Новосвмуч. Тихонъ (Беллавинъ) Патріархъ Московскій – Вегетаріанство и его отличіе отъ христіанскаго поста.
Христіанскій постъ многократно и многообразно подвергался нападеніямъ и нареканіямъ со стороны «плотскихъ» людей. Нападенія эти становятся тѣмъ ожесточеннѣе, чѣмъ болѣе въ извѣстное время люди ходятъ по плоти и заботятся объ угожденіи ей. Въ такія времена господства плоти и измельчанія духа голосá въ защиту поста раздаются рѣдко и робко. Тѣмъ пріятнѣе слышать голосъ въ пользу поста, раздавшійся въ наши дни изъ міра свѣтскаго, который далеко не часто поетъ въ унисонъ съ міромъ духовнымъ, церковнымъ. Разумѣемъ вегетаріанское движеніе, возникновенію котораго оставалось бы только радоваться, если бы сами вегетаріанцы не допускали въ своемъ ученіи не малыхъ промаховъ и погрѣшностей.
Подъ именемъ вегетаріанства разумѣется такое направленіе въ воззрѣніяхъ современнаго общества, которымъ допускается употребленіе въ пищу только растительныхъ продуктовъ, а не мяса и рыбы [1] (отсюда произошло и названіе вегетаріанства — отъ латинскаго слова vegetare — произростать). Въ защиту своего ученія вегетаріанцы приводятъ данныя 1) изъ анатоміи: человѣкъ принадлежитъ къ разряду существъ плодоядныхъ, а не всеядныхъ и плотоядныхъ; 2) изъ органической химіи: растительная пища содержитъ все необходимое для питанія и можетъ поддерживать силы и здоровье человѣка въ той же степени, какъ и пища смѣшанная, т. е. животно-растительная; 3) изъ физіологіи: растительная пища лучше усвояется, чѣмъ мясная; 4) изъ медицины: мясное питаніе возбуждаетъ организмъ и сокращаетъ жизнь, а вегетаріанское, напротивъ, сохраняетъ и удлиняетъ ее; 5) изъ экономіи: растительная пища дешевле мясной; 6) приводятся наконецъ и нравственныя соображенія: убиваніе животныхъ противно нравственному чувству человѣка, тогда какъ вегетаріанство вноситъ миръ и въ собственную жизнь человѣка, и въ его отношенія къ міру животныхъ [2]. Нѣкоторыя изъ этихъ соображеній высказывались еще въ глубокой древности, въ мірѣ языческомъ (Пиѳагоромъ, Платономъ, Сакіа-Муни); въ мірѣ христіанскомъ они чаще повторялись, но все же высказывавшіе ихъ были единичными личностями и не составляли общества; только въ половинѣ нынѣшняго [XIX — прим. А. К.] столѣтія въ Англіи, а затѣмъ и въ другихъ странахъ возникли цѣлыя общества вегетаріанцевъ. Съ тѣхъ поръ движеніе вегетаріанское все болѣе и болѣе возростаетъ; все больше и чаще встрѣчается послѣдователей его, которые ревностно распространяють свои взгляды и стараются осуществить ихъ на дѣлѣ; такъ, въ западной Европѣ есть не мало вегетаріанскихъ ресторановъ (въ одномъ Лондонѣ ихъ до 30), въ которыхъ кушанья готовятся исключительно изъ растительной пищи; издаются книги вегетаріанскаго повареннаго искусства, въ которыхъ содержатся росписанія кушаній и наставленія для притотовленія болѣе 800 блюдъ. У насъ въ Россіи также есть послѣдователи вегетаріанства, къ числу которыхъ принадлежитъ и извѣстный писатель гр. Левъ Толстой.
