Протопресвитеръ Михаилъ Помазанскій – Церковь Христова и современное объединительное движеніе въ христіанствѣ.
Докладъ прочитанный на XV Епархіальномъ Собраніи 1962 г.
Насъ не должно бы удивлять то, что въ наше время проснулось въ разрозненномъ христіанствѣ исканіе путей къ объединенію. Передъ нашими глазами открытый и прямой походъ противъ христіанства въ коммунистическихъ странахъ; но въ болѣе мягкой по внѣшности формѣ походъ противъ христіанства захватилъ и страны т. наз. свободнаго міра. Предстоитъ борьба, и она требуетъ сплоченности людей, вѣрныхъ Христу, и крѣпкаго стоянія въ истинѣ. Враги уже сегодня готовы хоронить христіанство. Напрасно! Господни слова произнесены: «дерзайте! Азъ побѣдихъ міръ». Въ нашихъ сердцахъ они должны быть начертаны огненными буквами. Но борьба предстоитъ длительная и суровая. И кто — вѣрующій — не пожалѣетъ о томъ, что въ эти грозные историческіе часы такія массы христіанъ остаются за стѣнами созданной Господомъ Церкви? Кто — вѣрующій — не радовался бы соединенію всего христіанства, разрозненнаго и распыленнаго, въ единой святой соборной, апостольской Церкви?
Но страшные соблазны таятся, если самый громкій, внѣшне сильный объединительный процессъ пойдетъ по обманчивому пути, а въ особенности — если онъ, идя самъ въ ложномъ направленіи, хотя бы въ частичной мѣрѣ затронетъ наше святое Православіе.
Иниціаторомъ объединительнаго движенія въ наши дни объявило себя протестантство.
Чѣмъ вызвано тамъ это движеніе? Побужденія были не одного рода, у разныхъ лицъ разныя.
Естественно думать, что одна изъ причинъ, добрая и оправдываемая жизнью, есть уже указанная, а именно: требованіе времени приготовиться къ самозащитѣ христіанства.
Можно видѣть и другое побужденіе. Въ глубинѣ стремленій многихъ протестантовъ идутъ поиски давно-давно потерянной единой Христовой и апостольской Церкви. Послѣ четырехсотъ лѣтъ дробленія протестантизмъ пришелъ къ тупику. Въ одной Америкѣ насчитывается болѣе двухсотъ пятидесяти сектъ; пришла пора обратнаго теченія, не отъ центра, а къ искомому центру.
Но есть и иная причина, не высказываемая прямо, но дающая себя чувствовать: крайнее ослабленіе вѣры въ нынѣшнемъ протестантизмѣ. Пока протестантскіе низы еще живутъ отчасти простой вѣрой, теологическіе факультеты схали проводниками позитивизма въ библейской и церковно-исторической наукѣ, метода, чуждающагося рѣчи о чудесахъ и сверхестественномъ элементѣ въ исторіи, и изъ религіи сдѣлали предметъ «объективной науки». Верхи и руководители протестантизма, воспитанники этихъ факультетовъ, колеблются между вѣрой и невѣріемъ въ основныя истины Евангелія, о чемъ иной разъ открыто заявляютъ: въ Божество Господа Іисуса Христа, въ Его воскресеніе и другія; меркнетъ вѣра въ безсмертіе души, меркнетъ въ протестантствѣ интересъ къ вопросамъ вѣчной жизни. И среди побужденій къ объединенію подсознательно дѣйствуютъ поиски цѣлебнаго источника для обновленія вѣры, подобнаго обновленію физическихъ организмовъ путемъ переливанія крови.
Однако, если смотрѣть со стороны, сразу нельзя не увидѣть уже въ этихъ исканіяхъ ряда ложныхъ предпосылокъ.
Одно заблужденіе — мысль, что въ современномъ мірѣ нѣтъ истинной хранительницы неповрежденной христіанской истины, что всѣ подраздѣленія въ христіанствѣ дефективны. Въ этомъ главное заблужденіе объединительныхъ стремленій въ протестантизмѣ. Между тѣмъ данный ложный принципъ принятъ въ основаніе экуменическаго движенія, о чемъ будетъ рѣчь.
Другое ложное предположеніе, явный парадоксъ, что если соединить дефективныя части въ одно цѣлое, то будетъ достигнуто обладаніе п о л н о й истиной.
Третья подобная ошибка: если соединить слабыя вѣрою, слабыя духомъ, слабыя вліяніемъ на общественную жизнь христіанскія исповѣданія, то будетъ создана въ нашъ вѣкъ религіознаго скептицизма с и л а, крѣпкая вѣрою, способная противостать міровымъ антихристіанскимъ силамъ.
Идея созданія царства Божія на землѣ. Экуменизмъ.
Такъ или иначе, стремленіе къ объединенію въ протестантизмѣ разбужено. Но какъ его осуществить? Чѣмъ поднять волю людей къ дѣйствію? Чѣмъ замѣнить движущую силу вѣры, когда сама вѣра перестаетъ двигать сердца? Нужна была новая оживляющая умы и сердца идея. И она найдена и провозглашена Экуменическимъ движеніемъ, и христіанство призывается къ ея осуществленію. Это — возрожденная старая идея, которую католическій Римъ пытался осуществить м о н а р х и ч е с к и м ъ путемъ чрезъ папство, а нынѣ протестантизмъ пытается провести въ жизнь д е м о к р а т и ч е с к и м ъ путемъ экуменизма: «созданіе царства Божія на землѣ».
Что значитъ на экуменическомъ языкѣ «построеніе царства Божія»? Это значитъ соціальное строительство того будущаго міра на землѣ, который долженъ смѣнить собой прежній, старый, одряхлѣвшій, предназначенный — молъ — на сломъ общественный строй на земномъ шарѣ. Нынѣ все вниманіе, всѣ усилія христіанства должны быть направлены къ мысли не о своемъ спасеніи каждаго, не о своей душѣ, не о будущей вѣчной жизни, а о построеніи общества на новыхъ основаніяхъ. Отсюда: церковь нашего времени есть «церковь служащая», «диненде Кирхе», т. е. служащая соціальнымъ цѣлямъ.
Еще до организаціи Экуменическаго Совѣта эти идеи предносились умамъ дѣятелей протестантизма. Чтобы представить экуменическое движенія въ его истокахъ, приведемъ мысли двухъ крупныхъ фигуръ протестантизма, идеологовъ царства Божія на землѣ: а) нѣмецкаго пастора, называемаго среди протестантовъ «великимъ пророкомъ современности», Христофа Блумгардта, который призывалъ къ объединенію на этой почвѣ, хотя и не дождался его осуществленія и б) краткое содержаніе рѣчи нынѣшняго вождя экуменическаго движенія, генеральнаго секретаря Совѣта экуменическаго движенія Виссер т’Хуфта, произнесенной въ Бадъ Болль (Германія) въ 1946 году въ Евангелической Академіи передъ представителями прессы.
Христофъ Блумгардтъ умеръ въ 1919 году, еще до оформленія экуменическаго движенія, но въ его призывахъ очень ярко выражены идеи, проводимыя въ экуменизмѣ, и на Блумгардта неоднократно «ссылается Виссер т’Хуфтъ въ своей рѣчи въ Бадъ Болль.
«Намъ не нужно дрожать и пугаться, что старое кончается», вѣщалъ Блумгардтъ во время первой міровой войны. «Да, оно умираетъ! Все дорогое, красивое, къ чему мы были привязаны, во что влюблены — мимо! На все время, навсегда — мимо! Старый міръ рушился, и новый встаетъ на его руинахъ. Въ его строительствѣ христіанство должно принять живѣйшее участіе» (пасхальная проповѣдь 1915 года). Три проблемы ставилъ передъ христіанствомъ Блумгардтъ: осуществленіе лучшаго общественнаго строя; затѣмъ, преодолѣніе конфессіональныхъ, вѣроисповѣдныхъ, противорѣчій и, наконецъ, сотрудничество въ образованіи полнаго мирнаго сожительства народовъ, съ полной ликвидаціей войнъ между народами.
Осуществленіе первой проблемы, справедливаго общественнаго строя, представляется ему въ видѣ соціализма, осуществляемаго мирнымъ путемъ, съ помощью христіанства.
По поводу второй проблемы, уничтоженія конфессіональныхъ перегородокъ, Блумгардтъ писалъ еще въ 1895 году: «Мы должны, наконецъ, отрѣшиться отъ мысли, что Господь Іисусъ Христосъ позволилъ бы Себя замкнуть въ какой-нибудь изъ многихъ во времени появившихся церквей или сектъ и этою одной хотѣлъ бы осчастливить міръ... Для Всемогущаго Бога въ Іисусѣ намъ должно расчистить гораздо больше свободнаго пространства, чѣмъ можетъ дать любая церковь... Въ споры церквей Христосъ не станетъ вмѣшиваться. Его царство гораздо выше... Теперь, въ нашемъ столѣтіи, не долженъ ставиться вопросъ о сѵмволахъ вѣры и о церквахъ: это время прошло, это имѣло смыслъ сорокъ лѣтъ назадъ. Это все далеко отъ меня, это уже руины!», въ пафосѣ восклицаетъ Блумгардтъ.
Третья проблема — созданіе мирнаго сожительства народовъ. По Блумгардту, первымъ шагомъ для этого должно быть взаимное покаяніе народовъ другъ передъ другомъ, а для церковнаго единенія — покаяніе церквей. Прочь антихристіанскій фатализмъ — взглядъ, что войны неизбѣжны и что въ нихъ состоитъ исторія человѣчества. А для этого народъ-нація долженъ быть готовъ пожертвовать с в о и м ъ о т е ч е с т в о м ъ такъ же, какъ Авраамъ готовъ былъ отдать сына своего Исаака и самъ принести его въ жертву. Какъ сказано объ апостолахъ: «оставили все и пошли за Нимъ». Конечно не ждите исполненія этой надежды отъ нашего времени: оно только преддверіе. «Мы, говоритъ Блумгардтъ, должны получить новаго Духа, вступить въ новую эру. Нѣтъ иной помощи, какъ помощь отъ Бога, правящаго міромъ, и Его побѣда придетъ въ Іисусѣ Христѣ» [1].
Нынѣшній генеральный секретарь Совѣта Экуменическаго Движенія Виссер т’Хуфтъ подтверждаетъ идеологическую связь Движенія съ настроеніями, высказанными евангелическимъ пасторомъ.
Въ рѣчи, произнесенной въ 1946 г. въ Бадъ Болль, на родинѣ Блумгардта, онъ формулируетъ задачи экуменизма въ тѣхъ же трехъ пунктахъ, хотя и въ болѣе скромныхъ словахъ, такъ какъ итоги Второй войны были слишкомъ далеки отъ оптимистическихъ ожиданій. Онъ призываетъ «церковь», во-первыхъ, къ соціальному служенію въ мірѣ. Онъ опредѣляетъ задачу «служащей церкви» т. е. церкви, ставшей на служеніе соціальнымъ цѣлямъ. «Міръ говоритъ церкви: твое дѣло — частная Жизнь; религія — индивидуальное дѣло; еще острѣе: религія — потусторонняя вещь, и на этой землѣ ей собственно нечего искать. Нѣтъ, церковь должна быть душой человѣчества, ея задача — служеніе въ рѣшающихъ событіяхъ міра». Виссер т’Хуфтъ вспоминаетъ призывъ Блумгардта къ христіанству, чтобы оно вошло въ міръ, какъ созидательное начало въ строеніи царства Божія на землѣ. Но для этого, говоритъ онъ, сама церковь должна обновиться: она должна пройти чрезъ покаяніе. И это покаяніе должно имѣть практическія послѣдствія. Обновленная, она имѣетъ возможность, напримѣръ, подготовлять путь къ соціализму. Къ сожалѣнію, церкви послѣ войны снова обнаруживаютъ усталость, духъ реставраціи, соціальной и политической реакціи, приспособленія къ послѣвоенной ситуаціи; во многихъ странахъ церкви стали слишкомъ буржуазными. Вотъ почему для нихъ нужна метанойя (μετάνοια значитъ: перемѣна образа мыслей, покаяніе). Онъ указываетъ на Голландію, гдѣ во время войны произошло сближеніе между «людьми церкви» и соціалистическими партіями. Служащая церковь должна проповѣдывать, что Іисусъ Христосъ есть Господь не только церкви, но есть Господь міра. Библія должна стать космической книгой, т. е. служить всему человѣчеству; и тотъ видъ благочестія, когда вся тяжесть кладется на спасеніе отдѣльныхъ душъ и на внутренній міръ человѣка, представляетъ собой непониманіе широты Библіи. Христосъ долженъ проникнуть въ жизнь всѣхъ людей; мы нуждаемся въ христіанскихъ врачахъ, служителяхъ искусства, журналистахъ... Итакъ, служеніе соціальнымъ задачамъ есть первая задача церкви.
Во вторыхъ, служащая церковь должна преодолѣть конфессіонализмъ и стать единой церковью. Служеніе ближнему есть служеніе, которое должно быть общимъ. Экуменическій Совѣтъ есть Общество церквей, которыя во многихъ отношеніяхъ различаются, но въ послѣднемъ смыслѣ объединяются однимъ Господомъ.
Въ третьихъ, наконецъ, служащая церковь есть церковь, которая, называя вещи своими именами, заявляетъ: мы выбрали было ложные пути; мы пошли по такимъ направленіямъ, которыя не даютъ намъ никакихъ обѣщаній, никакого будущаго, потому только, что мы по такому пути шли; и теперь, не остается ничего другого, зсакъ сдѣлать полный поворотъ, поворотъ на 180 градусовъ. Требуется покаяніе, чтобы перемѣнить образъ мыслей и одуматься. Неужели мы до сихъ поръ не научились понимать, что мы находимся на ложномъ пути? Церковь должна сдѣлать выводы изъ опыта послѣднихъ столѣтій и сказать: повернитесь, ибо царство Божіе приближается! Что это значитъ? Что царство Божіе желаетъ войти въ міръ и что Іисусъ Христосъ еще сегодня хочетъ быть нашимъ Царемъ». Въ этихъ довольно туманныхъ, загадочныхъ словахъ чувствуется мысль о созданіи единаго мірового государства, какъ царства Божія на землѣ. (W. A. Visser t’Hooft: «Der Dienst der Kirche in der grossen Entscheidungen der Welt» — in «Zeitwende», März 1947, München).
