Священникъ Іаковъ Ганицкій – Преподобный Мартиніанъ – Дѣвственникъ (Стихотвореніе).

       Предъ нами въ жизни два пути —

       Одинъ широкій и веселый: —

       Легко путемъ такимъ идти: —

       Другой тернистый и тяжелый.

Благоразуменъ Божій рабъ.

Кто шествуя путемъ тернистымъ

Въ борьбѣ житейской неослабъ,

И могъ всю жизнь остаться чистымъ:

       Блаженна въ небесахъ судьба

       Сего достойнаго раба.

Могій вмѣстиши, да вмѣститъ,

О дѣвствѣ говорилъ Спаситель,

И подвигъ выполнить спѣшитъ

Мартиніанъ, Христовъ служитель.

       Его непривлекаетъ свѣтъ,

       Въ немъ къ цѣломудрію стремленье;

       И онъ ужъ въ восемнадцать лѣтъ

       Рѣшилъ уйти въ уединенье.

Трудна для юноши борьба,

Онъ такъ неопытенъ и молодъ.

Хотя духъ бодръ, но плоть слаба;

Ему тяжелъ и трудъ и голодъ.

       Съ самимъ собой наединѣ

       Онъ не имѣлъ успокоенья

       И часто юношу во снѣ

       Смущали вражьи искушенья...

Но время шло своей чредой,

Смущенья рѣже приходили;

Молитва, постъ и трудъ дневной

Святую душу укрѣпили.

       Сталъ твердъ и вѣренъ каждый шагъ;

       Онъ возмужалъ въ борьбѣ кипучей.

       Но не дремалъ исконный врагъ

       И ждалъ, пока наступитъ случай...

Уже не годъ одинъ, не два

Въ Арменіи и Палестинѣ

Носилась дивная молва

О жизни инока въ пустынѣ.

       На недоступной высотѣ

       Горы священной Арарата

       Въ трудахъ, молитвѣ и постѣ,

       Какъ чистый ангелъ жилъ онъ свято.

Кто родомъ онъ — никто не зналъ,

Одно лишь бы то несомнѣнно,

Что онъ въ пещерѣ обиталъ

И жилъ со строгостью отмѣнной.

       Въ два дня вкушалъ лишь только разъ,

       И съ плотью немощною въ битвѣ,

       Не могъ сомкнуть надолго глазъ

       И по ночамъ стоялъ въ молитвѣ.

Среди усиленныхъ трудовъ

И продолжительнаго бдѣнья;

Былъ молодъ, крѣпокъ и здоровъ,

И цвѣлъ красой до изумленья.

       Полезенъ тѣлу строгій постъ:

       Въ румянцѣ дѣвственномъ ланиты.

       Походка плавна, строенъ ростъ,

       Кудрями волоса увиты.

Какъ шелкъ роскошна борода,

А взглядъ привѣтливо искрится,

И такъ къ лицу ему всегда

Его грубая власяница.

       Въ глазахъ и умъ и доброта,

       Какъ признакъ Божьей благодати,

       А въ чистомъ сердцѣ прямота,

       Невинность малаго дитяти.

Творецъ обильно наградилъ

За подвигъ самоотверженья:

Пустынножитель получилъ

Высокій даръ чудотворенья, —

       Онъ могъ мольбой святою вдругъ

       Цѣлить тѣлесные недуги.

       Молва неслась о немъ вокругъ.

       Какъ на водѣ несутся круги.

Хотя крута туда тропа,

Гдѣ келья инока ютилась,

Но богомольная толпа

Изъ разныхъ мѣстъ къ нему стремилась.

       И не напрасенъ подвигъ былъ

       Толпы въ пустыню привлеченной:

       Всякъ отъ аскета уходилъ

       Съ душей ожившей, окрыленной.

                           II.

Однажды страшная гроза

Среди пустыни разыгралась:

Слѣпила молнія глаза,

Гора отъ грома содрогалась.

       Свирѣпо вѣтеръ бушевалъ,

       Гоняя съ быстротою тучи,

       Деревья съ корнемъ вырывалъ

       И наносилъ песокъ на кучи.

Былъ воздухъ страшно накаленъ;

Въ груди стѣснялося дыханіе.

Сливался съ громомъ бури стонъ;

Все приходило въ содрагаиье.

       Казалось, — будто Божій гнѣвъ

       Обрушился на землю нынѣ.

       Рыкалъ въ смятеньи грозный левъ,

       Метались звѣри по пустынѣ;

Спѣшилъ отъ страха всякъ теперь

Скорѣй укрыться глубже въ нору,

И робкій стукъ раздался въ дверь

Къ пустыннику въ такую пору.

       «Кто тамъ таковъ? спросилъ монахъ —

       Пусти, пусти, былъ слышенъ голосъ.

       Открылась дверь и сразу страхъ

       Его объялъ, подпялся волосъ.

Не сонъ ли то, иль сатаны

Вновь кознь во образѣ амура?

Предъ нимъ видѣніе жены —

Младая, стройная фигура.

       Огнемъ и нѣгой дышетъ взглядъ,

       Съ мольбою смотритъ незнакомка.

       Одѣта въ нищенскій нарядъ;

       А за спиной ея катомка.

«Откуда мнѣ напасть сія?

«Исчезни въ тарторъ духъ мятежный!

И слышитъ онъ изъ устъ ея,

Какъ звуки арѳы, голосъ нѣжный:

       «Пусти меня, святой отецъ

       «Въ свою пещеру пріютиться,

       «Пока утихнетъ наконецъ

       «Гроза и небо прояснится.

«Я вмѣстѣ съ путниками шла;

«Когда же буря разразилась

«И мѣстность окружила мгла,

«Я отъ кампаніи отбилась.

       «О сжалься, не гони за дверь.

       «Я тамъ совсѣмъ умру отъ страха.

       «Тамъ ночь и громъ и дикій звѣрь.

       Задача трудна для монаха:

Прогнать, — но по его винѣ

Погибнетъ Божье вдругъ творенье;

Впустить и быть на единѣ —

Какое выйдетъ искушенье!

       Давно ужъ женскаго лица

      Онъ не видалъ, живя въ пустынѣ.

      Коваренъ демонъ безъ конца

      И кознь ему устроилъ нынѣ.

Но пусть не радуется бѣсъ.

Онъ оградить себя съумѣетъ

И съ помощью святыхъ небесъ

Его навѣты одолѣетъ;

       Поможетъ Богъ, какъ помогалъ

       Ему досель; онъ полонъ вѣры.

       И инокъ странницѣ сказалъ,

       Раскрывъ гостепріимно двери:

«Войди, останься у меня.

«Я вижу самъ, — погода люта.

«Погрѣйся ближе у огня

«Подъ сводомъ скромнаго пріюта.

       «А вотъ немного съѣшь плодовъ

       «И на полу здѣсь подъ рогожей

       «Усни, а завтра въ путь свой вновь

       «Уйдешь ты съ помощію Божьей.

Сказалъ и двери затворилъ,

Войдя въ другое помѣщенье,

И тамъ колѣни преклонилъ,

Творя обычное моленье.

       Не мало онъ часовъ провелъ

       Въ мольбѣ горячей словно пламень;

       Затѣмъ прилегъ на голый полъ,

       Имѣя въ изголовье камень.

                   III.

Подъ видомъ странницы была

Прелестница изъ Цезареи.

Она зарокъ себѣ дала

Прельстить его красой своею.

       Однажды въ обществѣ друзей,

       Во время шумнаго веселья.

       Средь смѣха и пустыхъ рѣчей

       Былъ поднятъ споръ въ чаду похмѣлья.

Объ инокѣ велася рѣчь;

О подвигахъ его въ пустынѣ,

О томъ, что въ грѣхъ его завлечь

Ничто не въ состояньи нынѣ.

       Когда разросся жаркій споръ,

       Красавица, младая Зоя

       Вскричала вдругъ: «все это вздоръ!

       «Не признаю я въ немъ героя.

«Хорошъ подвижникъ! словно звѣрь

«Забрался въ жалкую берлогу.

«Не видя никого, теперь

«Онъ такъ безгрѣшно служитъ Богу.

       «Не удивитъ онъ тѣмъ меня, —

       «Ему вѣдь нѣчемъ соблазниться;

       «Вѣдь и солома безъ огня

       «Сама собой не загорится.

«А вотъ пускай лицомъ къ лицу

«Съ нимъ встрѣтится грѣха услада,

«И я клянусь, что чернецу

«Не убѣжать тогда отъ ада.

       «Мнѣ стоитъ только захотѣть,

       «Вооружась своей красою,

       «Одежду лучшую надѣть...

       «И онъ падетъ ко мнѣ безъ бою.

«Вѣдь правда, что ни говори,

«Вы скоро убѣдитесь сами.

И на безумные пари

Она ударила съ друзьями.

       Ее привлекъ сюда самъ адъ.

       Задавшись пагубною цѣлью,

       Въ котомкѣ дорогой нарядъ

       Она внесла съ собою въ келью.

Въ постель не собираясь лечь,

Достойная рабыня ада.

Дабы вѣрнѣй къ грѣху привлечь

Красой и пышностью наряда,

       Со всякимъ тщаньемъ облеклась

       Въ свои одежды дорогія.

       И ароматомъ облилась

       И вдѣла серги золотыя,

Свою косу, какъ пышный даръ,

Она волнами распустила...

Казалось, что отъ этихъ чаръ

Не устоитъ ничья ужъ сила...

       Съ трудомъ прошла аскету ночь.

       Ему самъ демонъ козни строилъ...

       Чтобъ похоть плоти превозмочь,

       Онъ подвигъ бдѣнія удвоилъ.

Напрасно все... кипѣла кровь

И тѣло страстью зажигала.

Онъ спать не могъ, молился вновь,

Его молитва подкрѣпляла.

       Когда насталъ уже разсвѣтъ,

       Борьба дошла до крайней мѣры;

       Казалось, что спасенья нѣтъ,

       И онъ открылъ волнуясь, двери...

                   IV.

Одна изъ сказочныхъ наядъ

Предъ нимъ стояла какъ сіянье.

Не скроменъ былъ ея нарядъ,

Вокругъ неслось благоуханье.

       Огнями дорогихъ камней

       Играло пышное запястье;

       А изъ сверкающихъ очей

       Лилось пучиной сладострастье...

Глаза дразнила красота:

Вздымалась грудь, бѣлѣли плечи,

А нѣги полныя уста

Шептали пламенныя рѣчи:

        «Прекрасенъ ты какъ Аполлонъ;

       «Вѣнецъ ты Божьяго творенья.

       «Зачѣмъ же искажать законъ?

       «Къ чему же плоти умерщвленье?

«Окинь мою ты красоту:

«Ея слѣпецъ лишь не признаетъ.

«Припомни — первую чету

«Самъ Богъ на бракъ благословляетъ.

       «Иль патріарховъ вспомни ты:

       «Они вѣдь всѣ женаты были,

       «И, не гнушаясь красоты,

       «При всемъ томъ Богу угодили.

«Великъ предъ Богомъ іерей,

«Строитель таинствъ благодатныхъ: —

«И онъ не чуждъ въ судьбѣ своей

«Оковъ супружества пріятныхъ.

       «На то и создавъ разный полъ,

       «Чтобъ вмѣстѣ жить, родить потомство...

       «Зачѣмъ отъ міра ты ушелъ?

       «Не подвигъ то, а вѣроломство!

«Съ такой фигурой и лицомъ,

«Съ такими пышными кудрями —

«И стать измлада чернецомъ!

«И жить въ пустынѣ со звѣрями!..

       «Повѣрь — безуменъ подвигъ твой!

       «О, не смущайся жъ брачнымъ дѣломъ:

       «Вступи въ супружество со мной;

      «Я вся твоя душой и тѣломъ.

«Еще когда то впереди

«За гробомъ ждетъ насъ рай небесный.

«Женись на мнѣ и въ міръ иди:

«И ты узнаешь рай тѣлесный...

       Красой и рѣчью онъ плѣненъ;

       А страсть кипитъ въ немъ съ новой силой...

       Сильнѣйшій изъ мужей Сампсонъ

       И тотъ былъ побѣжденъ Далилой.

Никто изъ насъ неустоитъ,

При видѣ прелести порока;

Не даромъ палъ самъ царь Давидъ:

Краса сразила и пророка.

      Забылъ аскетъ и рай и адъ,

      Влекомый въ грѣшныя объятья...

      Но вдругъ его пылавшій взглядъ

      Упалъ случайно на распятье.

Ослабла сила вражьихъ чаръ,

Утихло сразу вождѣленье,

Христосъ отвелъ на мигъ ударъ

И указалъ стезю спасенья.

       Изъ кельи выбѣжалъ монахъ,

       Какъ бы насильно кѣмъ влекомый,

       И, воротясь, имѣлъ вь рукахъ

       Оханку дровъ да пукъ соломы.

Зажегъ мгновенно онъ дрова

И, скрывшись въ дымѣ, какъ въ туманѣ,

Вошелъ въ огонь, твердя слова:

«Что, хорошо, Мартиніане?

       «Легко стоять тебѣ въ огнѣ?

       «Мила тебѣ грѣха услада?

       «Когда мила, ступай къ женѣ,

       «Но прежде вспомни муки ада.

«Пріятна сладость красоты?

«Но знай, что за одно мгновенье,

«Несчастный, обрекаешь ты

«Себя на вѣчное мученье.

       «Не выносимъ тебѣ костеръ?

       «Такъ недерзай на злое дѣло, —

       И жегъ себя до тѣхъ онъ поръ,

       Пока по поясъ обгорѣло...

Отъ гари разносился смрадъ,

И ѣдкій дымъ стѣснялъ дыханье;

Напрасно радовался адъ.

Подвижникъ вынесъ испытанье

                    V.

       Ужасный видъ и страшный мигъ!

       Прелестница похолодѣла,

      И ужасъ столь ее постигъ,

      Что въ тѣ мгновенья посѣдѣла.

А жертва демонскихъ проказъ

Отъ страшной боли изнывала.

Сошла повязка съ грѣшныхъ глазъ,

Къ ногамъ страдальца Зоя пала.

       Воспрянула душа отъ сна,

      Предстала въ ней разврата повѣсть,

      И страха смертнаго полна

      Заговорила громко совѣсть:

«Прости, прости, святой отецъ;

«Какое зло я сотворила!

«За раны ждетъ тебя вѣнецъ,

«А я проклятье заслужила.

       «Въ цѣпяхъ грѣха, не зная мѣръ,

       «Я отдалась блуду изъ млада

       «О, я діавольская дщерь!

       «И ждутъ меня мученья ада!

«Чѣмъ искуплю грѣхи свои

«И какъ спасать я душу стану?

И слезъ горячіе ручьи

Она лила къ нему на рану.

        Рвала свой дорогой нарядъ,

       Въ огонь бросала украшенья;

       Кляня и попирая адъ,

       Просила съ воплями прощенья.

И онъ какъ братъ ее простилъ,

Сказавъ: «безъ мѣры благъ Спаситель.

«За всѣхъ Онъ кровь свою пролилъ.

«Иди же въ женскую обитель;

       «Любви Христовой нѣтъ границъ:

       «Молись, трудись тамъ съ потомъ — кровью

       «И, какъ евангельскихъ блудницъ,

       «Онъ и тебя прійметъ съ любовью.

И Зоя въ монастырь ушла;

Для грѣшницы открылись двери

И тамъ спасенье обрѣла

Плодами дѣлъ и силой вѣры.

       Зіяла рана до костей,

       Со смраднымъ запахомъ гноилась

       И, словно въ трупѣ, тьма червей

       Въ ногахъ обугленныхъ гнѣздилась.

Повсюду боль и острый зудъ,

Невыразимыя страданья,

Какъ бы огнемъ все тѣло жгутъ,

И онъ метался безъ сознанья.

       Тяжка для инока пора,

       Но праведника не забыли.

       И многіе вокругъ одра

       Ему съ любовію служили.

Почти что годъ Мартиніанъ

Залечивалъ свои обжоги,

Пока, избавившись отъ ранъ,

Поднялся наконецъ на ноги.

        Весь изможденный и больной,

       Хотя достойной славной чести,

       Онъ потерялъ души покой,

       И жить не могъ ужъ въ этомъ мѣстѣ.

Его смущалъ здѣсь всякій взглядъ,

Будилъ ужасную картину;

И съ большей силой злобный адъ

Хотѣлъ вовлечь его въ пучину.

       Тогда рѣшилъ Мартиніанъ,

       Дабы отъ зла освободиться,

       Совсѣмъ уйти изъ этихъ странъ

       И вь новомъ мѣстѣ поселиться.

Ему хотѣлось найти

Уединеніе такое,

Куда никто не могъ зайти

И помѣшать въ его покоѣ.

       И онъ ушелъ, простясь съ горой,

       О ней въ тоскѣ раняя слезы;

       И слышалъ хохотъ за собой,

      Зубовный скрежетъ и угрозы.

                 VI.

На морѣ, отъ земли вдали,

Скала пустынная стояла;

Ея боялись корабли,

Она не даромъ ихъ пугала.

       Усѣянное камнемъ дно

       Угрозой страшного служило.

       Тамъ злополучное судно

       Не разъ добычей моря было.

Туда на каменный утесъ,

Не безъ опасности и страха

Рыбакъ пустынника привезъ; —

Тамъ было любо для монаха.

       Кругомъ одинъ морской просторъ,

       Средь полнаго уединенья,

      Тамъ уносился въ небу взоръ,

      Вдали мірскаго треволненья.

Невозмутимъ тамъ былъ покой;

Онъ тамъ соблазна небоялся;

Одинъ лишь стонъ волны морской

Вокругъ утеса раздавался.

       И онъ любилъ, вторя волнѣ,

       Молиться, голосъ возвышая.

       Порою съ крикомъ въ вышинѣ

       Птицъ перелетныхъ мчалась стая.

Да иногда вдали какъ тѣнь,

На морѣ парусы мелькали;

Или на солнцѣ въ ясный день

Дельфины около играли.

       Нерѣдко инокъ наблюдалъ

       Грозы ужасную картину,

       Когда за валомъ мчался валъ

       И въ ярость приводилъ пучину;

Когда свирѣпая волна,

Кипя угрозой словно пламень,

Была къ скалѣ устремлена,

Въ безсильи падая на камень.

       Не сокрушимъ скалы гранитъ, —

       Напрасны всѣ врага угрозы.

       И духъ отшельника паритъ

       И пѣснословя, льетъ онъ слезы:

«На твердомъ камнѣ я стою,

«Безсильны жизни треволненья,

«И пѣснь Израиля пою

«Творцу, Источнику спасенья.

        «Когда я въ безднѣ утопалъ

       (Съ молитвой пѣлъ пустынножитель:)

       «Ты мнѣ спасеніе подалъ,

       «Помощникъ мой и покровитель.

Шесть лѣтъ, подъ тяжестью невзгодъ,

Не зналъ онъ кровли кромѣ неба.

Къ нему рыбакъ два раза въ годъ

Возилъ запасъ воды и хлѣба.

       Терпя лишенья, холодъ зной,

       Вдали отъ суетныхъ волненій.

       Окрѣпъ онъ вновь своей душой

       И чуждъ былъ всякихъ искушеній.

Уже мечталъ онъ, что борьба

Съ врагомъ спасенья прекратилась:

Не то несла ему судьба;

Гроза нежданно вновь свалилась.

                   VII.

        Однажды разыгрался шквалъ;

       Отъ бури море закипѣло;

       За валомъ мчался грозный валъ.

       Средь дня какъ ночью потемнѣло.

Необычайная волна

Черезъ утесъ переливалась,

Какъ будто инока она

Въ морскую бездну смыть старалась.

       Вокругъ поднялся свистъ и стонъ

       И громовыхъ ударовъ грохотъ;

       Былъ страхомъ инокъ пораженъ, —

       Ему чудился адскій хохотъ,

И демоновъ свирѣпыхъ рой,

Предъ нимъ носился какъ въ туманѣ.