Вегетаріанству обѣщаютъ [3] широкое будущее, такъ какъ, говорятъ, человѣчество волею неволею въ концѣ концевъ придетъ къ способу питанія вегетаріанцевъ. Уже и теперь въ нѣкоторыхъ странахъ Европы замѣчается явленіе уменьшенія скота, а въ Азіи это явленіе почти уже совершилось, особенно въ наиболѣе населенныхъ странахъ — въ Китаѣ и Японіи, такъ что въ будущемъ, хотя и не близкомъ, совсѣмъ не будетъ скота, а слѣдовательно и мясной пищи. Если это такъ, то вегетаріанство имѣетъ ту заслугу, что его послѣдователи разрабатываютъ способы питанія и образа жизни, къ которому рано или поздно люди должны будутъ примкнуть. Но кромѣ этой проблематичной заслуги вегетаріанству принадлежитъ та несомнѣнная заслуга, что оно предъявляетъ по адресу нашего сластолюбиваго и изнѣженнаго вѣка настойчивый призывъ къ воздержанію.
«Присмотритесь, говоритъ Толстой, къ нашей жизни, къ тому, чѣмъ движимо большинство людей нашего міра; спросите себя, какой главный интересъ этого большинства? И какъ ни странно это можетъ показаться намъ, привыкшимъ скрывать наши настоящіе интересы и выставлять фальшивые, искусственные, главный интересъ жизни большинства людей нашего времени — это удовлетвореніе вкуса, удовольствіе ѣды. Начиная съ бѣднѣйшихъ до богатѣйшихъ сословій общества, обжорство, я думаю, есть главная цѣль, есть главное удовольствіе нашей жизни. Бѣдный, рабочій народъ составляетъ исключеніе только въ той мѣрѣ, въ которой нужда мѣшаетъ ему предаваться этой страсти. Какъ только у него есть время и средства къ тому, онъ, подражая высшимъ классамъ, пріобрѣтаетъ самое вкусное и сладкое... А посмотрите на жизнь людей образованныхъ, послушайте ихъ разговоры. Какіе все возвышенные предметы какъ будто занимаютъ ихъ: и философія, и наука, и искусство, и поэзія, и распредѣленіе богатствъ, и благосостояніе народа, и воспитаніе юношества; но все это для огромнаго большинства — ложь, все это ихъ занимаетъ между дѣломъ, между настоящимъ дѣломъ — завтракомъ и обѣдомъ, пока желудокъ полонъ, и нельзя ѣсть еще. Интересъ одинъ живой, настоящій интересъ большинства — это ѣда. Какъ поѣсть, что поѣстъ, когда, гдѣ? Ни одно торжество, ни одна радость, ни одно открытіе чего бы то ни было не обходится безъ ѣды. Люди притворяются, что обѣдъ, ѣда имъ не нужны, даже въ тягость; но это ложь. Попробуйте вмѣсто ожидаемыхъ ими утонченныхъ блюдъ дать имъ, не говорю — хлѣба съ водою, но каши и лапши, и посмотрите, какую бурю это вызоветъ, и какъ окажется то, что дѣйствительно есть, именно то, что въ собраніи этихъ людей главный интересъ не тотъ, который они выставляютъ, а интересъ ѣды» [4]. Конечно, въ приведенной характеристикѣ современнаго общества есть нѣкоторое преувеличеніе, но есть и значительная доля правды. Посему, и настойчивый призывъ со стороны вегетаріанцевъ къ воздержанію, къ сокращенію прихотей является какъ нельзя болѣе кстати; и еслибы они ограничились этимъ призывомъ, то оставалось бы только радоваться успѣху а росту вегетаріанскаго движенія. Но не рѣдко успѣхъ кружитъ голову и надмеваетъ человѣка. Тоже случилось и съ послѣдователями вегетаріанства: они приписываютъ ему то, чего оно не имѣетъ и не можетъ имѣть.