Мы могли бы посмотрѣть на эти планы, выраженные двумя видными представителями протестантизма, просто какъ на мечтательность, какъ на утопію, не первую въ исторіи соціальной мысли. Но такія лица, какъ нынѣшніе руководители Экуменическаго Совѣта едва ли могутъ быть названы мечтателями: они, повидимому, идутъ къ реальнымъ цѣлямъ. Не можетъ быть сомнѣнія, что къ экуменическому движенію примыкаютъ и его поддерживаютъ, — если не сказать: руководятъ имъ, — тайныя и явныя міровыя организаціи, сами по себѣ чуждыя религіозныхъ задачъ, а то можетъ быть, и враждебныя имъ. Наконецъ, въ то время, какъ выражается надежда противостать при помощи экуменизма наступленію безбожія и антихристіанскихъ силъ въ міровой борьбѣ, СССР посылаетъ въ Экуменическій Совѣтъ и въ Міровой Союзъ Церквей своихъ людей, какъ бы отъ имени Совѣтской Русской церкви. Уже откомандированъ постоянный представитель отъ этой церкви въ Женеву, въ Швейцаріи, въ качествѣ члена секретаріата Мірового Союза Церквей (нынѣ прот. Боровой), и такимъ образомъ Совѣты будутъ контролировать всѣ дѣйствія МСЦ. Извѣстно, что участіе представителей отъ совѣтской церкви выразилось на экуменическомъ съѣздѣ въ Нью Дэли, а равно и на православномъ совѣщаніи на островѣ Родосѣ, въ томъ, что никто не имѣлъ права поднять голосъ о борьбѣ съ атеизмомъ. Красная Москва, по Ленинскому завѣту, пользуется и сомнительными союзами, до тѣхъ поръ пока видитъ для себя въ этомъ пользу, въ увѣренности, что она такого сомнительнаго союзника легко дискредитируетъ, отброситъ и уничтожитъ, когда найдетъ это для себя своевременнымъ.
И вотъ, въ міровую организацію Экуменическаго Совѣта вошли сначала отдѣльныя православныя лица, какъ бы только въ видѣ представителей православной богословской н а у к и, а затѣмъ уже и священнослужители и іерархи, какъ представители одной за другою помѣстныхъ православныхъ церквей, и сами эти церкви уже включены въ связанный съ экуменизмомъ Міровой Союзъ Церквей.
Православная Церковь, конечно, въ экуменизмѣ разсматривается какъ самый консервативный членъ его; однако вступленіе ея въ эту организацію очень подчеркнуто и даже шумно привѣтствовалось. Почему? Съ одной стороны, потому, что она имѣетъ апостольское преемство, и этимъ своимъ свойствомъ она вноситъ въ міровую организацію — въ этотъ конгломератъ протестантскихъ сектъ — недостающій элементъ, апостольскую преемственность: по экуменическому взгляду, дефективность однихъ частей даннаго цѣлаго покрывается или восполняется наличіемъ недостававшаго элемента въ членѣ организаціи, этотъ элементъ имѣющемъ, въ данномъ случаѣ вступленіемъ Православной Церкви. Съ другой стороны, вступленіе Православной Церкви пресѣкаетъ возможную ея оппозицію экуменизму.
Но для помѣстныхъ православныхъ церквей вхожденіе ихъ въ данную надвѣроисповѣдную, выдающую себя за Церковь Христову, организацію не имѣетъ никакого оправданія.
Этотъ шагъ не оправдывается въ смыслѣ практическомъ — проповѣди православія, такъ какъ въ данной обстановкѣ было бы абсолютной утопіей надѣяться на обращеніе протестантовъ къ православной вѣрѣ и къ сближенію съ подлинной Православной Церковью. Экуменизмъ имѣетъ готовое, уже раньше выработанное credo, и православные представители попадаютъ уже въ готовыя рамки, въ которыхъ имъ позволяется дѣйствовать.
Но еще важнѣе то, что въ признаніи всѣхъ христіанскихъ исповѣданій и сектъ частями единой церкви, къ тому еще и равноцѣнными, заключается искаженіе догмата о церкви: тогда не обязательны ни догматы, ни каноны соборовъ, ни преемство отъ апостоловъ; такое признаніе равносильно самоупраздненію Церкви.
И вотъ результатъ на нашихъ глазахъ: не то видимъ, чтобы православіе свидѣтельствовалось въ экуменизмѣ; но, наоборотъ, небывалое въ православіи, экуменическое, новое ученіе о Церкви уже вторглось къ намъ и энергично проводится среди насъ православными экуменистами.
Можно ли признать идею построенія на землѣ царства Божія?
Пріемлемо ли въ Православіи ученіе о земномъ царствѣ Христовомъ? Что говоритъ Евангеліе о Царствіи Божіемъ?
У евангелиста Матѳея оно прямо называется всюду «Царствіемъ Небеснымъ».
У евангелиста Іоанна Богослова на протяженіи всего Еваніелія называется «вѣчной жизнью».
У евангелистовъ Марка и Луки оно названо Царствіемъ Божіимъ, но съ тѣмъ же смысломъ: «не ищите, что вамъ ѣсть или что пить..., потомучто всего этого ищутъ люди міра сего»; «приготовляйте себѣ... сокровище неоскудѣвающее на небесахъ»; «не отягчайтесь заботами житейскими»; «предоставь мертвымъ хоронить своихъ мертвецовъ» (Лук. 12, 29-30. 33; 21, 34; 9, 60). «Какъ было во дни Ноя: ѣли, пили, женились, выходили замужъ... — пришелъ потопъ и погубилъ всѣхъ; какъ было во дни Лота: ѣли, пили, покупали, продавали, садили, строили... — пролился съ неба дождь огненный и сѣрный и погубилъ всѣхъ: такъ будетъ и въ тотъ день, когда Сынъ Человѣческій явится» (Лук. 17, 27-29). Это слова Спасителя.
На судѣ у Пилата «Іисусъ отвѣчалъ: Царство Мое не отъ міра сего: если бы отъ міра сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня» (Іоан. 18, 36). Вотъ отвѣтъ на вопросъ о строеніи земного благополучія. Христово Царство не отъ міра сего, хотя блаженство жизни во Христѣ, не только личной отдѣльнаго христіанина, но и жизни христіанскихъ общинъ, жизни оцерковленной, начинается уже здѣсь, на землѣ, и это безчисленными примѣрами святыхъ людей испытано и провѣрено. О. Іоаннъ Кронштадтскій много разъ говоритъ о себѣ, о своемъ чувствѣ во время богослуженія: «Гдѣ я? Я на небеси». Это чувство многихъ чистыхъ душъ. Здѣсь низведеніе неба на землю; но для этого нужно самимъ подниматься къ небу, а не поворачиваться отъ него къ земнымъ интересамъ, земнымъ планамъ. Евангеліе зоветъ насъ строить жизнь такъ, чтобы земля стала частью неба въ смыслѣ нравственномъ, какъ она является частичкой въ небѣ въ смыслѣ физическомъ. Нашъ русскій святитель Тихонъ Задонскій подводитъ только общій итогъ всей христіанской православной мысли за всѣ вѣка о Царствіи Божіемъ, когда пишетъ:
«Наше житіе на небесѣхъ есть, отонудуже и Спасителя ждемъ Господа нашего Іисуса Христа. Христіанъ въ мірѣ семъ житіе не ино что есть, какъ странствованіе и непрестанное шествіе и спѣшеніе къ отечеству своему, якоже глаголетъ апостолъ: "не имамы здѣ пребывающаго града, но грядущаго взыскуемъ". Откуду нарицаются и суть странники и пришельцы въ мірѣ семъ, якоже о Авраамѣ и Исаакѣ и Іаковѣ пишется: яко странни и пришельцы быша на земли... Христіанское отечество есть небо, гдѣ слава Небеснаго Отца, Которому они молятся: "Отче нашъ, иже еси на небесѣхъ", гдѣ преславный домъ Его, въ которомъ "обители многи суть", гдѣ "градъ великій святый Іерусалимъ, имущъ славу Божію..."; окомъ взираемъ и воздыхаемъ, въ жилище наше небесное облещися желающе».
