Протоіерей Петръ Лебединцевъ – Софія-Премудрость Божія въ иконографіи сѣвера и юга Россіи (+Подборка икон).
Икона Софіи-премудрости Божіей, не встрѣчающаяся на православномъ востокѣ и неизвѣстная неправославному западу, существуетъ во многихъ церквахъ Россіи, а преимущественно въ тѣхъ, которыя посвящены имени Софіи-премудрости Божіей. Отличаясь нѣкоторыми частностями въ своемъ составѣ, она имѣетъ два главныхъ вида или типа, въ иконахъ новгородской и кіевской.
Съ новгородской иконой Софіи-премудрости Божіей сходны иконы того жe имени, находящіяся въ архангельскомъ и вологодскомъ софійскихъ соборахъ. Съ кіевской иконой сего имени сходна храмовая икона тобольскаго софійскаго собора. Всѣ прочія иконы Софіи-премудрости Божіей, находящіяся въ различныхъ храмахъ Новгорода, Москвы и другихъ великороссійскихъ городовъ, представляютъ собою варіанты храмовой иконы новгородскаго софійскаго собора съ разными добавленіями, иногда довольно неудачными. Находя излишнимъ вдаваться въ исчисленіе оттѣнковъ иконы Софіи-премудрости Божіей, измышленныхъ нашими иконниками XVI и XVII вѣка, остановимъ вниманіе на двухъ главныхъ ея видахъ: на храмовыхъ иконахъ новгородскаго и кіевскаго каѳедральныхъ соборовъ.
Въ новгородской иконѣ Софіи-премудрости Божіей на первомъ планѣ представляется человѣкообразная фигура юношескаго возраста, нодобная ангелу, съ длинными, раздѣленными на двое волосами, спускающимися до плечъ въ видѣ локоновъ, и съ большими крыльями. Вся фигура и ея крылья краснаго или огненнаго цвѣта. Одѣта она въ царскій хитонъ или саккосъ, съ омофоромъ и бармами поверхъ саккоса; на головѣ ея вѣнецъ съ городами, въ правой рукѣ длинный жезлъ съ крестомъ вверху, а въ лѣвой – свитокъ. Она возсѣдаетъ на византійской подушкѣ золотаго престола, который поддерживается 7-ю столбиками и 4 ножками, ноги ея покоятся на малой круглой подушкѣ. По сторонамъ огнезрачной фигуры, на отдѣльныхъ квадратныхъ подставкахъ, предстоятъ въ наклонномъ положеніи: справа св. Дѣва съ Предвѣчнымъ Младенцемъ на кругломъ дискѣ, держимомъ у груди обѣими руками; съ лѣвой стороны – св. Іоаннъ Предтеча въ власяницѣ и хламидѣ, съ поднятой для моленія правой и съ опущенной внизъ лѣвой рукой, которою онъ держитъ развернутый свитокъ. Надъ головой огнезрачной фигуры, въ маломъ кругѣ, на лучезарной звѣздѣ, поясной образъ Спасителя, который благословляетъ обѣими руками на обѣ стороны. Выше Спасителя, во всю ширину иконы, радуга украшенная рядомъ звѣздъ, а посреди ея – престолъ, на которомъ лежитъ книга; предъ престоломъ скамейка съ приклоненными къ престолу восьми-конечнымъ крестомъ и копьемъ – орудіями Христовыхъ страданій.
Кіевская икона Софіи-премудрости Божіей изображаетъ св. Дѣву съ воздѣтыми горѣ руками и съ младенцемъ Іисусомъ въ ея лонѣ. Св. Дѣва стоитъ подъ 7-столпною сѣныо или ротондою на серповидной лунѣ, поддеряшваемой облакомъ, подъ коимъ большой амвонъ о 7-ступеняхъ. На первой, нижней ступени амвона написано Вѣра, на 2-й Надежда, 3-й Любовь, 4-й Чистота, 5-й Смиреніе, 6-й Благодать, на 7-й Слава. По ступенямъ того-же амвона стоятъ праотцы и пророки: справа – Моѵсей, Ааронъ и царь Давидъ; слѣва – Исаія, Іеремія, Іезекіиль и Даніилъ, каждый съ символическимъ знакомъ и хартіей въ рукѣ. На 7-столбахъ ротонды, въ кругахъ подъ капителями коринѳскаго ордена, изображены въ вѣнкахъ эмблемы 7 даровь св. Духа съ соотвѣтствующими надписями изъ Апокалипсиса. По карнизу сѣни строчная надпись: «Премудрость созда себѣ домъ и утверди столбовъ седмь». Надъ сѣнію или ротондою изображены въ лучахъ: Богъ Отецъ благословляющій и подъ нимъ св. Духъ, въ видѣ голубя, въ свѣтозарномъ облакѣ. По сторонамъ отъ Бога Отца 7 крылатыхъ ангеловъ, поддерживаемыхъ облаками, справа: Михаилъ, Уріилъ и Рафаилъ; слѣва – Гавріилъ, Салафіилъ, Іегудіилъ и Варахіилъ съ символическими знаками въ рукахъ.
