Священникъ Димитрій Страховскій – Религіозно-нравственное чтеніе въ день Срѣтенія Господня.
«Нынѣ отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, съ миромъ: яко видѣстѣ очи мои спасеніе Твое, еже ecи уготовалъ предъ лицемъ всѣхъ людей».... (Лук. 2, 29-31).
Такую отрадную для своей души и утѣшительную для всего христіанскаго міра пропѣлъ пѣснь праведный Сѵмеонъ, когда встрѣтилъ въ храмѣ Іерусалимскомъ Божественнаго Младенца и когда долженъ былъ оставить свою земную жизнь. Почему? – потому, замѣчаетъ св. Евангелистъ Лука, что сему праведнику «бѣ обѣщано Духомъ Святымъ – не видѣти смерти, прежде даже не видитъ Христа Господня» (Лук. 2, 26). Теперь-же праведный Сѵмеонъ видитъ своими очами, трепетно пріемлетъ на свои старческія руки «Содѣтеля Закона» и «Владыку всяческихъ»{1} – Христа Господня; теперь-же онъ стоить прямо лицемъ къ лицу и къ своей смерти; теперь онъ долженъ умереть. И что-же? Какъ мужественно, какъ спокойно, даже болѣе – какъ радостно взираетъ сей праведникъ на свою смерть! «Нынѣ отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, съ миромъ!»..... съ восторгомъ восклицаетъ онъ при скромной, но торжественной по мысли и назиданію, картинѣ Срѣтенія Господня! Какъ-бы такъ говоритъ престарѣлый Праведникъ: «Владыко жизни и смерти! – наконецъ Ты позволяешь и благословляешь меня перейти отъ земли на небо, – отъ здѣшней временной жизни къ жизни вѣчной, блаженной на небѣ; въ мірѣ не земномъ вѣчная жизнь для меня желанный даръ; благослови-же, Владыко, перейти отъ земли на небо съ миромъ, довольствомъ, радостію!». Сія прощальная пѣснь праведнаго старца Сѵмеона представляетъ намъ поучительный примѣръ мужества и спокойствія при встрѣчѣ со смертію; она-же неумолимо проникаетъ и въ глубину нашего сознанія, нашей совѣсти и предъ мысленнымъ взоромъ нашимъ возбуждаетъ цѣлый рядъ вопросовъ, прямо касающихся нашей жизни. Итакъ, для чего-же мы живемъ на землѣ? Что такое наша земная жизнь, каковъ ея смыслъ и значеніе? Похожа-ли наша жизнь въ какомъ-либо отношеніи на земную жизнь праведника Сѵмеона? На эти вопросы и обратимъ наше посильное вниманіе въ настоящія минуты.
Торжествовалъ и ликовалъ, старецъ Сѵмеонъ, прощаясь съ своимъ земнымъ бытіемъ, но его чистая радость въ нашей душѣ будитъ какое-то неопредѣленное чувство грусти, тоски... Невольно является грустная дума: неужели сей праведникъ, сравнительно долгіе годы прожившій на землѣ, не имѣлъ ничего отраднаго и утѣшительнаго въ своей жизни{2}, что съ такимъ явнымъ довольствомъ оставляетъ здѣшній міръ? Неужели, сердце его не находило, отрады и утѣхи подъ солнцемъ, которое такъ привѣтливо, такъ ласково озаряетъ міръ Божій? Быть можетъ, во дни сего Праведника въ мірѣ было много зла; которое постоянно огорчало, оскорбляло и омрачало его чистую святую жизнь? Быть можетъ, тогдашній міръ по отношенію къ Праведнику былъ не привѣтливъ и скупъ на тѣ радости и удовольствія, которыя теперь такъ щедро раздаетъ всѣмъ и каждому? Но и тогдашній внѣшній міръ, въ существѣ дѣла, былѣ таковъ-же, какъ и теперь. «Родъ преходитъ, и родъ приходитъ, а земля во вѣкъ стоитъ». «Что было, тожде есть, еже будетъ и ничто-же ново подъ солнцемъ»{3}, замѣчаетъ древній премудрый Проповѣдникъ. Каковы-бы ни были отношенія праведнаго Сѵмеона къ окружавшему его міру – несомнѣнно только одно: сей Праведникъ, разлучаясь съ міромъ, ни одной слезы печали и скорби не уронилъ о мірѣ, а въ назиданіе и утѣшеніе потомкамъ весело и радостно поетъ прекрасную, прощальную пѣснь{4}. И причину сей радости надо, слѣдовательно, искать не во внѣшнемъ мірѣ, а въ свѣтлой храминѣ души сего старца Праведника, въ его чистой вѣрѣ, съ какою онъ чаялъ «утѣшенія Израилева».