Какое разное пониманіе Царствія Божія здѣсь и тамъ, въ модернистскомъ христіанствѣ!
Вотъ, вотъ! — останавливаютъ насъ: — отдать землю слѣпымъ и злымъ силамъ, а думать только о спасеніи своей души! вотъ къ чему продолжаете звать вы... — Нѣтъ, отвѣтимъ. Мы продолжаемъ только указывать на слова Христовы: «Ищите п р е ж д е Царствія Божія и правды Его, и сія вся приложатся вамъ», ищите небеснаго, приложится земное. Начинается для христіанъ, уже здѣсь на землѣ, Царствіе Божіе, свѣтлое, радостное, залогъ будущей вѣчной жизни, и оно освѣщаетъ земную жизнь, не только личную, но и жизнь христіанскихъ общинъ, упорядочиваетъ ее, облегчаетъ ее, дѣлаетъ ее, какъ выражаются, счастливой, вноситъ братскія отношенія въ общество и превращаетъ самыя тяжелыя условія жизни въ легкія, какъ это провѣрено многочисленными примѣрами въ исторіи христіанства. Этотъ земной отблескъ неба, дѣйствительно, можетъ принимать болѣе широкіе размѣры, распространяться на общественную и государственную жизнь. Но для этого вѣра и молитва должны быть на первомъ мѣстѣ. Ничего этого не будетъ достигнуто, если отъ неба повернемъ взоры къ землѣ. Безъ вѣры и молитвы, пусть даже жизнь будетъ безбѣдной и веселой, она не будетъ Царствіемъ Божіимъ.
Почему, ради идеи строенія царства Божія на землѣ, экуменизмъ отодвигаетъ въ сторону христіанское ученіе о спасеніи души? Потому что совсѣмъ ослабѣла, если не потеряна, вѣра въ в ѣ ч н у ю ж и з н ь, потому что кругозоръ ограничивается земной жизнью. Но развѣ христіанское православное ученіе о спасеніи души не соединяется съ мыслью о всемъ человѣчествѣ? Ученіе о душѣ есть ученіе о нравственномъ совершенствованіи человѣчества, о благѣ всего человѣчества, достигаемомъ путемъ работы надъ собой каждаго отдѣльнаго лица. И это совершенствованіе имѣетъ цѣлью не только вѣчность: оно необходимо и для улучшенія отношеній въ человѣческомъ земномъ обществѣ. Но какъ можно строить Божіе Царство въ условіяхъ современной упадческой морали, въ атмосферѣ безвѣрной матеріалистической нравственной распущенности? И неужели можно серьезно говорить, что если люди начнутъ меньше думать о небѣ, то они станутъ лучшими христіанами?
Къ сожалѣнію, въ богословскихъ статьяхъ православныхъ экуменистовъ рѣшительно проводится идея, что пора отрѣшиться отъ ученія о «спасеніи души за гробомъ» и повернуться къ заботамъ о строеніи царства Христова на землѣ.
Православный догматъ о Церкви.
Однако самымъ опаснымъ для насъ въ настоящее время является то, что вхожденіе православныхъ церквей въ экуменическое движеніе обозначаетъ принятіе ими протестантскаго-экуменическаго представленія о Церкви. Такое представленіе дѣйствительно проводится въ устныхъ выступленіяхъ и въ печати православными экуменистами. Между тѣмъ, съ разрушеніемъ подлинно православнаго понятія о Церкви подрывается значеніе вселенскихъ соборовъ, а это значитъ — подрывается твердость установленныхъ ими христіанскихъ догматовъ, и такимъ образомъ, подрывается и разрушается Православіе въ его основахъ.
Съ большой осмотрительностью закладывали апостолы зданіе Церкви Христовой на землѣ и ясно опредѣляли, кто къ ней принадлежитъ и кто не принадлежитъ. Они уподобляли Церковь обычному строенію. «Мы строители, вы — Божіе строеніе», поучаетъ апостолъ. Основаніе строенія — Христосъ. «Строитъ ли кто на этомъ основаніи изъ золота, серебра, драгоцѣнныхъ камней, дерева, сѣна, соломы, — каждаго дѣло обнаружится» (1 Кор. 3, 9-13). Очевидно, строеній можетъ быть и не одно: но истинная Церковь — одна. Придетъ нѣкогда послѣдній день, и истинность этой Церкви «день покажетъ, — какъ учитъ апостолъ, — потому что въ огнѣ открывается, и огонь испытаетъ дѣло каждаго, каково оно есть», устоитъ ли оно или сгоритъ (1 Кор. 3, 13-14). Поэтому должно твердо вѣрить въ единое апостольское строеніе, въ единую апостольскую Церковь.
Увѣровавшій человѣкъ входитъ въ Церковь черезъ крещеніе водою. Однако правильность и дѣйствительность крещенія необходимо признать, подтвердить. Вѣдь, можетъ случиться, что крестившій, совершавшій крещеніе, былъ еретикомъ или раскольникомъ и самъ не находился въ Церкви. Такъ было и при апостолахъ. Когда ап. Павелъ впервые прибылъ въ Ефесъ, тамъ оказалось около 12 лицъ, считавшихъ себя учениками христіанской вѣры и крещеными. Но при распросѣ оказалось, что они крещены были только во Іоанново крещеніе. Ап. Павелъ объяснилъ имъ недостаточность этого крещенія и, крестивши ихъ, возложилъ на нихъ руки для низведенія на нихъ Духа Святаго (Дѣян. 19, 1-7). Возложеніе рукъ для низведенія Духа Святаго, будучи таинствомъ, являлось въ то же время подтвержденіемъ правильно совершеннаго крещенія и присоединенія къ Церкви; будучи таинствомъ, оно имѣло и формальное значеніе печати принятія въ Церковь. Такъ оно и называется у апостоловъ: «печатью» или «запечатлѣніемъ». Таинство руковозложенія, принявшее вскорѣ форму мѵропомазанія, совершалось всегда самими апостолами: подавая дары Духа Святаго, апостолы одновременно подтверждали принятіе даннаго лица въ Церковь. Въ книгѣ Дѣяній разсказывается, что апостоламъ Петру и Іоанну пришлось предпринять путешествіе изъ Іерусалима въ Самарію, чтобы лично совершить таинство руковозложенія на людей, принявшихъ уже тамъ крещеніе.
Значеніемъ даннаго таинства, какъ «печати», очевидно, объясняется то, что въ послѣапостольскій вѣкъ право совершать это таинство перешло къ епископамъ, какъ начальникамъ и распорядителямъ Церкви. Когда обнаружилась невозможность приводить каждаго крещенаго къ апостоламъ и ихъ преемникамъ — епископамъ, тогда знáкомъ епископскаго благословенія въ этомъ таинствѣ стало врученіе пресвитерамъ мѵра, освященнаго самими епископами, — можетъ быть, еще и самими апостолами, — для мѵропомазанія крещеныхъ. Въ «Постановленіяхъ Апостольскихъ», одномъ изъ письменныхъ памятниковъ древней Церкви, читаемъ: «вода — сѵмволъ смерти, помазаніе — печать договора». Вотъ, какъ выразительно и ясно въ древней Церкви опредѣлялся составъ Церкви и ея объемъ и показывалась принадлежность къ ней отдѣльныхъ лицъ. «Изъ прочихъ же никто не смѣяше прилѣплятися имъ», подчеркиваетъ писатель книги Дѣяній (Дѣян. 5, 13).
