Архіепископъ Димитрій (Самбикинъ) – Ліонскіе мученики.
Эти мученики, почитаемые и нашею православною церковію, не помѣщены въ нашихъ мѣсяцесловахъ[1]. Въ западной церкви память ихъ совершается 2 іюня[2].
У Евсевія, въ его церковной Исторіи (кн. V. гл. 1. 39), сохранилось посланіе церквей въ Віенѣ и Ліонѣ къ нашимъ братьямъ въ Азіи и Фригіи, соблюдающимъ одну съ нами вѣру и надежду[3]. Посланіе это, написанное въ Апостольскомъ духѣ, имѣетъ весьма важный интересъ для исторіи мученичества христіанъ. Оно написано свидѣтелями-очевидцами. Жестокое гоненіе христіанъ Гальской церкви, описанное въ этомъ посланіи, было при императорѣ Маркѣ Авреліѣ въ 177 году.
Преслѣдованіе началось сильнымъ обнаруженіемъ народной ярости противъ христіанъ. «Великость здѣшнихъ бѣдствій, пишетъ св. Ириней въ означенномъ посланіи, чрезвычайное озлобленіе язычниковъ противъ святыхъ и то, что претерпѣли блаженные мученики, – ни пересказать подробно, ни описать мы не въ состояніи». – Христіане нигдѣ не могли показаться безъ опасенія за свою жизнь. «Для насъ были закрыты дома, бани, народныя площади, – каждому изъ насъ запрещено было вообще показываться въ какомъ бы то ни было мѣстѣ». Христіанъ злословили всячески, били, влачили по улицамъ, бросали въ нихъ камни, заключали въ темницы, и дома ихъ грабили. Нѣсколько рабовъ язычниковъ, жившихъ у христіанъ, взято было подъ стражу, потому что проконсулъ приказывалъ отыскивать всѣхъ, живущихъ съ христіанами. Эти-то слуги, страшась мученій, которыя предъ ихъ глазами терпѣли мученики, обвиняли христіанъ въ безнравственной жизни, въ тіэстовскихъ пиршествахъ[4]; «взводили, говоритъ св. Ириней, на насъ много такого, чего нельзя ни выговорить, ни помыслить, и что невообразимо даже между какими-бы то ни было людьми». По поводу подобныхъ разсказовъ всѣ разсвирѣпѣли противъ насъ и ожесточились на христіанъ» (Там-же стр. 230).
Правитель города раздѣляетъ съ народовъ слѣпую ярость противъ христіанъ и началъ жестоко мучить ихъ. На его судилищѣ подвергались тяжкимъ пыткамъ не только св. исповѣдники, мужественные въ вѣрѣ и получившіе мученическія вѣнецъ, но и тѣ, которые, удрученные сильною печалью, от рекались отъ имени Христа, потому что мучили не столько за то, что они были христіанами, сколько за то, что ихъ подозрѣвали въ развратной жизни и яденіи человѣческаго тѣла[5]. Пристрастный судъ проконсула, жестокія и несправедливыя казни, коимъ предавали судьи христіанъ, вызвали благородное негодованіе въ одномъ молодомъ христіанинѣ Веттіѣ Епагафѣ. Онъ попросилъ у проконсула дозволеніе сказать въ защиту христіанъ и доказать, что у нихъ нѣтъ ничего безбожнаго, ни нечестиваго. Проконсулъ, не терпѣвшій подобныхъ заявленій, особенно во время судопроизводства, спросилъ Веттія: не христіанинъ ли онъ самъ? и когда тотъ публично исповѣдалъ себя христіанинъ, приказалъ схватить его и затѣмъ казнить.
