Константин Николаевич Сильченков – К вопросу о значении наименования Духа Святого Утешителем.
Во второй апрельской книжке журнала «Вера и Разум» за 1896 год помещена статья ректора Казанской Духовной Академии, архимандрита Антония, под заглавием «Нравственное содержание догмата о Святом Духе»[1], - представляющая ответ графу Толстому на его упрек Церкви в подмене веры Христовой — «святодуховской». Обозревая действия Духа истины в Церкви, досточтимый автор подробно рассматривает вопрос о значении наименования Его Утешителем и решает его в том смысле, что Утешителем Дух Святой именуется, как источник «нравственного удовлетворения правдою Христовой» в борьбе христиан с миром.
По-видимому, не должно бы быть никаких затруднений в разумении именования Духа Святого Утешителем:[2] столь непосредственно ясен смысл сего слова и столь точно в сознании верующих соответствует оно действиям Духа Святого в Церкви и полно определяет их. Несколько иначе, однако, представляется дело, если обратить внимание на то обстоятельство, что и Себя Самого Спаситель именовал Утешителем, как именуют Его потом и Апостолы Его:[3] значение сего именования в отношении Христа Самого уже не столь ясно. Главное же затруднение возникает тогда, когда требуется определить отношение имени «Утешитель» к тому греческому слову, переводом которого оно является; это именно отношение столь трудно поддается определению, что не без причины часто и у нас Дух Святой называется Параклитом, — т. е. греческое именование (Παράκλητος), каким обозначил Господь Духа Святого, по подлинному тексту Евангелия Иоаннова, и какое обычно переводится чрез слово Утешитель, часто совсем остается без перевода, и ему придается только внешняя форма русского слова, — именно изменяется только по-русски его окончание.
Трудно установить, прежде всего, безотносительно значение слова «Параклит» (Παράκλητος); в Новом Завете оно употребляется еще только однажды, именно — в первом послании Иоанна же Богослова: чадца моя, сия пишу вамъ, да не согрешаете; и аще кто согрешить, ходатая (собств. — параклита, παραχλητον) имамы ко Отцу, Иисуса Христа праведника (1 Ин 2: 1). Но приведенное место из послания Богослова не уясняет, а скорее затрудняет понимание слова Параклит, поскольку здесь оно, относясь к Иисусу Христу, имеет, очевидно, другое значение, чем в Евангелии — в приложении к Духу Святому. Ибо Господь обещал ниспослать Иного Параклита — взамен Себя Самого (как это непосредственно ясно из самого обетования Его и из общей последовательности мыслей в прощальной беседе Его с учениками, где находится это обетование[4]), — здесь же Сам Он представляется пребывающим Параклитом для верующего человечества: зачем же ниспосылается иной Параклит — Дух Святой?.. Ясно, что Он является Параклитом не в том смысле, в каком пребывает, по скончании земного служения Своего, Господь Иисус Христос. Вот почему и наши — славянский и русский переводы, как мы видим, в разбираемом месте из послания Богослова перевели Параклит — не Утешитель, как в Евангелии, а — Ходатай; достойно всякого внимания это последнее обстоятельство: в нем мы имеем отражение разумения самой Церкви Православной различия в значении имени Параклита по отношению к Духу Святому и — к Самому Иисусу Христу.[5]
Итак, единственное место из писаний Нового Завета, которое, по-видимому, должно было бы пролить свет на значение слова Параклит, на самом деле усугубляет трудность его разумения. Не естественно ли, при таком положении дела, обратиться за необходимыми справками к книгам Ветхого Завета?.. Но книги Ветхого Завета написаны на еврейском языке, а Евангелие Иоанна на греческом; следовательно, прежде всего необходимо проследить, есть ли на еврейском языке какое-либо слово, вполне соответствующее греческому слову Параклит, и, если есть, то какое именно?.. Только тогда, очевидно, следя за употреблением в Ветхом Завете еврейского слова, можно было бы твердо установить и значение тождественного ему греческого слова. Необходимо, иначе говоря, установить прочную связь и определенное соотношение между ветхозаветным и новозаветным словоупотреблением в данном случае.
