ДРУЖЕСТВО.
«Другъ вѣренъ – кровъ крѣпокъ,
обрѣтый же его, обрѣте сокровище» (Сир. 6, 4).
Всѣ желаютъ, но немногіе имѣютъ друзей; а каждый ли изъ сихъ немногихъ имѣетъ такого друга, который бы стоилъ этого названія? Нашедши друга, нашелъ ли ты въ немъ сокровище? То же ли онъ для тебя въ скорбяхъ и несчастіяхъ, что кровъ крѣпкій въ бурю и непогоду, что врачъ, испытанный въ болѣзняхъ? Утоляетъ ли твою печаль, услаждаетъ ли горести, врачуетъ ли язвы совѣсти и болѣзни сердечныя? Если нѣтъ, то или твой другъ напрасно украшается симъ именемъ, или ты самъ недостоинъ истиннаго друга.
Всякъ другъ речетъ: «содружихся ему и азъ», то есть другъ именемъ точію другъ (Сир. 37, 1). Часто у насъ говорится: ты мой другъ, онъ твой пріятель, вы съ такимъ-то давно друзья. Но всего обыкновеннѣе тутъ произносятся слова пустыя, безъ мысли и значенія. Чѣмъ чаще они обращаются въ устахъ, тѣмъ рѣже слышатся въ сердцѣ. Истинный другъ – такое рѣдкое сокровище, что если древній мудрецъ среди дня со свѣтильникомъ искалъ человѣка, то тѣмъ съ большимъ трудомъ можно найти истиннаго друга. Можно окружить себя друзьями; но во всей толпѣ ихъ и одинъ не будетъ стоить своего имени. Будь знатенъ, богатъ, и легкія души привьются къ тебѣ, какъ мелкія насѣкомыя въ пустынѣ, всюду будутъ сопровождать тебя, тѣшить и веселить; но постигнетъ тебя скорбная година искушенія, и они умолкнутъ и сокроются, какъ тѣ же насѣкомыя съ перемѣною погоды. Не удивляйся, если кто- нибудь изъ сихъ друзей явится твоимъ врагомъ; льстецы цѣнятъ своихъ друзей по своимъ видамъ и отвергаютъ, когда не видятъ въ нихъ своей пользы. Будь гостепріименъ, – радушіемъ и ласками у людей благородныхъ пріобрѣтешь имя хлѣбосола, а служители трапезамъ навяжутся тебѣ своимъ дружествомъ. Бѣдные эти друзья! Кусокъ хлѣба дороже имъ тебя; не станетъ у тебя угощенія, не станетъ и ихъ. Дерзновенные святотатцы! Зачѣмъ усвояете себѣ священное имя друга, коимъ могутъ украшаться однѣ чистыя и возвышенныя души? Знаете ли, что вы наносите скорби добродушному, довѣрчивому человѣку своею измѣною? «Печаль не пребываетъ ли до смерти, – пріятель и другъ претворяяйся во врага? О лукаво помышленіе, откуда извалилося еси покрыти душу лестію? Пріятель о веселіи дружни радуется, а во время скорби противенъ будетъ; пріятель со другомъ труждается чрева ради, а противу брани возметъ щитъ. Не забуди друга въ душе твоей, и не поминай его во имѣніи твоемъ» (Сир. 37, 2-6).
