Два письма свт. Митрополита Московскаго Филарета.
1. Къ племяннику о выборѣ званія.
Съ заботою, А. И., прочиталъ я твою заботу. Буду отвѣтствовать по возможности.
При наклонности къ ипохондріи, монашеская жизнь, съ учеными трудами, соглашаюсь, неудобна. Напротивъ была бы удобна и полезна простая монашеская жизнь, при искусномъ наставникѣ, къ которому есть довѣренность и любовь, но сіе найти не легко въ нынѣшнее время.
Мысль, какъ смотрятъ нынѣ на духовенство, ничего не значитъ для выбора сего званія. Мало ли какъ смотрятъ и на христіанство? Сказано: горе, егда добрѣ рекутъ вамъ (о васъ) вси человѣци (Лук. 6, 26); а нигдѣ не сказано, чтобы бѣда была, когда иные худо смотрятъ.
Если мало пастырей духовно пасущихъ: надобно ревновать о умноженіи оныхъ, а не презирать званіе. Илій и дѣти его были не духовные пастыри; виноваты; наказаны: все сіе не помѣшало при нихъ образоваться во храмѣ Самуилу. Что, если бы мать его стала разсуждать такъ: нѣтъ нынѣ духовныхъ пастырей, лучше отдать Самуила въ военную службу, нежели во храмъ; а какъ и сія служба у евреевъ не въ устройствѣ, то къ Филистимлянамъ?
Кто не чувствуетъ много побужденія къ вступленію въ духовную службу, кромѣ наемническаго, чтобы имѣть хлѣбъ: тому лучше не вступать въ оную. Но кто видитъ, что призывается въ оную рожденіемъ, воспитаніемъ, склонностію и боится духа наемничества: тотъ можетъ вступить въ оную, давъ себѣ слово выбирать мѣсто не то, которое выгоднѣе, но то, на которомъ удобнѣе приносить нѣкоторую пользу чадамъ Церкви.
Рѣшать важныя дѣла жребіемъ было бы всего легче; не надобно бы ни разсудка, ни опытности, ни испытанія себя, ни трудовъ изслѣдованія. Но изъ сего самаго можно заключить, что жребій позволенъ не въ тѣхъ случаяхъ, кои рѣшатъ трудъ и разумъ. По нуждѣ и по вѣрѣ, чрезъ жребій можно найти волю Провидѣнія. Лѣнящемуся разсуждать и вопрошающему жребіемъ Провидѣніе не обязано отвѣтствовать; маловѣрному неудобно воспользоваться отвѣтомъ, хотя бы онъ и данъ былъ; въ искушеніи перетолковать, или вовсе не исполнить.
Церковъ человѣколюбива въ томъ, что образуетъ людей, и плоды сего уступаетъ иной службѣ. Можно съ спокойною совѣстію пользоваться таковымъ ея снисхожденіемъ. Но надобно разсматривать, что найдутъ въ свѣтской службѣ? Неужели праздность и выгоды? Но и это было бы незавидно. Надобно желать полезнаго, посильнаго труда столько же, какъ честнаго пропитанія. А чѣмъ трудъ канцелярскаго чиновника легче и вкуснѣе, нежели трудъ преподавателя греческаго языка въ духовной академіи? Сидѣть надъ кипою бумагъ, составляющихъ судебное, счетное, или какое угодно дѣло, могущее быть въ рукахъ свѣтскаго чиновника, и производить надъ оными работу, безплодную для ума и для сердца, подлинно ли такъ весело, что ипохондрія не посмѣетъ и приблизиться къ господину чиновнику?
Надобно кончить. Я спрашивалъ моего родителя о выборѣ званія. Онъ отвѣтствовалъ: испытывай себя. Что сказалъ отецъ сыну, болѣе того не можетъ сказать дядя племяннику.
7-го марта 1830 года.
2. Начальнику одного изъ духовно-учебныхъ заведеній.
Извѣстно вамъ, отецъ ректоръ, замѣчаніе одной высокой особы, что въ комнатахъ студентовъ ввѣреннаго вамъ учебнаго заведенія есть запахъ табака.
Непріятно думать, что особы, которыхъ сужденіе столь же достойно глубокаго уваженія, сколь чиста ихъ нравственная мысль, будутъ видѣть, между получающими высшее образованіе къ духовной службѣ, людей, порабощенныхъ суетной прихоти, выдуманной мимо природы. Если противъ сего нѣтъ запрещающаго предписанія, то потому, что желательно было оказать довѣріе благоразумію людей уже не дѣтскаго ума.
Не странно ли, что люди изобрѣли себѣ новаго рода голодъ, котораго природа не знала, и новаго рода пищу, о которой она не думала, посредствомъ привычки сдѣлали себя рабами самой неестественной прихоти, и умножили число своихь нуждъ, сдѣлавъ необходимымъ излишнее?
Изобрѣтеніе, чуждое порядка природы и благоразумія, перестаетъ ли быть таковымъ потому, что многими принято?
Люди, имѣющіе притязаніе на любомудріе, должны ли слѣпо принимать обычай, принятый другими потому, что они не приняли труда подумать?
Древній законъ говорилъ служителямъ алтаря: вина и сикера не пійте, егда входите въ скинію свидѣнія, или приступающимъ вамъ ко олтарю (Лев. 10, 2), хотя вино, кромѣ сего случая, благословлено было къ употребленію, и даже удостоено быть приносимымъ къ алтарю. Никто не станетъ спорить, что христіанскій алтарь требуетъ еще большаго благоговѣнія, нежели ветхозавѣтный.
Позволительно ли служителю алтаря христіанскаго приносить къ нему не запахъ вина, естественно употребленнаго, но смрадъ по неестественной прихоти употребленной, ядовитой травы? И не долженъ ли готовящійся къ сему служенію предварительно остеречься, чтобы не основать въ себѣ привычки, несообразной съ достоинствомъ служенія?
О естественномъ и законномъ употребленіи сказалъ Апостолъ: не имамъ ясти мяса во вѣки, да не соблазню брата моего (1 Кор. 8, 13). Неужели служащій алтарю, или готовящійся въ сему служенію рѣшится сказатъ напротивъ: буду угождатъ неестественной прихоти, пусть соблазняются!
Скажутъ ли: предметъ маловажный, и не требуетъ строгаго вниманія? но вы почему же не откажетесь отъ маловажнаго предмета и держитесь за него упорно, и хотите, чтобы другіе отказались отъ справедливаго сужденія противъ него въ пользу вашей прихоти?
Маловажно ли сіе слово: горе человѣку тому, имже соблазнъ приходитъ? Отдаю сіе на размышленіе ваше и ввѣренныхъ вашему руководству. Мнѣ надлежало исполнить мой долгъ; желаю, чтобы вы исполнили вашъ.
8-го октября 1855 г.
«Душеполѣзное Чтеніе». 1863. Ч. 3. Кн. 9 (Сентябрь).