Далѣе, отъ христіанъ, вступившихъ въ Церковъ, всегда требовалось единодушіе въ вѣрѣ, единомысліе въ ученіи. Апостолы увѣщаваютъ «подвизаться за вѣру, однажды преданную святымъ», «стоять въ вѣрѣ», не принимать ничего новаго, кромѣ того, что возвѣщено апостолами, хотя бы глашатаемъ новизны былъ самъ ангелъ съ неба. Конечно, лица, отдѣлявшія себя отъ единства вѣры, появлялись въ Церкви. Они вносили разладъ и вынуждали апостоловъ къ отлученію ихъ отъ церковныхъ собраній или даже къ полному исключенію изъ Церкви. Да и сами такія лица, чуждыя общему духу, должны были уходить отъ общенія съ Церковію. «Отъ насъ изыдоша, но не быша отъ насъ: аще бы отъ насъ были, пребыли убо быша съ нами; но — да явятся, яко не суть вси отъ насъ» (1 Іоан. 2, 19). Это духовное единство, эту согласованность во всемъ и особенно единство вѣры апостолъ снова сравниваетъ со строгостью выполненія плана при постройкѣ зданія, восхищаясь мысленно стройностью воздвигаемаго духовнаго храма: «все зданіе, слагаясь стройно, возрастаетъ во святый храмъ въ Господѣ», читаемъ въ посланіи къ Ефесянамъ.
Такъ это пониманіе Церкви какъ духовнаго стройнаго храма навсегда и остается въ сознаніи Православной Церкви. Письменный памятникъ второго вѣка «Пастырь» Ерма даетъ слѣдующій живой образъ строенія Церкви. На водахъ, т. е. чрезъ крещеніе, строится великая башня — Церковь. Строится она изъ камней. Одни камни, гладкіе, отесанные, всѣ какъ одинъ, идутъ въ постройку; другіе, неровные, откатываются или откладываются. Камни квадратные и бѣлые — апостолы, учители, епископы, діаконы, непорочно ходившіе въ святомъ ученіи Божіемъ. Откладываемые — это тѣ, которые согрѣшили, но желаютъ покаяться. Вотъ какъ понимала единство Церкви христіанская древность: не единство разномыслія, а строгая согласованность, подобная кладкѣ кирпичей одной и той же формы при строеніи.
Прочность и правильность дальнѣйшаго, послѣ апостоловъ, созиданія церковнаго основывается на апостольской преемственности іерархіи. Апостольская преемственность іерархіи есть первостепенный признакъ Церкви. Она создаетъ органическую тождественность Церкви всѣхъ вѣковъ; она показываетъ, — могли бы мы сказать въ переносномъ смыслѣ, — «наслѣдственность крови», наслѣдственность природы, подобной той, какая идетъ отъ предковъ къ потомкамъ. Она поддерживаетъ, далѣе, единство преданія въ ученіи, въ обычаяхъ церковныхъ, въ канонахъ, въ богослужебномъ строѣ. Но, что важнѣе всего, этимъ путемъ сохраняется преемство благодати Святаго Духа, полученной апостолами въ день Пятидесятницы. «Не неради о своемъ дарованіи, живущемъ въ тебѣ, еже дано тебѣ бысть пророчествомъ съ возложеніемъ рукъ священничества»; «воспоминаю тебѣ возгрѣвати даръ Божій, живущій въ тебѣ, возложеніемъ руку моею» наставляетъ апостолъ Павелъ своего ученика, епископа Тимоѳея. Благодать Божія пребываетъ, живетъ, преподается въ апостольской Христовой Церкви. Здѣсь, въ этомъ міровомъ, каѳолическомъ, внѣшне и внутренне единомъ Храмѣ, «отъ божественной силы Его (Христа) дано намъ все потребное для жизни и благочестія» (2 Петр. 1, 3), и отъ насъ, введенныхъ въ созидаемый храмъ Церкви, требуется въ себѣ «хранить благодать», данную Церкви и «ею служить благоугодно Богу съ благоговѣніемъ и страхомъ» (Евр. 12, 28).
Чрезвычайно важно помнить также и то, что, передавая іерархическое преемство путемъ преемственнаго рукоположенія, апостолы не оставили Церкви. Войдя въ Церковь небесную, они не перестаютъ одновременно быть участниками Церкви на землѣ. Между Церковію на землѣ и небесною Церковію есть тѣсная, постоянная, живая связь. «Вы приступили къ горѣ Сіону и ко граду Бога живаго, къ небесному Іерусалиму и тмамъ ангеловъ, къ торжествующему собору и Церкви первенцевѣ, написанныхъ на небесахъ» (Евр. 12, 22-23). Для Православной Церкви это не мертвыя слова, а подлинная жизнь, жизнь въ единствѣ съ небесной Церковію. Апостолы, святители, мученики, праведники, отшедшіе въ вѣчную жизнь не перестаютъ быть участниками Церкви на землѣ. «Честную твердь церковную, яко звѣзды величайшія, просвѣщаете присно и вѣрныя озаряете, мученицы божественніи, Христови воини». Въ православномъ богослуженіи (въ тропаряхъ, стихирахъ, канонахъ, кондакахъ) апостолы прославляются какъ о с н о в а н і я Церкви, пребывающія таковыми всегда; святители именуются с т о л п а м и Церкви, «пиргове», т. е. башнями, укрѣпленіями стѣнъ ея, мученики — з в ѣ з д а м и, сіяющими въ куполѣ тверди церковной, церковнаго свода, простирающагося въ небеса; и праведники, подвижники, преподобные — с в ѣ т и л ь н и к а м и внутри Церкви. И потому, когда Церковь именуется Апостольскою, то не только въ томъ смыслѣ, что апостолы заложили ее, или были первыми ея строителями, не только потому, что оставили въ ней евангельское ученіе, дали ей устройство, или даже (что главнѣе организаціи) передали ей непрекращающееся преемство іерархіи: но, повторяемъ, еще и потому, что они продолжаютъ пребывать въ ней сами, хотя и вошли въ Христовы небесныя селенія. То же и о всѣхъ святыхъ. Когда стоимъ передъ иконой Богородицы, то развѣ съ нами на землѣ только Ея икона, а не Она Сама въ Церкви на землѣ? Когда поемъ: «Нынѣ силы небесныя съ нами невидимо служатъ...», то развѣ это только слова? Развѣ ангелъ хранитель не сопутствуетъ намъ въ жизни нашей земной?
Эти всѣ свойства Церкви: ея единственность; единство ея ученія; преемственность отъ апостоловъ ея іерархіи; признаніе благодати Святаго Духа пребывающею въ Церкви, живущею въ ней; связь съ небесной Церковью — какъ все это далеко отъ протестантскаго представленія о Церкви! И какъ можно пренебречь такимъ рѣзкимъ расхожденіемъ ради плановъ «духовнаго единства»? И тѣмъ болѣе: Можно ли пренебречь этими свойствами Церкви ради экуменическаго единенія?