Вегетаріанцы думаютъ, что еслибы люди не употребляли мясной пищи, то на землѣ давно уже водворилось бы полное благоденствіе. Еще Платонъ, который показалъ намъ примѣръ того, какъ можно умно разсуждать объ идеяхъ и т. п. высокихъ матеріяхъ и въ то же время далеко не умно рѣшать вопросы изъ области государственной и общественной жизни, — еще Платонъ въ своемъ діалогѣ «о республикѣ» корень несправедливости, источникъ войнъ и другихъ золъ находилъ въ томъ, что люди не хотятъ довольствоваться простымъ образомъ жизни и суровою растительною пищею, а ѣдятъ мясо [5]. А у другого сторонника вегетаріанства уже изъ христіанъ, анабаптиста Траіона (ум. въ 1703), находятся на этотъ счетъ слова, которыя авторъ «этики пищи» приводитъ въ своей книгѣ съ особымъ «удовольствіемъ». «Еслибы люди, говоритъ Трайонъ, прекратили раздоры, отказались отъ угнетенія и отъ того, чтó способствуетъ и располагаетъ ихъ къ тому, — отъ умерщвленія животныхъ и употребленія въ пищу ихъ крови и мяса, — тогда въ короткое время ослабѣли-бы, а можетъ быть и совсѣмъ перестали-бы существовать между ними взаимныя смертоубійства, дьявольскія распри и жестокости... Тогда прекратится всякая вражда, не будетъ слышно жалостныхъ стоновъ ни людей ни скотовъ. Тогда не будетъ ни потоковъ крови убитыхъ животныхъ, ни зловонья мясныхъ рынковъ, ни окровавленныхъ мясниковъ, ни грома пушекъ, ни сожженія городовъ. Исчезнутъ смрадныя тюрьмы, рушатся желѣзные затворы, за которыми томятся люди вдали отъ женъ, дѣтей, свѣжаго вольнаго воздуха; смолкнутъ вопли просящихъ пищи или одежды. Не будетъ ни возмущеній ни хитроумныхъ изобрѣтеній для разрушенія въ одинъ день того, чтó созидалось тяжкимъ трудомъ тысячъ людей, ни страшныхъ ругательствъ, ни грубыхъ рѣчей. Не будетъ ни напраснаго истязанія животныхъ непосильной работой, ни растлѣнія дѣвицъ. Не будетъ отдачи въ аренду земель и фермъ по такимъ цѣнамъ, которыя принуждаютъ съемщика изнурять и себя, и слугъ, и скотъ почти до смерти, и всетаки оставаться въ неоплатномъ долгу. Не будетъ угнетенія низшихъ высшими, не будетъ нужды за отсутствіемъ излишествъ и обжорства; смолкнутъ стоны раненыхъ; не нужно будетъ медиковъ для вырѣзыванія пуль изъ ихъ тѣлъ, для отнятія раздробленныхъ или поломанныхъ рукъ и ногъ. Затихнутъ крики и стоны страждущихъ отъ подагры или другихъ тяжкихъ болѣзней (въ родѣ проказы или чахотки), кромѣ недуговъ старости. И дѣти перестанутъ быть жертвами безчисленныхъ страданій и будутъ такими-же здоровыми, какъ ягнята, телята или дѣтеныши всякихъ иныхъ животныхъ, не знающихъ недуговъ» [6]. Вотъ какую обольстительную картину рисуютъ вегетаріанцы, и какъ легко всего этого достигнуть: стоитъ не ѣсть мяса, и на землѣ водворится настоящій рай, жизнь безмятежная и безпечальная.