О новгородской иконѣ Софіи-премудрости Божіей имѣется уже довольно полное изслѣдованіе г. Филимонова, помѣщенное въ Вѣстникѣ Общества древне-русскаго искусства за 1874 годъ. Г. Филимоновъ въ своемъ изслѣдованіи 1) говоритъ, что существованіе иконографическихъ элементовъ этой иконы усматривается еще въ XI вѣкѣ и полагаетъ, что новгородская икона Софіи есть одна изъ древнѣйшихъ по составу иконъ въ Россіи и сама собою древнѣйшая редакція иконъ этого имени; 2) признавая эту икону символическою, онъ утверждаетъ, что въ ней олицетворена премудрость въ видѣ женоподобной фигуры, иначе сказать богини, а все прочее въ этой иконѣ составляетъ дополненіе, сдѣланное уже въ смыслѣ христіанской церкви для выраженія того, что Христосъ есть божественная премудрость. Что въ составъ новгородской Софіи вошли элементы иконописи XI кѣка, это очевидно для всякаго сколько нибудь знакомаго съ иконописными формами восточной церкви, но гдѣ именно взяты эти элементы и когда изъ нихъ образовалась икона, получившая въ Новгородѣ названіе Софіи-премудрости Божіей, – на этотъ естественный вопросъ у г. Филимонова нѣтъ хотя сколько нибудь близкаго отвѣта. Если-бы эта икона произошла въ XI вѣкѣ или раньше XI вѣка, то по всей вѣроятности она могла бы сохраниться и въ церквахъ восточныхъ, по крайней мѣрѣ могли бы сохраниться о ней какія-нибудь извѣстія у греческихъ или у нашихъ писателей. Но ни иконъ сего рода, ни извѣстій о нихъ не было и нѣтъ до XVI вѣка. Очевидно, что новгородская икона Софіи-премудрости Божіей не изъ древнѣйшихъ иконъ въ Россіи. Что касается происхожденія центральной фигуры на новгородской иконѣ Софіи-премудрости Божіей, то, намъ кажется, трудно представить, чтобы кто нибудь изъ христіанъ XI вѣка дерзнулъ изображеніе какой-нибудь музы или языческой богини выдавать за ликъ святой, достойный имѣть мѣсто въ храмѣ христіанскомъ. Всякая попытка въ этомъ смыслѣ была-бы отвергнута на востокѣ, такъ какъ символическія изображенія воспрещены VI вселенскимъ соборомъ, почему воспрещено было даже символическое изображеніе Христа въ видѣ агнца. Несомнѣнно, что икона Софіи-премудрости Божіей впервые стала извѣстной только у насъ въ Россіи, и первое извѣстіе о ней относится въ 1528 году, когда новгородскій архіепископъ, въ послѣдствіи московскій митрополитъ, Макарій расположилъ въ новомъ порядкѣ иконы иконостаса въ новгородскомъ софійскомъ соборѣ. Въ Москвѣ центральная фигура новгородской иконы Софіи, изображающая Спасителя въ видѣ ангела съ крыльями, появляется въ половинѣ XVI вѣка, когда послѣ пожара, опустошившаго московскія церкви, иконники, вызванные митрополитомъ Макаріемъ изъ Новгорода, стали писать въ московскихъ церквахъ иконы въ такъ называемыхъ притчахъ, олицетворяя въ нихъ содержаніе нѣкоторыхъ церковныхъ стиховъ. Таковыми были изображенія: 1) Богъ Отецъ въ видѣ ветхаго деньми, 2) Троецкое дѣяніе, 3) Почи Богъ отъ дѣлъ своихъ, 4) Совѣтъ превѣчный, гдѣ Господь Іисусъ Христосъ изображенъ возсѣдящимъ на херувимахъ съ крестомъ въ лонѣ Отца; 5) Богъ Саваоѳъ, изливающій изъ сосуда на Христа, стоящаго въ херувимѣхъ на крылѣхъ, 6) Духъ святый въ видѣ голубя и 7) о Адамовомъ сотвореніи, гдѣ Сынъ Божій представленъ въ видѣ ангела съ крыльями. Появленіе такихъ изображеній было новостію для Москвы и произвело даже волненіе въ народѣ подъ вліяніемъ рѣчей дьяка Висковатого. Висковатый «о тѣхъ иконахъ сомнѣніе имѣлъ и вопилъ и возмущалъ народъ православныхъ крестьянъ, въ соблазнъ и поношеніе многимъ», утверждая, что иконники «поставили свои мудрованія, толкующе отъ притчъ». Особенно ему казалось несообразнымъ изображеніе Сына Божія въ видѣ ангела съ крыльями. Онъ думалъ даже, не скрывается-ли въ изображеніи Сына Божія въ видѣ ангела съ крыльями еретическая мысль, будто Сынъ Божій принадлежитъ къ числу служебныхъ духовъ. Митроиолнтъ отвѣчалъ Висковатому, что живописцы изображаютъ Сына Божія въ видѣ ангела по пророчеству о немъ Исаіи, который называетъ Его Ангеломъ велика совѣта, Богомъ краткимъ и проч., и что они писали по древнимъ образцамъ Аѳона, Греціи, Новгорода.