Открылось, тогда, по словамъ очевидцевъ, чудное зрѣлище. Мужественные исповѣдники за имя Христа, которыхъ было сравнительно большинство, съ веселыми лицами шли на мученія, въ ихъ лицахъ выражалось сочетаніе достоинства съ пріятностью, даже самыя оковы были для нихъ почетнымъ украшеніемъ какъ невѣстѣ – испещренныя золотыми бахрамами одежды; каково то пріятное ароматическое благоуханіе исходило отъ ихъ тѣла такъ что они казались намащенными обыкновеннымъ мѵромъ, Что же касается до отступниковъ, то они были печальны, унылы, неблаговидны и исполнены всякаго безобразія; въ тому же и сами язычники поносили ихъ, какъ людей низкихъ и малодушныхъ, смѣялись надъ ними (стр. 236). Вся ярость и толпы, и проконсула, и воиновъ излилась преимущественно на вьенскаго діакона Санкта, на новообращеннаго христіанина, епископа Поѳина, Маттура, на Аттила, который по словамъ посланія, былъ столпомъ и утвержденіемъ Пергамскихъ[6] христіанъ, и на Бландину (стр. 230).
Санктъ переносилъ съ необыкновеннымъ и вышечеловѣческимъ терпѣніемъ всѣ мученія, какія только могутъ изобрѣсть люди. На всѣ вопросы: откуда онъ, изъ какаго города, рабъ или свободный – отвѣчалъ по-латыни: я христіанинъ; другихъ словъ не слыхали отъ него язычники, что весьма ожесточило противъ него и проконсула, и мучителей, такъ что не зная уже, что бы еще съ нимъ сдѣлать, они разжигали мѣдныя доски и прилагали ихъ къ разнымъ членамъ его тѣла. Эти члены горѣли, по самъ онъ оставался непреклоненъ, непоколебимъ и твердъ въ исповѣданіи. Его тѣло свидѣтельстовало о его тяжкихъ страданіяхъ: оно все сдѣлалось раною и язвою, все отянулось и потеряло человѣческій образъ. Чрезъ нѣсколько дней мучители снова начали терзать мученика Санкта, и при всемъ томъ они не услышали ничего, кромѣ словъ; я христіанинъ – бросили его на съѣденіе звѣрямъ.
Привлекли на судилище и блаженнаго епископа Поѳина. Поѳинъ былъ ученикъ св. Поликарпа, епископа Смирнскаго и имъ изъ Малой Азіи посланъ былъ въ Галлію для распространенія христіанской вѣры. (Ему въ 177 г. было болѣе 90 лѣтъ). Тѣломъ онъ былъ весьма слабъ, и, по причинѣ тѣлесной слабости, едва могъ дышать; но его укрѣпляла бодрость духа, стремившагося къ предлежащему мученичеству. Отъ дряхлости онъ не могъ ходить, поэтому его принесли на судилище на носилкахъ. Христіане съ особеннымъ уваженіемъ относились къ достопочтенному старцу, епископу своей церкви, что подало языческой черни поводъ при появленіи Поѳина на судъ кричать, что это самъ Христосъ, христіанскій Богъ. Когда же проконсулъ спросилъ св. Поѳина: кто Богъ христіанскій? Онъ отвѣчалъ: «узнаешь, если будешь достоинъ». За это стали безъ пощады влачить его и нанесли ему множество ранъ. Находившіеся вблизи били его всячески руками и ногами, не имѣя уваженія даже къ его старости; а стоящіе вдали бросали него всѣмъ, что было въ рукахъ. Наконецъ, св. Поѳинъ живой былъ брошенъ въ темницу, гдѣ и умеръ чрезъ два дня» (Ц. Ист. Евс. кн. V, стр. 234).
