Новосвмуч. пресв. Ѳеодоръ Гидасповъ – Современное исповѣданіе вѣры Христовой и исповѣданіе вѣры христіанской мучениками за Христа.
12 ноября (30 окт. ст. ст.) отмечается память новосвмуч. пресв. Феодора Гидаспова, замученного в 1918 г. настоятеля Пятницкой церкви города Казани. В 1981 г. решением Архиерейского Собора РПЦЗ канонизирован со включением Собор Новомучеников и Исповедников Российских. Предлагаем читателю ознакомиться с размышленями о. Феодора.
* * *
Всѣ мы называемъ себя христіанами, по-видимому, дорожимъ этимъ высокимъ званіемъ и, въ силу сознанія важности и даже необходимости признаваемыхъ нами истинъ вѣры Христовой для нашей личной и общественной жизни, едва ли кто предпочтетъ вѣрѣ Христовой какую-либо другую вѣру.
Однако недостаточно одной только внѣшней вѣры, одного холоднаго знанія истинъ ея и далее простого сознанія необходимости этихъ истинъ для счастія въ нашей жизни. «Вѣра безъ дѣлъ мертва; и бѣсы вѣруютъ и трепещутъ; покажи мнѣ вѣру твою отъ дѣлъ твоихъ. Будемъ исполнителями слова, а не слышателями только, обманывающими самихъ себя», увѣщеваетъ вѣрующихъ христіанъ св. ап. Іаковъ{1}.
Всякое убѣжденіе только тогда дѣйственно, живо, когда оно проявляется вовнѣ, не на словахъ только, а въ самой дѣятельности. И истинно вѣрующими во Христа христіанами, не по названію только, а по самой жизни, будутъ только тѣ, кто свои христіанскія убѣжденія проявляетъ во внѣ, исповѣдуетъ вѣру Христову жизнію своей, – не устами только и языкомъ, но всѣмъ настроеніемъ души, всѣмъ направленіемъ дѣятельности своей.
Обозрѣвая съ этой точки зрѣнія окружающую насъ жизнь, мы не можемъ не видѣть, что та жизнь, въ которой мы вращаемся, не можетъ быть названа жизнію христіанской, жизнію по вѣрѣ во Христа.
Вѣра Христова показываетъ намъ безконечный идеалъ нравственнаго усовершенствованія «въ мѣру возраста мужа Христова»{2} до богоподобія; безконечную любовь къ Богу и къ ближнему до самопожертвованія самой жизнію{3}; безконечное счастіе и блаженство не здѣсь, на этой хрупкой, непрочной, полной разнаго рода бѣдствій и болѣзней – землѣ, а тамъ – въ жизни безсмертной за гробомъ{4}. Это царство счастія и блаженства, которое, по слову Христа Спасителя, «внутрь насъ есть»{5}, въ истинныхъ христіанахъ начинается среди бѣдствій и невзгодъ еще здѣсь на землѣ; продолжаетъ развиваться по прекращеніи тѣлесной жизни тамъ, за гробомъ{6} и въ полной мѣрѣ обнаруживается, «не яко зерцаломъ въ гаданіи, но лицемъ къ лицу»{7}, по воскресеніи изъ мертвыхъ обновленнаго прославленнаго тѣла. Такъ осмысливается жизнь человѣка свѣтомъ вѣры Христовой.
Но много ли теперь, въ вѣкъ глубокой вѣры въ всепобѣждающую силу ума человѣка, въ вѣкъ быстраго роста культуры, много ли такъ, по-дѣтски, просто вѣрящихъ въ какое-то неземное царство добра, много ли желающихъ смѣнить блаженство земли на какое-то далекое, никому невѣдомое и невидимое блаженство за гробомъ?