Ссылка м. Макарія на новгородскіе образцы показываетъ, что онъ разумѣлъ здѣсь новгородскую икону Софіи-премудрости Божіей, которой не могъ не знать, бывши предъ тѣмъ новгородскимъ архіепископомъ. Если изображеніе Сына Божія въ видѣ крылатаго ангела, которое составляетъ главную фигуру въ новгородской иконѣ Софіи, не было извѣстно въ московской Руси до половины XVI в., если появленіемъ своимъ въ Москвѣ оно возбудило даже толки и недоумѣнія; то нѣтъ сомнѣнія, что икона эта не особенно древняго происхожденія. Откуда-же взяты и какъ перешли къ намъ тѣ византійскіе элементы, изъ которыхъ составлена новгородская икона Софіи-премудрости Божіей?
Въ этой иконѣ можно различать двѣ главныхъ части: 1) центральную фигуру въ видѣ огненнаго ангела съ крыльями и 2) дополненія къ ней, состоящія изъ дуги, престола, книги на немъ и изъ двухъ фигуръ, находящихся вправо и влѣво отъ центральной фигуры – Божіей Матери и св. Іоанна Предтечи. То, что составляетъ въ этой иконѣ дополненіе, мы встрѣтили въ описаніи мозаикъ константинопольской Софіи, сдѣланномъ при послѣдней ся реставраціи Зальцеибергомъ. Здѣсь сказано: если идти съ запада къ востоку внутри храма св. Софіи, то на дугѣ 2-й пары главныхъ устоевъ представляется медальонъ въ 6-вершковой рамѣ изъ радужныхъ цвѣтовъ, а въ медальонѣ золотой, на низкихъ ножкахъ, столъ подъ синимъ покровомъ, отороченнымъ бѣлой бахромой; на столѣ – золотая книга въ красноватомъ переплетѣ, а поверхъ книги золотой крестъ изъ трехъ перекладинъ, изъ коихъ средняя длиннѣе прочихъ двухъ. По спускамъ дуги, вправо – цѣльная фигура Іоанна Предтечи съ длинными, спускающимися по плечамъ волосами и съ раздвоенной бородой, въ одеждѣ изъ бурой косматой кожи, прикрытой платомъ свѣтлаго цвѣта, перекинутымъ чрезъ плечо; влѣво, на сѣверномъ устоѣ, противъ Іоанна Предтечи – Дѣва Марія съ простертыми впередъ дланьми. Обѣ фигуры представлены въ движеніи къ центру». И такъ здѣсь, на одной изъ аркъ константинопольской Софіи, почти все, чѣмъ обставленъ ликъ огнезрачной крылатой фигуры па иконѣ новгородской Софіи. Недостаетъ только медальона съ ликомъ благословляющаго Спасителя. Но какъ извѣстно, что Спаситель въ этомъ видѣ всегда, въ древности, помѣщался на плафонѣ свода, между дугой конхи и дугой восточной пары устоевъ, и по всей вѣроятности былъ также изображенъ и на плафонѣ константинопольскаго Софійскаго храма, то для цареградскаго иконника интересно было скопировать и этотъ ликъ, чтобы помѣстить его подъ радужной дугой медальона, измѣнивъ только положеніе фигуры Спасителя изъ горизонтальнаго въ прямое. Перенеся все это на доску или на полотно, оставалось еще чѣмъ-нибудь наполнить пустое пространство въ срединѣ арки. Естественно, въ престолѣ съ книгой на немъ усматривалось изображеніе премудрости Божіей, но златый престолъ и разноцвѣтная дуга вмѣстѣ могли воспроизвести въ воображеніи иконника символическій ликъ, описанный въ 4-й главѣ Апокалипсиса такъ: «и видѣхъ иного ангела крѣпка, сходяща съ небесе, и дуга надъ главою его яко солнце, и нозѣ его яко столпы огненны (гл. 10, ст. 1.); се престолъ стояше набеси и на престолѣ сѣдящъ. Исидяй бѣ подобенъ видѣніемъ камени іапису и оардинови, и бѣ дуга окрестъ престола подобна видѣніемъ смарагдови» (гл. 4, ст. 2). Видѣніе Даніила могло напомнить изографу видѣнный пророкомъ престолъ Ветхаго деньми, аки пламенъ огненный (7, 9), и припомнить ему сродное видѣніе тайновидца Іоанна, которому видѣлся на облацѣхъ сѣдяй – подобенъ Сыну человѣческому, имѣяй на главѣ своей вѣнецъ златъ (Апок. 14, 14).