И замѣчательно то, что протестантизмъ, порвавшій съ преемственно-апостольской Церковію, — можно сказать, — не претендуетъ на то, что должно принадлежать наслѣдственному организму апостольской Церкви въ прямомъ смыслѣ слова: въ этомъ отношеніи онъ честенъ съ самимъ собою. Протестантизмъ — по крайней мѣрѣ въ новыхъ сектахъ, какъ адвентизмъ, баптизмъ — не претендуетъ на благодатность крещенія: крещеніе тамъ есть только «обѣщаніе Богу доброй совѣсти», и погруженіе въ воду — простой сѵмволъ. Признается ненужнымъ мѵропомазаніе, печать присоединенія къ Церкви и сообщенія даровъ Святаго Духа, живущаго въ Церкви: и это логично, разъ нѣтъ присоединенія къ преемственно идущей отъ апостоловъ Церкви. У нихъ, въ позднѣйшихъ большихъ сектахъ, причащеніе есть, по ихъ собственному пониманію, простое воспоминаніе дѣйствій на Тайной Вечери, они его понимаютъ, какъ простое вкушеніе хлѣба и вина: такое воспоминаніе можетъ быть внѣ Церкви. Протестантизмъ довольствуется учительнымъ служеніемъ мірянъ, потому что не имѣетъ преемственной хиротоніи, какъ благодатнаго дара, пребывающаго въ Церкви. У нихъ нѣтъ общенія съ небесной Церковію; мало того, они отказываются отъ почитанія Пресвятой Богородицы и сознательно унижаютъ Ее, доходя даже до искаженія Священнаго Писанія (такъ, въ нѣмецкомъ протестантскомъ переводѣ евангелія слова Господа: «что Мнѣ и Тебѣ, Жено? Не у пріиде часъ Мой» получили слѣдующій смыслъ: «что есть общаго между Мною и Тобою?»). Подвига несенія духовнаго креста, во исполненіе заповѣди Спасителя, нѣтъ. Идеи достиженія святости, какъ цѣли земной жизни христіанина (по ап. Павлу: «святости, безъ которой никто не увидитъ Господа»), нѣтъ. И Церковь, какъ руководительница и какъ хранительница благодати Божіей, становится ненужной. Если есть мечтательная вѣра въ откровеніе тому или другому лицу или въ озареніе Духомъ Святымъ, то какъ индивидуальное соприкосновеніе съ небомъ внѣ зависимости отъ Церкви. Христіанство становится внѣцерковнымъ, и само имя «Церковь» оказывается простымъ сѵмволомь и, въ концѣ концовъ, даже пустымъ звукомъ. Хочешь быть христіаниномъ въ протестантскомъ смыслѣ — назови себя имъ, имѣй Евангеліе, и это все, что требуется: ты христіанинъ, ты уже въ невидимой духовной Церкви, и если ты принимаешь крещеніе, то только для того, чтобы и другіе признавали тебя таковымъ. Отсюда легкость протестантской миссіи въ языческихъ странахъ; легкость перехода изъ секты въ секту: но она не ведетъ къ присоединенію къ Христовой Церкви.
Экуменизмъ, какъ порожденіе протестантизма, носитъ всѣ его черты въ полной степени.
Но Ц е р к о в ь Х р и с т о в а — «твердое основаніе Божіе — стоитъ, имѣя печать сію: позналъ Господь Своихъ» (2 Тим. 2, 19). Церковь — крѣпость христіанства въ мірѣ. Она — кремль, вокругъ котораго раскинулись свободныя поселенія христіанскаго направленія и нехристіанскаго. Она — бастіонъ, предназначенный къ тому, чтобы выдержать всѣ напоры ада на Церковь, какъ объ этомъ предвѣщалъ Спаситель и какъ изображено это въ Откровеніи ап. Іоанна Богослова: адъ въ видѣ дракона, пустившаго рѣку изъ пасти своей, чтобы увлечь и потопить Жену-Церковь (Откр. 12, 15). Но ангелъ сохранилъ Церковь, и земля поглотила рѣку.
Спасеніе личное каждаго — въ Церкви. И спасеніе міра — чрезъ Церковь. Эту первую истину нужно согласовать со второй: съ апостольскимъ утѣшеніемъ для людей внѣ Церкви, что «Христосъ есть Спаситель всѣхъ человѣковъ, наипаче же вѣрныхъ»; что Онъ пролилъ Кровь Свою за грѣхи всего міра; что «во всякомъ народѣ дѣлающій добро пріятенъ Ему», пріятенъ Богу. И равнымъ образомъ, должно помнить слова Господа, что «много званныхъ, но мало избранныхъ» и что «сыны Царствія» могутъ быть брошены во тьму кромѣшнюю.
Каково должно быть наше отношеніе къ объединительному движенію въ христіанствѣ?
Намъ, православнымъ, — повторимъ еще разъ, — не слѣдуетъ льстить себя мыслью, что мы сумѣемъ направить объединительное движеніе экуменизма въ русло Православія. Скорѣе можно думать, что когда выдохнется экуменическое движеніе, тогда болѣе искреннія группы протестантизма будутъ тянуться къ тѣмъ нѣдрамъ, изъ которыхъ протестантизмъ вышелъ, къ которымъ онъ ближе по духу, откуда онъ вынесъ и идею строенія царства Божія на землѣ, т. е. къ латинству.
Однако, если къ намъ обращаются, наша обязанность «дать отвѣтъ о своемъ упованіи». Протестантизмъ все еще предубѣжденъ противъ Православной Церкви и не понимаетъ ея сущности: но онъ какъ будто готовъ слушать о Православіи. Но, выступая на открытомъ широкомъ форумѣ, Православная Церковь должна быть свободна совершенно отъ тѣхъ путъ, рамокъ и регуляминовъ, въ какія ставитъ своихъ членовъ экуменизмъ, позволяя имъ двигаться только въ предписанномъ направленіи. Церкви надлежитъ выступать независимо, стоя внѣ экуменизма, можетъ быть, общаясь съ нимъ, какъ съ совопросникомъ, какъ съ членомъ дискуссіи, но не подчиняясь ему.
Покойный блаженнѣйшій митрополитъ Антоній, когда былъ приглашенъ въ Лондонъ на торжества по случаю 1600-лѣтія 1-го Вселенскаго собора и когда ему предложено было высказаться по вопросу о «соединеніи христіанства», такъ формулировалъ свой взглядъ. «Исполнить такое заданіе, — говорилъ онъ, — для меня несравненно легче, чѣмъ если бы мнѣ предложили говорить о с о е д и н е н і и ц е р к в е й. Мы привыкли съ дѣтства вѣровать въ единую святую соборную и апостольскую Церковь... Другое дѣло, если рѣчь идетъ о с о е д и н е н і и х р и с т і а н с т в а... Такое соединеніе должно выражаться прежде всего въ освобожденіи души нашей не только отъ всякой тѣни враждебнаго чувства къ инакомыслящимъ, но и отъ преобладающаго въ нашемъ умѣ стремленія ихъ опровергнуть». Имѣя въ виду англиканскую церковь, владыка Антоній совѣтуетъ приложить стараніе къ уясненію всего того, что объединяетъ насъ взаимно (Жизнеоп. блаж. митр. Антонія, т. VII, стр. 85).