Задача ясна, но, вместе с тем, ее разрешение весьма затруднительно. В упомянутой статье своей о. архимандрит Антоний пишет: «Имеется ли в Ветхом Завете понятие утешение, утешитель, в смысле нравственного удовлетворения? Имеется и именно в совершенно тождественной связи идей, как и в Прощальной речи Спасителя. Видел я, говорит Екклезиаст, всякие угнетения, какие делаются под солнцем: и вот слезы угнетенных, а утешителя у них нет; и в руке угнетающих их — сила, а утешителя у них нет. И ублажил я мертвых, которые давно умерли (Еккл 4: 1-2). Ужасны, по слову Екклезиаста, не столько самые страдания, сколько отсутствие при них утешения, осмысления их». — Что в Ветхом Завете, как и в Новом, имеется весьма много мест, где говорится об утешении и об утешителе, — это несомненно, но сущность задачи заключается в том, чтобы доказать, что слово Параклит тождественно с еврейским словом, означающим понятие об утешителе: доказывает ли это приведенное место из книги Екклезиаст? «Слово утешитель, — читается далее в той же статье, — обозначается в греческой Библии тем выражением, как и утешитель Нового Завета, параклит (Παράκλητος, παρακαλων), в еврейском «менахем», от глагола «нахам». Глагол этот именно обозначает удовлетворение» и пр.
Если бы еврейское слово «менахем» (утешитель) в греческой Библии действительно переводилось словом Параклит (Παράκλητος), то должно было бы признать, что это — прямое подтверждение тождественности обоих слов; к сожалению, в греческой Библии в данном случае стоит не Παράκλητος, а παρακαλων, — а это два различных слова.
Конечно, оба они имеют одинаковый корень и близкое звуковое сходство, но из этого ничего еще не следует: известно, что от одного корня могут производиться многие слова с различным значением, особенно — если одно из них глагол, другое — причастие в значении существительного, третье — существительное, а четвертое — прилагательное (Παράκλητος — существительное, а παρακαλων — причастие).[6] И если бы даже допустить, что значение корня в неизменном виде сообщилось обоим словам, и тогда бы их нельзя было смешивать и отождествлять между собою, ибо παρακαλων имеет действительное значение — утешающий, а Παράκλητος (от παρακεκλησθαι) должно бы иметь страдательное значение — утешенный. Сверх того: если бы Παράκλητος; было тождественно с παρακαλων, то зачем бы и искать объяснения значения его в Ветхом Завете? Слово παρακαλων постоянно употребляется и в новозаветном Писании[7].
В действительности ни в одном месте из Ветхого Завета еврейское слово «менахем» (утешитель) не переведено на греческий язык словом Параклит (Παράκλητος)[8] и, таким образом, установить в данном случае связь между ветхозаветным и новозаветным словоупотреблением чрезвычайно трудно и даже прямо невозможно[9].
Единственно по этой, а не по какой-либо другой причине (напр., по незнанию Ветхого Завета или невниманию к нему) за разъяснением смысла слова Параклит остается обратиться к обычному в литературе и в жизни употреблению его ко времени земной жизни Христа Спасителя.
Слово «Параклит», произведенное от прошедшего совершенного времени страдательного залога глагола παρακαλεω, первое значение которого — призывать, и в частности — призывать на помощь (в каком значении, правда, всего один раз — Деян 28: 20 — употреблен он и в Новом Завете), первоначально имело значение — призванный на помощь вообще, помощник, покровитель, заступник. В последующее за тем время его значение сузилось, получив ближайшее применение к судебной практике; параклит — это призванный для защиты на суде[10]. Такое значение слова было обычно в греческом языке, — откуда перешло оно и в еврейский, к раввинам. Иначе говоря, параклит в этом смысле значит: защищающий чье-либо дело, а вместе с тем — представитель того, чье дело он защищает. В талмудической литературе, наконец, слово это получает и мессианское значение.
Итак, наименование Духа Святого — Утешителем не представляет филологически точного перевода слова Параклит, какое стоит в подлиннике Евангелия Иоаннова — в речи Спасителя о Духе Святом, — и тем не менее оно вполне соответствует этому слову — в древнейшем, первоначальном значении его. Как помощник, покровитель, заступник вообще, — Дух Святой для христиан есть поистине Утешитель Благий, и такое наименовение Его наилучшим образом объединяет в себе все эти отношения Его к верующим. Если же принять во внимание, что глагол παρακαλεω «призывать» (на помощь) на страницах новозаветных писаний почти всегда значит — утешать, так что это значение признается почти исключительно свойственным ему[11], то все достоинство, вся незаменимость этого наименования станут бесспорными.
В таком ли смысле именуется Параклитом Сам Господь Иисус Христос?
При разлуке с учениками Своими, Он дает им обетование о ниспослании Иного Параклита, — из этого становится ясным, что, и в Себе Самом указывая, таким образом, Параклита (как после именовал Его в вышеуказанном месте послания своего евангелист Иоанн), Он признает, однако, необходимость иного Параклита, и именно теперь, в настоящее время, когда Сам Он удаляется. Отсюда ясно раскрывается, что после настоящей разлуки, и оставаясь Параклитом, Он уже не мог быть им в том смысле и значении, в каком был для учеников Своих доселе, и в каком будет для них Дух Святой.