Если изографъ знакомъ былъ съ памятниками христіанской древности, то ему могло быть небезъизвѣстнымъ, что на древнихъ христіанскихъ саркофагахъ между фигурами трехъ отроковъ, брошенныхъ въ вавилонскую пещь, помѣщалось четвертое лице, одной рукой благословляющее, а въ другой держащее свитокъ, которое при иллюстраціи красками должно было представляться огненнымъ, какъ отражавшее на себѣ лучи пылавшаго въ пещи пламени. Изографъ стараго времини, безъ сомнѣнія, зналъ церковныя службы, поэтому ему, конечно, также извѣстна была церковная пѣснь праздника Срѣтенія Господня: «На престолѣ отезрачнѣмъ сѣдяй со Отцемъ и божественнымъ Духомъ благоволилъ еси родитися на земли отъ отроковицы, неискусомужныя твоея Матере». Нельзя также думать, чтобы знакомый съ востокомъ и съ иконографіей св. Софіи константинопольской изографъ не зналъ, что Софія, которой посвященъ знаменитый Юстиніановъ храмъ, есть воплощенная премудрость, Сынъ Божій, Іисусъ Христосъ, предвозвѣщенный у пророковъ подъ именемъ ангела велика совѣта, властелина, Его-же начальство на рамѣхъ Его (Ис. 9, 6. 7). Такимъ образомъ, у церковнаго изографа могли бытъ въ виду всѣ элементы, усматриваемые въ деталяхъ центральной огнезрачной фигуры на новгородской нконѣ Софіи-премудрости Божіей, а потому не было ему никакой надобности обращаться къ античнымъ, языческимъ элементамъ для представленія воплощенной премудрости Божіей въ образѣ болѣе выразительномъ, чѣмъ книга на златомъ престолѣ, находившаяся вверху арки Софійскаго храма. Желая представить эту премудрость въ живомъ, воодушевленномъ образѣ, онъ пользовался не языческими, а библейскими элементами и олицетворилъ ее въ видѣ ангела съ жезломъ въ одной и съ свиткомъ въ другой рукѣ. Такъ какъ чудное отроча, сынъ будущаго вѣка, у пророка называется не только ангеломъ велика совѣта, но и властелиномъ, княземъ мира, владычество коего на раменахъ Его (Пс. IX, 6-7) и коего царствованію на престолѣ Давида нѣтъ предѣла; то изографъ, соотвѣтственно сему, облекъ его въ царскую одежду, возложилъ на главу его вѣнецъ, а на плечи царскія бармы и посадилъ на царскомъ, огнезрачномъ престолѣ. Отъ огнезрачнаго престола огненный отблескъ долженъ былъ отразиться не только на фигурѣ возсѣдящаго ангела, но и на близкихъ къ нему ликахъ Божіей Матери и св. Іоанна Предтечи. Шесть ангеловъ, благоговѣйно преклоненныхъ по обѣ стороны стола, на которомъ вверху арки лежитъ книга, обычный символъ премудрости, составляютъ дополненіе картины, которое, вѣроятно, было нѣкогда на той-же аркѣ въ храмѣ Софіи, но не уцѣлѣло до нашего времени. Таково по нашему мнѣнію происхожденіе и таковъ смыслъ новгородской иконы Софіи-премудрости Божіей. Въ центрѣ ея находится не античное, а библейское олицетвореніе премудрости. Это не женское, но и не мужеское лице; это не св. Дѣва, а воплощенная премудрость, Господь Іисусъ Христосъ въ видѣ ангела новаго завѣта, облеченный аттрибутами царской власти, а рамой этой картинѣ служатъ изображенія, скопированныя съ одной изъ аркъ константинопольскаго храма св. Софіи.
