Что такое міръ сей, отъ любви къ которому предостерегаетъ насъ христіанство?
Господь Богъ, нашедшій міръ прекраснымъ и «добрымъ зѣло» при созданіи человѣка (Быт. 1, 31), при возсозданіи его нашелъ этотъ міръ лежащимъ во злѣ (Іоан. 5, 19), враждебнымъ Богу (1 Іак. 4, 4) и потому возрожденному человѣку далъ заповѣдь не любить міра и отречься отъ него (I Іоан. 5, 15).
Противоположеніе любви къ міру и любви къ Богу, какъ двухъ взаимно исключающихъ другъ друга состояній, проходитъ чрезъ весь Новый Завѣтъ и отреченіе отъ плотской культуры міра составляетъ основную тенденцію христіанства.
Назначенный къ вѣчному блаженству и одухотворяющей дѣятельности въ области чувственнаго міра человѣкъ чрезъ свое грѣхопаденіе уклонился отъ своего истиннаго назначенія и подчинилъ свое духовное начало матеріальному. Возникшія въ моментъ грѣхопаденія злыя начала похоть плоти, похоть очесъ и гордость житейская, т. е. чуственность и эгоизмъ – въ дальнѣйшей жизни человѣчества принесли, по роду своему, обильные и страшные плоды. Сначала въ потомствѣ Каина, а потомъ и въ потомствѣ Сиѳа духовныя начала постепенно заглохли и наступило исключительное господство одной плоти, не стѣсняемой никакими религіозными и нравственными началами. Нехотѣвшее знать Бога потомство Адама отдалось природѣ; надѣясь исключительно на себя, оно упорно боролось съ ней и положило всю цѣль жизни въ чувственности и улучшеніи своего существованія. Всѣ силы человѣческаго духа употреблялись на достиженіе возможно большихъ средствъ для удовлетворенія тѣлесныхъ потребностей, а въ духовной области разливалось только озлобленіе и дерзкое возстаніе противъ Бога, гордость и зависть и всякія другія эгоистическія стремленія и страсти. Для допотопныхъ людей не существовало другихъ интересовъ, кромѣ интересовъ питанія и плотской жизни, и другихъ задачъ, кромѣ стремленія искать всевозможные способы и средства для удовлетворенія своихъ животныхъ инстинктовъ. Погруженіе человѣка въ область плотской жизни сдѣлалось, наконецъ, такъ глубоко, что даже безконечное милосердіе Божіе не нашло болѣе возможнымъ выносить такое далекое уклоненіе человѣка отъ своего истиннаго назначенія («Не имать духъ Мой пребывати въ человѣцѣхъ сихъ во вѣкъ, зане суть плоть»... Быт. 6, 3) и уничтожило погрязшее во злѣ и чувственности человѣчество въ водахъ потопа.
Послѣпотопное человѣчество недолго жило подъ впечатлѣніемъ страшнаго гнѣва Божія и скоро стало развивать тѣ-же, полученныя въ наслѣдство отъ прародителей, плотскія и эгоистическія начала, которыя привели къ погибели и допотопное человѣчество.
Древнія восточныя и европейскія культуры, созданныя послѣпотопнымъ человѣкомъ, – египетская, хананейская, ассирійская, вавилонская и грекоримская – отличались чисто плотскимъ характеромъ. Онѣ служили не интересамъ нравственнаго развитія и господства духовныхъ началъ, а интересамъ матеріальнаго довольства, чувственнаго блага и горделиваго эгоизма человѣческой жизни. Поэтому притѣсненія, насилія, деспотизмъ, рабство народовъ, сословій и женщинъ и всякія другія беззаконія служили обычными принадлежностями и орудіями этихъ культуръ. Еслибы эти культуры служили интересамъ духа и нравственности, то онѣ не нуждались бы въ такихъ недостойныхъ средствахъ. Великіе проводники духовной культуры не сдѣлали ни одного насилія, да имъ и не нужно было ихъ дѣлать, потому что внѣшнее принужденіе и матеріальное насиліе въ дѣлѣ развитія духа и нравственности совершено излишни и не только безполезны, но и прямо вредны. Выростая подъ вліяніемъ плотской культуры и участвуя въ ея поддержаніи и развитіи, человѣкъ весь смыслъ своей жизни полагалъ въ достиженіи наибольшаго количества удовольствій въ предѣлахъ своего земнаго существованія и изъ разумнаго духа превращался въ разсчетливое животное. «Почивай, яждь, пій, веселися» (Лук. 12, 18) – было принципомъ жизни, а отрицаніе безсмертія будущей жизни («ямы и піемъ, утрѣ бо умремъ»...) было основаніемъ этого принципа. А такъ какъ возможно большаго количества удовольствій искалъ почти каждый человѣкъ, то естественно между людьми постоянно должна была вестись борьба за жизненныя блага, борьба за существованіе. На почвѣ жадной погони за удовольствіями и ожесточенной борьбы за обладаніе ими развивалось въ жизни человѣка многое множество всякихъ пороковъ и преступленій. «Откуду брани и свары въ васъ? – говоритъ ап. Іаковъ – не отсюду-ли, отъ сластій вашихъ, воюющихъ во удѣхъ вашихъ? Желате и не имате, убиваете и завидите, и не можете улучши, сваряетеся и борете, просите и не пріемлете, зане злѣ просите, да въ сластехъ вашихъ иждивете» (Іак. 4, 1-4). Посредствомъ самыхъ гнусныхъ и омерзительныхъ пороковъ чоловѣкъ не стѣснялся доставлять себѣ удовольствія, и самыя звѣрскія преступленія нерѣдко бывали орудіями для достиженія житейскаго благополучія. Человѣкъ дошелъ до самыхъ отвратительныхъ формъ разврата (Римл. 1, 26-27) и до самыхъ крайнихъ границъ безчеловѣчной жестокости – до наслажденія гладіаторскими битвами, живыми факелами и вообще человѣческими страданіями – и все это дѣлалось для полученія удовольствія, для услажденія своей жизни. Благодаря такому направленію жизни дохристіанскій культурный міръ былъ царствомъ грубаго эгоизма и жадной погони за наслажденіями. Свѣтлые лучи мысли, любви и добродѣтели рѣдко проникали въ это темное царство. «Прелюбодѣяніе, блудъ, нечистота, студодѣяніе, вражды, ярости, разжженія, распри, зависти, убійства, пьянства» (Гал. 5, 19-21) и подробные имъ по своей омерзительности и по своей жестокости пороки и преступленія были обычными и постоянными спутниками древней плотской и эгоистической культуры.
Современная новая культура, носящая названіе христіанской и считающаяся носительницей духовнаго развитія человѣчества, едва-ли многимъ стоитъ выше культуръ древнихъ. Похоть плоти и гордость житейская, служеніе которымъ характеризовало древнія культуры, и въ новой культурѣ занимаютъ далеко не послѣднее мѣсто. Не нужно быть, конечно, особенно проницательнымъ, чтобы видѣть, что и въ жизни современнаго человѣка при всемъ его высокомъ духовномъ развитіи все-таки слишкомъ мало духовности и слишкомъ много матеріальности, слишкомъ мало любви и слишкомъ много эгоизма.
Правда человѣкъ иногда живетъ возвышенными порывами и стремленіями къ духовному развитію, горитъ чистою любовью къ Богу и своимъ собратьямъ, готовъ иногда отречься отъ всѣхъ внѣшнихъ благъ и даже пожертвовать своею жизнью для торжества правды и добра, но къ сожалѣнію въ огромномъ большинствѣ случаевъ эти благіе порывы остаются только красивыми мечтами и обыкновенно не осуществляются въ дѣйствительной жизни.
Въ дѣйствительной жизни вмѣсто идеальныхъ порывовъ чаще и скорѣе развиваются различныя низменныя наклонности и страсти, вмѣсто чистой любви къ Богу и къ ближнимъ – узкій эгоизмъ, вмѣсто геройскаго сомоотверженія – стремленіе эксплоатировать своихъ ближнихъ, жить на ихъ счетъ.