Бландина, молодая и слабаго здоровья дѣвушка, была служанкою у одной христіанки. «Всѣ мы, говорится въ посланіи о Ліонскихъ мученикахъ, боялись за Бландину, да и сама госпожа ея по плоти, бывшая также въ числѣ мучениковъ одною изъ подвижницъ, опасалась, что, по тѣлесной своей немощи, Бландина не найдетъ въ себѣ довольно смѣлости для произнесенія исповѣданія; но она исполнилась такой силы, что самые мучители ея, смѣнявшіе другъ друга и всячески мучившіе ее съ утра до вечера, наконецъ утомились и признали себя побѣжденными, потому что не знали уже, что болѣе дѣлать съ нею. Они дивились, что въ ней осталось еще дыханіе, тогда какъ все тѣло ея было истерзано и исколото, и свидѣтельствовали, что и одного рода пытки достаточно было бы для взведенія души ея изъ тѣла. Но блаженная, подобно Санкту, мужественному подвижнику, обновляла свои силы исповѣданіемъ. При всѣхъ пыткахъ она повторяла: «я христіанка, и за нами нѣтъ ничего дурнаго» (Евс. стр. 231). Мучители надѣялись долговременными пытками принудить св. Бландину къ отреченію отъ Христа и съ этою цѣлью ежедневно заставляли ее прежде смотрѣть на мученія другихъ, приносили и разставляли на судилищѣ всевозможныя орудія пытокъ, которыми хотѣли запугать исповѣдниковъ христіанской вѣры. Когда же угрозы не дѣйствовали на нихъ, то снова прибѣгали къ истязанію св. мучениковъ. Такъ Бландина повѣшена была на деревѣ и отдана на съѣденіе выпущеннымъ звѣрямъ». Вися въ видѣ креста, она пламенною своею молитвою вдохнула въ подвижниковъ великое мужество, потому что среди своего подвига они, даже тѣлесными очами, въ сестрѣ (т. е. Бландинѣ) созерцали Того, Который распятъ за нихъ, чтобы убѣдить вѣрующихъ, что всякій страждущій за славу Христову, имѣетъ вѣчное общеніе съ Богомъ живымъ. Ни одинъ звѣрь въ это время не прикоснулся къ св. мученицѣ и потому она снята была съ дерева и заключена въ темницу. При видѣ такой твердости въ страданіяхъ и отрекшіеся отъ Христа снова воспламенялись ревностію къ публичпому исповѣданію христіанской вѣры и удостаивались мученическаго вѣнца. Такъ въ числѣ отрекшихся находилась нѣкоторая женщина, по имени Виѳлія. Не вынесши пытокъ за исповѣданіе вѣры во Христа, она отреклась отъ христіанской вѣры. Проконсулъ, видя въ ней слабую и малодушную женщину, требовалъ отъ ней, чтобы она подтвердпла ложныя обвиненія взнесенныя на христіанъ язычниками, въ разныхъ преступленіяхъ, какъ-то: въ развратной жизни и яденіи человѣческаго тѣла. Вивлія отрицала виновность христіанъ въ возводимыхъ на нихъ преступленіяхъ и за то подвергнута была новымъ пыткамъ. Но среди пытокъ, она, по замѣчанію посланія, образумилась и какъ бы пробудилась отъ глубокаго сна. Временныя страданія приведя ее къ мысли о вѣчномъ мученіи въ гееннѣ и она, вопреки клеветникамъ, начала говорить такъ: «могутъ ли эти люди (христіане) ѣсть дѣтей, когда имъ не позволено употреблять въ пищу даже кровь безсловесныхъ животныхъ?». Послѣ сего она исповѣдала себя христіанкою и удостоилась мученическаго вѣнца.