Вопросъ о томъ, когда составлена новгородская икона Софіи, разрѣшается отчасти временемъ самыхъ мозаикъ на 2-й парѣ устоевъ цареградской Софіи. Мозаики эти принадлежатъ императору Іоанну Палеологу (1355-1424 г.). Онъ исправлялъ ветхости Юстиніанова храма и добавилъ въ немъ нѣсколько мозаическихъ изображеній, которыя отличаются отъ древнѣйшихъ VI вѣка мозаикъ менѣе строгими позами фигуръ, меньшимъ совершенствомъ въ ихъ выполненіи и характеромъ самаго шрифта подписей на фигурахъ Божіей Матери и Іоанна, переходящихъ въ скоропись. Подъ фигурой Божіей Матери здѣсь – на спускѣ арки изображенъ и самъ императоръ Іоаннъ Палеологъ. Слѣдовательно новгородская икона Софіи могла быть составлена не раньше 2-й половины XIV в. и не позже 1-й половины XV вѣка, въ которомъ Константинополь взятъ турками. Этимъ временемъ, довольно позднимъ въ иконографіи византійской, объясняется и осьмконечіе креста, приклоненнаго къ книгѣ, лежащей поверхъ престола на аркѣ. Изображеніе такого креста имѣется въ Аѳонскомъ Ватпедскомъ монастырѣ на иконѣ св. апостоловъ Петра и Павла, съ подписью, что икона эта есть приношеніе Андроника, благочестиваго царя Палеолога (1282-1341 г.). Тамъ-же находится большой запрестольный осьми-конечный крестъ, бывшій у насъ въ Россіи не малое время при Иванѣ Васильевичѣ IV и слывшій подъ именемъ креста Константинова, но никакъ не принадлежащій его времени, и который по всей вѣроятности послужилъ поводомъ къ особенному чествованію осьми-конечнаго креста въ сѣверо-восточной Руси, дошедшему у раскольниковъ до порицанія древнѣйшаго креста, четвероконечнаго. Изображеніе апостола Петра съ ключами на андрониковой иконѣ показываетъ достаточно, что какъ эта икона, такъ и изображенный на ней 8-конечный крестъ не чисто византійскаго происхожденія, а составлены подъ вліяніемъ западнаго, италіанскаго искусства. Въ Новгородѣ икона Софіи, какъ сказано выше, была уже въ 1528 году, когда новгородскимъ архіепископомъ Макаріемъ сдѣлано переформированіе иконостаса новгородскаго софійскаго собора и новое размѣщеніе въ немъ иконъ. Но замѣчательно, что новгородская лѣтопись, передавая извѣстіе объ этомъ, не причисляетъ икону Софія къ цареградскимъ иконамъ. Установленіе новгородскимъ архіепископомъ Геннадіемъ въ новгородскомъ софійскомъ соборѣ нарочитаго праздненства только въ день Успенія Божія Матери, съ крестнымъ ходомъ изъ всѣхъ новгородскихъ церквей и отмѣной подобныхъ торжествъ съ крестными ходами, бывшихъ дотолѣ во всѣ дванадесятые праздники, послужило въ XVI вѣкѣ основаніемъ считать день Успенія Божіей Матери храмовымъ праздникомъ новгородскаго софійскаго собора и дало поводъ видѣть уже на иконѣ Софіи-премудрости Божіей пе ангела, а женскій идеалъ приснодѣвства Божіей Матери. Затѣмъ являются въ Новгородѣ и толкованія Софіи-премудрости Божіей, въ которыхъ говорится, что образъ премудрости Божіей Софіи «проявляетъ собою Пресвятыя Богородицы не изглаголаннаго дѣвства чистоту; имать же дѣвство лице дѣвиче огненно... и надъ главою имѣетъ Христа и на высотѣ простерты небеса». Детали огневидной фигуры, сидящей на престолѣ, какъ то: царскій вѣнецъ, огненныя крылья, свитокъ, препоясапіе, семь столповъ престола, подножный камень толкуются также въ примѣненіи къ дѣвству вообще и къ дѣвству Пресвятыя Богородицы въ частности. Но въ службѣ Успенію Божіей Матери, совершаемой въ новгородскомъ софійскомъ храмѣ въ этотъ праздникъ, между пѣснями въ честь Успенію Богородицы помѣщено немало стихиръ, въ которыхъ понятіе о Софіи-премудрости Божіей двоится: подъ нею разумѣется то Іисусъ Христосъ-Ѵпостасное Слово Божіе, то Богоматерь въ отношеніи къ тайнѣ воплощенія и своему присподѣвству.