Онъ слышалъ голосъ подъ скалой:

«Погибнешь ты, Мартиніане!

      «Тебя ничто ужъ не спасетъ; —

      «Напрасно молишь Божью силу,

      «Къ тебѣ конецъ уже идетъ:

      «Въ морскихъ волнахъ найдешь могилу.

Когда уже не стало мглы

И солнца лучь прогналъ потемки,

Отшельникъ видитъ у скалы

Судна разбитаго обломки.

       Погибли всѣ и онъ поникъ

      Главой отъ слезъ и сожалѣнья;

      И вдругъ онъ слышитъ слабый крикъ —

      Вблизи, молящій о спасеньи...

Когда, избавившись отъ волнъ,

Онъ съ ношей на скалу взобрался,

Мгновенно трепета былъ полнъ

И волосъ у него поднялся;

        Замолкли на устахъ слова,

       Боязнь великая напала:

       Въ его объятьяхъ чуть жива

       Младая женщина лежала;

Въ лицѣ сіяла красота,

Какой представить невозможно;

Какъ сонъ, какъ чудная мечта —

Стройна, прекрасна, граціозна.

       Истерзанъ былъ ея нарядъ,

       Едва держась на нѣжномъ тѣлѣ...

       Монахъ вскричалъ: «злокозненъ адъ!

       «Меня ты мучишь и доселѣ.

«Но не боюсь твоихъ проказъ;

«Сильны душой рабы Христовы.

«Я и теперь какъ въ первый разъ

«Разрушу адскія оковы.

       «Въ кольчугу я какъ бы одѣтъ,

       «Хранимый силою Господней.

       И хохотъ слышался въ отвѣтъ

      Ему изъ самой преисподней.

Всесильно знаменье креста;

Страшнѣй для ада нѣтъ угрозы.

И къ Богу трепетно уста

Несли мольбу, струились слезы...

       Открытъ душой Мартиніанъ,

      Внезапно свыше вдохновленный;

      Придумалъ онъ чудесный планъ

      И молвилъ женщинѣ спасенной:

«Вдвоемъ здѣсь быть нельзя никакъ,

«И я уйду, спасая душу;

«А ты останься и рыбакъ,

«Приплывъ, возьметъ тебя на сушу:

      «А пищи хватитъ здѣсь — живи,

      «Молись усердно Божью Духу,

      «Прощай! Христе, благослови!

      И онъ ушелъ какъ бы по суху.

Въ борьбѣ съ грѣхомъ не зная мѣръ,

Съ тѣхъ поръ избралъ онъ жребій новый,

Чтобъ, странствуя какъ Агасферъ,

Исполнить подвигъ свой суровый.

       Съ жезломъ и въ рубище одѣтъ,

       Ища убѣжища отъ ада,

       Прошелъ въ теченіе двухъ лѣтъ

       Сто шестьдесятъ четыре града.

Прійдя въ одинъ, тотчасъ же шелъ

Въ другой, какъ будто кѣмъ гонимый,

И все борьбу съ собою велъ,

Грѣховной плотію томимый.

       Народъ никакъ не понималъ

       Его высокаго стремленья

       И за безумнаго считалъ,

       Творя различныя глумленья.

Одряхъ онъ тѣломъ и ослабъ.

Прійдя въ послѣдній разъ въ Аѳииы

Въ притворѣ храма Божій рабъ

Дождался праведной кончины.

       Почилъ онъ чистою душой,

      Исполнилъ подвигъ совершенства

      И вѣчный ждалъ его покой

       И сладость райскаго блаженства.

                  ⸭    ⸭    ⸭

Предъ нами въ жизни два пути —

Одинъ широкій и веселый:

Легко путемъ такимъ идти;

Другой тернистый и тяжелый.

       Благоразуменъ Божій рабъ,

       Кто, шествуя путемъ тернистымъ,

       Въ борьбѣ житейской неослабъ,

       И до конца остался чистымъ.

Блаженна въ небесахъ судьба

Сего достойнаго раба!

 

Свящ. Іаковъ Ганицкій.

 

«Воскресное чтеніе». 1897. № 43-44. С. 686-699.




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: