Архимандритъ Леонидъ (Кавелинъ) – О церковно-славянскомъ языкѣ.

Изъ извѣстія черноризца Храбра, что до св. Кирилла Славяне «нуждахуся» вь латинскихъ и греческихъ буквахъ, вовсе не показываетъ отсутствія у нихъ письменъ своихъ собственныхъ, а только одно, что когда Славяне, съ достиженіемъ извѣстной степени культуры, почувствовали необходимость имѣть полный составъ знаковъ для выраженія звуковъ своего языка, то сверхъ своихъ рунъ, уже недостаточныхъ, взяли нѣкоторые знаки у грековъ и латинянъ. Когда это произошло? Постепенно. Кто сдѣлалъ это введеніе? Никто, а всѣ тѣ люди, которые имѣли необходимость писать на своемъ языкѣ: для востока это были Русскіе, жившіе, бывавшіе въ Греціи, въ греческихъ колоніяхъ сѣверныхъ береговъ Чернаго моря. То же самое относится и къ славянамъ балканскимъ. Возможно, что среди русскихъ славянъ, имѣвшихъ особенно тѣсныя сношенія съ Греками Тавриды, были и христіане, и что кто то для нихъ совершилъ переводъ Евангелія на славянскій языкъ (русскій, восточно-славянскій) и написалъ его тѣми буквенными знаками, которые были въ употребленіи у русскихъ славянъ. Въ этомъ отношеніи имѣетъ значеніе извѣстіе этого же философа Костенчьскаго. (Изъ лекціи проф. В. П. Голубовскаго «О началѣ русской письменности». // «Университетскія Извѣстія» (Кіевъ). 1895. № 11.). – ред.

Языкъ, на который переведены первоначально книги священнаго писанія, принято обычно называть церковно-славянскимъ; такъ же озаглавливаются и ученые словари, въ которыхъ помѣщаются слова заимствованныя изъ этой богатой сокровищницы. По мнѣнію нашего извѣстнаго филолога (покойнаго) Востокова, въ древнѣйшемъ памятникѣ славянской письменности, принадлежащемъ нашему отечеству, Остроміровомъ Евангеліи XI вѣка, мы имѣемъ третью или четвертую копію съ первоначальнаго перевода славянскихъ апостоловъ (Карамз. I. примѣч. 261. Шафарикъ Geschichte. S. 127). Но не смотря на это, а равно и на то, что почтенными трудами другаго нашего филолога И. И. Срезневскаго накоплены массы матеріаловъ для всесторонняго изслѣдованія о древнемъ языкѣ перевода книгъ св. писанія, Богослужебныхъ книгъ и отеческихъ писаній, – вопросъ о томъ, на какое изъ славянскихъ нарѣчій переведены книги священнаго писанія, доселѣ еще остается нерѣшеннымъ окончательно.

Въ виду этого небезполезно будетъ выставить на видъ нашимъ молодымъ славянистамъ (число которыхъ, будемъ надѣяться, быстро возрастетъ со введеніемъ въ духоввыхъ академіяхъ каѳедръ славянскихъ нарѣчій) мнѣніе объ этомъ вопросѣ одного изъ замѣчательныхъ славянскихъ книжниковъ XV вѣка, Константина Философа Костенчскаго, названнаго такъ по его родному городу или мѣстечку Костенцу (нынѣ Кюстендже, находящемуся въ Болгаріи между Самановымъ и Татаръ-Базарджикомъ). Мнѣніе это находится въ неизданомъ еще доселѣ сочиненіи упомянутаго философа «сказаніе о письменахъ», которое написано имъ во время пребыванія его въ Сербіи, куда онъ удалился по разоренія турками столицы Болгарскаго царства Тернова (1394 г.), подъ покровительство тогдашняго владѣтеля Сербскаго княжества Деспота Стефана Лазаревича или Стефана Высокаго (†1427 г.), извѣстнаго своею любовію къ просвѣщенію вообще и къ славянской письменности въ особенности. Стефанъ Высокій создалъ для пріюта современнымъ ученымъ духовнаго чина «особый монастырь» во имя св. Троицы на Ресавѣ, въ которомъ построилъ дворецъ и для себя, проводя здѣсь свободное отъ царственныхъ трудовъ время въ занятіи переводами на славянской языкъ съ Еллинскаго свято-отеческихъ писаній. Его переводъ Лѣствицы св. Іоанна и доселѣ находится въ числѣ рукописей бывшаго сербскаго Аѳонскаго монастыря св. Павла.

Ресавскіе преводы и преводчики имѣли для Славяно-Сербской письменности XV вѣка такое же высокое значеніе, какъ Терновскіе временъ патріарха Евѳимія (1360-1394) для Славяно-Болгарской XIV вѣка. Переписчики сербскіе XVII вѣка хвалились тѣмъ, что рукописи ихъ списаны отъ добра извода старыхъ прѣводниковъ Ресавскыхъ, не имѹщаго ничтоже порока (см. подпись на рукописномъ апостолѣ XVII вѣка въ библіотекѣ Сербской Хилендарской Лавры). Однимъ словомъ, Ресавскій монастырь, созданный въ началѣ XV столѣтія (1407 г.) Деспотомъ Стефаномъ Высокимъ, по паденіи Тернова (1394 г.) центра славянской учености въ XIV вѣкѣ, имѣлъ для южныхъ славянъ важное значеніе ученаго Общества, современной академіи наукъ, того, чѣмъ стремится сдѣлаться нынѣ юго-славянская академія (въ Загребѣ).

Здѣсь-то (въ Ресавской обители), по всей вѣроятности, пріютился тогда же и біографъ Стефана Высокаго, вышеупомянутый Константинъ Философъ, ревновавшій много о исправленія современнаго ему славянскаго правописанія, въ Сербіи, находя его совершенно «развращеннымъ» (испорченнымъ) своеволіемъ и небреженіемъ переписчиковъ. Въ защиту своей ревности о семъ Константинъ Философъ ссылается на предшествовавшіе ему по времени труды по сему предмету Терновскаю патріарха блаженнаго Евѳимія (1360-1394), себя же называетъ ученикомъ одного изъ учениковъ Евѳиміевыхъ, нѣкоего ученаго мужа Андроника, родомъ изъ Романіи. Плодомъ ревности Константина Философа о исправленіи славяно-сербскаго правописанія осталось вышеупомянутое «сказаніе о письменахъ (славянскихъ)», состоящее изъ 40 главъ, и доселѣ къ сожалѣнію вполнѣ еще нигдѣ не напечатанное. Съ содержаніемъ же его достаточно знакомитъ разборъ этого сочиненія, помѣщенный въ 1 книжкѣ Старины, журнала издаваемаго юго-славянской академіей въ Загребѣ.

Отсюда-то мы и заимствуемъ для русскихъ читателей ту главу, въ которой Константинъ Философъ рѣшаетъ по своему разумѣнію интересный вопросъ о томъ: на какое изъ славянскихъ нарѣчій переведены первоначально книги св. писанія. Для насъ особенно замѣчательно его разсужденіе тѣмъ, что онъ рѣшаетъ этотъ вопросъ въ пользу русскаго нарѣчія и лишь изъ уступки народному самолюбію «книжевяыхъ сыновъ» другихъ племенъ допускаетъ, что нѣкоторыя недостающія въ русскомъ нарѣчіи слова заимствованы въ этотъ переводъ изъ прочихъ нарѣчій, «но обаче Русь вящше» (то есть: русское нарѣчіе преимуществуетъ въ первоначальномъ переводѣ св. писанія предъ всѣми прочими). Такимъ образомъ мысль о передовомъ значеніи русскаго языка въ дѣлѣ общеславянской науки и просвѣщенія имѣла своего поборника въ лицѣ Константина Философа еще въ XV вѣкѣ. Замѣчательно и то, что онъ имѣлъ благородную смѣлость высказать эту, сознанную имъ, истину въ лицо тому изъ славянскихъ племенъ, которое доселѣ всѣхъ болѣе склонно отстаивать свой племенной партикуляризмъ въ вопросѣ о сближеніи славянъ между собою чрезъ объединеніе литературнаго языка посредствомъ языка русскаго, по его очевиднымъ заслугамъ въ прошедшемъ и настоящемъ.

