Новомученик Евгений Поселянин – Масляница и пост.

«Битва Масленицы и Поста» картина Питера Брейгеля Старшего (1559)

 

Люди впечатлительные должны хорошо помнить, как действовали на детское воображение те резкие перемены, который наблюдаются в быте православных городов в чистый понедельник.

Это какой-то перелом жизни. На маслянице сплошное веселье с обильной едой, постоянные гости, забавы, катанье на тройках...

А тут тишина на улицах, темные платья, медленный – тихий, задумчивый перезвон на колокольнях. Внутри церквей духовенство в черных бархатных или шелковых ризах, и на этих ризах, как застывшие слезы, серебряное шитье.

Печально хватают за душу великопостные напевы. Они выражают скорбь души, задумавшейся над своей жизнью в миру, сознавшей величие Творца и свое перед Ним недостоинство и в рыданиях бьющейся у ног Христовых.

Одна из лучших пьес знаменитого драматурга Островского «Не так живи, как хочется» рисует человека, который сбился с пути, так закрутил свою жизнь, что ему оставаться в ней и стыдно и тошно, и он решается наложить на себя руки в пьяном угаре затянувшегося масляничного разгула, как вдруг звук колокола в первый день начавшегося поста отрезвляет его.

О, сколько людей находились в таком же положении и как часто были спасаемы этим воздействием религии и Церкви.

Теперь, более чем когда-либо, шумная масляница царствует в жизни. Можно сказать, что жизнь теперь представляет собою для человека сплошную шумную масляницу.

В прежнее время, которое принято с таким основанием называть «добрым старым временем», была действительно яркая разница между праздниками и буднями.

Кто-то говорил: «Раньше, когда придет праздник или какое-нибудь торжественное сборище в семье, зажгут все лампы, поставят на стол канделябры со свечами; праздничное освещение действительно отличается от буден, а теперь с электричеством всюду ярко – до боли глаз, и праздник уже ничем не отличается от буден».

И так во всех прочих подробностях жизни. Франтовство во всех слоях общества, начиная от крестьянского, превзошло теперь всякие вероятия. Один старается затмить другого роскошью обеда, обстановки, своего туалета. Происходит какая-то чертовская пляска, мотовство, роскошь.

Сколько у кого ни есть денег, никто не доволен. Все мечтают о большем. Счета портних, будь то какая-нибудь поденщица, щеголяющая теперь уже в шляпках, или жена чиновника, или жена банкира: эти счета одинаково безумны, сравнительно с общим доходом семьи.

В среднем кругу счет за ужин нескольких человек, превышающий четвертной билет, доходящий до пятидесяти и ста рублей, не считается чрезмерным. И это мотовство уживается рядом с самой вопиющей бедностью.

В Петрограде действует, со всяким годом раскидывающий все более широкую деятельность, кружок лиц, кормящий на собираемые пожертвования бедную петроградскую детвору.

Во многих семьях беднейшего люда почти не едят горячей пищи. Часто даже нет денег на кипяток для чая. Питаются в сухомятку какой-нибудь колбасой. А иногда, если даже и делается горячий обед, то часто к возвращению детей из школы его уже не остается.

При таком скверном питании в детях развивается страшное малокровие. Дело доходит до того, что подчас эти худосочные страдальцы падают от слабости в классе в обморок. И вот нашлись люди, которые задумали давать этим детям горячую пищу. Общество это носит название «Комиссии детских бесплатных столовых, общества Детская Помощь». Действуют пять столовых, для которых домовладельцы предоставляют квартиры или задаром, или по сильно удешевленной цене. Ежедневно кормят свыше тысячи детей.

Кружок, ведя дело хозяйственным способом, экономно, умеет давать хороший обед: хлеба вволю, мясные щи и кашу, расходуя на этот обед невероятно мало, именно – по пятачку на обед.

Тот, кто посетит столовую и увидит детвору, питающуюся там, и разных матерей, пришедших с судками за обедами для детей, которые не могли выйти из дому за недостатком теплого платья, устыдится того, сколько денег тратит он попусту, теша себя, когда тут такая вопиющая нужда.

Вот вам яркий пример разницы быта людей, для которых жизнь – сплошной Великий пост, с людьми, которые живут в постоянной маслянице.

И есть тут всякому над чем задуматься. И особенно матерям и отцам семейств стыдно было бы не откликнуться на эту детскую нужду.

Кто знает: не придется ли когда-нибудь детям обеспеченных, по-видимому, родителей остаться без насущного куска хлеба! И как при виде борьбы с такой бедой, как детский голод, не вспомнить ободряющих слов Писания, сказанных Духом Святым, о доброхотных дателях, которые не стоят пред чужой нуждой равнодушными и не могут быть безответными, когда к ним взывают о помощи: как не вспомнить эти выразительные краткие слова:

«Я не видал праведника оставленного и детей его, просящих хлеба» (Пс. 36:25).

Как-то гнилою осенью Комиссии детских столовых довелось повстречать одного учащегося интеллигентного мальчика, находившегося в совершенно безпомощном состоянии. Этот мальчик, подросток, был взят на воспитание одним присяжным поверенным, который надеялся дать ему среднее и высшее образование и поставить его на ноги. Так как воспитатель имел недурные средства, мальчик жил в достатке и проходил курс частного реального училища, где годовая плата двести рублей и год. Воспитатель умер внезапно, не успев оставить духовного завещания, и мальчик оказался буквально без куска хлеба. По объявлению нашелся добрый человек, который заплатил за право учения. Один товарищ предложил ему жить с собою в комнате, но питаться было решительно нечем.

Услыхав о бесплатных столовых, как ему ни было тяжело, реалист пошел в одну из них, рассказал откровенно свое положение попечительнице, и его кормят там теперь уже несколько месяцев. На комнату, на учебные принадлежности и на мелкие расходы попечительница собирает маленькие суммы между своими знакомыми. И можно надеяться, что мальчика удастся успешно довести до окончания реального училища.

В последнее время вышло с ним осложнение. Он заболел аппендицитом. Свезли его в больницу делать операцию. Но, подержав его некоторое время, доктор объявил, что он здоров и что ему надо выписаться. Попечительница заехала за ним, посадила его на извозчика и повезла домой. Но у него от тряской пролетки начались такие боли, что пришлось вести его пешком. Одной рукой попечительница поддерживала его под руку, а другой несла его маленький узелок. Доктор объявил ему, что он должен есть легкую пищу. Но можно ли назвать легкой пищей обед стоимостью в пятачок, которым кормятся полунищие дети?

И вот теперь подумайте, читатель, чем виноват этот мальчик в своем несчастий и сделал ли он что-нибудь дурное для того, чтобы так страдать, как он страдает.

Потому что ребенку в переходном возрасте, который жил в холе и сытости и теперь окружен товарищами из богатого класса: легко ли ему стоять всякий день лицом к лицу со страшной неизвестностью? Легко ли ему питаться из милости с маленькими оборвышами пятикопеечными обедами? Легко ли ему больному, не излеченному от опасной болезни быть возвращенным в убогую комнату? Легко ли все это? И, казалось бы, какое громадное добро в жизни можно было бы делать, если бы несколько состоятельных лиц складывались между собою ежемесячной складчиной для того, чтобы поддержать одного какого-нибудь несчастного, одинокого, обиженного судьбой человека?!

Что такое для десятерых богатых молодых людей или молодых девушек, тех девушек, которые выбрасывают сотни рублей в месяц на свои туалеты, – что для них какие-нибудь три рубля? А в этих тридцати ежемесячных рублях была бы судьба и жизнь этого страдающего мальчика!

И вообще, часто думаешь: отчего в жизни такие страшные противоположности? Сколько в Петрограде есть домов, где чуть ли не ежедневно кладут на обеденный стол на десятки рублей цветов. Сколько бутылок шампанского выпивается людьми, для которых это не редкость и не особенное удовольствие, а в ресторанах такие бутылки стоят десять рублей и заключают в своей цене двести – слушайте! – двести обедов для бедных детей.

Когда думаешь о великих постниках, о тех людях, которые, родившись в холе и привыкнув к роскоши, большую часть своей жизни проводили в тесных кельях с жесткими каменными ложами и роскошь пиров сменяли на заплесневелый хлеб с водою, тогда понимаешь, что не одна борьба с плотью доводила этих людей до такого образа жизни, а их великая и светлая совесть.

Потому что не будет спокоен тот человек, который окружен роскошью и глотает оплаченные золотом яства тогда, когда вокруг него, может быть, в подвале того же дома или, во всяком случае, в том же городе, поблизости от него, другие люди не имеют достаточно черствого хлеба, когда отцы и матери не знают, чем накормить детей.

Потому что не может человек, проникнутый идеалами христианства, на себя одного расходовать то, чего было бы достаточно для пропитания многих десятков, а может быть, и сотен людей, права которых на жизненное счастье ничуть не меньше, чем его права.

Потому что совестливому человеку станет поперек горла всякий кусок хлеба, когда он подумает, что другому человеку этого куска не хватает.

Потому что величайшая совестливость в человеке доводит его до того, что все, что ему лишнее, что доставляет удовольствие, наслаждение, негу, – при всем этом он слышит обличение совести: «убийца, убийца, убийца!..».