Мужъ праведный и благочестивый Сѵмеонъ принадлежалъ къ числу вѣрующихъ людей своего времени. Встрѣчая Богомладенца, онъ чувствовалъ себя уже глубокимъ старцемъ; онъ видѣлъ уже на своемъ вѣку не мало великихъ переворотовъ и пережилъ не мало душевныхъ тревогъ. Бывали у него моменты тяжелаго сомнѣнія, которые особенно трудно было переносить для такой вѣрующей и праведной души, и одинъ такой моментъ послужилъ даже орудіемъ его высшаго испытанія и вмѣстѣ высшей для него радости. По церковному преданію, читая знаменательное пророчество Исаіи о рожденіи Мессіи отъ Дѣвы, онъ усумнился въ возможности этого, и, поэтому «ему предсказано было Духомъ Святымъ, что онъ не увидитъ смерти, доколѣ не увидитъ Христа Господня»{5}. Обѣтованіе это было необыкновенно радостно для праведнаго Сѵмеона. Но годы шли за годами и на Праведника налагали свою печать старости, немощи, за то душа его въ это время крѣпла, чистая вѣра его въ Искупителя возрастала отъ силы въ силу.... Но вотъ радостное обѣтованіе исполнилось, вѣрующая душа Праведника получила полное удовлетвореніе, потому-то и нѣтъ границъ радости для сей души.
Значитъ праведный Сѵмеонъ радовался, оставляя міръ, не потому, что не любилъ своей земной жизни, не потому, что «міръ во злѣ лежитъ», а совершенно по другимъ побужденіямъ.
Есть даже твердое основаніе думать, что сей Праведникъ любилъ свою земную жизнь во всѣхъ ея возрастахъ, даже желалъ продолженія ея, но только любовь его къ жизни была особенная, святая. Любилъ онъ жизнь не но какому-либо пристрастію къ земнымъ удовольствіямъ; нѣтъ, – святая душа его давно уже обитала въ селеніяхъ горнихъ и наслаждалась предвкушеніемъ радостей небесныхъ. Онъ любилъ жизнь и желалъ жить, чтобы видѣть своими очами Спасителя міра, чтобы имѣть возможность указать своимъ ближайшимъ и дальнѣйшимъ потомкамъ на Спасителя, какъ на единственное ихъ счастье, на ихъ славу и надежду{6}. Онъ жилъ на землѣ, но землю считалъ чужбиною для себя; его мысли, желанія, чувства были тамъ – на небѣ, которое онъ считалъ своею родиною; его святая душа ясно прозрѣвала истинно-христіанскій взглядъ на жизнь, выраженный впослѣдствіи въ словахъ св. апостола Павла: «не имамы здѣ пребывающаго града, но грядущаго взыскуемъ» (Евр. 13, 14), и сей вглядъ служилъ какъ-бы путеводною звѣздою въ жизни Праведника.
Такъ-ли мы, братіе, относимся къ своей жизни? Наполняютъ-ли нашу душу тѣ мысли, чувства и желанія, которыя служили отрадою въ жизни праведнаго Сѵмеона? Чувствуемъ-ли себя «странниками и пришельцами» здѣсь на землѣ?