Кто бы не пожелалъ замѣнить дружествомъ всякое холодное знакомство, все бездушныя связи общества? И однако жъ послѣднія везде въ обычае, а первое только въ рѣдкихъ примѣрахъ. Отчего же это? Оттого, что способные къ искреннему дружеству – редкое явленіе, а неспособными наполненъ весь свѣтъ. Скажи по совести, каждый, возстающій противъ бездушной лести, можешь ли ты самъ быть искреннимъ другомъ? Можетъ быть, ты самъ еще не знаешь себя, не трудился надъ исправленіемъ себя, живешь, приспособляясь къ обстоятельствамъ? Где же сердце, где характеръ для дружества? Драгоценный ароматъ держится въ крѣпкихъ, съ трудомъ и искусствомъ обдѣланныхъ сосудахъ. Ты строго наблюдаешь расчеты житейскіе, собираешь богатство, ищешь славы: въ твоемъ ли сердце обитать дружеской любви? Оно глубоко и хладно, какъ металлъ, къ которому привязано, суетно и непостоянно какъ слава, – тотъ призракъ, которымъ увлекается. Жалуется на неискренность мудрецъ. Онъ пріобрѣлъ обширныя знакомства; все цѣнятъ и уважаютъ его достоинства: но это пріязнь холодная или лесть корыстная: чистой, дружеской любви не нашелъ онъ ни въ комъ. Но чѣмъ тебе, мудрецъ, пріобресть и поддержать истинное дружество? Умомъ своимъ? Дружество не требуетъ обширнаго выспренняго ума, а глубокаго, пространнаго сердца; не любитъ блистательнаго свѣта, а ищетъ больше теплоты. Знай обширныя связи въ обществе, а внутреннія, сердечныя не по тебѣ. Дружество терпѣливо, снисходительно, готово на все пожертвованія: а ты во всемъ строгій неумолимый судія, ты не хочешь служить никому, кромѣ своего эгоизма. Вотъ еще воспитанный по требованіямъ образованнаго свѣта! Онъ и благороденъ и чувствителенъ и, однакожъ, не похвалится дружествомъ. Это отъ того, что его обученіе вовсе не училище для сердца: оно полезно для внѣшней жизни, а качества сердечныя болѣе истощаетъ, нежели питаетъ и богатитъ. Нельзя вѣрить, будто изящныя искусства раскрыли въ немъ благость сердечную и горячность чувства. Нѣтъ, это поддѣльныя въ немъ качества, а самъ въ себѣ онъ былъ и будетъ холоденъ и безчувственъ, доколѣ не станетъ упражняться въ дѣйствительномъ училище благочестія.
Другъ вѣренъ – врачеваніе житію, и боящійся Господа обрящутъ его. Вотъ чья доля – истинное дружество! Доля людей благочестивыхъ и богобоязненныхъ. Почитай страхъ Божій началомъ, образующимъ въ душѣ способность и находить и любить друга искренно; вѣрь, что истинный другъ есть дарованіе Божіе; въ томъ и другомъ случаѣ будешь думать безошибочно, что истинное дружество есть преимущество людей богобоязненныхъ. Дружество требуетъ любви высокой и самоотверженія: что же можетъ образовать и возвысить сердце до такой любви? «Бога бойся, и заповѣди Его храни, яко сіе всякъ человѣкъ» (Еккл. 12). Главное въ человѣкѣ – сердце; главное для сердца – страхъ Божій, исполненіе заповѣдей Господнихъ, вотъ что смягчаетъ и согрѣваетъ наше сердце! Не высокое знаніе, не знаніе наукъ и искусствъ изящныхъ, а жизнь, хотя въ низкой долѣ, но исполненная страха Божія и духа благочестія христіанскаго, свидѣтели сему всѣ богобоязненные люди. Они совсѣмъ иногда необразованные, не знаютъ писанія книжнаго, но какое у нихъ горячее чувство, какое пространное любвеобильное сердце! Весь міръ обнимаютъ своею любовію; всѣ у нихъ, какъ родные, добрые друзья. Имъ и вѣрить не хотѣлось бы, что есть лукавые льстецы, злобные недоброжелатели; они, напротивъ, стараются думать, что все