Позволительно, однако, болѣе чѣмъ усумниться въ осуществимости всѣхъ радужныхъ мечтаній вегетаріанцевъ. Хотя они и заявляютъ, что «ихъ система поражаетъ самый корень зла и обѣщаетъ выгоды не утопическія» [7], однако отъ того, что люди перестанутъ ѣсть мясо, едва-ли водворится на землѣ рай, Царство Божіе, ибо Царствіе Божіе, по премудрому слову Ап. Павла, не пища и питіе, но праведность, миръ и радость въ Святомъ Духѣ (Рим. 14, 17). Христіанское ученіе всегда было чуждо духа мечтательности. Оно тѣмъ и отличается отъ разныхъ утопическихъ теорій, что ясно различаетъ идеалъ и дѣйствительность и, указывая человѣческимъ стремленіямъ конечную цѣль въ идеалѣ, въ то же время никогда не теряетъ изъ виду и дѣйствительности. А въ этой-то дѣйствительности и невозможно полное осуществленіе идеальнаго счастья. Нужды, горе и ссоры всегда будутъ отравлять земную жизнь человѣка, всегда будутъ спутниками въ нашемъ настоящемъ состояніи, такъ какъ причина этихъ несчастныхъ явленій не внѣшняя, не случайная и преходящая, а глубочайшая, внутренняя, заключающаяся въ грѣховномъ состояніи самой природы человѣка, въ поврежденіи ея грѣхомъ. Пока такое состояніе человѣческой природы будетъ продолжаться, пока неизмѣнятся въ корнѣ ненормальныя условія нашей жизни, пока не возстановятся у насъ правильныя отношенія къ Богу, къ собственному назначенію и къ внѣшнему міру, т. е. пока настоящая жизнь не смѣнится новою вѣчною жизнью, пока не откроется для человѣчества новое небо и новая земля, въ которыхъ правда живетъ (2 Петр. 3, 13), — до тѣхъ поръ всегда будутъ нужды, бѣдность, горе и болѣзнь. А такъ какъ корень всѣхъ этихъ бѣдствій лежитъ гораздо глубже, чѣмъ думаютъ вегетаріанцы и подобные имъ мечтатели, то и средство, на которое они указываютъ, одно само по себѣ не можетъ уврачевать зла: оно слишкомъ для этого мало, поверхностно и незначительно.
То правда, что воздержаніе вообще и въ частности отъ употребленія мясной пищи обуздываетъ наши страсти и похоти плотскія, даетъ бóльшую легкость нашему духу и помогаетъ ему высвободиться изъ подъ владычества плоти и покорить ее своему господству и управленію. Однако, было-бы ошибочно полагать это тѣлесное воздержаніе въ основу нравственности, выводить изъ него всѣ высокія нравственныя качества и думать вмѣстѣ съ вегетаріанцами, что «растительная пища сама по себѣ создаетъ много добродѣтелей» [8]. Вопреки мечтамъ вегетаріанцевъ, одинъ изъ подвижниковъ благочестія (преп. Іоаннъ Кассіанъ), которыхъ, конечно, никакъ уже нельзя заподозрить въ небреженіи къ посту, при видѣ трапезы которыхъ, напротивъ, даже ангелы небесные радовались, по выраженію св. Іоанна Златоуста, — говорилъ, что «мы не полагаемъ надежды на одинъ постъ (тѣлесный). Онъ не есть самъ по себѣ благо, или самъ по себѣ необходимъ. Онъ съ пользою соблюдается для пріобрѣтенія чистоты сердца и тѣла, чтобы, притупивъ жало плоти, человѣкъ пріобрѣлъ умиротвореніе духа. Но постъ иногда обращается даже въ погибель души, если неблаговременно соблюдается. Надобно стараться, чтобы тѣ добродѣтели, которыя составляюхъ истинное добро, были пріобрѣтаемы постомъ, а не для поста должны быть совершаемы дѣйствія тѣхъ добродѣтелей. Итакъ для того полезно сокрушеніе плоти, для того къ нему должно быть присоединяемо врачество воздержанія отъ пищи, чтобы чрезъ него мы могли достигнуть любви, въ которой заключается неизмѣнное и постоянное добро» [9]. Значитъ, постъ тѣлесный служитъ только средствомъ и пособіемъ для пріобрѣтенія добродѣтелей — чистоты и цѣломудрія и долженъ необходимо соединяться съ постомъ духовнымъ, — съ воздержаніемъ отъ страстей и пороковъ, съ удаленіемъ отъ худыхъ помысловъ и злыхъ дѣлъ. А безъ этого самъ по себѣ онъ не достаточенъ для спасенья. Не дѣлаемъ выписокъ о семъ изъ твореній Св. Отцовъ, такъ какъ трудно «вмѣстити пишемыхъ»: всѣ отцы и подвижники согласно учатъ, что истинный постъ бываетъ тогда, когда человѣкъ воздерживается отъ зла. Въ замѣнъ всего приведемъ характерный разсказъ о св. Макаріи Великомъ. Ему однажды самъ искуситель сказалъ: «Я не силенъ противъ тебя, Макарій. Все, чтó ты дѣлаешь, и я дѣлаю. Ты постишься, а я совсѣмъ не ѣмъ. Ты бодрствуешь, а я совсѣмъ не сплю. Однимъ только ты побѣждаешь меня». «Чѣмъ-же?» спросилъ Макарій. «Смиреніемъ», отвѣчалъ діаволъ. «Вотъ почему я не силенъ противъ тебя» [10]. Отсюда видно, что нельзя еще возлагать всѣ надежды на одинъ тѣлесный постъ.