Кіевской иконѣ Софіи-премудрости Божіей г. Филимоновъ усвояетъ позднѣйшее происхожденіе, относя составъ ея лишь къ XVIII в. Положимъ, что древнихъ иконъ, совершенно сходныхъ съ кіево-софійскою, не сохранилось у насъ въ Россіи, и находящаяся нынѣ въ числѣ намѣстныхъ иконъ храмовая икона кіево-софійскаго собора дѣйствительно принадлежитъ половинѣ XVIII вѣка. Но въ московской Благовѣщенской церкви на Бережкахъ, по сообщенію самаго-же г. Филимонова, до 1849 года была замѣчательная икона Софіи-премудрости Божіей кіевскаго митрополита Варлаама Ясинскаго не позже 1707 года, въ которомъ онъ умеръ, сгорѣвшая въ Гуслицкомъ монастырѣ вмѣстѣ съ другими древними иконами, собранными туда изъ московскихъ церквей. Совершенно сходная съ кіевскою, храмовая икона Тобольскаго софійскаго собора принадлежитъ XVII вѣку. Сопровождавшій антіохійскаго патріарха Макарія въ 1654 г. діаконъ Павелъ видѣлъ въ кіево-софійскомъ соборѣ храмовую икону Софіи-премудрости Божіей, которая по его описанію, въ главномъ совершенно сходна съ нынѣ находящеюся на томъ-же мѣстѣ. Извѣстно также, что еще раньше сего митрополитъ кіевскій Петръ Могила посылалъ царю Михаилу Ѳедоровичу на благословеніе икону Софіи-премудрости Божіей. Наконецъ, авторъ синодальной рукописи, приводимой г. Филимоновымъ, монахъ Ефимій XVII вѣка, сказавши, что приличнѣе писать св. Софію воплощеннаго Христа Бога, добавилъ: «якоже и видится пишемый образъ св. Софіи, по пророчеству мудраго Соломона, храмъ имущъ внутрь Христа и столпы седмъ и надъ столпами Духъ Святый въ голубинѣ образѣ». Хотя монахъ Ефимій конечно имѣлъ при этомъ въ виду не кіевскую икону, а новгородскія такъ называемыя крестныя иконы Софіи-премудрости Божіей, изъ коихъ одна находится въ новгородскомъ софійскомъ соборѣ, а другая въ кресто-воздвиженской церкви Юрьева монастыря, а также новгородскую софійскую икону, извѣстную подъ названіемъ «Отрыгну сердце мое»; но замѣчаніе его въ равной мѣрѣ можно относить и къ кіевской иконѣ Софіи. Кромѣ того, архитектурная часть вышеупомянутыхъ новгородскихъ иконъ, а въ особенности крестной, таже, что и въ кіевской иконѣ Софіи; почему эти иконы можно считать особыми редакціями кіевской. Новгородскія иконы отличаются отъ кіевской иконы Софіи только тѣмъ, что на нихъ Спаситель изображенъ не въ лонѣ Богоматери, а на крестѣ, изображеніе Бога Отца вверху св. Духа замѣняется образомъ благословляющаго обѣими руками Спасителя и святые стоятъ группами не по ступенямъ семи-столпной сѣни, а по ея бокамъ, однѣ надъ другими{1}. На иконѣ «Отрыгну сердце мое» есть почти все, что и въ кіевской: только Спаситель представленъ не въ видѣ младенца, а въ совершенномъ возрастѣ, возсѣдающимъ на тронѣ между двумя архангелами, подобно Богоматери на Влахернской иконѣ, и нѣтъ 7-столпной сѣни. Въ особенности замѣчательно, что на послѣдней иконѣ изъ устъ Спасителя ниспадаютъ внизъ на пораженныхъ людей лучи, которые оканчиваются надписью: «людіе предъ тобою падутъ въ сердце врагъ царевыхъ»; ибо нѣчто подобное сему, по описанію діакона антіохійскаго Павла, въ XVII в. было и на кіевской иконѣ св. Софіи, именно: на ней, подъ семи-столпною сѣнію, былъ июбраженъ «драконъ, держащій лукъ и стрѣлы, а вокругъ его персіане съ луками и стрѣлами и группа франковъ съ пушками и мушкетами», т. е. было изображено сатанино воинство, воинствующее на церковь. По его же описанію на одной изъ сѣверныхъ дверей кіево-софійскаго собора были изображены Софія и св. Духъ, отъ котораго падаютъ лучи на церковь, и представлена борьба персіанъ съ франками, которые стрѣляютъ изъ пушекъ и мушкетовъ противъ франковъ, вооруженныхъ луками. При такомъ сходствѣ съ кіевской иконой Софіи новгородскихъ иконъ тогоже имени, которыя г. Филимоновъ относитъ къ XVI в., надлежало-бы къ тому-же XVI в. причислить и первую изъ нихъ, т. е. кіевскую. Но есть основаніе думать, что кіевская икона Софіи-премудрости Божіей еще древнѣе, потому что входящіе въ составъ ея элементы находятся на иконахъ того-же имени древнѣйшихъ XVI вѣка. Такъ храмъ, украшенный 7 колоннами, съ Богоматерью и Предвѣчнымъ при ней Младенцемъ въ кругѣ, изображенъ на иконѣ Премудрости, принадлежащей графу Уварову{2} и относящейся къ XV в.; все отличіе ея отъ кіевской иконы состоитъ въ томъ, что храмъ этотъ не въ видѣ сѣни, а въ формѣ древней базилики; въ семи кругахъ, выше главы Богоматери, не 7 даровъ св. Духа, а 7 духовъ въ три ряда, одинъ надъ другимъ, и Богоматерь не стоитъ, а сидитъ на тронѣ, вправо отъ колоннады. Такъ графу Банти во Франціи принадлежитъ русская икона XV вѣка, содержаніе коей «Премудрость созда себѣ домъ», «зробленная», какъ гласитъ надпись на ней, повелѣніемъ благовѣрнаго князя Ѳеодора Ивановича Ярославича, пинскаго князя, за которымъ была дочь кіевскаго князя Симеона Олельковича (†1471 г.){3}.