Не отрицаемъ, найдутся и въ настоящее время добрые люди, которые въ своей жизни руководятся чистыми, высшими побужденіями, и потому чувствуютъ себя здѣсь – на землѣ какъ-бы на чужбинѣ. Міръ земной со всѣми его прелестями представляется имъ лишь блѣднымъ отраженіемъ красотъ вѣчности. Ихъ умъ, въ которомъ Евангельскія истины возбудили стремленіе къ предметамъ божественнымъ, не можетъ уже довольствоваться предметами земными. Ихъ самоотверженіе, которымъ всецѣло проникнуто ихъ сердце, дѣлаетъ въ глазахъ ихъ ненавистнымъ то жалкое самолюбіе, которое проникаетъ большую часть дѣлъ человѣческихъ. Искренно любя правду, они съ горестію взираютъ на безпрестанно повторяющееся торжество жестокости и нечестія. Проникнутые духомъ слова Божія, они дѣлаются равнодушными ко всѣмъ мірскимъ удовольствіямъ, которыми едва-ли удовлетворяются и усердные ихъ любители! Живя въ мірѣ вещественномъ, они постоянно чувствуютъ въ себѣ стремленіе къ міру горнему. Словомъ, – душа истиннаго христіанина желаетъ жить въ области, въ которую не проникаютъ чувственные интересы; она стремится къ своему Создателю въ тотъ міръ, который чуждъ грѣховной суеты и нечистыхъ удовольствій міра здѣшняго, порождаемыхъ нашими страстями. При такой душевной настроенности истинный христіанинъ постоянно имѣетъ предъ своимъ сознаніемъ вопросы, въ родѣ слѣдующихъ: «неужели нѣтъ выше видимой вселенной бытія болѣе совершеннаго, чѣмъ настоящее? Бѣдные и несчастные неужели не имѣютъ праведнаго Судіи и неподкупнаго Мздовоздаятеля? Существованіе настоящаго міра, полнаго столькихъ горестей и несчастій, неужели послѣднее слово безконечнаго Всемогущества? Вѣчность не нмѣетъ-ли для нашихъ душъ, ничѣмъ не довольствующихся на землѣ, другаго удовлетворенія – лучшаго, чѣмъ, эти ничтожныя и презрѣнныя удовольствія міра?
Скажутъ, – какая нужда постоянно размышлять объ этомъ? Наша жизнь такъ-ли продолжительна, чтобы разрѣшить подобные вопросы? Имѣемъ-ли мы настолько досуга, чтобы размыслить объ этихъ трудныхъ задачахъ? Достаточны-ли наши силы, чтобы измѣрить таинства земли и неба? Пусть-же рѣка жизни покойно несетъ насъ къ предназначенному намъ предѣлу. Какая нужда знать, куда потечетъ она, волнуемая вѣтрами, или кто правитъ нашимъ странствованіемъ? Берегъ цвѣтущій, волна прозрачна, солнце живительно; итакъ – сгонимъ съ нашего чела заботу о невѣдомой для насъ жизни! Да къ тому же, – каждый на землѣ имѣетъ свои заботы и свои труды; иной несетъ семейныя обязанности, другой общественныя – гражданскія; всякій имѣетъ и долженъ имѣть тѣ или другія занятія; пусть-же каждый трудится своимъ трудовъ и въ свой трудъ влагаетъ и свою душу..... Это, братіе, тихій незамѣтный, но въ тоже время рѣшительный приступъ «міра сего» къ душѣ истиннаго христіанина. Подобными, по-видимому, основательными соображеніями «міръ сей» преслѣдуетъ свою цѣль: поселить въ душѣ христіанина разладъ, заронить въ его добрую душевную настроенность сѣмя сомнѣнія съ тѣмъ, чтобы впослѣдствіи симъ христіаниномъ распоряжаться, какъ своимъ покорнымъ слугою. Благо, – если христіанинъ на эти совѣты и предложенія міра твердо и рѣшительно скажетъ: «знаю, что всякій человѣкъ на землѣ долженъ трудиться своимъ трудомъ, какой ему назначенъ Господомъ; знаю также, что всякій трудъ долженъ быть трудомъ правильнымъ, честнымъ, благочестивымъ, тогда трудъ будетъ пріятенъ; полезенъ для трудящагося и для другихъ; при всѣхъ нашихъ занятіяхъ, при всѣхъ обязанностяхъ и трудахъ, продолжаетъ христіанинъ, мы все-же должны имѣть въ душѣ слово Божіе: «помни послѣдняя твоя, и во вѣки не согрѣшиши» (Сир. 7, 39), т. е. мы должны помнить о смерти такъ, чтобы это памятованіе было для насъ побужденіемъ къ удаленію отъ грѣха». Для «міра» можетъ казаться сіе не убѣдительнымъ; но истинный христіанинъ увѣренъ, что, именно, руководствуясь симъ взглядомъ на жизнь, онъ пройдетъ земное поприще, при всѣхъ его невзгодахъ и злоключеніяхъ, покойно и также покойно станетъ лицомъ къ лицу и къ своей смерти и, подобно праведному Сѵмеону, радостно скажетъ: «нынѣ отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, съ миромъ......