Не считая одного тѣлеснаго поста достаточнымъ для спасенія, подвижники благочестія въ тоже время не признавали и того, чтобы постъ этотъ былъ для всѣхъ всегда обязателенъ (какъ хотять того вегетаріанцы; ибо, говоритъ св. Нилъ Сорскій, «всѣ организмы невозможно подчинять одному и тому же правилу: тѣла имѣютъ большое различіе въ силѣ, какъ мѣдь и желѣзо въ сравненіи съ воскомъ» [11]. Проповѣдуя только постоянную умѣренностъ въ пищѣ и питіи и сами воздерживаясь отъ вкушенія мяса, они для другихъ не запрещали вкушенія по временамъ мясной пищи. Нужно все употреблять во славу Божію, говорили они, ни отъ чего совершенно не удаляясь, какъ дѣлаютъ еретики, безразсудно отвергающіе то, чтó Богъ сотворилъ весьма хорошимъ. Отъ всѣхъ находящихся снѣдей, хотя бы и сладкихъ, нужно брать по немногу. Таково разсужденіе мудрыхъ, а не то, чтобы нѣкоторые роды пищи выбирать, а другіе оставдять; дабы и Бога благодарить и сохранить ненадменность души: такъ мы избѣгнемъ возношенія и не будемъ гнушаться тѣмъ, чтó Богъ сотворилъ хорошимъ [12]. Тѣхъ же людей, которые останавливаются на веществѣ снѣдей и питія, оставляя въ сторонѣ «разумѣніе», — таковыхъ отцы называютъ «неразсудительными». Эти неразсудительные люди ревнуютъ посту и трудамъ святыхъ съ неправильнымъ разумѣніемъ и намѣреніемъ и думаютъ, что они проходятъ добролѣтель. Діаволъ же, стерегущій ихъ какъ свою добычу, ввергаетъ въ нихъ сѣмя радостнаго мнѣнія о себѣ, отъ котораго зарождается и воспитывается внутренній фарисей, и предаетъ таковыхъ совершенной гордыни. Ибо ничто столь удобно не побуждаетъ къ гордости, какъ знающая о многихъ своихъ заслугахъ совѣсть и дума, живущая въ упованіи на оныя [13]. Къ такимъ людямъ обращается съ предостереженіемъ и пресвитеръ Исидоръ: «если подвизаетесь, говоритъ онъ, то не гордитесь; если же тщеславитесь симъ, то лучше ѣсть мясо, ибо не такъ вредно ѣсть мясо, какъ гордиться и надмеваться». А отцы Гангрскаго собора даже возглашаютъ анаѳему тому, «если кто осуждаетъ человѣка, который съ благоговѣніемъ и вѣрою вкушаетъ мясо (кромѣ крови и идоложертвеннаго)».