В чем же разница?.. Раскрывая это, Господь об Ином Утешителе говорит ученикам далее: да будет с вами в век (Ин 14: 16). И хотя во веки с присными Себе обещал быть и Сам Господь (Мф 28: 20), но как Утешитель Он ныне от них удаляется, тогда как иной Утешитель, пребудет с верующими во век, — станет к ним на веки в те отношения, в каких доселе к ним стоял Христос. Но отношения Господа к Апостолам доселе были непосредственными, ближайшими отношениями Учителя — к ученикам, Отца — к детям, эти отношения теперь прекращаются и возобновятся, по обетованию Господню, уже не с Ним Самим, а с ниспосылаемым от Отца Духом Святым, — возобновятся с тем, чтобы не прерываться затем во веки.
В этом-то смысле Дух Святой для верующих будет Параклитом — Утешителем, тогда как Господь перестает быть для них таковым и становится Параклитом — Ходатаем (1 Ин 2: 1). Как живущий в самом человеке (1 Кор 3: 16; 4: 19), в теснейшем, следовательно, единении с ним, как укрепляющий, согласно еще ранее данному обетованию Господа, последователей Его в борьбе с миром (Мк 8: 11; Лк 12: 12; ср. Деян 4: 8), как помощник верующим в немощи вообще (Рим 8: 26; Гал 4: 6), подающий им сверхъестественные дары Свои (1 Кор 12: 4-11) и благодатные силы в таинствах, — Дух Святой является Утешителем, как ближайший руководитель и помощник для верующих, каким был Христос на земле для Апостолов. Господь же пребывает ныне на небесах, именно как Ходатай, Предстатель пред Отцом за искупленное Им человечество (Рим 8: 34; Евр 7: 25), как Первосвященник навек (Евр 6: 20), иже единою себе принесъ (Евр 7: 27) и совершився бысть всемъ послушающымъ Его виновенъ спасетя вечнаго, нареченъ отъ Бога Первосвященникъ по чину Мелхиседекову (Евр 5: 9-10), как «святымъ Служитель и скити истинней, юже водрузи Господь, а не человекъ» (Евр 8: 2).
«Радость Христианина при чтении Библии как Слова жизни». № 7, Москва, 1896. С. 282-290.
[1] Архимандрит Антоний (Храповицкий), Нравственное содержание догмата о Святом Духе (Против Л. Н. Толстого) // Вера и Разум, 1896. — ред.
[2] Наименования и св. Церковью принятого для преимущественного обозначения именно Духа Святого. Это видно, напр., из службы на Пятидесятницу. На повечерии, напр., в каноне Святому Духу песнь 4-я, тропарь 2-й: «на престоле, Христе, Отеческомъ седъ; ниспослал еси ученикомъ Твоимъ Утешителя»... Песнь 6-я, тропарь 3-й: «спаси, Утешителю, верно поющихъ благолепное пришествие Твое»... В понедельник вечера стихира на Господи воззвах 3-я: «предобещание исполнивый, Твоего Утешителя, яко въ огненных языцехъ послалъ еси миру»... Во вторник вечера стихира на стиховне 3-я: «Днесь излиялъ еси, Спасе, Утешителя Твоего Духа дарование... темже Твое спасительное смотрение славим, Иисусе Всесильне, Спасе душъ нашихъ». Из всех этих примеров видно, что имя Утешителя прилагается Церковью именно к Духу Святому, как имя, собственно Ему принадлежащее, а не общее для Него и для Спасителя, ибо Сам Господь, здесь же, в этих же молитвословиях упоминаемый, не именуется, подобно Духу Святому, Утешителем. Так и молитва Святому Духу начинается словами: «Царю Небесный, Утешителю»... Если в акафисте Иисусу Сладчайшему (икос 4-й) и Иисус Христос именуется Утешителем («Иисусе, души моея утешителю»), то это не противоречит сказанному: мы говорим о том имени, которое является именем по преимуществу, именем как бы собственным, а усвояемые в акафисте Господу многочисленнейшие именования такого значения иметь очевидно не могут.
[3] Напр., 1 Ин 2: 1. Об этом изречении Апостола речь имеет быть ниже.