Но всѣ-ли держатся такого вгляда на жизнь? Къ сожалѣнію, наблюденія и горькій опытъ убѣждаютъ въ противномъ. И въ наше время есть люди, которые мнятъ о себѣ, что они живутъ хорошо, что они испытываютъ удовольствія и наслажденія сего міра и которые, посему, не любятъ серьезно задумываться ни надъ чѣмъ, а только, всѣмъ и каждому твердятъ: «жизнь есть общій пиръ, удовольствіе». Не задумывайтесь надъ смысломъ жизни, не думайте о будущемъ. Спѣшите захватить какъ можно больше удовольствій. «Душе, почивай, яждь, пій и веселися» (Лук. 12, 19). Вотъ слова, которыми люди удовольствій желаютъ украсить свое знамя и поднять его какъ можно выше! На сколько вѣренъ сей взглядъ на жизнь, – пусть судитъ совѣсть каждаго изъ насъ. Скажемъ только, что въ мірѣ дѣйствительно есть своего рода удовольствія и радости, но рядомъ съ ними – рука объ руку идутъ горести, печали, несчастія. При томъ проповѣдники удовольствій забываютъ и ту истину: «что пріятно для одного, то бываетъ печальнымъ и грустнымъ для другаго». Кромѣ того, земныя удовольствія даются не легко; поэтому доступъ къ нимъ открыть не только не всѣмъ, но далеко не многимъ. У большинства въ погонѣ за ними не хватитъ силъ и средствъ, и такимъ лучше-бы отступить, побороть свои влеченія. Но развѣ всѣ сознаютъ это? Одинъ дѣйствительно отступаетъ, другой-же, напротивъ, только еще болѣе разгоряченный препятствіями, перестаетъ задумываться надъ средствами и разбирать, что честно и справедливо, и что безчестно и ложно въ нихъ и.... если еще не погибъ человѣкъ, то уже сталъ на путь погибели..... Уклонись, человѣкъ, съ этого пути, обратись на путь покаянія, раскрой душу предъ Церковью и милосердымъ Господомъ и скажи Ему: «Отче, согрѣшихъ на небо и предъ Тобою» (Лук. 15, 18), – и двери спасенія открыты, и «сынъ удовольствій», послѣ раскаянія, на закатѣ дней своихъ, можетъ радостно пѣть вмѣстѣ съ праведнымъ Сѵмеономъ: «нынѣ отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, съ миромъ»....