Таковъ по истинѣ мудрый взглядъ св. Церкви на вкушеніе мяса. Въ своихъ постановленіяхъ она всегда имѣетъ въ виду не какого-то отвлеченнаго, безстрастнаго и безплотнаго человѣка, каковаго не рѣдко имѣютъ въ виду разные мечтатели въ родѣ вегетаріанцевъ, а человѣка живаго, плоть носящаго, человѣка со всѣми его нуждами, потребностями, немощами; и къ нимъ Церковь, слѣдуя примѣру Своего Божественнаго Основателя, относится съ величайшею снисходительностію и милосердіемъ. Бывали примѣры, что великіе подвижники и святые мужи, — эти лучшіе выразители церковныхъ воззрѣній, — «сразсуждая немощному естеству человѣческому», не только не укоряли тѣхъ, которые ѣли въ постъ «неподобающія снѣди», но даже и сами «мало» вкушали отъ сихъ снѣдей.
Такъ, о святителѣ Тихонѣ разсказываютъ, что когда онъ жилъ на покоѣ въ Задонскомъ монастырѣ, то однажды въ пятницу на шестой недѣлѣ великаго поста посѣтилъ монастырскаго схимника Митрофана. У сего послѣдняго въ это время былъ гость, нѣкто Косма Студеникинъ, Елецкій гражданинъ, котораго за его благочестивую жизнь любилъ и святитель. Случилось, что въ этотъ день знакомый рыбакъ принесъ отцу Митрофану для Вербнаго Воскресенія живаго верезуба. Такъ какъ гость не разсчитывалъ пробыть до воскресенія въ обители, то схимникъ и распорядился сряду же приготовить изъ верезуба уху и холодное. За этими яствами и засталъ святитель Митрофана и его гостя. Схимникъ, испугавшись такого неожиданнаго посѣщенія и считая себя виновнымъ въ нарушеніи поста, палъ къ ногамъ св. Тихона и умолялъ его о прощеніи. Но святитель, зная строгую жизнь обоихъ друзей, сказалъ имъ: «садитесь, я знаю васъ; любовь — выше поста», при этомъ сѣлъ самъ за столъ, съѣлъ ложки двѣ ухи и угощалъ Косму. Такое снисхожденіе и доброта святителя поразили друзей: имъ извѣстно было, что св. Тихонъ во весь Великій постъ по понедѣльникамъ, средамъ и пяткамъ не употреблялъ даже масла, а тѣмъ болѣе рыбы [14]. А о другомъ подвижникѣ благочестія, еще при жизни прославившемся даромъ чудотворенія, св. Спиридонѣ Тримифунтскомъ разсказывается, что нѣкто зашелъ къ нему съ пути уже по наступленіи Великаго поста, когда святитель съ домашними держалъ по обыкновенію строжайшій постъ и вкушалъ пищу только въ извѣстные дни, оставаясь въ прочіе совсѣмъ безъ пищи. Видя, что странникъ очень усталъ, Спиридонъ велѣлъ дочери своей предложить путнику покушать. Та отвѣчала, что нѣтъ ни хлѣба, ни муки, ибо запасъ этого по причинѣ поста былъ бы излишенъ. Тогда святитель помолился, попросилъ прощенія и приказалъ дочери изжарить случившагося въ домѣ соленаго свинаго мяса. Послѣ изготовленія его Спиридонъ, посадивъ съ собою странника, началъ ѣсть мясо и убѣждалъ и своего гостя дѣлать тоже; а когда послѣдній отказывался, называя себя христіаниномъ, святитель сказалъ: «тѣмъ менѣе надобно отказываться, ибо Слово Божіе изрекло: для чистыхъ все чисто» (Тит. 1, 15) [15].
Не знаемъ, извѣстны ли эти случаи вегетаріанцамъ, и какъ они къ нимъ относятся; но думается, что съ вегетаріанской точки зрѣнія указанные святые мужи представляются «немощными». Однако, св. апостолъ Павелъ въ посланіи къ Римлянамъ (14 гл. 2 ст.), гдѣ тоже въ свое время были споры о томъ, ѣсть ли мясо или только овощи, называетъ немощнымъ того, кто считаетъ позволительнымъ для христіанина ѣсть только овощи — и кто на вкушеніе мяса смотритъ какъ на что-то безнравственное и преступное (какъ и смотрятъ наши вегетаріанцы).