Въ константинопольской патріаршей церкви, на 2-й колоннѣ отъ алтаря, находится поступившая сюда съ Аѳона или изъ константинопольской сербской церкви 1521 года, икона Премудрости, на коей Божія Матерь изображена съ младенцемъ Іисусомъ на рукахъ, съ предстоящими ей по правую сторону Соломономъ и Даніиломъ, а по лѣвую Давидомъ и Исаіею, изъ коихъ у каждаго въ рукѣ свитокъ и на свиткѣ Соломона слова: «Премудрость созда себѣ домъ» и проч. Изображеніе Божіей Матери съ младенцемъ Іисусомъ, не держимымъ на рукахъ, а только предъявляемымъ міру въ ея лонѣ, было въ употребленіи и на печатяхъ константинопольскихъ патріарховъ, какъ символъ каѳедральнаго ихъ храма Премудрости Божіей, въ центрѣ котораго, на запрестольной стѣнѣ, находилось такое-же мозаическое изображеніе, уцѣлѣвшее до нынѣшняго времени. Такое-же изображеніе употреблялось и употребляется нынѣ на печатяхъ кіевскихъ митрополитовъ, съ добавленіемъ семм-столпной сѣни.
Послѣ этихъ историческихъ указаній на древность главныхъ составныхъ частей кіевской иконы Софіи-премудрости Божіей еще остается открытымъ вопросъ, которая икона этого имени древнѣе, кіевская или новгородская.
На кіевской иконѣ, изображающей Іисуса Христа въ лонѣ св. Дѣвы, выражено воплощеніе Сына Божія. Но, всмотрѣвшись внимательнѣе въ составъ этой иконы въ томъ видѣ, какъ она была въ XVIІ вѣкѣ, нужно признать, что въ ней вмѣстѣ съ тайной премудрости, явленной въ воплощеніи Сына Божія отъ Дѣвы, представлено и апокалипсическое видѣніе о борьбѣ сѣмени жены съ дракономъ. Въ Апокалипсисѣ тайновидецъ пишетъ, что въ видѣніи ему показалась на небѣ «жена облеченная въ солнце, подъ ногами ея луна, а на главѣ ея вѣнецъ изъ 12 звѣздъ. Предъ этой женой, которой надлежало родитъ, былъ драконъ съ 7 головами и съ 9 рогами. Жена родила Сына, которому надлежало пасти всѣ народы жезломъ желѣзнымъ. Драконъ преслѣдуетъ жену, которая родила Сына, и даны женѣ два крыла, чтобы она летѣла въ пустыню. И вступилъ драконъ въ брань съ прочими отъ сѣмены жены, сохраняющими заповѣди Божія и имѣющими свидѣтельство Христово» (Апок. XII, 1, 3, 5, 13, 14, 17).
Все сказанное въ этихъ стихахъ 12 главы Апокалипсиса дѣйствительно было на кіево-софійской иконѣ Софіи-премудрости Божіей. Хотя въ нынѣ существующей иконѣ сего имени недостаетъ вѣнца изъ 12 звѣздъ вокругъ главы Богоматери, нѣтъ уже и 7-главаго дракона, но такой вѣнецъ сохранился на древнѣйшей ея копіи – храмовой иконѣ тобольскаго софійскаго собора и въ рельефномъ изображеніи той-же Софіи-премудрости Божіей на окладѣ евангелія, подареннаго кіево-софійскому собору преосвященнымъ Стефаномъ, митрополитомъ рязанскимъ, въ 1703 году. Седмиглавый драконъ, какъ выше упомянуто, былъ на кіево-софійской иконѣ ниже 7-столнной сѣни, при обозрѣніи кіево-софійскаго собора въ 1653 г. діакономъ Павломъ. Тотъ-же 7-главый драконъ находился подъ ногами Божіей Матери, изображенной въ видѣ крылатой жены съ младенцемъ въ лонѣ, на кіевской иконѣ Софіи конца XVIІ в., бывшей въ московской церкви на Бережкахъ.
Итакъ мы приходимъ къ слѣдующему заключеніямъ: 1) Ни въ новгородской, ни въ кіевской иконѣ Софіи-премудрости Божіей нѣтъ никакихъ античныхъ элементовъ, заимствованныхъ изъ греческаго или римскаго языческаго міра, и потому отвергаемъ предположеніе, будто центральная фигура въ иконѣ Софіи-премудрости Божіей первоначально была олицетвореніемъ идеи мудрости вообще, въ видѣ дѣвы или музы. 2) Въ новгородской и въ кіевской иконѣ Софіи главное лице есть Сынъ Божій Іисусъ Христосъ, воплощенная премудрость Божія, второе лице св. Тройцы; разность лишь въ томъ, что на новгородской иконѣ Онъ нредставленъ въ видѣ ангела велика совѣта, а на кіевской – въ видѣ младенца, покоющагося въ лонѣ св. Дѣвы. 3) Составъ той и другой иконы XVI вѣка, а ихъ элементы принадлежатъ болѣе древнему времени. 4) Кіевская икона Софіи съ младенцемъ Іисусомъ въ лонѣ Божіей матери, стоящей посреди седмистолнной сѣни, образовалась не подъ западнымъ, а подъ библейскимъ вліяніемъ. 5) Сличеніе новгородской иконы Софіи премудрости Бояііей съ кіевскою иконою того-же имени нисколько не даетъ повода согласиться съ г. Филимоновымъ, что во время появленія этихъ иконъ, въ XVI вѣкѣ, преобладало православіе на сѣверѣ болѣе, чѣмъ на югѣ Россіи.
П. Л-въ.
«Кіевская старина». 1884. Том 10. Декабрь С. 555-567.
{1} На иконѣ новгородскаго Юрьева монастыря есть и символы 7-ми даровъ св. Духа, и Вѣра, Надежда, Любовь.
{2} Древности, изд. Моск, археол. общ. Москва 1867 г. сент.-окт.
{3} Melanges d’Archéologie въ статьѣ г. Филимонова о Софіи-премудрости Божіей. – Вѣстникъ Общества древне-Русскаго Искусства. Кн. 1-3. М. 1874. Кн. 1. Отд. 1. С. 1-20.
«Пир Премудрости». Фреска ц. Богородицы Перивлепты, Охрид, Македония 1295 г.
«Премудрость созда себе храм». Фреска м-ря Грачаница, Сербия 1321 г.
«Христос – Премудрость Божия». Икона из храма Св. Софии в Салониках. XIV в. Византийский музей (Афины)
«Премудрость созда Себе дом». Икона из Кирилловского м-ря близ Новгорода. 1548 г. (ГТЛ)
София Премудрость Божия. Икона 2-я п. XV в. Собор Св. Софии, Новгород.
София Премудрость Божия. Икона Москва. 1-я п. XV в. (ГММК)
София Премудрость Божия со сценой преломления хлеба ап. Петром и Похвалой Богоматери. Икона 2-я п. XVI в. (ММК)
София Премудрость Божия. Русская икона XVI в. (ГРМ, Спб.)
София Премудрость Божия. Икона Вологда. к. XVI в. (ГТЛ)
София Премудрость Божия. Центральная панель иконы-триптиха. Москва 2-я п. XVI в. (ГТЛ)
«Отрыгну сердце мое слово благо». икона из Благовещенского собора Сольвычегодска. 2-я п. XVI в. (ГТЛ)
Похвала Богородицы, Нижняя композиция иконы из Благовещенского собора Сольвычегодска. Строгановская школа к. XVI – н. XVII в. (СИХМ)
София Премудрость Божия («Отрыгну сердце мое»). Ярославская икона 2-я п. XVII в. (ЯМЗ)
София Премудрость Божия с праздниками. Ковчег иконы 2-я п. XVII в. Царские мастера (ГТЛ)
Св. София изображена не сидящей на престоле, а стоящей на камне в окружении клубящихся облаков. Двенадцать праздников иконы в целом символизируют земную Церковь, созданную Христом Премудростью Божией, и раскрывают чудотворное и благое действие Премудрости в мир.
София Премудрость Божия в росписи над северными апсидами восточного фасада Успенского собора Московского Кремля XVII-XIX вв..
София Премудрость Божия «Киевская». Икона 1812 г. (ГРМ, Спб.)
София Премудрость Божия («София созда себе храм...»). 1-я п. XIX в. (ГРМ, Спб.)