***

Прѣлыцаютсе, пишетъ Константинъ Философъ въ 4-й главѣ своего «сказанія о письменахъ», нѣціи, глаголюще[1] ови яко Сръбскымь езыкомь, подобаетъ тако рѣшити, (переведены книги св. писанія), иныимъ же (мнится), яко Блъгарскыимь или инымъ, не сѹть сіа тако! Нъ начелѣ бо хотеще и издати въ Словѣньскыи езыкь явѣ есть, яко не възмогоше Блъгарьскыимъ езыкомь, аще и глаголють нѣціи, яко симь издать се. Капо бо тъиькота Еллиньскаа или Сѵріискаа или Еврейская можаше издати се дебелѣйшимь езыкомь? њ ни Сръбьскыимь высокыимь гласомь и тѣскныимь? Тѣмъ же проразсѹдивьше добріи они и дивніи мѹжіе и избравшие тъньчайшіи и краснѣйшіи Рѹшькыи езыкь, къ нему же (въ) помощь въдасть се Блъгарьскыи и Срьбьскыи и Босньскыи и Словѣньскыи и Чешьскаго честь и Хръватьскыи езыкь, въ еже въмѣстити Божьствнаа писанія, и издастъ се сице: възеше бо издающеи глаголь Гръчьскаго езыка глаголющь ἤχουσαν οἱ ποιμένες, и ни единымъ могоше инымь (выразить его), того ради рекоше: слышаніе пастыріе, иже есть Рѹшькыи, и въсе тъньчаишие рѣчи Рѹшькыимъ езыкомь сѹтъ: достааніе его, Господеви, Богови, чрезъ достоаніа; ибо и въ псалмѣ ѳ-мь глаголющее лаеть по Рѹшкыи глаголють, якоже и ныня Рѹси молещесе Господеви своемѹ молесе глаголетъ: не лай на ме хосподине, сирѣчь не карай ме или не раздражай се на ме. Њ и въ Евангели глаголющее: аще кто поиметь те за ризѹ твою, си рѣчь свитѹ, даждь емѹ и срачицѹ, и ныня Рѹси кошѹлю сорочкѹ глаголють; и паки въ ӡı-ой каѳизмѣ или въ десетой глаголющее: и глѹмляхь се, нѣсть нашимь езыкомь, њ Рѹшькыпмь, попеченіе бо протлъкѹеть или пѹченіе. Или въ царствнѣи князѣ о Иліи, иже въ време бездъждіа рече кь немѹ Сарефтѣнины, елико грьсть мѹкы и чваньчь масла; мѹка бо рѹшькыимъ езыкомъ брашно глаголетсе, ибо брашно тѣмъжде езыкомь сънѣдь или ястіе глаголетсе. И что есть въса по редѹ сказовавати? њ съ въкѹпивь рекѹ: вьса Божьствнаа Писаніи Рѹшькыимъ езыкомъ сѹть, развѣ помощи оть иныихъ нѣгде и нѣгде, и развѣ (кромѣ) сихь симь съставише се, ибо сихъ кромѣ въса Рѹшькыимъ езыкомъ ѹкрашаютсе. Њ разѹмъ имѹщіимъ о сихъ не влемлемсе, ни которомѹ писменю езыкь ихъ къ развращенію или (не) потомѹ естьствѹ. Аще ли комѹ не вѣрно слышитсе о семь, то понѣ сице да пріиметь: яко оть всѣхь езыкь сихь събраса по чести (по части) въ изданіе. Њ кь пръвыимъ возвратимьсе: а иже помощи семѹ сѹть (то есть русскому языку при переводѣ на него св. писанія), есть отъ Блъгарьскаго: ныня и присно, и инаа прочая сицева, яже Рѹшькыимь не вмѣстите се; и тако оть Сръбьскаю езыка: мѹжь или мѣчь или симь подобная; иже сими не вмѣстишесе, и тако Босныкыимь: ты или мы, и инаа таковаа. И елика трьми не въмѣстишесе, они Хръватьскыимь наплънише, яже сѹть сіа: рѣхь или дѣля и прочая. И прочее недостатькы Словѣньскы и Чешьскы такожде, ибо даже дьньсь обрѣтающее книгы пръвааго изданія (гдѣ) съписованы избраньные рѣчи езыкь сихь[2]: кое и кааждо что глашаетсе, и юже невмѣстьнѹ или простѹ или тѣскьнѹ или кой образь имѹщѹ не намѣстьнь отьвръгоше добрые же рѣчи отъ коегожде езыка възеше и исъплънише ѹлишнаа единый дрѹгыимь, и издастъ се сице. – Глаголють бо нѣціи, яко Кириль философь издастъ прежде; Буди, пріемлю! Њ онь начезникь сыи, якоже посланникъ Господьнь, паче же пророку Давидѹ подобе се, избравъ оть въсѣхь сихь племенъ мѹже вѣдещіихь Гръчьскаа исемена и Словѣньскые езыкы, Гръчьское бо скѵптро възможно тогда сѹще и оть коегожде колѣна обрѣтахѹсе дивни мѹжіе симь слѹжеще; њ единого сего (т. е. Кирила Философа дѣло) пменовасе, якоже и псалтирь Давидовъ, и о псальмьстѣй бо книзѣ показѹеть Еѵсевіе, яко того ради понеже ть есть (Давидъ) замыслилъ Дѹхомь движимъ, ть есть и избралъ начельникы пѣснемь; ини же глаголють, яко понеже нареченьные псалмы Асафовы п прочее ть самъ (т. е. Давидъ) не пѣть, њ емѹже повелѣше пѣти ть пояше, еже есть, егда на коего наидеше Духъ Светый подвижимь пояше Господеви, въслѣдь же дрѹзіи поющаго отьпѣвахѹ: аллилѹіа еже есть: Бога истиньнаго прославимъ. Ть емѹже нареченъ бысть кои псальмь въспѣть его, Давидова же въси прорицаніемъ; и или тако или сице, помощь быше емѹ, самаго же наречетсе Псальмьска книга, якоже и Есѳиры наречеса Царствнаа она книга, а не Марьдохеева, аще и ть исправилъ есть больше, њ понеже она царица сѹщи дѹшѹ свою положила бѣше за Ісраилиты, та бѣше вина спасеніа Ісраилитьскаго, того ради книга тое наречесе, такожде и по Давидѣ. Сице паки и о изданіи семь о Кирилѣ, самого именовасе и ѹтвръдисе даже до развращенныхъ (испорченныхъ), о ихьже и имьже подобныимь, выше о казни рѣхь (то есть, относительно которыхъ, я сказалъ выше, что они достойны казни); и никтоже семѹ да поносить, аще бо Іоаннъ възлюбленьный Іисѹсѹ, вьзгрѣмѣвый вышняа, толикъ и таковь сы, въ Самаріи рече: Господи, повели да съ шьдь огнь пожежеть сихъ якоже прежде Иліа, то кто есмь азь земля и пепелъ, аще и подобно изрекѹ? повѣстьно бо глаголю, а не просительно; њ тогда (послѣдовалъ) отьвѣть Господьнь: не пріидохъ погѹбити, њ спасти; аще ли кто мнитъ яко оно велико есть, понеже Творьца самого не приеше, да ѹвѣсть сицевый, яко и сіа Творьча сѹть, ибо и на нихъ сѹдь толикъ нѣсть о неприетіи, еликь о покрывалѣ лежещіимь на срьдьци ихь, и не внеилющіихъ Пророкы и законь Егово пришѣствіе проповѣдѹющіихъ, якоже носихь речемь о винѣ осѹжденіа ихъ, ныня же о предлежащей да емлемьсе: сіа (то есть первоначальный переводъ на славянскій языкъ книгъ св. Писанія) сице съставишece, того ради и книжевніи сыни ни Блъгарьскѹ, ни Срьбьскѹ сію наричютъ, њ Словѣньскѹ, еже есть, въсѣхъ сихь племенъ, њ обаче Рѹсь вещьше.

 

А. Леонидъ.

 

«Московскія Епархіальныя Вѣдомости». 1871. № 18. С. 165-167.

 

[1] Для ясности рѣчи, мы вынуждены сдѣлать нѣкоторыя незначительныя отступленія отъ правописанія подлинной рукописи,а именно, вмѣсто ѥ простое – е, вмѣсто ѩ – я, вмѣсто шт – щ, вмѣсто ψ – пс.

[2] Итакъ, приводимые Константиномъ Философомъ въ подкрѣпленіе его разсужденія слова и изреченія не суть плодъ его собственныхъ измышленій, а заимствованы изъ словотолковниковъ, сопровождавшихъ копіи съ первоначальныхъ списковъ перевода, которые онъ еще видѣлъ самъ.




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: