманки, чтобы уловлять души неопытныхъ и закалать ихъ на невидимомъ духовномъ жертвенникѣ»... (Златоустъ). Какъ прекрасно подходитъ этотъ рѣзкій судъ Златоустаго учителя къ нынѣшнимъ сектантамъ, съ ихъ приторно-сладкими рѣчами о Христѣ Спасителѣ, заповѣди Кототаго, однако, они обходятъ на каждомъ шагу, оцѣживая нашихъ комаровъ и поглощая своихъ верблюдовъ. № 4505
Антихристъ, по слову Спасителя, постарается прельстить, аще возможно, и избранныя, самихъ избранниковъ Божіихъ. Но уже «аще возможно» показываетъ, что это не удастся сему дерзкому злодѣю. Зато, ясно и то, съ какою силою и дерзостію онъ будетъ дѣйствовать среди остальныхъ обыкновенныхъ людей. Господи! Сохрани насъ отъ лютыхъ напастей злодѣя сего. № 4802
Печально, но не страшно нынѣшнее ожесточеніе на Церковь Христову. Господь все это предсказалъ заранѣе. И обѣщалъ сохранить Церковь Свою. И сохранитъ. Хотя бы одинъ только изъ насъ остался вѣренъ Ему, Онъ и на вѣрѣ этой одной покажетъ силу Свою и посрамитъ враговъ Своихъ и вновь продлитъ Святое сѣмя вѣрныхъ Своихъ. № 4856