Потому что ему всюду мерещится Христос, Который – одною рукою указывает ему на роскошь его жизни, а другою на тех обделенных жизнью, стоны которых он слышит и не слышит, как бы зажимая себе от них уши, бледность которых он видит и не видит, закрывая себе пред этими страдающими лицами глаза, о которых он заставляет себя не думать, чтобы не нарушить свой преступный покой.

Пост состоит не в том, чтобы при наступлении Великого поста кормить себя лучшими рыбами или густым наваром дорогих грибов. Пост заключается в том, чтобы лишить себя всего, что услаждает чувственность, чтобы смирить в себе земного человека и дать возобладать в себе небесным инстинктам, угнетаемым миром.

И в этом настоящий христианский пост.

И в этом христианском, возвышенном, духовном посте его помощницей будет милосердие!

Так вот, в те дни, когда мы обуздываем свое слишком упитанное тело, протянем руку помощи тем, которые по бедности обречены на вечный жизненный пост. Комиссия детских столовых не имеет капитала и действует на пожертвования добрых людей. (Председательница Комиссии – Л. Н. Абащева, Петроград, Кабинетская, 7, телеф. 436-62.)

Избавим себя от того, чтобы услыхать нам на Страшном Суде Христовом – тогда будут тщетны пред Христом все наши уловки совести, которыми мы успокаиваем себя, весь ничтожный лепет ничтожных оправданий – услыхать осуждающие нас навек слова Христа:

«Я взалкал, и вы не дали Мне есть. Не сотворив этой любви единому из малых сих, вы в этой помощи отказали Мне Самому, и Я голодал в сотворенном Мною мире, когда вы пресыщались».

Е. Поселянин. Тайна Воскресения. Москва 2005. С. 81-88.

Об авторе. см. здесь.

***

СЛОВО О НЕКОЕМ ИГУМЕНЕ, ЕГО ЖЕ ИСКУСИ ХРИСТОС ВО ОБРАЗЕ НИЩЕГО.

Из Пролога, 18 октября.

Общему житию бе некто старейшина игумен, имея под собою братии не мнее двою сту. Иже бе исперва нищелюбив, последи же славолюбив, и имея велику любовь к богатым, и к болярам, и от тех славим. К сему Господь, яко старец убог, в монастырь вниде, и рече двернику: «Иди ко игумену, и рцы: он сий брат ти есть, и многим трудом до тебе приидох». И пришед дверник, обрете игумена с богатыми беседующа, постояв же мало, и возвести ему о убозем, не ведый, яко Христос есть. Игумен же сваряшеся на него, глаголя: «не видиши ли мене с человеки беседующа, да почто еси пустил его: небрези ныне» (иди вон). И отъиде дверник. Долготерпеливый же Господь ожидаия его, дондеже изыдет. При пятом же часе, богат некто прииде, его же в борзе (немедленно) игумен сам во вратех срете. И ту узрев игумена с богатыми, богатый милостию и смиренных друг Христос, моля игумена, рекий: «слово ми есть к тебе, отче». Он же ни озреся (ни взглянул), но с богатым, иде на обед. И паки по обеде, проводив до врат богатаго, и возвратися, небрег моления убогаго и беззлобиваго старца. Вечеру же бывшу, не сподобися прияти небеснаго того воистину странника, и отиде, рек вратнику: «сяце рцы игумену, понеже славы человеческия хощеши; аз же предних деля трудов твоих и древняго жития пришел бех, благословения хотя вдати тебе, и не восхотел еси. И се ныне от всея страны сея велможи послю к тебе, понеже требования хощеши, благих же царства моего не требуеши». И тако познася Вседержитель Христос во образе нищаго пришедый. Сие же мы слышаще, братие, не отвращаем очию от убогих, зане сам Христос Вседержитель ходит во образе нищаго. Дающии бо нищему, Христу в руце дают; ядущии же с богатыми и пиющии, славохотие мира сего исполняют. Не удобь есть вельбуду сквозе иглине уши проити, ни богату в царство небесное. Аз же не богатство хуля глаголю, но не умеющих жити в богатстве наказую (научаю) и собирающих сокровищя, и ненавидящих нищих, губящих свое царство, и во власть диаволу дающихся. Молю же вы, братия моя, слышаще се, будем милостиви, и странноприимцы, и нищелюбцы, да вечных благ, сподобимся прияти.

Памятники древнерусской церковно-учительной литературы. Выпуск 2. Славяно-русский пролог. Ч. 1. Сентябрь-декабрь. Изд. журнала «Странник», под ред. проф. А. И. Пономарева. Спб. 1896.

***

«Дающий нищему не обеднеет;

а кто закрывает глаза свои от него,

на том много проклятий».

(Притч. 28:27)




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: