Епископ Григорий (Граббе) - СВЯТЫЕ ОТЦЫ НА ВСЕЛЕНСКИХ СОБОРА
Святые отцы IV Вселенского Собора изгоняют еретиков. Фреска монастыря Высокие Дечаны, Сербия XIV в.
Речь, произнесённая на торжественном собрания 22 октября/4 ноября 1951 г. в Нью-Йорке.
Нелегко даётся человеку познание истины.
Господь говорит, что узрят Бога, т. е. познают Того, Кто есть и Путь, и Истина, и Жизнь, (Ин. XIV, 6) — чистые сердцем (Мф. V, 8).
Грех же искони скрывает от нас истинный лик Божий. Особенно можно сказать это о смертном грехе гордости. Гордый ум не зрит Бога. Он не способен усваивать истин, раскрываемых Богом о Себе. Гордый человек создаёт своё, искажённое представление о Боге и с ожесточением отстаивает это представление, как непререкаемую истину.
Таково происхождение всех ересей. Ересиархи не хотят подчинять свой ум, свое сердце и душу голосу Вселенской Церкви. И они борятся с этим голосом, когда он осуждает их заблуждение.
Напротив, подлинные сыны Церкви во всех своих сомнениях ищут ответа у неё, в её Писании и Предании. Если возникает у них недоумение, они добросовестно, в мире, смирении, любви и молитве стараются разслышать и уразуметь доходящий до них с отдаленных веков голос Церкви.
Они знают, что полнота истины содержится в Церкви, что Ей она вручена Самим Её Божественным Главой.
Мы помним обетование Господне: «Создам Церковь Мою и врата ада не одолеют её» (Мф. XVI, 18). Веря этому обетованию, мы знаем, что и в последние дни отступления все-таки останется малое стадо, которое и будет Церковью на земле и что, таким образом, на земле всегда были и будут, до второго Пришествия Спасителя, иерархи и общины, принадлежащие к Таинственному Телу Христову.
Хорошо говорит об этом Хомяков: «…и видимая Церковь видима только верующему, ибо для неверующего таинство есть только обряд, и Церковь только общество. Верующий, хотя глазами тела и разума видит Церковь только в её внешних проявлениях, но сознаёт её духом в таинствах и молитве и в богоугодных делах. Посему он не смешивает её с обществом, носящим имя христиан, ибо не всякий говорящий «Господи, Господи» действительно принадлежит роду избранному и семени Авраамову. Верою же знает истинный христианин, что Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь никогда не исчезнет с лица земли до последнего суда всей твари, что она пребывает на земле невидимо для глаз плотских и плотски мудрствующего ума в видимом обществе христиан; точно так же, как она пребывает видимою для глаз веры в Церкви загробной, невидимой для глаз телесных... Верою же знает христианин и то, что Церковь земная, хотя и невидима, всегда облечена в видимый образ; что не было, не могло быть и не будет того времени, в которое исказились бы таинства, иссякла святость, испортилось учение... Святая Церковь исповедует и верует, что никогда овцы не были лишены своего Божественного Пастыря, и что Церковь никогда не могла ни ошибиться по неразумию (ибо в ней живёт разум Божий), ни покориться ложным учениям по малодушию (ибо в ней живёт сила Духа Божия)» (Церковь Одна, § 8).
Но когда Хомяков, вслед за другими учителями Церкви, говорит о непогрешимости Церкви, то он не смешивает это понятие с понятием непобедимости и неистребимости отдельных частей её на земле.
Нет. Никакой человек, никакая отдельная община, никакая отдельная Поместная Церковь не может почитаться непогрешимой. Не может потому, что она и состоит из людей, и руководится людьми, впадающими в грехи. А раз так, — то и управляется людьми, у которых зрение истины может быть затуманено нечистотою сердца.
Живущие на земле члены Церкви хранят и исповедуют истину постольку, поскольку они в единении со всею остальною Церковью, ведомою своим Божественным Пастырем.
Церковь Главою и Учителем имеет Самого Сына Божия. Она исповедует истину устами и жизнью Пресвятой Богородицы, свв. ангелов и архангелов, святых пророков, апостолов, мучеников и преподобных.