Переживаемое нами время въ полной мѣрѣ можетъ быть названо вѣкомъ практическимъ. Время блестящихъ открытій и изумительныхъ изобрѣтеній, обогащающихъ умъ человѣка и улучшающихъ внѣшній бытъ его жизни, манитъ обѣщаніемъ сдѣлать человѣка счастливымъ, блаженнымъ и, даже, безсмертнымъ здѣсь, на этой землѣ. О послѣднемъ громко говорятъ попытки современной медицины отыскать средства къ предотвращенію такого необходимаго явленія въ жизни человѣка, какъ неизбѣжная старость, съ появленіемъ которой наступаетъ потеря интереса къ жизни и ея наслажденіямъ, а, часто, и духовныхъ силъ и страшный, неизбѣжный ни для кого, конецъ – смерть и тлѣніе, возвращеніе человѣка по тѣлу въ землю, «изъ нея же взятъ бысть»{8}. Каждый день несетъ человѣку новое завоеваніе въ природѣ, каждый годъ манитъ дѣйствительностью обѣщанія стать полновластнымъ господиномъ не только земли, но и всей вселенной.
Этотъ ростъ внѣшней культуры и все болѣе развивающійся гуманизмъ сами собой ведутъ къ тому, что у современнаго человѣка какъ то невольно создается глубокая и, кажется, ничѣмъ неискоренимая вѣра въ себя, въ всепобѣждающую мощь и силу ума своего; создается вѣра въ умъ, какъ въ верховнаго нашего владыку, въ силу, ничѣмъ неогранипиваемую, вмѣщающую въ себѣ всю духовную жизнь человѣка съ его нравственнымъ чувствомъ включительно. Отсюда, естественно, твердо вѣруя въ мощную силу ума своего, человѣкъ всѣ свои силы, все умѣніе свое направляетъ на обогащеніе и развитіе своего разума и на, такъ сказать, внѣшнюю дисциплину его въ твердой надеждѣ, что, если нашъ владыка-разумъ будетъ развитъ, то и все остальное и даже нравственное усовершенствованіе придетъ само собой.
Несомнѣнно, этому обаянію мощью ума еще большій вѣсъ придаетъ поставленный искони предъ человѣкомъ его давнимъ врагомъ-діаволомъ соблазнъ: «будите, яко же бози»{9} – соблазнъ стать полновластнымъ владыкой себя и распорядителемъ собственной жизни. Этотъ соблазнъ дѣйственъ для насъ и до сихъ поръ.
И вотъ, гордый сознаніемъ превосходства ума своего, человѣкъ приходитъ къ мысли, что все счастье, все блаженство возможно устроить и здѣсь, на землѣ; что оно всецѣло въ рукахъ этого гордаго ума человѣка. Къ этой маленькой хрупкой песчинкѣ мірозданія и направляются всѣ цѣли, всѣ стремленія человѣка.
Оставаясь по названію христіанами, исповѣдуя вѣру Христа только на словахъ, на дѣлѣ современные люди интересуются только практической своей жизнію, располагая ее такъ, какъ будто все ограничивается только землей. Вся цѣль современнаго человѣка направлена къ тому, чтобы обставить себя съ внѣшней стороны наивыгоднѣйшимъ образомъ: имѣть побольше средствъ, жить спокойнѣе, сытнѣе и веселѣе. Стремясь всѣми силами души къ спокойному, веселому, обезпеченному образу жизни, человѣкъ очень часто не разбирается въ средствахъ для достиженія этой цѣли. Подъ вліяніемъ этого у него, естественно, начинаетъ притупляться и нравственная чуткость и при внѣшней гуманности, даже чувствительности, и при идейной настроенности любить всечеловѣчество, сильно понижается любовь къ отдѣльнымъ личностямъ. Современный человѣкъ начинаетъ тяготиться даже семейной жизнію, гдѣ впервые зарождается, развивается и расширяется сочувствіе, жалость и самая любовь до самопожертвованія къ своему ближнему. Ради исключительно: собственнаго, часто, чисто животнаго, благополучія, подъ предлогомъ посильной работы на пользу общества и воображаемой любви къ какому, то всему-человѣчеству, раздается проповѣдь противъ семьи, какъ помѣхи къ этой работѣ на общую пользу.