хорошо, вездѣ живутъ добрые люди, истинные рабы Божіи. Отъ этого они не знаютъ различія между людьми? Нѣтъ, имъ-то собственно и принадлежитъ это знаніе. Всякое знаніе, особенно знаніе сердца, вѣрное и глубокое, зависитъ не отъ ума образованнаго, а отъ сердца чистаго и непорочнаго. Въ этомъ знаніи не сравнится съ благочестивыми людьми никакой глубокій психологъ. Чтобы понять человѣка, они не наблюдаютъ поступки его, не изслѣдуютъ мыслей и словъ его, но при первой встрѣчѣ проникаютъ душу прямо, чувствуютъ ея теплоту или холодность, невинность или грѣховную нечистоту. Когда, такимъ образомъ, встрѣтятся люди съ одинаковыми, истинно добрыми качествами, то, не зная другъ друга прежде и по имени, съ первой встрѣчи узнаютъ одинъ другого, какъ давніе знакомцы, съ первой бесѣды становятся друзьями. Капли свѣтлой росы, сблизившись, отражаются одна въ другой, стремятся, по закону притяженія, къ взаимному соединенію и при легкомъ дуновеніи вѣтра сливаются въ одну. Такъ чистыя, непорочныя души при первой встрѣчѣ видятъ себя одна въ другой, чувствуютъ взаимное стремленіе, и при благопріятныхъ обстоятельствахъ приходятъ въ тѣсное единеніе. Да, рѣдко друзья начинаютъ жить какъ бы одною душею. «Сопряжеся душа Іонаѳанова съ душею Давидовою и возлюби его Іонаѳанъ отъ души своея», – сказано о дружествѣ, извѣстномъ изъ книгъ священныхъ (1 Цар. 18. 1). Это произошло тогда, когда Іонаѳанъ однажды только внимательно посмотрѣлъ на Давида и выслушалъ нѣсколько словъ его. «Сопряжеся душа Іонаѳанова...», – это не простыя слова въ остроумномъ сочетаніи; между друзьями дѣйствительно есть тайное внутреннее единеніе. Что это между ними за сочувствіе, по коему каждый становится необходимымъ для другого; всѣ бѣдствія и счастія, радости и скорби дѣлаются у нихъ общими? Отчего между ними такая довѣренность, такое участіе и самоотверженіе? Почему никто изъ нихъ не будетъ веселъ, если печалится другой? Какъ одинъ посредствомъ слова удѣляетъ часть душевной тяжести другому? Какъ объяснить эту тайную тоску, которая рождается при постигшемъ или только угрожающемъ несчастій отсутствующаго друга? Что значатъ въ подобныхъ случаяхъ ясныя знаменательныя сновидѣнія? Мало ли примѣровъ, что умирающій другъ является живому, извѣщаетъ о своей кончинѣ, предостерегаетъ отъ ошибокъ и опасностей, утѣшаетъ, обличаетъ, преподаетъ совѣты и наставленія? Ясное предъизображеніе того единенія, въ которомъ нѣкогда будутъ всѣ едино во Христѣ Спасителѣ! Итакъ: будь добръ и богобоязненъ, если хочешь умножить собою небольшое число друзей. Истинно благочестивые по закону правосудія не живутъ безъ истинныхъ друзей.
Истинные друзья суть во плоти наши ангелы-хранители. Если ангелы-хранители ополчаются окрестъ боящихся Господа, посылаются въ служеніе за хотящихъ наслѣдовать спасеніе; кому же болѣе принадлежитъ право и на покровительство земныхъ ангеловъ, какъ не людямъ благочестивымъ, со страхомъ свое спасеніе содѣвающимъ? Истинный другъ есть твоя доля, богобоязненная душа! Бѣдность и незнатность не сокроютъ тебя отъ него, скорби и бѣдствія не охладятъ его любви къ тебѣ. Св. Давидъ пасъ еще овецъ отца своего, но пріобрѣлъ друга въ сынѣ царскомъ. Спаситель нашъ былъ преданъ и вознесенъ на крестъ, а возлюбленный ученикъ и другъ его Іоаннъ не убоялся стоятъ у подножія креста, чтобы утолить свою любовь, чтобы пролить хотя каплю утѣшенія въ сердце Божественнаго Страдальца.
«Обрѣтый друга, обрѣте сокровище» (Сир. 6, 14). Дорого и многообразно его употребленіе, но высшее, истинное, знаютъ одни богобоязненные. «Другъ вѣренъ – кровъ крѣпокъ». Кого и когда не постигаютъ страшныя бури бѣдъ на поприщѣ жизни злополучной? Счастливъ, кто предварительно знаетъ, гдѣ найти пріютъ, куда подклонить главу, когда настанетъ скорбная година искушенія! «Другъ вѣренъ – врачеваніе житію». Кто не испыталъ болѣзненныхъ уязвленій сердца, не считалъ злополучной жизни несноснымъ бременемъ, не изнемогалъ до послѣдняго истощанія бѣдныхъ силъ человѣческихъ? Дорогъ въ эти минуты радушный, искренній другъ! Онъ тогда кажется неземнымъ существомъ: одинъ умилительный видъ его облегчаетъ тяжесть душевную, одно слово льетъ цѣлебный бальзамъ на раны сокрушеннаго сердца. «Полно печалиться: Господь не безъ милости», – слова самыя обыкновенныя, но если они произносятся устами друга отъ богатаго сокровища сердца, то что предъ ними всѣ высокопарныя убѣжденія моралистовъ?
И въ этомъ отношеніи другъ есть безцѣнное сокровище, но истинное его значеніе на пути спасенія. «Боящійся Господа управляетъ дружбу свою, яко бы самъ, тако и искренній его» (Сир. 6, 17). Ты хочешь жить и умирать для добродѣтели, – вотъ гдѣ необходимая потребность въ дружествѣ! Если въ мірѣ соединяются для видовъ корысти, на обиду, на зло другимъ: то не болѣе ли нужно соединеніе для цѣлей нравственныхъ, для спасенія душевнаго? Велики немощи нашего естества: страшенъ узкій, тернистый путь спасенія: спроси у благочестивыхъ друзей, какъ спасительно имъ дружество? Одни, безъ помощи другихъ, мы можемъ быть только злыми. Растетъ ли дерево прямо, бываетъ ли высокое, когда стоитъ одно въ открытомъ полѣ безъ подпоры, безъ защиты? Сколько бы ни думалъ о себѣ человѣкъ, но, оставленный самому себѣ, онъ, отъ борьбы внутренней, отъ обстоятельствъ внѣшнихъ колеблется, какъ слабая вѣтвь отъ вѣтра.
Въ союзѣ дружескомъ сугубо силенъ человѣкъ: у него много средствъ къ преуспѣянію въ жизни нравственной. Отъ взаимныхъ совѣщаній и убѣжденій нечувствительно проходятъ слабости, растутъ и крѣпнутъ силы нравственныя. Хорошо самоиспытаніе, самоубѣжденіе, но при помощи друга наши слабости виднѣе, и средства къ исправленію благонадежнѣе. Врачъ больной не лѣчитъ себя самъ, но пользуется искусствомъ и наставленіями другого врача. Посему необходимо, чтобы тѣ, которые живя на свѣтѣ хотятъ стать подъ знаменемъ креста и добродѣтели, тѣснѣе соединялись союзомъ священнаго дружества. Многіе отцы Церкви, подвижники пустынные, многіе изъ великихъ людей, жившихъ въ разныхъ званіяхъ мірскихъ, жили въ связяхъ дружескихъ до самой кончины, хвалились друзьями и благодарили за нихъ Господа. Въ комъ и когда могъ имѣть нужду Спаситель? Но Онъ благоволилъ избрать Себѣ изъ возлюбленныхъ учениковъ Своихъ друга Іоанна Богослова.
Сообщилъ съ Аѳона святогорецъ-инокъ Денасій Юшковъ-Пантелеймоновскій.
«Православная Жизнь». 1993. № 6. С. 1-4.