Хранить эту истину церковного учения должен каждый из нас - весь церковный народ. Но преимущественно блюстителями её поставлены Гооподом Свв. Апостолы и их преемники по благодати — епископы. Им дана для этого нарочитая благодать, с помощью которой они и излагают для всех чад Церкви хранящееся в ней учение о вере.
Что это именно так, мы видим в истории как Апостольского Собора, так и Вселенских Соборов, в частности Собора Халкидонскаго, славные деяния которых мы собрались ныне вспомнить и почтить.
Вспомним, как 1900 лет тому назад проходил Апостольский Собор Православной Церкви, послуживший началом и примером для всех прочих святых Вселенских Соборов.
В Антиохии «некоторые, пришедшие из Иудеи, учили братьев: если не обрежетесь по обряду Моисееву, не можете спастись» (Деян. 15, 1). Этим учением умалялось значение Нового Завета. Падший и отступивший от возложенной на него Богом миссии Израиль, по этому учению, как бы все-таки сохранял своё особое положение, вместо того, чтобы избранные сыны его, последовавшие за Христом, влились в Новый Израиль, в основанную Искупителем Соборную Церковь, одинаково объединяющую в себе обновленных крещением и эллинов, и иудеев. Христианство в учении этих «пришедших из Иудеи» подменялось некоей формой иудаизма.
Против них восстали Апостолы Павел и Варнава. Но они не могли своими силами победить заблуждение. И вот верующие положили «Павлу и Варнаве и некоторым другим из них отправиться по сему делу к апостолам и пресвитерам в Иерусалим» (Деян. 15,2).
Обратите внимание: к апостолам и пресвитерам. Пресвитерами в то время назывались те ставленники свв. Апостолов, которых мы ныне именуем епископами. От них и ждали решения Антиохийские христиане. И вот апостолы и пресвитеры собрались для рассмотрения этого дела. Было долгое рассуждение. Оно основывалось как на указаниях Писания, так и на образовавшемся уже к тому времени, хотя и немноголетнем, предании Церкви. Апостол Пётр указал на то, что «от дней древних» он был избран Богом для проповеди язычникам и что «Сердцеведец Бог дал им свидетельство, даровав им Духа Святого» также как и христианам из иудеев и «не положил никакого различия между теми и другими». И после того Собор слушал доклад Павла и Варнавы, «рассказывавших, какие знамения и чудеса сотворил Бог чрез них среди язычников» (Деян. 15, 7-9, 12).
Резюмировал всё это председательствовавший на Соборе ап. Иаков, который указал на то, что изложенное апостолом Петром учение согласно и с учением Св. Писания (Деян. 15, 15).
Мы видели, что Павел и Варнава были посланы за разрешением спора к «апостолам и пресвитерам», и что именно эти последние собрались для суждения о возникшем споре. Но они, вероятно, не закрывали уста и свидетелям из мирян, желая всестороннего обсуждения дела. И решение своё они сообщают находившимся в Антиохии, Сирии и Киликии братьям из язычников уже не от имени одной иерархии, а от всей Церкви. Послание идёт от имени «Апостолов и пресвитеров и братии» (Деян. 15, 23). Ибо в основе изложенного Собором учения лежит не мнение только собравшихся в Иерусалиме, а принимаемое всеми членами Церкви учение, почерпнутое ими из Св. Писания, из слышанных Апостолами от их Божественного Учителя наставлений и из опыта жизни Церкви, т. е. церковного предания.
Апостолы Петр, Павел и Иаков упоминаются в Деяниях, как ведущие члены Собора, как те его члены, которые яснее всех видели истину и излагали её.
И в последующие столетия церковной жизни, когда борьба с заблуждениями требовала соборного вселенского исповедания истины, Господь выдвигал святителей, которые яснее других видели эту истину. Они видели ее очами сердца, очищенного молитвою и постом, видели её умом, озаренным светом подлинного учения Христова.
На Первом Вселенском Соборе истина раскрывалась устами Александра еп. Александрийского, Осии Кордубского, Евстафия Антиохийского, Спиридона Тримифунтского и юного тогда ещё архидиакона, впоследствии епископа Александрийского, Афанасия Великого.
В основу определений Второго Собора легло учение того же Афанасия Великого, Василия Великого, Григория Богослова и Григория Нисского. Кроме этих двух последних отцов там участвовало много прославленных святых: Мелетий Антиохийский, Кирилл Иерусалимский, Петр Севастийский, Амфилохий Иконийский, Пелагий Лаодикийскій, Евлогий Эдесский. Кажется, не было другого Собора, в котором участвовало бы столько святых и исповедников.
На Третьем Вселенском Соборе ведущим лицом был Св. Кирилл Александрийский. Он был знаменем подлинного Православия для верных сынов Церкви во всей вселенной. И хотя он не дожил до Халкидонского Собора, он в большой мере может быть назван и вождём последнего.
Чтение сочинений Св. Кирилла в Халкидоне покрыто было радостными и продолжительными криками епископов: «Так все веруем! Лев и Анатолий так веруют! Как Кирилл, так веруем!» И единодушное принятие послания папы Римского Льва совершилось на Соборе только после сличения сомнительных для некоторых мест его послания с посланиями Св. Кирилла. И чтение их посланий вновь завершилось возгласами: «Благочестиво и истинно учил Лев, так учил Кирилл! Вечная память Кириллу! Лев и Кирилл учили одинаково, анафема тем, кто верует иначе!»
Следуя учению великих столпов Церкви, Соборы как бы свидетельствовали, что именно духовным очам этих святых отцов, через чистоту сердца, видна была истина, что у них, по выражению Апостола, был «ум Христов» (1 Кор. 2, 16), которого недоставало ослепленным гордостью еретикам: Арию, Несторию, Евтихию и Диоскору.
Халкидонский Собор ниспроверг ересь этих еретиков. Он и созван был для устранения соблазна, внесенного последователем Евтихия, Александрийским епископом Диоскором, одержавшим как будто победу над Православием на так наз. «Разбойничьем» соборе 449 г. Православные на этом соборе были унижены. Казалось, ничто не стояло более на пути к полному торжеству монофизитской ереси.
Разбойничий собор был воплощением злобы, бесчиния и лжи. Не напрасно история дала ему такое название. Историк Вселенских Соборов проф. А. П. Лебедев, отмечает, что самой характеристической чертою в Диоскоре была его ненависть к Св. Кириллу. Диоскор, по мнению Лебедева «является перед нами в истории внезапно, вполне очерченною личностью, типом человека, до последнего нерва пропитанного враждою к истине, ревностию к заблуждению и навсегда остаётся он верен себе». (История Всел. Соборовъ, стр. 234).
И далее: «Он погубил и свою веру, и свои духовные силы. Его ревность устремилась на скрытую, затаённую борьбу со Св. Кириллом... Диоскор хотел заставить Церковь забыть то, что совершено было св. Кириллом в последние годы его жизни» (там же).
Ничего нет более чуждого Церкви, чем страсти, гордость, ненависть, злоба и ложь. Грехи эти отлучают человека от Церкви. Они делают его чуждым любви.
А можно ли человеку, чуждому любви, уразуметь истину о высшем её проявлении, когда-либо имевшем место от сотворения мира и человека? Можно ли такому человеку проникнуть в истину о воплощении Второй Ипостаси Самого Бога, сошедшего на землю нашего ради спасения? Удивительно ли, что Диоскор и его последователи, подобно Евтихию и другим предшествовашим им еретикам, не мог проникнуть в эту тайну? И охваченный гордостью, Диоскор до конца, с удивительным упорством, отстаивает своё заблуждение.
Соединение божеского и человеческого естества в Искупителе было неприемлемо для их рационалистического мышления.
Не решаясь совсем отрицать догмат воплощения Сына Божия после утверждения его тремя Вселенскими Соборами, они заявляли, однако, что Господь состоял из двух естеств лишь прежде соединения их в Нём, а после соединения, они исповедовали в Нём лишь одно, божеское естество. По этой причине они и называются монофизитами, т.е. одноестественниками.
Ересь эта отрывает Христа от человечества. Церковь делается тогда обществом только людей, а не Богочеловеческим организмом, не Телом Христовым, ибо не может быть живого тела, с отделенною от его естества головою. Воплощение Спасителя, по такому учению, лишается своего спасительного значения. Человечество через него не соединяется с Богом, а остаётся и после Искупления обособленным от своего Искупителя.
Для того, чтобы защищать это лжеучение, сторонники ереси должны были явно или скрыто бороться с определениями прежде бывших Вселенских Соборов, которые для всех лжемудрствующих не переставали быть знамением пререкаемым. Поэтому Халкидонский Собор должен был торжественно подтвердит определения предшествовавших трёх Соборов, свидетельствуя этим своё преемство от них.
В обширной вступительной части своего определения Отцы Халкидонского Собора прежде всего ссылаются на Никео-Цареградский Символ. Определяя, чтобы имело силу то, что постановлено 150 отцами в Константинополе «для уничтожения возникших тогда ересей и утверждения кафолической и апостольской нашей веры», Собор признал, что «достаточен был бы для совершенного познания и утверждения благочестия мудрый и спасительный Символ благодати Божией. Потому что об Отце, Сыне и Св. Духе научает в совершенстве и воплощение Господа представляет верно». Подтверждая далее определения III Вселенского Собора, Халкидонский Собор дает и своё вероопределение о двух естествах в Господе нашем Иисусе Христе в таких точных выражениях, чтобы не оставалось места ни для какого их перетолкования. Последуя Отцам, Собор научает нас «исповедовать Господа нашего Иисуса Христа, совершенного в божестве и совершенного в человечестве, истинно Бога, истинно человека, тогожде из разумной души и тела, единосущного Отцу по Божеству и тогожде единосущного нам по человечеству, во всем подобнаго нам, кроме греха, рожденного прежде веков от Отца по Божеству, а в последние дни ради нас и нашего спасения от Марии Девы Богородицы по человечеству, одного и того же Христа, Сына, Господа единородного в двух естествах, неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого, так что соединением нисколько не нарушается различие двух естеств, тем более сохраняется свойство каждого естества и соединяется в одно лицо, в одну Ипостась, — не два лица рассекаемого или разделяемого, но одного и того же Сына, Единородного, Бога Слова, Господа Иисуса Христа, как и в древности пророки учили о Нём и Сам Господь Иисус Христос научил нас и как предал нам Символ Отцов».
Этим определением положен был конец долгим спорам. Ни один из предшествующих Соборов не получал столь скорого общего признания, не соединял весь православный мир в такое единое целое, как Собор Халкидонский. Он как бы завершает целую эпоху в истории Церкви.
Чем более общепризнано его значение, тем с большим вниманием мы должны отнестись к тем методам утверждения истины, которыми пользовался этот Собор.
Но сначала необходимо нам отметить одно общее весьма важное начало, вытекающее из работы воспоминаемых нами ныне Соборов. Я имею в виду самый принцип соборного решения возникающих в жизни Церкви вопросов.
Мы видели, как Апостолы собрались вместе с пресвитерами, т.е. по тогдашней терминологии епископами, для решения волнующего членов Церкви вопроса. И мы знаем, что от дней апостольских существует обычай именно соборным суждением устранять всякое смущение. Дивны были многие святители Церкви и, однако, при всём своём личном авторитете, они ничего превышающего епархиальную компетенцию не решали единолично. Со дней апостольских Церковь руководствуется 34-м апостольским правилом, предписывающим епископам не творить ничего превышающего их права, как епархиальных архиереев, без рассуждения первого епископа, т. е. возглавителя поместной Церкви или области, с тем, чтобы и первый епископ ничего не творил без рассуждения всех. Правило прямо указывает цель такого порядка: «Ибо тако будет единомыслие, и прославится Бог о Господе во Святом Духе, Отец и Сын и Святый Дух».
Правило это в числе прочих 85-ти правил называется апостольским, хотя нет оснований считать, что эти правила написаны самими Апостолами. Но, если св. Апостолы сами их не записали, то все-таки, как объясняется во 2-ом правиле Трульского Собора, правила эти ведут своё начало от апостольского предания. Они сохранились сначала устно, а затем уже были изложены письменно и преданы были Церкви с именем св. Апостолов, коих наставления положили им начало.
Целый ряд других соборных постановлений устанавливает тот же соборный принцип решения церковных дел епископами данной Церкви, собравшимися во имя Христово, с равными правами суждения. И Халкидонский Собор 19-м правилом предписал периодический созыв Соборов для решения возникающих церковных дел.
Наша Зарубежная Церковь свято блюдёт это древнее апостольское начало. Делая ударение на нём в противовес неоднократно настойчиво проводившимся другим принципам, она нередко называется «Соборной», отличаясь этим наименованием от других русских церковных организаций. Соборный принцип, как мы видели из 34-го Ап. правила, имеет целью достижение единства. К этому единству и стремился всегда с особенным убеждением и всех охватывающею любовию основоположник нашей Церкви Блаженнейший Митрополит Антоний. Он желал и добивался того, чтобы все церковные дела за рубежом решались всеми епископами сообща и уклонение того или иного из них от этого единства он почитал большим грехом перед Церковью.
Подлинное соблюдение этого соборного принципа непременно связано бывает с заботой о сохранении единомыслия со всеми преждебывшими Соборами, имеющими для Церкви вселенское значение. Православие традиционно, оно дорожит своим преемством от апостолов и свв. отцов. В этом преемстве оно видит свидетельство того, что наша Церковь теперь есть именно та же самая, которая заключалась сначала в Сионской горнице, когда Дух Святой снисходил на апостолов, что это та же Церковь, которой славные Отцы собрались в Никее, Константинополе, Ефесе, Халкидоне и на других Вселенских Соборах.
И возвращаясь к вопросу о методах утверждения истины на Халкидонском Соборе, конечно, прежде всего, надо указать на соблюдение им преемства от трёх предыдущих Вселенских Соборов, коих он был как бы логическим завершением.
Как мы видели, Собор исходил из вероопределений предыдущих Вселенских Соборов. Он следил за тем, чтобы его учение было согласно с учением этих Соборов. Он развивал более подробно учение трёх предыдущих Соборов так, чтобы опровергалась выявившаяся ясно после них новая ересь. И после Халкидонского Собора каждый Вселенский Собор считал долгом засвидетельствовать своё согласие с предшествующими Соборами. На Седьмом Вселенском Соборе принцип этот был выражен следующими словами, относящимися к еретическому иконоборческому Копронимову собору: «Каким образом он называет себя седьмым, если он не согласен с шестью прежде бывшими»?
Мы далее видели, что Халкидонский Собор пользовался учением Св. Кирилла, как некиим всеми признаваемым ещё с Ефесского Собора, мерилом Православия в Христологическом споре. Он также прислушивался к голосу папы Римского Льва и епископа Константинопольского Анатолия, как согласных с учением Св. Кирилла. Особенное значение для уяснения истины имели послания папы Льва. Имена Св. Кирилла и Льва были знаменем для православных уже и до Халкидона и это знамя поднялось ещё выше и стало еще авторитетнее после Халкидона.
В тропаре Св. Отцам они называются светилами, которые Господь основал на земле. Подобно тому, как мореплаватель по звёздам определяет свой путь, епископы на Соборах находили путь истины, руководствуясь свв. Отцами, как данными нам Господом верными вождями.
Они взирали на святых, которых Господь утвердил на земле, подлинно как на светил, указывающих путь в Царство Небесное.
VI Вселенский Собор называет Православную Веру верой «всех в Церкви Божией прославившихся мужей, которые были светилами в мире, содержа слово жизни» (Прав. 2).
Мы живем в эпоху, не менее бурную для Церкви, чем та, которая вызвала к жизни Халкидонский Собор. Во многих отношениях наша эпоха еще более смутная. В значительной части людей, именующих себя православными, догматическое и каноническое сознание стоитъ на уровне, не превышающем уровень Диоскоровского Разбойничьего Собора. Но если Диоскор с ожесточением отстаивал то заблуждение, которое он по гордости своей считал истиной, то теперь, увы, мы часто встречаемся с еще худшим явлением — полным равнодушием к полноте истины.
Протестантский мир особенно подвержен этой болезни, принципиально удовлетворяясь обладанием лишь частью истины и не признавая необходимым для спасения исповедание полноты её. Протестантский принцип так наз. свободного исследования, особенно при крайнем его применении, приводит к признанию некоторых важнейших для нашего спасения истин, относительными. Совмещение истины и заблуждения признаётся иногда на Западе допустимым даже в пределах одной и той же Церкви, в которой одни епископы убеждённо исповедуют Халкидонский догмат, а другие, не будучи отлучаемы первыми, отрицают самое Божество Спасителя. Не без влияния окружающего западного протестантского мира и у православных растет ослабление ревности об истине и часто отсутствие такой ревности даже считается добродетелью. Для многих достаточно видеть только привычный обряд, чтобы ходить в тот или иной храм, независимо от проповедуемых там догматов или полной неканоничности служащих там священников.
Преобразование жизни Церкви и христиан по началам мира сего, — вот еще один из ужаснейших современных соблазнов. Равнение не по законам Божиим, а по требованиям мамоны, не по святым, — а по грешным, не по ревностным, а по равнодушным! В этом отсутствии заботы о том, чтобы по слову Апостола «хранить себя неосквернёнными от мира» (Иак. 1, 27) — есть главная опасность для нынешних христиан.
Как далеко это от той ревности о всякой иоте истины, которая часто делала столь бурными заседания Вселенских Соборов, но приводила их к составлению боговдохновенных вероопределений!
И вот пред лицом этой опасности мы особенно должны беречь и возгревать в себе тот дух, который воодушевлял свв. Отцов Вселенских Соборов.
Подобно тому как единомыслие со Св. Кириллом для Халкидонских отцов было одним из главных мерил истины, — и мы ныне должны направлять свой церковный путь по благодатным, не возбуждающим сомнения, светильникам веры.
Пусть никто не говорит нам, что не видно ныне таких святых современников. Далеко не все святые признаваемы были таковыми при жизни. Св. Кирилл долгое время не был узнан многими своими православными современниками. Но мы, русские, имеем немало и общепризнанных, почти современных нам подвижников: Феофана Затворника, Иоанна Кронштадтского, Оптинских старцев и др. Во многих нынешних соблазнах и заблуждениях мы найдём у них наставление и указание правого пути.
В смутных условиях церковной жизни в России подлинные православные видят вехи верного пути в жизни и указаниях Патриарха Тихона, Митрополита Петра, Митрополита Кирилла и др. исповедников. Они знают, что следуя за ними и за их заветами, они будут в единении со всем миром святых. И нам за рубежом Господь дал возглавителями славных иерархов: Блаженнейшего Митрополита Антония, а ныне Владыку Митрополита Анастасия[1], за которыми мы смело можем идти, как за хранителями верности православному церковному преданию.
И когда мы слышим соблазняющий голос, зовущий нас от подвига исповедания истины к ереси поклонения современности, то мы можем обратить взоры к ним, а через них к сонму свв. апостолов, отцов Вселенских Соборов и новых подвижников и исповедников. Размышляя о том или ином решении в церковных вопросах, нам важно беречься, чтобы не оторваться духовно от того подвига бесстрашного исповедания истины, который они подъяли на себя во имя Христово.
В истории уже бывали случаи и могут вновь повториться в наши дни, когда то или иное заблуждение охватывало как будто всю Церковь. Но это только казалось. Верим, что всегда были и будут на земле верные преемники и последователи свв. отцов.
За ними-то и должны мы следовать, а не за случайным большинством данного периода церковной истории на земле. Такое большинство имел за собою Диоскор. И, однако, его формально канонический соборъ 449 г. признан был Церковью разбойничьим. Напротив, Церковь прославила тех, кто в то время, казалось, был в меньшинстве. Но если они были в меньшинстве на земле, то на небе имели за собою великий и славный сонм святых. В этом-то сонме и надо нам всегда искать себе вождей к истине! У них надо нам учиться и за ними идти!
1951 г.
Епископъ Григорий (Граббе), Церковь и ея учение въ жизни. (Собрание сочинений.) Том второй, Монреаль 1970, С. 195- 206.
[1] Ныне Синод Русской Православной Церкви Заграницей возглавляет Высокопр. Митр. Филарет II (Семовских) Сиднейский и Австралийско-Новозеландский. – прим. Ред.