Руководясь въ своей жизни чисто практическими интересами земли, тѣ же интересы прививаютъ и дѣтямъ. Дается образованіе дѣтямъ не ради общаго развитія, обогащенія знаніями изъ интереса къ самому знанію, не ради образованія ума, воли, убѣжденій на основахъ исповѣдуемой вѣры Христовой, что только и годно для воспитанія духа и нравственной христіанской уравновѣшенности. Въ воспитаніи это является чѣмъ-то побочнымъ, не имѣющимъ особенной важности для жизни. Образованіе дается ради той же практической пользы – повыгоднѣе устроиться по выходѣ изъ школы. Отсюда – выборъ и ростъ тѣхъ учебныхъ заведеній, кои даютъ болѣе выгодный выходъ.
Практическая польза вездѣ и повсюду – это духъ нашего времени. И этому духу времени какъ-то невольно поддаются и люди вѣрующіе, благонамѣренные христіане. Не чуждо ему ни одно сословіе, не чужды ему и носители Слова Христа.
Много слышится разсужденій о высотѣ истины Христовой вѣры, и объ улучшеніи жизни по этой вѣрѣ, и разнаго рода обличеній и утѣшеній, но слово остается словомъ и для проповѣдующаго и для слушателей. Не воплощается это слово въ жизнь, глухо къ нему сердце человѣка. Вездѣ и всюду наблюдается одно: слышится проповѣдь о Христѣ, но не видно осуществленія ея въ жизни; всѣ христіане, но живутъ не по-христіански; всѣ знаютъ вѣру Христа, но не исповѣдуютъ ея жизнію своей. Мало того, стыдятся открыто исповѣдать и показать себя христіанами; изъ стыда предъ людьми, чтобы не показать себя людьми отсталыми, некультурными, желаютъ вѣру свою скрыть отъ взора людей внутри сердца своего: желаютъ служить и Богу и мамонѣ. Ничто иное, какъ именно это, слышится въ современномъ летучемъ общественномъ мнѣніи: религія – дѣло личности, насилія въ религіозныхъ убѣжденіяхъ быть не можетъ и нѣтъ дѣла Церкви вмѣшиваться въ нихъ. Заключеніе отсюда можетъ быть только одно: нѣтъ надобности и въ самой Церкви, основанной Христомъ для спасенія человѣка.
Смѣшеніе небеснаго съ земнымъ, духовнаго съ плотскимъ вноситъ разстройство и въ общественную жизнь. Всѣми признается тотъ общеизвѣстный фактъ, что за послѣднее время и въ литературѣ, этомъ зеркалѣ общественной жизни, и въ самой жизни наблюдается отсутствіе идейности, скука, какая-то безотчетная тоска и разочарованность во всемъ. Человѣкъ куда-то идетъ, напряженно къ чему-то стремится, но не видя достойной цѣли впереди, охладѣваетъ въ стремленіи и безсильно съ разбитыми надеждами падаетъ и еще болѣе погружается въ житейскую грязь. Таковъ результатъ исповѣди вѣры Христа на словахъ, желанія послужить и Богу и мамонѣ, быть христіаниномъ и ограничиться одной радостью на землѣ.
Гдѣ же то мудрое, доказанное самого жизнію, христіанское жизнепониманіе, которое бы бодрило насъ, вливало бы новую струю энергіи въ разслабленный нашъ духъ и возбуждало бы насъ на плодотворную работу по вѣрѣ во Христа? Да въ томъ же, отъ чего такъ старательно современный человѣкъ отворачивается, какъ отъ чего то уже отжившаго яко бы свое время, некультурнаго, чуждаго ему. Такой живительный примѣръ исповѣданія вѣры Христовой жизнію своей мы найдемъ все въ той же жизни мучениковъ, подвижниковъ и всѣхъ истинно-вѣрующихъ во Христа, въ которой человѣкъ, удрученный невзгодами и неправдой жизни своей, всегда находилъ для себя и утѣшеніе и поддержку. Если современный человѣкъ, утомленный безъидейностью, тоской и разочарованіемъ лежащей предъ нимъ литературы, часто съ негодованіемъ отбрасываетъ ее отъ себя, съ удовольствіемъ возвращается къ писателямъ старой недавней школы, съ увлеченіемъ прочитываетъ ихъ въ десятый-двадцатый разъ и здѣсь отдыхаетъ душой на образахъ и типахъ свѣтлыхъ и чистыхъ и снова получаетъ интересъ къ жизни; то тѣмъ болѣе свѣтлаго, тѣмъ болѣе чистаго, идеальнаго, неземного онъ могъ бы найдти и дѣйствительно найдетъ въ примѣрахъ жизни поборниковъ за вѣру во Христа.
Христіанство не отжило вѣдь: оно такъ же живо и дѣйственно теперь, какимъ было и при появленіи своемъ въ міръ. Сила христіанства возродила одряхлѣвшее древнее человѣчество; способна она возродить его и теперь; этой силы Христа человѣчеству не изжить, не исчерпать: «Христосъ Іисусъ вчера и днесь, той же и во вѣки»{10}. Силу Христа видѣли и испытали всѣ народы, видятъ и испытываютъ и теперь. И Церковь Христа такъ же полна благодатныхъ даровъ и средствъ для утѣшенія, возрожденія и спасенія человѣка; и съ такими же материнскими любвеобильными объятіями идетъ она на встрѣчу ко всѣмъ ищущимъ ея. Порукой тому – невозможность заглушить въ себѣ и даже просто затемнить возвѣщенный Христомъ высшій идеалъ, идеалъ вѣчный, безсмертный, и тѣ идеи христіанства, на коихъ зиждится и коими живетъ, часто даже безсознательно и безотчетно, весь современный нашъ міръ, со всей его культурой и цивилизаціей.
Яркимъ свѣточемъ горитъ этотъ идеалъ и эти идеи въ жизни, подвижниковъ христіанства: они неотразимый, живой примѣръ для насъ.
Въ жизни подвижниковъ нѣтъ раздвоенія между небеснымъ и земнымъ, нѣтъ разности между словомъ и дѣломъ. Въ каждомъ шагѣ ихъ жизни, въ каждомъ фактѣ ея виденъ откликъ на зовъ Пастыря-Христа и основанной Имъ матери Церкви. Предъ взоромъ ихъ явно предносится безконечный идеалъ нравственнаго усовершенствованія человѣка-христіанина до богоподобія, неисчерпываемый одной только земной жизнію. Земная жизнь была для нихъ только школой, гдѣ воспитывались они для жизни небесной. Дѣятельная, практическая любовь къ Богу и ко всѣмъ людямъ, не къ безликому человѣчеству, чѣмъ любитъ хвалиться современный человѣкъ, не ко всѣмъ людямъ сразу, а къ каждой отдѣльной личности, какъ вмѣщающей въ себѣ образъ и подобіе Божіе, любовь и къ ближнему и дальнему, и богатому и бѣдному, и ученому и невѣждѣ, и къ другу и къ недругу, была цѣлью ихъ жизни и проявлялась на каждомъ шагу ихъ дѣятельности. Подвижники и мученики были въ полномъ послушаніи вѣры Христовой, не развлекаясь и не придавая большаго, чѣмъ то слѣдуетъ, значенія интересамъ земли, воплощая въ своей жизни въ полной мѣрѣ заповѣдь Христа: «ищите прежде Царствія Божія и остальная вся приложатся вамъ»{11}.
Предъ нами неисчислимый сонмъ св. мучениковъ за Христа. Цѣлые двѣсти лѣтъ потокомъ лилась кровь исповѣдниковъ новой вѣры. Временами казалось, что море проливаемой крови готово поглотить въ себѣ и самое Имя Христа. И какихъ, какихъ ужасовъ не претерпѣвали эти поборники за идею Христа. Ихъ живыми сжигали на кострахъ, ими, какъ факелами, освѣщали сады, ввергали въ кипящіе смолой и масломъ котлы, зашивали въ шкуры звѣрей и отдавали на растерзаніе псамъ, отрывали члены, стругали и желѣзомъ и деревомъ, терзали и поджигали, мучили, залѣчивали и снова мучили. Не менѣе тяжки были и нравственныя мученія: ядовитыя насмѣшки, злословія и надругательства. Всѣхъ родовъ мученій и смерти нѣтъ возможности перечислить. Цѣлые сонмы мучениковъ предавались смерти въ одинъ день и даже часъ. Другіе, напротивъ, медленно переносили съ несказаннымъ терпѣніемъ и кротостью всѣ невообразимые виды истязаній. Но ничто не могло оторвать сердце мученика отъ любви ко Христу. «Мы почитаемъ нечестіемъ не быть правдивыми во всемъ» пишетъ св. Іустинъ Филосовъ въ отвѣтъ на вопросъ, почему христіане не отрекаются отъ Христа. «Жизнь безъ Христа хуже смерти», говорили мученики, твердо сознававшіе божественное благодатное значеніе Христовой вѣры и ясно видѣвшіе, что отказаться отъ Христа значитъ отказаться отъ высшаго счастья на землѣ и вѣчнаго блаженства на небѣ и, потому, безропотно покорялись мучителямъ и съ радостью переносили страданія за Христа, увлекая своими рѣчами, примѣромъ, одушевленіемъ и великой вѣрой во Христа и несклонныхъ, но близкихъ ихъ сердцу самихъ мучителей.
Сознательность исповѣдыванія святой вѣры мучениками видна на каждомъ ихъ шагу отъ начала до конца. На вопросъ префекта, «христіанинъ ли ты», св. муч. Іустинъ Философъ отвѣчалъ: «я старался познакомиться со всѣми философіями, но, наконецъ, склонился къ истинному ученію христіанъ, хотя оно и не пользуется уваженіемъ людей, зараженныхъ ложными мнѣніями. Мы вѣруемъ въ Единаго Бога, Зиждителя творенія, и исповѣдуемъ Господа Іисуса Христа, Сына Божія, предвозвѣщеннаго пророками, Вѣстника спасенія и Учителя истины, Который будетъ судить міръ». На убѣжденія отречься отъ вѣры св. Іустинъ говоритъ: «въ нашей волѣ отречься, но мы не хотимъ жить обманомъ». Тщетно префектъ убѣждалъ оставить Христа, св. Іустинъ не малодушествовалъ, не стыдился поношенія за Имя Христа, но открыто и свободно исповѣдывалъ вѣру свою: «вотъ тебѣ тѣло мое, бей, жги, сѣки, рѣжь его, но душа моя не во власти твоей», закончилъ свою исповѣдь св. Іустинъ.
На предложеніе отречься отъ Христа другой мученикъ св. Поликарпъ, Епископъ Смирнскій говоритъ: «я 86 лѣтъ служу Христу и Онъ не сдѣлалъ мнѣ никакого зла. Какъ же я могу хулить Царя и Спасителя моего»? Угроза бросить звѣрямъ вызываетъ восклицаніе: «я все также не перемѣню лучшаго на худшее». На угрозу предать огню св. Поликарпъ отвѣчаетъ: «ты грозишь мнѣ угасающимъ огнемъ, но не знаешь обо огнѣ будущаго суда, который уготованъ нечестиво-живущимъ». Наконецъ, будучи уже на кострѣ, онъ благодаритъ Бога за претерпѣваемыя мученія: «Отецъ возлюбленнаго и благословеннаго Сына Твоего, Господа Іисуса Христа! благодарю Тебя, что Ты причислилъ меня къ мученикамъ Твоимъ. Прими меня какъ жертву благоугодную, за все восхваляю Тебя»!
А вотъ достойный для подражанія въ нашъ унылый, разслабленный вѣкъ грошоваго разсчета примѣръ намъ, родителямъ, воспитывающимъ своихъ дѣтей, какъ будущихъ членовъ Церкви, общества и государства. Какая разница въ принципахъ воспитанія и какой несравнимо высокій и важный въ дѣлѣ воспитанія идеалъ предносится здѣсь! Предъ мучителемъ царемъ предстаютъ три юныя, не совсѣмъ распустившіяся и не созрѣвшія цвѣты юности – Вѣра, Надежда и Любовь, – три юныя дѣвы, предъ которыми только что раскрывалась жизнь, полная въ юныхъ мечтахъ прелести и чаръ. Тутъ же стоятъ родившая и воспитавшая ихъ мать, полная къ нимъ материнской любви и видѣвшая въ нихъ единственную утѣху и опору въ своей старости – мать Софія. Однако мы отъ этой любящей матери не слышимъ ни слова сѣтованія на вѣроломную судьбу, ни ропота на Бога, ни отчаянія при видѣ безвременно готовыхъ погибнуть для земной жизни трехъ ни въ чемъ неповинныхъ дѣтей. Напротивъ, въ словахъ увѣщанія ея къ дѣтямъ засвидѣтельствовать свою вѣру во Христа мученической смертью слышится стойкость и твердость христіанскихъ убѣжденій, предъ взоромъ ея, очевидно, ясно предносится безсмертіе за гробомъ и вѣчная блаженная жизнь съ искупившимъ ее Христомъ. Эту вѣру и твердость вливаетъ она и въ сердцѣ юныхъ своихъ дѣтей. «Милыя дѣти мои, говоритъ св. Софія, не жалѣйте отдать за Бога, временную жизнь, не сѣтуйте о молодости своей. Господь нашъ, облечетъ васъ въ нетлѣніе, даруетъ вамъ вѣчную жизнь: все же земное исчезаетъ какъ дымъ. Утѣшьте старость матери, возрастившей васъ, твердымъ исповѣдываніемъ имени Христа»{12}.
Такъ живо и ярко горѣла вѣра и любовь къ Спасителю Христу въ сердцахъ мучениковъ и, потому-то кровь мучениковъ и была тѣмъ плодотворнымъ сѣменемъ, изъ котораго произросло древо христіанства, покрывшее собой всю землю. «Блаженны кротціи, яко тіи наслѣдятъ землю»{13} – и кротость, смиреніе и терпѣніе доставили христіанству господство и владѣніе всей вселенной.