Въ числѣ мучениковъ, пострадавшихъ съ еп. Поѳиномъ былъ Атталъ изъ Пергама. Его, какъ знаменитаго родомъ, толпа громко требовала на казнь, и Атталъ съ готовностью явился на подвигъ, потому что, наставленный въ христіанскомъ ученіи «основательно и бывъ у насъ», замѣчаетъ писатель посланіи, «всегда свидѣтелемъ истины, онъ хорошо сознавалъ справедливость своего подвига» (там. стр. 238). По требованію черни, Аттала обвели по амфитеатру, неся предъ нимъ дощечку, на которой было написано: Атталъ христіанинъ. Чернь сильно разсвирѣпѣла противъ него и требовала немедленной казни, но проконсулъ, узнавъ что Атталъ римскій гражданинъ, (а потому провинціальные судьи не могли такихъ людей предавать казни безъ дозволенія императора), приказалъ держать его въ темницѣ вмѣстѣ съ другими тамъ бывшими и, написавъ объ нихъ кесарю, ожидалъ его рѣшенія. «Этотъ промежутокъ времени», замѣчается въ посланіи, «исповѣдники провели не въ праздности и не безъ пользы. Именно, чрезъ мучениковъ,, весьма многіе отрекшіеся снова были приняты въ матернее лоно св. церкви, снова научились исповѣдывать (Христа) и уже сильными предстали предъ судилище, ко вторичному допросу въ присутствіи консула» (там. стр. 239). Во время своего заключенія Атталъ удостаивался явленій свыше. Объ одномъ изъ такихъ видѣній разсказывается слѣдующее достойное памяти, которое Евсевій не излишнимъ счелъ помѣстить въ своей церковной исторіи для свѣдѣнія читателей[7]: «Одинъ изъ мучениковъ, нѣкто Алкивіадъ велъ жизнь самую строгую, и прежде не употреблялъ въ пищу ничего, кромѣ хлѣба и воды. Когда же онъ старался продолжать такую жизнь и въ темницѣ, то Атталу, послѣ перваго выдержаннаго имъ въ амфитеатрѣ подвига, было открыто, что Алкивіадъ поступаетъ нехорошо, не употребляя въ пищу твореній Божіихъ и чрезъ то подаетъ поводъ другимъ къ соблазну. Алкивіадъ повиновался, сталъ вкушать безъ разбора всякую пищу и благодарилъ Бога (Ц. Ист. Евс. кн. V, стр. 246). – Отъ императора Марка Аврелія получено было предписаніе – исповѣдникамъ, и имѣющимъ право римскаго гражданина и всѣмъ, которые не отрекутся отъ Христа, отсѣчь головы, а отрекшихся отъ христіанской вѣры освободить. Получивши этотъ указъ, проконсулъ, по случаю наступающей въ городѣ ярмарки, отложилъ казнь мучениковъ. «Ярмарка», замѣчаетъ писатель посланія, «отъ стекающагося сюда изъ всѣхъ странъ народа бываетъ весьма многолюдна» (стр. 239). Проконсулъ, тщеславясь предъ толпою и желая казнію мучениковъ, устрашить послѣдователей Христа, приказалъ привести исповѣдниковъ на судилище съ театральною пышностію и снова началъ допрашивать ихъ, а потомъ оказавшихся римскими гражданами обезглавилъ, прочихъ же бросилъ на съѣденіе звѣрямъ. При этихъ допросахъ присутствовалъ нѣкто Александръ, по происхожденію Фригіанинъ, а по наукѣ врачъ[8]. Стоя у судейской каѳедры и мановеніемъ возбуждая другихъ къ исповѣданію христіанской вѣры, онъ внушилъ окружающимъ каѳедру людямъ мысль о себѣ, какъ о человѣкѣ, страждущемъ болѣзнію. Толпа, досадуя, что и тѣ, которые прежде отреклись, теперь снова исповѣдали себя христіанами, начала кричать, что причиною этому Александръ. Тогда проконсулъ, обратившись къ нему, спросилъ: кто онъ? – и узнавши, что онъ христіанинъ, разгнѣвался и осудилъ его на съѣденіе звѣрямъ. Въ слѣдующій день Александръ введенъ былъ въ амфитеатръ вмѣстѣ съ Атталонъ, потому что проконсулъ, въ угожденіе толпѣ, и Аттала опять отдалъ на съѣденіе звѣрямъ. Александръ, испытавъ на себѣ всѣ изобрѣтенныя для казни орудія и выдержавъ величайшую борьбу, не испустилъ ни звука, ни вздоха. Атталъ же, когда положили его на желѣзную скамью и разжигали ее, и когда отъ его тѣла началъ уже подниматься смрадъ, сказалъ народу по-латыни: «вотъ это-то, что дѣлаете съ нами вы, называется людоѣдствомъ; между тѣмъ какъ мы и людей не ѣдимъ, и несовершаемъ никакого другаго зла». На вопросъ, предложенный ему: какъ имя его Бога? Атталъ отвѣчалъ: «Богъ не имѣетъ имени, подобно человѣку». (Ц. Ист. Евс. стр. 241).
Послѣ всѣхъ этихъ мучениковъ, снова привели Вландину съ ея братомъ, пятнадцатилѣтнимъ мальчикомъ Понтикомъ. «Приводили ихъ и каждый день, замѣчается въ посланіи, – но только смотрѣть на мученіе прочихъ, и принуждали клясться идолами; но они пребыли непоколебимы и идоловъ вмѣняли ни во что, отчего народъ такъ разсвирѣпѣлъ, что не чувствовалъ ни жалости къ возрасту дитяти, ни уваженія къ полу женщины; ихъ подвергали всякаго рода страданіямъ, заставляли испытывать одно за другимъ всѣ мученія и безпрестанно принуждали клясться (богами), но никакъ не могли принудить» (Евс. стр. 241). Понтикъ, воодушевляемый сестрою, не перенесъ мужественно всякое мученіе и предалъ Богу духъ свой. Св. Бландпна «какъ благородная мать» оставалась послѣднею. Она съ радостью и весельемъ спѣшила къ мученикамъ, какъ будто была приглашена на брачную вечерю, а на жертву звѣрямъ. Пострадавъ подъ ударами бичей, отъ челюстей звѣрей, на разженной сковородѣ, она, наконецъ, опутана была сѣтью и брошена (разъяренному) волу. Волъ долго кидалъ ее вверхъ и – такимъ образомъ св. Бландина скончалась. Сами язычники сознавались, что никогда у нихъ ни одна еще женщина не перенесла столь многихъ и столь жестокихъ мученій (Евс. ц. ист. стр. 242).
Язычники не хотѣли, оставить въ покоѣ и мертвыя тѣла мучениковъ. Они не постыдились выказать своего неистовства и жестокости и надъ мертвыми. Тѣхъ, которые надохлись въ темницѣ, они бросили псамъ на съѣденіе и тщательно стерегли днемъ и ночью, чтобы христіане не погребли ихъ; потомъ выставили на показъ части мучениковъ, оставшіяся отъ звѣрей и отъ огня, – то истерзанныя, то обуглившіяся, и головы прочихъ съ отдѣленными отъ нихъ трупами, которые также подъ военною стражею держали безъ погребенія въ продолженіе нѣсколькихъ дней. «Итакъ, заканчивается посланіе, тѣла мучениковъ, различнымъ образомъ поруганныя и остававшіяся на открытомъ воздухѣ въ продолженіе шести дней, наконецъ безбожниками были сожжены, превращены въ пепелъ и высыпаны въ близь текущую рѣку Роданъ (Рону), чтобы на землѣ не оставалось отъ нихъ и слѣда. И это дѣлали они (какъ будто въ состояніи были побѣдить Бога и лишить мучениковъ воскресенія) для того, чтобы мученики, какъ говорили они, не имѣли надежды воскресенія, на которое надѣясь, вводятъ между нами какую-то странную и новую вѣру и, презирая мученія, охотно и съ радостью идутъ на смерть. Теперь посмотримъ, воскреснутъ ли они и возможетъ ли Богъ ихъ помочь имъ и избавитъ ихъ изъ нашихъ рукъ». (Ц. Ист. Евс. стр. 243).
***
О Ліонскихъ мученикахъ см. посланіе къ христіанамъ Малой Азіи, у Евсевія (церк. ист. кн. V, гл. 1-3, стр. 226-247), Bolland. ad 2 jun.; Ruinart, Acta Martyr, t. II; Tillemont, Memoir, t. III.
«Тамбовскія Епархіальныя Вѣдомости». 1873. Ч. Неофф. № 9. С. 257-260; № 10. С. 289-294.
[1] Архіерейскій Соборъ РПЦЗ 1950 г. своимъ опредѣленiемъ отъ 16/29 ноября 1950 г. о почитанiи древнихъ западныхъ святыхъ, постановилъ, что вопрось о возстановленiи ихъ почитанiя, предоставляетъ на усмотрененiе мѣстныхъ епископовъ, которые лишь должны поступать «сообразно практикѣ Церкви и мѣстнымъ условiямъ» («Церковная Жизнь» 1951. № 1. С. 2.). Исходя изъ этого опредѣленiя, два Совѣщанія Западно-Европейскихъ Архіереевъ РПЦЗ (въ Женевѣ 16/17 сентября 1952 г. и въ Висбаденѣ 11/24–13/26 іюля 1953 г.) подъ предсѣдательствомъ свт. архіеп. Іоанна (Максимовича), приняли решѣнiя о возстановленiи почитанiя многихъ западных святыхъ, просiявшихъ въ II-VII вв. и внесенiи ихъ именъ въ мѣсяцесловы Русской Церкви. Оба совѣщанiя заявили, что угодники, просiявшiе на Западѣ, почитаемые въ глубокія времена древности, со временемъ были преданы забвенiю. Совѣщанiя признали таковыхъ древле-чтимыми святыми Православной Церкви. Совѣщаніе Западно-Европейскихъ Архіереевъ РПЦЗ въ Женевѣ 16/17 сентября 1952 г., допустило мѣстное почитанiе Ліонскихъ мучениковъ («Православная Русь» 1952. № 21. С.13.) – ред.
[2] Того дня воспинаеться память cвмч. еп. Поѳина. Остальные Ліонскіе мученики воспоминаються въ другия дни: 22 апрѣля – мч. Епиподія; 24 апрѣля – мч. Александра врача; 25 iюля – свмч. Санкта діакона и съ нимъ мчч. Аттала, Виттія, Епагаѳа, Маттура, Понтина и мцц. Вивліи, Бландины дѣвы и иныхъ съ ними 43-хъ (всѣ даты по ст. ст.). – ред.
[3] «Рабы Христовы, жители Віенны и Лугдуна (Ліона) въ Галліи – братьямъ въ Азіи в Фригіи, имѣющемъ одинаковую съ вами вѣру и надежду искупленія, – желаемъ мира и благодати и славы отъ Бога Отца и Христа Іисуса Господа нашего». Такъ начинается посланіе (цер. ист. кн. V, гл. 1. стр. 226).
[4] Ѳіестъ, древній Микенскій царь, по греч. преданію, имѣлъ преступную связь съ женою своего брата, который, въ отмщеніе за то, накормилъ Ѳіеста тѣломъ собственнаго его дитати. Христіанъ въ первое время язычники обвиняли въ кровосмѣшеніи и въ яденіи человѣческаго тѣла, такъ превратно они понимали христіанскую вечерю любви и таинство евхаристіи-причащенія Тѣла и Крови Iисуса Христа!...
[5] «Взятые подъ стражу при началѣ гоненія и отрекшіеся отъ Христа были также заключаемы въ темницы и претерпѣвали мученія: въ тѣ дни отреченіе не приносило имъ никакой пользы. Исповѣдывавашіе себя христіанами заключаемы были какъ христіане, безъ обвиненіи ихъ въ какой-либо винѣ; напротивъ отрекшіеся содержались, какъ человѣкоубійцы и беззаконники, а потому претерпѣвали вдвое болѣе мученій, чѣмъ прочіе» (Евс. ц. ист. кн. V. гл. 1. стр. 435).
[6] Муч. Аттила былъ родомъ изъ г. Пергама.
[7] Но былъ ли упоминаемый здѣсь исповѣдникъ Алкивіадъ послѣдователемъ Мотана, котораго ученіе начало распространяться съ 128 года и нашло себѣ много приверженцевъ? Монтанъ заповѣдывалъ своимъ послѣдователямъ строжайшій аскетизмъ, удаленіе отъ брака, соблюденіе особыхъ постовъ, кромѣ положенныхъ св. церковію и т. п. Въ соблюденіи внѣшнихъ обрядовъ монтанисты полагали сущность христіанской жизни и правственностп, и такимъ оброзомъ, изъ-за формальнаго фарисейскаго соблюденія внѣшней церковной дисциплины упускали изъ виду высшія духовныя требованія Евангельскаго закона –любовь къ ближнимъ.
[8] Первый извѣстный христіанскій мученикъ-врачъ. – ред.
Мученица Бландина дѣва, Ліонская.