Въ огромномъ большинствѣ случаевъ человѣкъ слишкомъ утилитаренъ и практиченъ, чтобы позволить себѣ идеальничать и отказаться отъ своихъ благъ и выгодъ. Христіанскія заповѣди о любви и духовной жизни для большинства именуемыхъ христіанъ не болѣе, какъ мѣдь звенящая и кимвалъ бряцающій. Онѣ, конечно, заучиваются въ школѣ и проповѣдываются съ церковныхъ и ученыхъ каѳедръ, ими украшаютъ столбцы газетъ и страницы хорошихъ книгъ, ими блистаютъ въ обществѣ и публичныхъ собраніяхъ, но ихъ позабываютъ въ дѣйствительной жизни и покидаютъ въ практической дѣятельности. Чувственныя наслажденія въ дѣйствительной жизни ставятся выше всего и въ нихъ однихъ видитъ общество вершину и цѣль человѣческаго назначенія, а потому и вся масса способностей и энергіи, даже надеждъ и мечтаній употребляется для пріобрѣтенія денегъ, какъ средствъ для достиженія высшаго блага. Такъ-какъ физическія потребности человѣка предъявляются съ гораздо большею настойчивостью и неодолимостью, чѣмъ идеальные порывы его духа, и такъ-какъ удовольствія и наслажденія, получаемыя отъ удовлетворенія первыхъ, слишкомъ осязательны и привлекательны, то обыкновенно печали и сласти житейскія скоро подавляютъ добрыя сѣмена въ душѣ человѣка и служеніе плоти захватываетъ все существо человѣка. И чувство человѣка живетъ только переживаніемъ органическихъ состояній, и мысль работаетъ только надъ культурнымъ преобразованіемъ внѣшняго міра въ интересахъ физическаго довольствія жизни, и всѣ безъ исключенія желанія его направляются только къ охраненію и развитію этого довольства – словомъ, вся душевная жизнь человѣка находится въ полномъ подчиненіи его физическому организму, а потому и вся практика жизни необходимо носитъ физическій характеръ и выражается физическимъ содержаніемъ. Порабощаясь физическому организму, человѣкъ и работаетъ только на плоть, и его идеалы часто и не идутъ далѣе буржуазныхъ представленій о матеріальномъ благосостояніи и житейскомъ комфортѣ.
«Высшимъ идеаломъ громаднаго большинства, говоритъ одинъ русскій мыслитель (Неплюевъ), всегда было безмятежное пользованіе чувственными благами и накопленіе возможно большаго количества такихъ благъ для своего потомства. Счастливые обладатели ихъ считали себя избранниками судьбы и съ искреннимъ презрѣніемъ относились къ тѣмъ, которыхъ называли толпою, чернью, къ тѣмъ которые въ свою очередь жили жгучею завистью къ обладателямъ земныхъ благъ, какъ высшій идеалъ лелѣя желаніе урвать крохи ихъ. Ощущенія торжествовали; все было имъ подчинено; они одни были реальностью; все остальное преклонялось предъ ними, казалось чѣмъ-то туманнымъ, отвлеченнымъ, иллюзіею, мечтою. Сладко поѣсть, сладко напиться, богато одѣться, имѣть рабою красивую и богато одѣтую жену – вотъ что было всегда главнымъ и самымъ существеннымъ дѣломъ жизни. Все остальное сравнительно съ этимъ было мелочью, дѣломъ пустымъ, не стоющимъ вниманія. Разумомъ жили настолько, насколько это необходимо для торжества ощущеній; любовь была позорною позолотой тѣхъ-же ощущеній. Торжеству ощущеній систематично приносили въ жертву и разумъ, и любовь, и благо ближнихъ; ожесточенная борьба за существованіе, грубая борьба всѣхъ противъ всѣхъ была нормальнымъ, неизбѣжнымъ явленіемъ. Были, конечно, люди, ставившіе разумъ и любовь выше земныхъ благъ и удовольствій, проповѣдывавшіе странную для громаднаго большинства мысль о томъ, что разумъ и любовь не менѣе реальны и имѣютъ большую цѣнность сравнительно съ самыми роскошными благами жизни. Надъ ними издѣвались, ихъ гнали, какъ сумасбродныхъ проповѣдниковъ обманчивыхъ утопій, ихъ побивали камнями, за тѣмъ поклонялись гробамъ ихъ, роскошно переплетали книги ихъ, дѣлали изъ нихъ предметъ національной гордости и... продолжали предаваться чувственнымъ наслажденіямъ и бороться за ихъ обладаніе». Такъ характеризуетъ человѣческую жизнь и ея основное направленіе одинъ русскій мыслитель и со справедливостью этой характеристики нельзя не согласиться. Погоня за наслажденіями, культъ золотого тельца, карьеризмъ, безграничная жажда земнаго устренія и вытекающія отсюда безрелигіозность и крайняя утилитарность – вотъ тѣ, доступныя наблюденію каждаго, явленія современной жизни, которыя самымъ краснорѣчивымъ образомъ подтверждаютъ правду этой характеристики.
Развратъ и золотой телецъ съ древнихъ дней царятъ на землѣ, размножая людскіе пороки и преступленія, и владычеству ихъ не подчиняются лишь очень немногіе. Въ погонѣ за житейскими благами и въ борьбѣ за ихъ обладаніе человѣкъ даже создалъ и особую философію, которою старается оправдать предъ самимъ собою свое чувственно-эгоистическое направленіе жизни. Современный утилитаризмъ, ставящій личную выгоду и пользу выше всего и въ добродѣтели видящій только средство къ достиженію наибольшихъ благъ, представляетъ въ настоящее время самую распространенную и самую живую практическую философію. При такой буржуазной философіи человѣкъ обыкновенно скоро забываетъ о Богѣ и легко превращается въ практическаго атеиста. Если же у него и остается нѣкоторая доля религіозности, нерѣдко граничащая съ суевѣріемъ, то она обычно имѣетъ чисто внѣшнее значеніе и бываетъ не въ состояніи освободить человѣка отъ жизни по стихіямъ міра сего съ его грѣховными чувственно-эгоистическими похотями и дѣлами.
Вотъ такое-то направленіе жизни, при которомъ интересы плоти и земнаго существованія поглощаютъ все вниманіе и всѣ духовныя силы человѣка, и есть тотъ міръ, отъ любви къ которому предостерегаетъ насъ христіанство.
Христіанство есть религія духа, и освобожденіе человѣка отъ созданнаго грѣхомъ подчиненія его матеріальнымъ началамъ есть основная тенденція христіанства. Поэтому и основнымъ принципомъ человѣческой жизни христіанская этика ставитъ развитіе духовныхъ стремленій и потребностей и умерщвленіе плотскихъ, указывая при этомъ на превосходство духа предъ плотью, какъ на основаніе такого принципа. «Духомъ ходите и похоти плотскія не совершайте» (Гал. 5, 16), говоритъ христіанство, потому что «духъ есть иже живитъ, плоть-же не пользуетъ ничтоже» (Іоан. 6, 63). «Не пецытеся убо глаголюще: что ямы, или что піемъ или чимъ одеждемся»? – потому что «душа болыни есть пищи» и притомъ «не единымъ хлѣбомъ живъ будетъ человѣкъ» (Матѳ. 6, 31; 12, 23; 4, 4). «Старайтесь не о пищѣ тлѣнной, но о пищѣ, пребывающей въ жизнь вѣчную» (Іоан. 6, 27), потому что «наше жительство на небесахъ» (Фил. 3, 19, 20). «Ищите прежде царствія Божія и правды его» (Матѳ. 6, 33), потому что это «едино есть на потребу» (Лук. 10, 42).
Указывая на назначеніе человѣка къ вѣчной жизни и къ небесному жительству, къ жительству въ царствіи Божіемъ, которое нѣсть брашно и питіе и въ которомъ не женятся и не посягаютъ, но живутъ какъ ангелы Божіи одними чисто духовными интересами, христіанство естественно должно вооружаться противъ чрезмѣрнаго пристрастія къ земной жизни и подчиненія плотскимъ потребностямъ и земнымъ интересамъ. Поэтому оно усиленно призываетъ человѣка «отложить прежній образъ жизни по обычаю міра сего» (Еф. 4, 22), заповѣдуетъ «совлечься грѣховнаго тѣла плоти» (Фил. 2, 11) и «умертвить земные уды: блудъ, нечистоту, похоть злую и лихоиманіе» (Кол. 3, 5) и убѣждаетъ «огребатися отъ плотскихъ похотей» (1 Петр. 2, 11) и «мудрствовать горняя, а не земная» (Кол. 3, 2)
Христіанство не отрицаетъ пользованія и наслажденія земными благами, не осуждаетъ земныхъ радостей и удовольствій, но оно вооружается противъ излишней заботливости о матеріальныхъ благахъ и противъ господства въ человѣческой жизни плотскихъ и эгоистическихъ стремленій надъ чистыми и возвышенными побужденіями души. «Марѳо, Марѳо, печешися и молвиши о мнозѣ, едино же есть на потребу» (Лук. 10, 41, 42), говоритъ Спаситель сестрѣ Лазаря, когда она обнаружила излишнюю заботливость о Его матеріальномъ довольствѣ. «Вся ми лѣть суть, но не вся на пользу, вся ми лѣть суть, но не азъ обладанъ буду отъ чего» (1 Кор. 6, 12) – вотъ тотъ принципъ, котораго долженъ держаться христіанинъ по отношенію къ міру и его благамъ. Христіанинъ можетъ пользоваться и наслаждаться всѣмъ, что даетъ ему міръ, всѣми земными благами и наслажденіями, но онъ не долженъ ставить свою жизнь въ зависимость отъ этихъ благъ, не долженъ попеченій о плоти превращать въ похоти (Рим. 8, 13), не долженъ дѣлать своимъ богомъ чрево, а славою срамъ (Филип. 3, 19), не долженъ, словомъ, созидать той плотской жизни, которая всю энергію человѣка поглощаетъ на пріобрѣтеніе матеріальнаго довольства, на заботы о «куплѣ», «женѣ» и «селѣ» (Матѳ. 22, 5), и совсѣмъ почти не оставляетъ мѣста для заботъ о душѣ и ея преуспѣяніи. Предоставляя человѣку пользованіе до извѣстныхъ границъ всѣми благами и удовольствіями міра, христіанство въ то-же время усиленно предостерегаетъ его отъ стяжательности и богатства, которое, дѣлая для человѣка болѣе легкимъ достиженіе земныхъ благъ, тѣмъ самымъ даетъ возможность переступать должныя границы и дѣлаться рабомъ своихъ страстей. «Имѣюще пищу и одѣяніе, говоритъ великій апостолъ, сими довольни будемъ. А хотящій богатитися впадаютъ въ напасти и сѣть, и въ похоти многи несмысленны и вреждающія, яже погружаютъ человѣка во всегубительство и погибель, корень бо всѣмъ злымъ сребролюбіе есть» (1 Тим. 6, 8-10). «Смотрите, берегитесь любостяжанія, говоритъ Христосъ, ибо жизнь человѣка не зависитъ отъ изобилія его имѣнія» (Лук. 12, 15), «Аще хощеши совершенъ быти, говоритъ Господь богатому юношѣ, иди продаждь имѣніе твое», потому что «неудобь богатый внидетъ въ царствіе небесное, удобѣе есть велбуду сквозѣ иглинѣ уши проити, неже богату въ царствіе Божіе внити» (Матѳ. 19, 21-24). Поэтому Спаситель міра призываетъ людей, отложивши заботы о пищѣ тлѣнной и сокровищахъ земныхъ, искать прежде всего царствія Божія и правды его, увѣряя ихъ, что о всемъ остальномъ, необходимомъ для нихъ, позаботится Отецъ ихъ Небесный (Матѳ. 6, 31-33).
Будемъ-же слѣдовать этому спасительному призыву, сбросимъ съ себя тяжелое иго плотской жизни, возьмемъ благое иго Христа и постараемся быть чище, духовнѣе и возвышеннѣе, чтобы сдѣлаться достойными членами Царствія Божія, которое «нѣсть брашно и питіе, но правда и миръ и радость о Дусѣ Святѣ» (Римл. 14, 16).
В. К-скій.
«Екатеринбургскія Епархіальныя Вѣдомости». 1904. № 14. Отд. Неофф. С. 337-345.