Такъ же живо и ярко горитъ эта вѣра во Христа и въ жизни подвижниковъ и всѣхъ истинно-вѣрующихъ христіанъ. Вотъ предъ нами жизнь близкаго намъ по времени и родного по духу и крови только что прославленнаго Угодника Божія преподобнаго Серафима, подвижника Саровскаго. Съ ранней юности посвятилъ онъ себя на служеніе Богу и до конца дней своихъ горѣлъ любовью къ Нему, освѣщая свѣтомъ ея все окружающее его. Сначала съ цѣлью познать и перевоспитать себя онъ усиленно велъ борьбу съ самимъ собой, съ своими страстями. Препобѣждая ихъ, пр. Серафимъ несъ великіе молитвенные подвиги, физическіе труды, воздержаніе въ пищѣ и питіи. Въ своихъ подвигахъ переходитъ даже къ молчальничеству и затворничеству. И уже послѣ этихъ трудовъ надъ воспитаніемъ себя, чувствуя въ себѣ перевѣсъ и даже превосходство духа надъ плотію, или скорѣе должную гармонію между тѣмъ и другимъ, Саровскій подвижникъ посвящаетъ себя еще большимъ и высшимъ подвигамъ вѣры, душеспасительному назиданію и руководительству ближними. До самой послѣдней минуты своей жизни онъ открыто несъ неисчислимые труды по исповѣданію вѣры, доказывая тѣмъ свою пламенную любовь къ Богу и ближнему. Въ одномъ одинаковомъ ко всѣмъ и каждому, безотносительно къ внѣшнему состоянію его, обращеніи: «радость моя!» слышится отблескъ горѣвшей въ сердцѣ, его любви ко всѣмъ. Двери его кельи открыты были для всѣхъ безъ различія, для богатаго и бѣднаго, вельможи и нищаго, ученаго и невѣжды, отъ ранняго утра до 8 часовъ вечера и никто не уходилъ не утѣшенный имъ. Сколько скорбныхъ сердецъ успокоилъ о. Серафимъ, сколько томящихся душой привелъ ко Христу. Часто однимъ видомъ, однимъ простымъ словомъ приводилъ онъ грѣшныхъ къ сознанію и они рѣшались исправить свою грѣховную жизнь. Сколько исцѣлилъ прокаженныхъ душевными и тѣлесными недугами, одержимыхъ злыми духами. Сколько людей въ его убогой кельѣ облегчало совѣсть, вкусило неземную, небесную радость, получило зачатокъ новой, благодатной богоподобной жизни. Да и кто изъ насъ не слыхалъ о великихъ, безмѣрныхъ благодѣяніяхъ Саровскаго подвижника приходившимъ и идущимъ на могилку его страждущимъ людямъ. Отереть слезу со скорбнаго лица, одобрить умывающаго, растрогать и умилить грѣшника, вразумить гордеца – все это великое благотвореніе страждущему человѣчеству дышало глубокой вѣрой въ Бога и Христовой любовью къ людямъ{14}.
Таковъ былъ Саровскій подвижникъ. Таковъ же былъ и недавно почившій, всѣмъ и всюду извѣстный и любимый батюшка, о. Іоаннъ Кронштадскій. Таковы суть и всѣ подвижники за вѣру Христа. Потому-то не заростетъ и не заростаетъ народная тропа къ могилкамъ ихъ: только здѣсь находитъ человѣкъ утѣшеніе удрученной невзгодами жизни душѣ своей, только здѣсь видитъ ясно живительное начало христіанства, возродившее міръ, способное возродить его и теперь, котораго онъ такъ тщетно ищетъ въ окружающей его жизни. Живая вѣра во Христа и дѣятельная любовь къ людямъ въ жизни угодниковъ яркимъ свѣточемъ горятъ и для современнаго міра.
Если и мы подойдемъ ближе къ этимъ святымъ людямъ, вникнемъ въ ихъ жизнь, разсмотримъ дѣла ихъ, то свѣтъ ихъ дѣятельной вѣры озаритъ и осмыслитъ и нашу, полную только земныхъ вожделѣній, жизнь и ясно покажетъ на свѣтлую безсмертную даль въ небесномъ блаженствѣ. Воспоминаніе о лучшей жизни ихъ смоетъ съ души липкую грязь житейской суеты, смягчитъ зачерствѣвшее сердце, возжжетъ въ немъ неземной огонекъ любви и состраданія, воодушевитъ на новую борьбу съ неправдой людской и дастъ новыя силы къ неослабному шествію на жизненномъ пути. Святые люди влекутъ къ себѣ человѣка жизнію своей и питаютъ его духъ. Вѣдь изъ той же немощной среды человѣчества вышли и они и тѣмъ самымъ показали, что и мы можемъ достичь той же святости.
Вѣра подвижниковъ, ихъ подвиги и дѣла любви при жизни, чудеса и благодатная помощь по смерти явно указываютъ намъ на неземную, свѣтлую, безсмертную и блаженную жизнь; явно утверждаютъ, какъ фактъ, истину воскресенія и безсмертія.
