Протоіерей Андрей Юрашкевичъ – О церковномъ чтеніи.
Каково должно быть чтеніе въ православной церкви? «Конечно, отвѣтитъ каждый, церковное чтеніе должно быть благоговѣйно, ясно, отчетливо, должно быть такимъ, чтобы все прочитываемое было слышно богомольцамъ, назидательно и дѣйственно на нихъ». Съ такимъ положеніемъ никто не можетъ спорить. Вѣдь церковное чтеніе есть произношеніе молитвъ, гимновъ, славословій, произношеніе отъ имени всей Церкви, всѣхъ богомольцевъ, пришедшихъ въ храмъ. Читаетъ одинъ, но отъ имени многихъ, цѣлыхъ тысячъ, находящихся въ храмѣ. Эти тысячи молчатъ, но душа ихъ повторяетъ тотъ же гимнъ, тотъ же псаломъ, какой чтецъ читаетъ громко. Ибо у насъ не принято въ храмѣ читать молитвы громко каждымъ, какъ это принято въ еврейскихъ синагогахъ. Мы можемъ тысячами голосовъ пѣть, но не читать. У насъ при молитвѣ голосъ подаетъ одинъ, остальные богомольцы къ этому голосу, какъ выраженію своего настроенія, присоединяются мысленно. Но какой же манеры чтеній долженъ держаться церковный чтецъ, чтобы его голосъ былъ голосомъ всѣхъ молящихся въ храмѣ? Должно ли дѣло предоставить произволу каждаго чтеца, или въ данномъ случаѣ должно держаться опредѣленныхъ, установленныхъ образцовъ, подобно тому, какъ примѣры и образцы существуютъ для произношенія возгласовъ и молитвъ священнослужителями, рѣдко отступающими отъ этихъ образцовъ?
На поставленный вопросъ отвѣчали очень многіе изъ пишущихъ въ духовныхъ изданіяхъ. Принято за правило, какъ бы узаконено, что въ нашихъ православныхъ храмахъ должно быть чтеніе псалмодическое, которое единственно и почитается церковнымъ чтеніемъ, въ противоположность не церковному, какимъ считаетъ чтеніе «съ произношеніемъ», «выразительное», «разговорное». Другого термина не выдумали для этого чтенія, отвергаемаго и духовными и многими не духовными лицами.
Какое же чтеніе называется псалмодическимъ? Гдѣ мы его услышимъ?
Не будетъ ошибки, если мы. Скажемъ, что большинство изъ насъ – духовныхъ и мірянъ – псалмодическимъ чтеніемъ называютъ ту манеру нашего церковнаго чтенія, какая слышится, по крайней мѣрѣ, въ сорока тысячахъ нашихъ православныхъ церквей – городскихъ, монастырскихъ, сельскихъ, приходскихъ и домовыхъ, т. е. чтеніе съ движеніемъ голоса на одной ногѣ, чтеніе монотонное, съ рѣдкими переходами на другую ноту. Но ужели это псалмодическое чтеніе? Гдѣ же тутъ псалмодія? Вѣдь въ корневой основѣ этого слова стоитъ псалло (φάλλω), что значитъ пою. Гдѣ же пѣніе въ чтеніи, идущемъ на одной нотѣ? Никакого пѣнія здѣсь нѣтъ. Поэтому нѣть тутъ и псалмодіи, и наше чтеніе, за рѣдкими исключеніями, не псалмодическое, а то, которое названо пономарскимъ чтеніемъ, хотя бы въ церкви читали немалограмотные пономари, а ученые богословы. Псалмодическое чтеніе иное. Это чтеніе на распѣвъ, полупѣніе. Къ псалмодіи болѣе подходитъ тотъ способъ произношенія молитвъ, какимъ руководствуются священники при совершеніи богослуженій. Священникъ читаетъ молитвы дѣйствительно псалмодически (за рѣдкими исключеніями). Онъ почти поетъ, и поетъ такъ, что его чтеніе-пѣніе и слышно, и выразительно, и благоговѣйно, и молитвенно; и церковно, особенно когда Господь надѣлилъ священнослужителя хорошимъ голосомъ, при добромъ душевномъ пастырскомъ настроеніи его. Не инымъ, какъ лишь такимъ чтеніемъ, должно быть чтеніе и клирика, псаломщика, чтеца. Онъ долженъ не читать монотонно псалтирь, стихиры, тропари, а пѣть ихъ, подражая тому, какъ пропѣваетъ іерей ту часть богослуженія, какая составляетъ его удѣлъ; его часть по Служебнику или по Требнику, И такое лишь чтеніе, чтеніе-пѣніе будетъ поистинѣ псалмодическимъ, достойнымъ нашего православнаго богослуженія, полнаго высокой поэзіи, почти сплошного гимна Господу Вседержителю. Это и есть старое святоотеческое чтеніе, кой-гдѣ сохранившееся, какъ остатокъ доброй старины, невсегда двоившей и троившей, а иногда и помнившей хорошо завѣты древніе. Можно встрѣтить это чтеніе кой-гдѣ въ единовѣрческихъ храмахъ. Мы слышали это чтеніе (манеру чтенія) въ устахъ старыхъ дьячковъ, читавшихъ псалтирь при покойникахъ. Встрѣчается это чтеніе и нынѣ въ нѣкоторыхъ храмахъ, коимъ Господь послалъ благоговѣйныхъ, разумныхъ псаломщиковъ, понимающихъ, что они въ храмѣ Божіемъ тоже какъ бы священнодѣйствуютъ и служатъ Богу совмѣстно съ Божьимъ народомъ, тихо повторяющимъ за ними слова читающейся молитвы. Но подобные псаломщики и чтецы – рѣдкость. Мы довольствуемся чтеніемъ монотоннымъ, крайне быстрымъ; чрезъ то невразумительнымъ, скучнымъ, безплоднымъ и для читающихъ и для слушающихъ, которымъ и трудно разобрать то, что читается и еще труднѣе остановиться вниманіемъ на прочитанномъ. Читаются шестопсалміе, каѳизмы – эти чудныя, полныя глубокаго содержанія пѣсни богодухновеннаго пѣвца, читаются гдѣ-то тамъ, за клиросной колонной. Несутся на середину храма не слова, а лишь звуки. Если же слышны и слова, то эти слова такъ быстро бѣгутъ другъ за другомъ, что можно лишь удивляться способности чтеца въ секунды произносить столько звуковъ, сколько другой не произнесетъ и въ минуты. Но не у всякаго бойкаго чтеца есть эта способность читать скоро и членораздѣльно. Многіе чтецы еще въ дѣтствѣ потеряли эту способность: языкъ у нихъ «перебитый». Они, при всемъ желаніи читать правильно, уже не произносятъ многихъ слоговъ, словъ и даже цѣлыхъ выраженій. Вотъ къ чему пришла наша псалмодія. Часть нашего богослуженія, особенно на всенощномъ бдѣніи, бываетъ потеряна для богомольца оттого, что читаютъ у насъ въ храмахъ невразумительно, бѣгло, монотонно, невыразительно. Православный христіанинъ и храмѣ духовно не насыщается и ищетъ духовной пищи тамъ, гдѣ ея нѣтъ, но гдѣ суррогаты этой пищи преподносятся ему въ удобопріемлемой формѣ. Посмотрите, какъ охотно богомольцы во время всенощного бдѣнія слушаютъ чтеніе акаѳиста. Чѣмъ акаѳистъ по существу отличается отъ многихъ тропарей канона, напримѣръ, въ праздникъ Благовѣщенія Пресвятыя Богородицы? Почти ничѣмъ. Но акаѳистъ священникъ читаетъ среди богомольцевъ, и читаетъ, елико возможно, выразительно, молитвенно, старательно. Прочитайте акаѳистъ такъ-же, какъ читается обыкновенно шестопсалміе, и никто не станетъ слушать это чтеніе. Оно будетъ также скучнымъ и безплоднымъ. Прочитайте иначе чѣмъ обыкновенно читаются стихиры, тропари канона, и имъ будутъ внимать тысячи христіанскихъ душъ, пришедшихъ въ храмъ для молитвенныхъ восторговъ и ищущихъ выраженія для своего молитвенно настроенія.
Псалмодическое чтеніе – не легкое чтеніе. Оно требуетъ значительной подготовки! Оно требуетъ умѣнія владѣть голосомъ и управлять имъ соотвѣтственно смыслу и содержанію читаемаго. Повышенія и пониженія голоса въ предѣлахъ пяти-шести нотъ, логическія ударенія требуютъ нѣкотораго разумѣнія того же читаемаго. Это чтеніе не можетъ быть быстрымъ, а должно быть медленнымъ, преисполненнымъ важности и серьезности. Гдѣ выполняется богослужебный Уставъ, гдѣ все читается и поется, какъ, напримѣръ, въ хорошихъ нашихъ монастыряхъ, тамъ служба при псалмодическомъ чтеніи удлинится на часа два. Гдѣ нѣтъ усердія къ полнотѣ Устава, тамъ качество службы должно преимуществовать предъ количествомъ ея. Все, что читается, должно быть прочитано псалмодически, т. е. почти пропѣто. Лишь такая служба будетъ службою Господу; лишь такая служба умилитъ богомольца, сообщитъ отраду его сердцу, накормить и напоитъ его духовно; дастъ ему почувствовать красоту и сладость православной божественной службы и удержитъ его въ оградѣ православной Церкви; ибо въ этой оградѣ, на пажитяхъ ея церковныхъ, въ дивномъ содержаніи Божественныхъ службъ, дошедшихъ до слуха и вниманія богомольца, есть все, что нужно душѣ христіанина и его благочестивой настроенности. Кто вправѣ отказаться совершать Божественную службу такимъ образомъ; чтобы она умиляла, научала, возвышала духовно богомольца? Кто не видитъ того, что нынѣшнее чтеніе церковное, практикуемое въ большинствѣ нашихъ церквей, неразумное, невразумительное, несоотвѣтствующее своему назначенію чтеніе? Можно-ли терпѣть это чтеніе; когда оно для многихъ вѣрующихъ опостыло? Можно-ли довольствоваться такой манерой чтенія, которая всюду и вездѣ переходитъ въ то «пономарское» чтеніе, которое стало притчею во языцѣхъ, стало тѣмъ, о чѣмъ даже благонастроенные люди по меньшей мѣрѣ скорбятъ, видя, какъ дѣло Божіе творится съ небреженіемъ?
Естественно возникаетъ вопросъ; не можетъ-ли быть допущенъ и другой способъ чтенія въ храмѣ, «чтенія выразительнаго», которое почти не практикуется у насъ и считается даже «несерьезнымъ», несоотвѣтствующимъ важности дѣла, чтеніемъ «мірскимъ», а не церковнымъ. Позволяю себѣ подѣлиться съ читателями своими воспоминаніями объ одномъ чтецѣ церковномъ, котораго слушали и жаждали слушать тысячи богомольцевъ, собравшихся въ храмъ. Богомольцы толпились вокругъ чтеца, старались быть ближе къ нему, чтобы не прошло мимо ихъ ушей, мимо ихъ сознанія ни одно слово, читанное имъ изъ Псалтири. Чтецъ былъ епархіальный архіепископъ. Его Господь наградилъ громкимъ, звучнымъ голосомъ, а усердіе его: къ молитвѣ, къ богослуженію простиралось до того, что онъ очень часто читалъ: каѳизмы, Великое Повечеріе, не говоря уже про акаѳисты, читать которые онъ любилъ; а богомольцы любили слушать его чтеніе съ высокимъ подъемомъ благоговѣнія, молитвенной настроенности. Архипастырь совершалъ Божественную Литургію и другія службы и чины благолѣпно, мѣрно, спокойно, безъ всякой торопливости. Произносилъ онъ обычные возгласы обычной псалмодичѳской манерой. Но это было какъ бы обыкновеннымъ богослуженіемъ, совершаемымъ благоговѣйно, какъ совершалось оно и другими священнослужителями. Молитвы архипастырь произносилъ уже иначе, выразительнѣе. Но явилось въ его чтеніи уже нѣчто совершенно необычное, когда архипастырь съ сослужащими вышелъ на амвонъ и сталъ читать каѳизмы. Весь храмъ проникся вниманіемъ, сталъ молиться молитвами псалмопѣвца, сталъ чувствовать и понимать красоту Псалтири, высокую поэзію псалма Давидова. О такой «новости» узнали граждане города, не всегда усердно посѣщавшіе всенощныя бдѣнія, и стали посѣщать ихъ, узнали города и веси епархіи и съ нетерпѣніемъ Ожидали не только пріѣзда архипастыря и архіерейскаго богослуженія, но и архипастырскаго чтенія каѳизмъ, и этимъ чтеніемъ восторгались и умилялись. Чтеніе было дѣйствительно чудное: выразительное, отчетливое; благоговѣйное захватывающее вниманіе, возбуждающее молитвенное настроеніе. Но это было не псалмодическое, а выразительно чтеніе, «съ произношеніемъ», которое не считается церковнымъ, рѣдко гдѣ допущенное, оффиціально неразрѣшенное и неразрѣшаемое, какъ похожее на чтеніе обыкновенныхъ человѣческихъ произведеній прозаическихъ и поэтическихъ. Архипастырь, о которомъ говоримъ; былъ не кто иной, какъ Сѵмеонъ, епископъ Минскій, скончавшійся въ 1899 году. Его истовое, благоговѣйное, выразительное богослуженіе должны помнить обитатели Невской лавры, бывшіе въ ней до 1883 года и паства Орловская, помнящая года 1883-1889. Рѣшительно утверждаемъ, что сильное впечатлѣніе на богомольцевъ, церковнаго чтенія архипастыря было возможно лишь потому, что оно производилось не псалнодически, а мало употребительнымъ способомъ чтенія выразительнаго. Преосвященный Сѵмеонъ нашелъ, что такое чтеніе послужитъ лучшимъ выраженіемъ потребности его души – молиться съ вѣрующими съ привлеченіемъ душъ вѣрующихъ къ этой молитвѣ, и души вѣрующихъ дѣйствительно разогрѣвались церковною молитвою, творимою архіереемъ, услаждались этою молитвою, жаждали ее, благодарны Господа и дивнаго служителя его.
Читая самъ во храмѣ не псалмодически, преосвященный не противенъ былъ, когда выразительное чтеніе (не псалмодическое) встрѣчалъ въ другихъ церквахъ, напримѣръ, въ учебныхъ заведеніяхъ. Мальчиковъ и дѣвочекъ, прочитавшихъ благоговѣйно, выразительно, толково Часы, онъ подзывалъ къ себѣ, милостиво бесѣдовалъ, хвалилъ, награждалъ крестиками. Архипастырь сознавалъ; что лишь такой способъ чтенія «съ произношеніемъ», чтобы чтеніе было разумно и выразительно, доступенъ дѣтскому возрасту; ибо разумное чтеніе псалмодическое превышаетъ силы дѣтей и обращается у нихъ въ чтеніе монотонное, скучное, отъ котораго не остается въ душѣ вѣрующихъ, даже желающихъ слушать, никакого впечатлѣнія.
Случилось наблюдать такое явленіе, что если просвѣщенный благоговѣйный мірянинъ испроситъ себѣ право прочитать Шестопсалміе, Каѳизмы, Часы, онъ читаетъ не псалмодически, а выразительно. Онъ не въ силахъ прочитать выразительно и разумно по псалмодическому способу чтенія, ибо не учился этому чтенію. Душа его не выноситъ того чтенія, какое у насъ слышится во всѣхъ почти церквахъ, за рѣдкими исключеніями, и онъ прибѣгаетъ къ тому способу чтенія, какой опредѣляется его высокимъ религіознымъ настроеніемъ. И что же? Простецъ, рѣдко читающій въ церкви, не прошедшій духовной школы, и самъ вдохновляется высокою духовною поэзіею и вдохновляетъ окружающихъ, напрягающихъ благоговѣйное вниманіе къ тѣмъ божественншъ глаголамъ, содержаніе коихъ прошло мимо ихъ ушей сотни разъ при общеупотребительномъ «пономарномъ» чтеніи. Не сносятъ этого чтенія друзья вѣры и Церкви; враги же поносятъ его презрѣніемъ, характеризуя имъ то, что худого они находятъ у самихъ себя. Мы не вправѣе не прислушиваться къ голосу нашихъ враговъ, такъ какъ они указываютъ на слабыя наши стороны, стороны уязвимыя. Зачѣмъ же намъ давать нашимъ врагамъ поводъ смѣяться надъ нами, уязвлять насъ тамъ, гдѣ можно уязвить. Мы приведемъ выдержку въ «Старообрядческой Мысли» (1911 г. № 1, стр. 61), какъ этотъ злой раскольничій журналъ недостатки своего богослуженія старается уподобить существующимъ у насъ. Вотъ что онъ пишетъ: «Небрежность въ богослуженій быстро дѣлаетъ свои успѣхи», во многомъ приближая насъ и съ внѣшней стороны къ господствующей Церкви. Поютъ въ храмахъ иногда такъ, что вмѣсто «Господи помилуй» выходитъ не то «помелось», не то еще что худшее. Читаютъ такъ, что на тройкѣ не догонишь; иногда цѣлую службу, напримѣръ повечерницу или полунощницу, или часы дьячокъ пробормочетъ скороговоркой, себѣ подъ носъ, и это даже при народѣ, который, конечно, ни слова не пойметъ изъ того, что читаютъ. Для кого и для чего все это дѣлается? И кого хотятъ этимъ обмануть – Бога или людей? Не только толковое Евангеліе, но и прологъ и даже синаксари не читаютъ почти нигдѣ. Богослуженіе совершается механически, бездушно, лишь бы отбыть повинность, естественно не захватываетъ молящихся – отсюда шопотъ, разговоры, движеніе и т. д., даже въ алтарѣ отвлекающіе отъ молитвы другихъ и нарушающіе благочиніе, въ чемъ и пастыри не отстаютъ отъ паствы, не исключая и Рогожскаго кладбища. Серьезныя нарушенія устава богослуженія тоже не рѣдкость». На стр. 185 того же журнала опять говорится: «Въ храмѣ читаютъ небрежно, скороговоркой, гнусаво, часто «по-козлиному» себѣ подъ носъ, не выразительно. Но вѣдь это не молитва, это только отбываніе установленной повинности. Не могутъ понимать (чтеца) молящіеся, когда онъ самъ не понимаетъ прочитаннаго, читаетъ небрежно, какъ-нибудь, для того только, чтобы прочитать и представляетъ изъ себя не сознательнаго и вдохновеннаго чтеца, а «говорильную машину».
Немного утѣшенія, если мы скажемъ, что у насъ, въ нашихъ храмахъ, богослуженіе не такъ небрежно совершается, какъ у старообрядцевъ. Недаромъ они киваютъ на насъ, недаромъ свое худое они приравниваютъ къ нашему худому. Да, и у насъ есть, худое, къ сожалѣнію, видимое и слышимое; и у насъ есть такое чтеніе, что и на шестеркѣ не догонишь. Это зло. Нужно сознать это зло и принимать противъ него мѣры. Какія? Вопросъ – сложный, большой. Въ числѣ многихъ средствъ, нужныхъ для исправленія зла, по нашему крайнему разумѣнію, должно быть допущеніе безпрепятственное въ нашихъ храмахъ «выразительнаго» чтенія, рядомъ съ псалмодическимъ чтеніемъ; очень труднымъ, а потому и малопрактикуемымъ, взамѣнъ коего вступило въ нашу повсюдную практику, подъ именемъ псалмодическаго, безтолковое, монотонное, бѣглое чтеніе, которое кой-гдѣ можно и такъ характеризовать, какъ характеризуетъ старообрядецъ чтеніе въ своихъ храмахъ. А что псалмодическое чтеніе очень трудно, доказательствомъ для насъ служитъ нашъ личный опытъ наученія этому чтенію учителей и учительницъ церковно-приходскихъ школъ на временныхъ учительскихъ курсахъ въ г. Минскѣ въ 1909 году. Руководствомъ для псалмодическаго чтенія мы пользовались извѣстною книгою іеромонаха Геннадія. Изъ курсистовъ и курсистокъ многіе умѣли читать ноты, и для нихъ чтеніе псалмовъ по нотамъ не представляло трудностей. Изъ неумѣющихъ читать ноты, навыкали съ большимъ трудомъ по наслышкѣ читать учителя; учительницамъ же это чтеніе почти не давалось и переходило сейчасъ же въ монотонное, построенное на одной нотѣ, къ какому чтенію они привыкли отъ дней своего дѣтства. Для сравненія мы пробовали читать «выразительно» (не псалмодически); и оказалось, что это чтеніе каждому давалось безъ затрудненій. Видѣли мы и другой примѣръ. Въ одномъ женскомъ училищѣ Духовнаго Вѣдомства въ теченіи многихъ лѣтъ ученицы читали не псалмодически. Хотя чтицы церковныя были дѣти, но чтеніе у нихъ выходило благоговѣйнымъ и выразительнымъ. Новые начальники нашли это чтеніе не церковнымъ и настояли на чтеніи псалмодическомъ. Читать по псалмодически въ училищѣ никто не умѣлъ; за псалмодическое чтеніе, принято чтеніе монотонное, проведенное на одной нотѣ, и училище лишилось разумнаго благоговѣйнаго церковнаго чтенія, какимъ услаждало и своихъ питомицъ и стороннихъ богомольцевъ;
Наше заключеніе по вопросу о способѣ церковнаго чтенія таково. Должно быть допущено, какъ мы сказали, въ нашихъ православныхъ храмахъ на ряду съ псалмодическимъ и чтеніе «выразительное»: пусть читаютъ, кто какъ можетъ и способенъ, лишь бы читали благоговѣйно, ясно, истово медленно, обязательно выразительно, разумно. Если нужно предпочитать чтеніе псалмодическое, то именно псалмодическое а не монотонно-скучное, бѣглое, невразумительное, легко впадающее въ безтолочь, о коей такъ краснорѣчиво говоритъ старообрядецъ въ приведенныхъ выше строкахь.
Желательно, чтобы нами высказанное составило вопросъ, по которому бы высказались члены нашего православнаго клира.
Протоіерей А. Юрашкевичъ,
Членъ Государственной Думы.
«Прибавленія къ Церковнымъ Вѣдомостямъ». 1912. № 21. С. 861-866.
Об авторе. Протоиерей Андрей Данилович Юрашкевич (1854-после 1923) – ректор Минской духовной семинарии в 1905-1908 гг., член III Государственной думы от Минской губернии, настоятель Смольного собора в Петрограде. Был известным проповедником, занимался публицистикой. Постоянно публиковался в «Минских епархиальных ведомостях» и харьковском журнале «Вера и разум». Кроме того, состоял членом Минского археологического церковно-исторического комитета, почетным членом Минского православного народного братства святого креста Господня, председателем Николаевского епархиального братства и членом других правых организаций города Минска. В августе 1908 г. участвовал в 1-м съезде представителей западно-русских православных братств в Минске. 16 сентября 1908 г. на дополнительных выборах от 1-го и 2-го съездов городских избирателей Минской губернии был избран на место исключенного Г. К. Шмида. Входил во фракцию правых. Состоял членом комиссий: по вероисповедным вопросам, по народному образованию, по делам православной церкви и библиотечной. Сотрудничал в газете «Земщина», публиковал обзоры думской работы в «Минском слове». На выборах в IV Государственную думу баллотировался по 2-му разряду городских избирателей Санкт-Петербурга от Центрального предвыборного комитета правых, но не прошел. С октября 1911 по март 1923 г. состоял настоятелем Смольного собора в Петрограде. Дальнейшая судьба неизвестна. Основные труды: «Общий взгляд на западно-русскую униатскую церковь до и во время воссоединения униатов с православной церковью в 1839 г.» (Мн. 1889); «Ясное в науке» и «неясное в религии» (Мн. 1905); «Пространство папских притязаний» (СПб. 1909); «Что такое индульгенция» (Мн. 1909); «О главенстве пап» (Мн. 1911); «Отказалось ли папство от инквизиции» (Харьков 1911); «Реакция, студенчество и самоубийство» (Спб. 1911); «Главенство пап во время Вселенских соборов (Мн. 1912).