И дѣйствительно, такой человѣкъ есть немощный христіанинъ, готовый, по словамъ апостола, возвратиться къ немощнымъ и бѣднымъ вещественнымъ началамъ и снова поработить себя имъ (Гал. 4, 9). Такой человѣкъ думаетъ, что пища сама по себѣ можетъ приблизить насъ къ Богу (1 Кор. 8, 8), какъ будто Царство Божіе есть пища и питіе, а не праведность, миръ и радость во Святомъ Духѣ (Рим. 14, 17); онъ забываетъ, что все чисто (Рим. 14, 20), и всякое твореніе Божіе хорошо и ничто не предосудительно, если принимается съ благодареніемъ (1 Тим. 4, 4). Не предосудительно, посему, и вкушеніе мяса въ тѣ дни, когда оно разрѣшается св. Церковію.
Въ началѣ роду человѣческому были назначены Богомъ въ пищу сѣмена и плоды (Быт. 1, 23). Но когда человѣкъ грѣхомъ повредилъ всю свою природу и навлекъ проклятіе и на землю, то растительная пища оказалась недостаточною для рода человѣческаго, и изъ Библіи мы знаемъ, что послѣ потопа Самъ Богъ на ряду съ зеленью травною даетъ въ пищу людямъ и животныхъ, и птицъ, и рыбъ (Быт. 9, 3). Стало быть, употребленіе мясной пищи разрѣшено Самимъ Богомъ [16] и, какъ такое, оно не заключаетъ въ себѣ ничего противозаконнаго и безнравственнаго.
Но убивая животныхъ въ пищу, человѣкъ этимъ самымъ, по словамъ вегетаріанцевъ, нарушаетъ принципы справедливости и состраданія къ животнымъ. Онъ лишаетъ ихъ жизни, которую далъ имъ не онъ, и причиняетъ имъ столь ужасныя страданія, что даже привычнымъ людямъ иногда становится жутко при видѣ мученій, испытываемыхъ животными. Въ сочиненіяхъ вегетаріанцевъ («Научныя основанія вегетаріанства», «Этика пищи») цѣлыя страницы посвящены картинному описанію тѣхъ жестокихъ мученій, которымъ подвергаетъ животныхъ человѣкъ, этотъ «сластолюбивый обжора», «ненасытный чревоугодникъ», «злой палачъ». Состраданіе, конечно, чувство въ высшей степени почтенное, но только въ такомъ случаѣ, если оно носитъ трезвый и здравый характеръ, а не ложный и сантиментальный. Встрѣчаются иногда особы, которыя падаютъ въ обморокъ при визгѣ собаки, но которыя остаются безучастны къ слезамъ и горю человѣка. Кто же такое чувство состраданія признáетъ здравымъ и истиннымъ? Или кто одобритъ индійцевъ, устроявшихъ госпитали для куръ, голубей и въ тоже время допускавшихъ, чтобы паріи тысячами умирали отъ жажды во время засухи, и не позволявшихъ имъ пользоваться водою изъ колодцевъ людей знатныхъ. Въ такихъ случаяхъ состраданіе и любовь къ животнымъ развиваются на счетъ людей и въ прямой ущербъ этимъ послѣднимъ.
Этотъ недостатокъ индусовъ, религіей которыхъ такъ восхищаются вегетаріанцы главнымъ образомъ за ея «возвышенные принципы милосердія къ животнымъ», присущъ и вегетаріанству. Защищая права животныхъ, вегетаріанцы, какъ говорится, «хватили черезъ край». Очень многіе изъ нихъ [17] признаютъ, что «животныя совершенно однородны съ человѣкомъ и въ физическомъ, и въ нравственномъ отношеніи», какъ и человѣкъ, «надѣлены разумомъ и нравственнымъ чувствомъ», иногда даже «въ бóльшей степени», «имѣютъ тѣ же понятія, чувства и способности» [18]; «животныя одного съ человѣкомъ класса», «имѣютъ одинаковое съ нимъ право на жизнь», «они наши братья», и посему убіеніе ихъ есть «братоубійство».
Но разсуждая такъ вегетаріанцы этимъ самымъ заявляютъ себя сторонниками матеріализма, который тоже не видитъ существенной разницы между человѣкомъ и животными. А матеріализмъ давно уже потерялъ всякій кредитъ въ глазахъ ученаго міра: нѣтъ ни одного серьезнаго и безпристрастнаго ученаго, который бы сталъ утверждать, что внутренній міръ человѣка и животныхъ одинъ и тотъ же [19].
Эти матеріалистическія тенденціи очень вредятъ чистотѣ вегетаріанскаго ученія, и нельзя не пожалѣть, что вегетаріанцы вмѣсто того, чтобы вести дѣло проповѣди своихъ идей въ союзѣ съ св. Церковію и въ духѣ ученія Христова, предпочитаютъ почерпать подкрѣпленіе своимъ воззрѣніямъ изъ мутныхъ кладезей ложныхъ ученій.
Архимандритъ Тихонъ (Беллавинъ)
«Странникъ», духовный журналъ. 1895. Томъ I. С. 487-499.
Примѣчанія:
[1] Лишь нѣкоторые вегетаріанцы допускаютъ употребленіе въ пищу молока и яицъ.
[2] Всѣ эти данныя подробно раскрыты въ сочин. «Научныя основанія вегетаріанства», «Вегетаріанская кухня» и др.
[3] Напр., проф. Бекетовъ въ брош. «Питаніе человѣка» и въ Энцикл. Слов. Брокг. и Ефр., т. V, 691.
[4] «Первая Ступень» въ предисл. къ «Этикѣ пищи», XXI –XXIII.
[5] Уильямсъ «Этика пищи», 27.
[6] «Этика пищи», 138 и 140.
[7] «Этика пищи», 280.
[8] «Этика пищи», 215.
[9] «Монашеская жизнь по изрѣченіямъ о ней подвижниковъ», вып. 1, 77-73.
[10] «Монашеская жизнь», 101.
[11] «Монашеская жизнь», 68.
[12] «Монашеская жизнь», 69, 81.
[13] «Монашеская жизнь», 98.
[14] Жизнь св. Тихона Зад., М. 1863 г., 165-167.
[15] Созоменъ, Церк. Исторія, кн. 1-я, гл. 11-я.
[16] На это Уильямсъ, авторъ «Этики пищи», возражаетъ, что если защищать мясоѣденіе на основаніи Библіи, то придется, чтобы быть послѣдовательнымъ, защищать и рабство, и многоженство, и самыя варварскія войны (208 стр. примѣч.). Но для всякаго непредубѣжденнаго человѣка ясно видно, что есть существенная разница между вкушеніемъ мясной пищи и хотя бы, напримѣръ, многоженствомъ; и изъ Библіи видно, что первое Богъ разрѣшаетъ и благословляетъ, а второе только на время попускаетъ.
[17] Напримѣръ, Освальдъ, Бентамъ, Никольсонъ, Глейзе, Мишле, Гольтцъ и наконецъ самъ авторъ «Этики пищи» Уильямсъ.
[18] «Неужели души всѣхъ животныхъ, кромѣ человѣческой, смертны или созданы совершенно иначе»? вопрошаетъ одинъ вегетаріанецъ («Этика пищи», 346).
[19] Если и были «философы», которые утверждали противное, то еще св. Василій Великій говорилъ своимъ современникамъ: «убѣгай бредней угрюмыхъ философовъ, которые не стыдятся почитать свою душу и душу пса, однородными между собою и говорить о себѣ, что они были нѣкогда и деревьями, и морскими рыбами. А я хотя и не скажу, бывали ли они когда нибудь рыбами, однако же со всѣмъ усиліемъ готовъ утверждать, что когда писали сіе, то были безсмысленнѣе рыбъ».