[4] Преосвященный Филарет Черниговский в своем православно-догматическом богословии (2, 172, § 220) пишет об этом: «И в тоже время присовокуплял Он сам, что многое имел бы сказать им, но они еще не могут понести, в последствии же откроет им все Дух св. Слова эти ясно показывают, что а) Искупитель Сын Божий обещал ученикам своим послать другого вместо себя и конечно равного по силе своей, который мог заменить собою ученикам Сына Божия, обещал послать и уверял в том не ложным словом своим; б) сей обетованный называется παράχλητος — защитник, помощник, Утешитель называется Духом истины т. е. таким который и сам есть истина, и может открывать всякую истину; он вразумит, прямо говорит Иисус Христос, во всякой истине и следов. будет при всяком случае рассеивать ложь, порождаемую растленною природою человека. Утешитель, παρ νμιν μένει χαί έν υμίν εςαι — не только будет пребывать между вами, но будет в вас, но только будет действовать от вне на учеников, но будет действовать во внутренней природе их». — ред.
[5] И преосвященный Филарет Черниговский в своем православно-догматическом богословии (2, 172, § 220) замечает: «значение Ходатая принадлежит сему слову (παρακαλων) по отношению к Сыну (1 Ин 2: 2), но не по отношению к Духу Святому».
[6] Не говоря уже о том, что Παράκλητος производится от παρακεκλησθαι, а не от παρακαλειν, должно заметить, что и последний глагол неупотребителен у евангелиста Иоанна.
[7] Примеры: Лк 3: 18; 1 Пет 5: 2; 2 Кор 7: 6; 1 Сол 2: 12 и т. д., и т. д. Всего слово παρακαλειν в Новом Завете употреблено до 100 раз. См. E. W. Hengstenberg, Das Evangelium des heiligen Johannes erläutert, Bd. III, Berlin 1863, S. 400.
[8] Только Акилла и Феодотион (первая половина 2 столетия по Р. X.) перевели менахем чрез παράκλητος у Иов 16: 2, но LXX и здесь имеют παρακλητορες, а Симмах — παρηγορουντες. H. Cremer (Biblisch-theologisches Wörterbuch der neutestamentlichen Gracitat. Gotha : F.A. Perthes, 1895, S. 514-515 полагает, что перевод Акилы и Феодотиона есть плод уже христианского словоупотребления.
[9] Преосвященный Филарет Черниговский пояснает это так: «Παραχλητος происходит от παραχαλειν что означает призывать, призывать на помощь, отселе защищать, помогать, утешать. Παραχλητος своей формой страдательной указывает на то, что Дух призван Сыном для вспомоществования: впрочем здесь эта мысль — частная, часть общего понятия о предстателе, помошнике, утешителе: это показывает связь речи и употребление, например, у Иова 16,2 где 70 употребили παραχλητορ Акила и Федотион читают παραχλητος. Значение ходатая принадлежит сему слову по отношению к Сыну 1 Иоан. 21, но не по отношению к Духу св.». Тамже. — ред.
[10] Совершенно подобно латинскому advocatus (от advoco) — адвокат.
[11] E. W. Hengstenberg, Das Evangelium des heiligen Johannes erläutert, Bd. III, Berlin 1863, S. 40.
Об авторе. Константин Николаевич Сильченков (1869-1903) – выдающийся русский богослов за свою короткую жизнь создал сочинения, воплощающие глубочайшую мудрость созерцания и сияющие светом любви. «Краса и гордость курса», он всегда занимал первое место в разрядном списке Московской Духовной академии, которую окончил со степенью кандидата богословия и при которой, как лучший студент курса, был оставлен стипендиатом для профессорской подготовки. В феврале 1894 г., за неимением свободной кафедры при академии, определен преподавателем богословия в Харьковскую Духовную семинарию. Благодаря своей доброте и кротости он снискал любовь учеников и коллег, признававших его талант и эрудицию. В 1895 г. Сильченковым было издано сочинение «Прощальная беседа Спасителя с учениками», за которое в 1896 г. ему было присвоено звание магистра богословия. Любовь к ближнему и милосердие – основная тематика работ К.Н. Сильченкова, который показывает, что в христианстве существует принцип единения человека с Богом через любовь. Произведения К.Н. Сильченкова – выдающееся явление в науке о человеке. Они утоляют духовную жажду тех, кто стремится к истине, несмотря на неблагоприятные для нее условия. Произведения К.Н. Сильченкова актуальны для современного читателя, строго научные, они вместе с тем очень доступны, привлекая глубиной и тонкостью раскрытия нравственно-догматических понятий и психологического анализа. Скончался К.Н. Сильченков 20 февраля 1903 г. от чахотки. Погребен на Холодногорском кладбище г. Харькова.