Если бы, дѣйствительно, разрозненное христіанство дружественно пошло навстрѣчу нашей Церкви, то въ чемъ иномъ можетъ состоять наше отношеніе къ нему, какъ не въ томъ, чтобы помочь ему соединиться въ единой святой, соборной и апостольской Правиславной Церкви? Это значитъ: присоединить его не къ «намъ», не къ русскимъ, не къ грекамъ, сирійцамъ или сербамъ; но помочь соединиться съ соборной Церковію всѣхъ временъ, съ Церковію, гдѣ священнодѣйствовали священномученики, какъ Итнатій Богоносецъ, и святители: Аѳанасій Великій, Василій Великій, Григорій Богословъ, Іоаннъ Златоустъ, гдѣ сонмы мучениковъ, гдѣ великіе подвижники: Антоній, Евѳимій Макарій, Іоаннъ Лѣствичникъ и другіе; словомъ, помочь войти въ это царство святости, царство благодати, царство молитвы, царство подвига, въ Церковь, которая, при святости своей, есть также «столпъ и утвержденіе истины».
Наши горячія усилія заключались бы въ томъ, чтобы 1) указать разрозненному христіанству, что безъ общенія съ Ц е р к о в і ю Н е б е с н о ю не можетъ быть полноты тѣла Христова, не можетъ быть истинной каѳоличности — вселенскости, безъ этого общенія нѣтъ истинной Церкви. 2) Призваніемъ православныхъ церквей было бы помочь получить преемственную церковную іерархію и такимъ образомъ 3) помочь начать благодатную жизнь, соединенную съ 4) исповѣданіемъ соборнаго ученія Церкви. Такъ должно было бы быть.
Какъ же поступаютъ тѣ православныя лица, которыя отъ самаго начала заявили себя друзьями экуменическаго движенія, а равно тѣ, которыя вошли уже въ это движеніе якобы отъ имени Православной Церкви?
Эти лица, увлекаясь идеей экуменизма, приспособляясь къ ситуаціи, желая угодить модному движенію, быстро измѣняютъ ученію Церкви, отвергаютъ православный догматъ о Церкви, ради мечтательной цѣли объединенія всего христіанства, и не только ложно информируютъ неправославную сторону, но стремятся внушить всѣмъ намъ, православнымъ, искаженное ученіе о Церкви, ввести, какъ новое откровеніе, какъ откровеніе Святаго Духа, какъ вѣяніе новой Пятидесятницы, экуменическій взглядъ на сущность Церкви и на ея объемъ, замѣняя истину единства тѣла Церкви понятіемъ нѣкой духовной Церкви, обнимающей всѣ разномыслія, противорѣчивыя ученія и всѣ раздѣленія въ современномъ и въ историческомъ христіанствѣ. Отъ имени Православной Церкви выступаютъ и принимаются какъ ея представители лица модернистскаго толка или лица, прошедшія протестантскіе теологическіе факультеты и воспринявшія ихъ духъ.
Между первой и второй войнами вышла книга, въ изданіи YMCA, подъ заглавіемъ: «Христіанское возсоединеніе: Экуменическая проблема въ православномъ сознаніи». Въ ней находимъ рядъ статей на русскомъ языкѣ православныхъ авторовъ разныхъ національностей. Самую либеральную точку зрѣнія проводятъ въ ней русскіе богословы. Прот. С. Булгаковъ аргументируетъ экуменическое понятіе Церкви тѣмъ, что, какъ онъ выражается, «мы говоримъ о ц е р к в а х ъ нерѣдко въ смыслѣ различныхъ христіанскихъ исповѣданій» («мы» — очевидно, онъ самъ и его единомышленники), и заключаетъ: «свидѣтельство генія языка не можетъ быть сведено къ простой вѣжливости или лицемѣрію ради приличія и любезности передъ неправославными». — Но слабая аргументація — ссылка на геній модернизированнаго языка!
Проф. А. Карташевъ въ своей статьѣ даетъ историческую справку, что якобы «всѣ соединенія въ Церкви, послѣ взаимныхъ анаѳематствованій и прещеній, совершались на правахъ равенства, безъ всякаго оттѣнка ПРИсоединенія, безъ «уніи», притомъ всегда безъ воспоминанія объ отлученіяхъ и безъ снятія анаѳематствованія, что доказываетъ, что анаѳемы имѣютъ условный характеръ». Какъ ни свѣдущъ покойный парижскій проф. Карташевъ въ церковной исторіи, но это утвержденіе невѣрно. Конечно, если въ какой-либо помѣстной церкви смѣнялъ еретика или раскольника епископа православный епископъ, то она становилась православной: зачѣмъ же было снимать анаѳему съ церкви? — да и вообще анаѳематствовались еретики и ереси, а не церкви. Но не было дорóги ни одному еретику епископу безъ ПРИсоединенія, т. е. безъ отказа отъ ереси или раскола. Въ актахъ Вселенскихъ соборовъ постоянно читаемъ о присоединеніяхъ, напримѣръ, въ слѣдующей формѣ: «я, такой то, покаявшись, приступаю къ святой каѳолической и православной Церкви Божіей» или: «мы присоединились къ святой каѳолической, апостольской и православной Церкви» (см. Дѣян. 3-го Всел. Соб.). И потому какъ разъ слѣдуетъ примѣнить къ проф. Карташеву слова о. Булгакова, что въ такой исторической натяжкѣ автора чувствуется любезность или лицемѣріе по отношенію къ экуменистамъ. Проф. Карташевъ ласкательно-любезно утверждаетъ, что принадлежность къ Церкви сохраняется «даже и при дефектахъ и искаженіяхъ въ догматическомъ ученіи и въ канонической и культовой практикѣ... Даже протестантскія общины — продолжаетъ Карташевъ — безжалостно порвавшія съ апостольскимъ іерархическимъ преемствомъ и живымъ священнымъ преданіемъ Церкви, но сохранившія таинство крещенія во имя Святой Троицы, продолжаютъ чрезъ эту мистагогическую дверь вводить своихъ членовъ въ лоно единой невидимой Церкви Христовой и пріобщать ихъ къ той же благодати Святаго Духа. Все это даетъ основаніе, — говоритъ онъ, — для постановки вопроса о соединеніи церквей на почвѣ ихъ равноправія въ ихъ мистическомъ реализмѣ, а не на почвѣ уніатизма, присоединяющаго еретиковъ къ Православію. Возсоединеніе церквей должно быть выявленіемъ и конкретнымъ воплощеніемъ въ видимости уже существующаго незримо единства Церкви». — Когда прочтете эти разсужденія проф. Карташева, то невольно хочется спросить: если все протестантство состоитъ въ Церкви, если единеніе уже есть, то зачѣмъ же «ВОЗсоединеніе»? Зачѣмъ нужны эти десятилѣтія упорныхъ усилій для возсоединенія? Карташевъ здѣсь идетъ дальше ожиданій протестантовъ; и его утвержденія зачеркиваютъ всю православную догматику.
Въ томъ же направленіи разсуждаетъ, правда, туманно и болгарскій протопресвитеръ Стефанъ Цанковъ. — На точкѣ зрѣнія ученія о духовной Церкви стоитъ прот. В. Зеньковскій. Онъ пишетъ: «Въ своей всецѣлой историчности видимая историческая церковь естественно идетъ къ раздробленію на различныя «исповѣданія»... — это раздробленіе не задѣваетъ единства въ Церкви небесной, но — прибавляетъ онъ — и не исцѣляется имъ».