Безъ вѣры въ безсмертіе и воскресеніе нѣтъ и не можетъ быть жизни. «Если Христосъ не воскресъ, вѣра наша напрасна. И если мы въ этой только жизни надѣемся на Христа. то мы», по Апостолу, «несчастнѣе всѣхъ людей»{15}. Безъ вѣры въ безсмертіе, а съ ними и воскресеніе, гаснетъ любовь, воцаряется злоба, нѣтъ смысла любить, нѣтъ смысла жертвовать собой; міръ дѣлается тѣснымъ и небо низко виснетъ надъ землей. Человѣку, размышляющему надъ смысломъ жизни, остается съ тоскливымъ отчаяніемъ согласиться зъ Екклезіастомъ: «все идетъ въ одно мѣсто; все произошло отъ праха и возвращается въ прахъ. Кто знаетъ, духъ сыновъ человѣческихъ восходитъ ли вверхъ, и духъ животныхъ сходитъ ли внизъ, въ землю. Мертвые ничего не знаютъ, и нѣтъ имъ болѣе части во вѣки ни въ чемъ, что дѣлается подъ солнцемъ. Все суета и томленіе духа; во многой мудрости – много печали»{16}. Впереди, стало быть, одно: раскрытая могила, поглощающая всѣхъ безъ разбора и никого уже не выпускающая изъ своей мрачной пасти. Это страна, откуда нѣтъ возврата.
Не то съ вѣрой въ безсмертіе и воскресеніе. Идея безсмертія и воскресенія освѣщаютъ своей радостью всю жизнь человѣка. «Христосъ воскресъ изъ мертвыхъ, первенецъ изъ умершихъ»{17} и вѣрующій христіанинъ съ веселіемъ восклицаетъ: «гдѣ твое, смерть, жало? гдѣ твоя, адъ, побѣда?»{18}. Съ вѣрой въ безсмертіе не страшна жизнь, не тяжка пытка, міръ свѣтелъ и широкъ; только съ ней возможна любовь и не только къ другу, но и къ врагу. Въ ней, и только въ ней почерпаетъ для себя силу и общественная жизнь: она родитъ и цивилизацію, двигаетъ и прогрессъ, облагораживаетъ и культуру. Вѣра въ безсмертіе и воскресеніе со Христомъ – свѣтъ и радость для міра людей.
Потому-то такъ радостно ликовали мученики, идя на мучительную смерть за Христа; потому-то такъ изнуряли себя подвижники, стремясь къ нравственному самоусовершенствованію; потому-то въ жизни ихъ такъ ярко и горѣла любовь къ Богу и къ ближнему своему. Только при такомъ освѣщеніи можетъ возродиться по духу Христа и наша современная жизнь.
Прот. Ѳ. Гидасповъ.
«Извѣстія по Казанской Епархіи». 1914. № 5. Отд. Неофф. С. 139-149.
{1} Іаков. II, 20, 19, 18; I, 22.
{2} Ефес. IV, 13.
{3} Матѳ. XXII, 36-40; Іоан. ХV, 13.
{4} Іоан. XIV, 6, 1-4.
{5} Лук. XVII, 21.
{6} 2 Коринѳ. V, 1-5.
{7} 1 Коринѳ. XIII, 12.
{8} Бытія III, 19.
{9} Бытія III, 5.
{10} Евр. ХІІІ, 8.
{11} Матѳ. VI, 33.
{12} По «Церков. Чтеніямъ» Архіеп. Никанора. Изд. 1902 г.
{13} Матѳ. 5, 5.
{14} Іером. Тихонъ. «Христ, аскетизмъ въ отношеніи къ обществу и жизни».
{15} 1 Коринѳ. XV, 17. 19.
{16} Екклезіастъ гл.: III, 20-21; IX, 5. 6; I, 14. 18.
{17} 1 Коринѳ. XV, 20.
{18} 1 Коринѳ. XV, 55.