Есть еще взглядъ на жизнь людей, которые причисляютъ себя къ рязряду «разочарованныхъ» и которые всѣмъ и каждому говорятъ: «жизнь есть зло, несчастіе, страданіе». И сей взглядъ имѣетъ свое знамя – мрачное страшное; оно развивается въ мірѣ, какъ вѣстникъ несчастія, горя, ибо на немъ зловѣщими буквами начертано: «жизнь – даръ случайный, даръ – напрасный». Предоставляемъ судить совѣсти каждаго, на сколько правдивы эти воззрѣнія на жизнь и на сколько вѣрно они объясняютъ тайну жизни. Скажемъ только, – ничего добраго не ждать человѣку отъ подобнаго взгляда на жизнь, ибо онъ не имѣетъ никакого родства съ ученіемъ о жизни въ Божественномъ Откровеніи. Этимъ печальнымъ воззрѣніемъ легко объясняется только то горькое явленіе, которое особенно рѣзко выдается въ наши дни и которое лучшими людьми характеризуется, какъ «утрата высшихъ идеаловъ, стремленій» въ жизни. Съ утратою сихъ высшихъ, чистыхъ стремленій современный человѣкъ, говорятъ добрые люди, остается безпомощнымъ; онъ «словно птица, у которой подрѣзаны крылья и тѣмъ отнята у нея возможность полета вверхъ, въ чистую высь небесъ; не находя въ своей душѣ никакихъ высокихъ порывовъ, онъ приковался всѣми своими силами къ землѣ, къ своимъ низменнымъ, будничнымъ интересамъ и живетъ только ими»{7}. Но здѣсь-то и открывается для человѣка скользкій путь. Скорѣе-же, братіе, уклонимся съ этого пути и перейдемъ на путь истиннаго христіанскаго ученія о жизни. Ученіе это простое; оно легко усвояется и мудрецами, и простецами, и дѣтьми. Наша земная жизнь, по сему ученію, есть «странствованіе, трудъ» для достиженія жизни вѣчной. При помощи Божіей, будемъ трудиться во имя истины, добра и счастія нашего и наипаче нашихъ ближнихъ, но не будемъ обманывать себя мечтами, что достигнемъ полнаго счастья здѣсь – на землѣ, нѣтъ – оно тамъ – на небѣ. «Богъ далъ намъ все обильно въ наслажденіе» (I Тим. 6). Будемъ пользоваться благами жизни съ воздержаніемъ, какъ странники, но не будемъ увлекаться и пресыщаться ими, какъ дѣлаютъ на пиршествахъ. Въ жизни много страданій, горя, несчастій. Не будемъ роптать на жизнь, проклинать ее, но будемъ съ благодареніемъ принимать всякое бѣдствіе, какъ наказаніе, посылаемое намъ любящимъ насъ Отцемъ небеснымъ для исправленія и усовершенствованія нашего. Руководствуясь ученіемъ слова Божія о жизни, будемъ вѣрить, что проведемъ настоящую жизнь мирно, согласно съ назначеніемъ ея, и безъ страха, мужественно встрѣтимъ смерть, какъ переходъ въ лучшую, вѣчно блаженную жизнь въ общеніи съ Богомъ, и на закатѣ дней своихъ, подобно праведнику Сѵмеону, произнесемъ спокойно: «нынѣ отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, съ миромъ»….. Аминь.
Священникъ Димитрій Страховскій.
«Екатеринославскія Епархіальныя Вѣдомости». 1900. № 10. Отд. Неофф. С. 261-269.
{1} Припѣпы на 9 пѣсн. утр. кан. празднику ст. 4.
{2} По одному преданію, праведному Сѵмеону было болѣе 300 лѣтъ, когда онъ встрѣтилъ Богомладенца. «Новый Завѣтъ», Лопухина, стр. 29, прим. 3-е.
{3} Книга Екклесіаста гл. 1, ст. 4. 9, 10.
{4} См. «Слова и Рѣчи» митр. Кіев. Арсенія, ч. 11. стр. 88; тоже у свящ. Дьяченко «Собран. поуч.» т. 2, стр. 79.
[5} Преданіе считаетъ праведнаго Сѵмеона однимъ илъ 70 толковниковъ-переводчиковъ еврейской Библіи на греческій языкъ. На его долю выналъ переводъ книги прор. Исаіи, и онъ усумнился въ пророчествѣ о рожденіи Еммануила отъ Дѣвы, вслѣдствіе чего ему и сдѣлано было указанное предсказаніе. См. «Библ. Ист.» нов. зав. Лопухина, стр. 29, прим. 3-е.
{6} См. «Слова и Рѣчи» прот. Бажанова; см. у свящ. Дяченко, т. 2 стр. 82.
{7} «Труды Кіев. Акад.» 1895 г. . № 4; слово на «пассіи».