Въ своихъ діалогахъ «На пиру боговъ» 1921 г. о. Булгаковъ. говоритъ: «съ какой то новой свѣжестью и плѣнительностью встаетъ передъ нами старый вопросъ о соединеніи церквей, къ которому зоветъ и нудитъ насъ грозный историческій часъ, надвигающійся для всего христіанства», «имѣющій аналогію въ эпохѣ гоненій и катакомбномъ періодѣ Церкви...»
Такъ не зоветъ ли о. Булгаковъ передъ этимъ грознымъ часомъ къ разрушенію крѣпости и твердыни христіанства — апостольской Церкви, къ открытію ея стѣнъ, къ ея упраздненію?
На первоначальныхъ засѣданіяхъ Экуменическаго Совѣта православные его члены, повидимому, пробовали отстаивать точку зрѣнія, что для нихъ Православная Церковь есть «Уна Санкта»; но потомъ уступили общему теченію. Въ Эдинбургѣ въ 1950 году на экуменическомъ съѣздѣ православные делегаты дали, какъ выражается отчетъ съѣзда МСЦ въ Торонто въ томъ же году, «ясный отвѣтъ»: «Несмотря на всѣ наши различія, есть у насъ общій Учитель и Господь Іисусъ Христосъ, Который поведетъ насъ ко все болѣе тѣсной общей работѣ въ созиданіи тѣла Христова». По поводу этого «яснаго» отвѣта остается сказать, что, къ сожалѣнію, экуменическое пониманіе созиданія тѣла Христова слишкомъ отличается отъ пониманія его Православной Церковію.
Въ томъ же экуменическомъ направленіи и на тѣхъ же принципахъ проводятъ идею возсоединенія церквей и отдѣльные высшіе представители греческой церкви, — поскольку объ этомъ можно судить по сообщеніямъ прессы. Такъ, Архіеп. Іаковъ (С.Ш.А.) видитъ въ разединенномъ множествѣ церквей одну Церковь, одинъ организмъ, одно тѣло Христово и причиной разъединенія считаетъ одно только человѣческое тщеславіе. Выходъ онъ находитъ въ томъ, чтобы «жить вмѣстѣ и молиться вмѣстѣ, не возводя никакихъ стѣнъ раздѣленія, опредѣляемыхъ расовыми или религіозными предразсудками». Православная Церковь, по его словамъ, должна перестать возвѣщать о своемъ «вселенскомъ ученіи» («Церк. Жизнь», 1961 май-іюль).
Такъ происходитъ явное искаженіе догмата о Церкви и одновременно втягиваніе помѣстныхъ православныхъ церквей въ совершенно чужой фарватеръ, подчиняющее ихъ протестантизму, и притомъ въ движеніе, направляемое не одной лишь идеей возсоединенія, но и иными, совсѣмъ чуждыми намъ соціальными идеями и планами.
А въ это время единственной защитницей нерушимости догматовъ христіанства готовится объявить себя Москва, и къ ней охотно будутъ прислушиваться, принимая ее за голосъ исторической Русской Церкви...
* * *
Въ этотъ тяжелый историческій моментъ много требуется отъ сохоаняющихъ вѣрность Православію мужества, твердости, сознательности, готовности къ жертвѣ и требуется крѣпкая вѣра словамъ Спасителя о непоколебимости Церкви. Нѣтъ сомнѣнія, что въ глубинѣ каждой помѣстной православной церкви есть истинное пониманіе Православія и готовность стоять за него, и эти голосá будутъ подняты и услышаны. Не нужно смущаться кажущейся нынѣшней слабостью или малочисленностью этихъ голосовъ.
Въ свое время св. Григорій Богословъ такъ характеризовалъ состояніе православія Константинопольской церкви: «нива эта нѣкогда была мала и бѣдна... Это вовсе не была нива, не стóила, можетъ быть, ни житницы, ни гумна, ни серпа, а развѣ только малыя и незрѣлыя рукояти...»
Такою она была, когда св. Григорій начиналъ свою проповѣдь въ Константинополѣ въ домашней церкви св. Анастасіи; но этотъ періодъ окончился еще при немъ торжествомъ Православія во всемъ Константинополѣ (см. Прощальное слово его).
Въ другой разъ тотъ же святитель спрашиваетъ: «Гдѣ же тѣ, которые упрекаютъ насъ за бѣдность и гордятся богатствомъ; признакомъ Церкви поставляютъ многолюдство и презираютъ малое стадо; измѣряютъ божество (объ аріанахъ, говорившихъ, что Сынъ меньше Отца) и взвѣшиваютъ людей; высоко цѣнятъ песчинки и унижаютъ свѣтила; собираютъ въ сокровищницу простые камни и пренебрегаютъ жемчужины?» (Слово 33-е, противъ аріанъ). Такъ и нашей опорой являются не протестантствующіе богословы, а свѣтила Вселенской и Русской Церкви, ея святые пастыри и учители.
Если намъ не суждено будетъ привлечь неправославныя исповѣданія къ единой Христовой Церкви, соборной, апостольской, православной, то во всякомъ случаѣ намъ нужно сохранить себя и оберечь своихъ братьевъ во Христѣ и по Церкви отъ ложныхъ путей, отъ увлеченія широкими цѣлями, покупаемыми цѣной измѣны ученію Церкви. Съ грустью приходится признать, что у насъ нѣтъ возможности достаточнаго обмѣна мнѣній — изъ-за разности языка и по другимъ причинамъ — съ православнымъ міромъ не-русской націоналыюсти, находящимся въ странахъ, свободныхъ пока еще отъ коммунистическаго гнета и, въ частности, нѣтъ достаточнаго обмѣна мыслей съ греческимъ православнымъ міромъ, — и что приходится намъ молча наблюдать съ горечью, какъ легко дѣйствуютъ въ его средѣ силы неблагопріятныя для Православія.
Вѣримъ, однако, что въ столкновеніи идей истиниыхъ съ идеями ложными проснутся какъ тамъ, такъ и среди насъ живыя силы и дадутъ отпоръ соблазнамъ; и сама вѣра, провѣренная въ искушеніяхъ, станетъ непоколебимой; и для многихъ и многихъ въ нашей православной средѣ, можетъ быть, теперь пока еще хладнокровныхъ и почти равнодушныхъ къ вопросамъ Церкви и догматовъ ея, — эта вѣра, укрѣпленпая въ испытаніяхъ, станетъ, какъ выражается первоверховный апостолъ, дороже тлѣннаго, хотя и огнемъ очищеннаго, золота (1 Петр. 1, 7), т. е. дороже вещественныхъ земныхъ благъ.
Прот. М. Помазанскій.
[1] Блумгардтъ видѣлъ безбожіе пролетаріата, но считалъ, что подъ видимымъ безбожіемъ часто кроется безсознательная тоска о Богѣ и Его царствѣ. Въ этомъ настроеніи онъ къ концу своей жизни вошелъ въ ряды нѣмецкой соціалъ-демократической партіи, что было слишкомъ смѣлымъ шагомъ для того времени и стоило ему лишенія его званія пастора евангелической церкви. И думается: этотъ жизненый путь Блумаградта, начавшійся энтузіазмомъ на религіозной почвѣ и оконченный подчиненіемъ соціально-политической партіи, не окажется ли сѵмволическимъ для экуменическаго движенія, для его начала и для его конца? (Dr. Alo Münch. Die Aufgaben unserer Zeit im Licht der Botschaft vor Christoph Blumhardt. 1946, S. 1-16).