Архимандритъ Константинъ (Зайцевъ) – Время прельшенія избранныхъ.
Забавный уколъ нашему «самолюбію» дѣлаетъ книжный обозрѣватель наиболѣе квалифицированной и духовно-подтянутой среды «восточнаго обряда». Въ краткой рецензіи шеветонскаго журнала «Ирениконъ» на научный трудъ о. Іоанна Хризостома о старообрядческихъ «Поморскихъ отвѣтахъ», изданный Восточнымъ Институтомъ въ Римѣ, внезапно натыкаемся мы на выпадъ противъ «Православной Руси». Оказывается, наши идеи имѣютъ общій корень съ идеологіей «Поморскихъ отвѣтовъ», свидѣтельствуя о живучести этого «архаизма». «Каждые пятнадцать дней закрываешь это изданіе («Православнуюю Русь») съ подозрѣніемъ: не сомнѣваются ли редакторы его въ томъ, что имѣется еще подлинное Православіе внѣ ихъ юрисдикціи – что и было характерной чертой старообрядцевъ, какъ то съ очевидностью показываетъ авторъ реферируемаго труда».
Большинство христіанскаго отбора, стремящагося обнять своимъ взоромъ вселенную, не имѣетъ представленія о «Православной Руси» и сознательно оставляетъ внѣ своего зрѣнія самое Русскую Зарубежную Церковь. Это относится не такъ ужъ рѣдко и къ тѣмъ, кто не сбрасываютъ со своихъ счетовъ Русскаго Православія и даже съ нарочито-повышеннымъ интересомъ къ нему обращаются, обладая не рѣдко и знаніемъ русскаго языка. Но бѣльмомъ въ глазу является наше скромное существованіе для тѣхъ немногихъ, кто, идя въ ногу съ міромъ, все же слѣдятъ и за нами, бросая бѣглый взглядъ и на наши изданія. Лишаетъ ихъ спокойствія наше «ceterum censeo»[1], изъ уголка сознательно хранимой старины раздающееся – старины неветшающей, вѣчно-юной, вѣчно-свѣжей, неизмѣнно на верхъ горы возносимой, какъ бы ее ни погребали утѣсненіемъ, небреженіемъ, замалчиваніемъ и всѣми возможными способами дозволенной и недозволенной борьбы участники мірового общенія, новизной прельщеннаго и подъ ея знакомъ объединяемаго.
Дѣйствительно, есть формальная общность нашей установки сознанія и старообряческой. Вѣдь въ чемъ расхожденіе Православія съ расколомъ старообрядчества? Только въ томъ, что сознаніе истинности Церкви обращено старообрядцами не къ самой Церкви, а къ оторвавшейся отъ истинной Церкви ея части, возомнившей себя, хранительницей Истины по признаку внѣшней вѣрности не самой Церкви, а ею хранимымъ ея цѣнностямъ. Въ этомъ отношеніи полную аналогію, по существу, являетъ старообрядчеству именно «восточный обрядъ», а никакъ не мы. И онъ во главу угла ставитъ не принадлежность къ истинной Церкви, а блюденіе внѣшней вѣрности внѣшнимъ по преимуществу цѣнностямъ Церкви Православной – независимо отъ принадлежности къ ней! Наша же установка сознанія является совершенно иной: во главу угла ставимъ мы именно и только принадлежность нашу къ истинной Церкви, какой безспорно была Русская Помѣстная Церковь, наслѣдниками и преемниками коей мы являемся – тоже безспорно. И мы въ этой безспорности себя и хранимъ, ее полагая основой нашего бытія. И храненіе нами какъ отдѣльныхъ внѣшнихъ цѣнностей Православія, такъ и всего его содержанія въ цѣломъ есть лишь- слѣдствіе, выводъ, приложеніе къ жизни, воплощеніе – какъ угодно назовите! – этой нашей формальной принадлежности къ истинной Церкви.
Міръ мѣняется – мы же остаемся все въ томъ же положеніи: въ этомъ наше спасеніе! Мы имѣемъ практическую возможность объ этомъ свидѣтельствовать, вытекающую изъ того факта, промыслительно устроеннаго Провидѣніемъ, что протекаетъ наша жизнь въ условіяхъ формальной свободы. Мы почитаемъ себя обязанными ее использовать въ цѣляхъ исповѣдничества нашей церковности, а въ составъ этого исповѣдничества естественно и необходимо входитъ и распознаніе ширящихся соблазновъ, насъ окружающихъ, регистрація ихъ, обнаруженіе, раскрытіе – во спасеніе насъ самихъ и тѣхъ, кто съ нами едикомысленны. Спасаемся мы сами такимъ образомъ и другимъ помогаемъ спасаться: въ этомъ смыслъ нашего существованія. Дѣйствительность обнаруживаетъ, какъ соскальзываютъ все больше и уклоняются все дальше съ путей Божіихъ даже именемъ Христа себя покрывающія церкви, деноминаціи и всевозможныя человѣческія организаціи. Все болѣе оттѣсняемыми чувсвтуемъ мы себя отъ большихъ дорогъ церковной общественности. Есть ли это гордыня превозношенія, когда мы это констатируемъ? Быть бы живу – вотъ наша задача, исчерпывающая наше все бытіе: быть бы живу во Христѣ! въ истинномъ Христѣ!
Подъ этимъ угломъ зрѣнія большой соблазнъ для насъ возникаетъ – нельзя сказать, новый, но во всей своей силѣ впервые передъ нами становящійся. Мы не разъ отмѣчали, что антихристово начало имѣетъ двоякій видъ, какъ это опредѣляется двоякимъ смысломъ приставки «анти»: борчества съ Христомъ и подмѣны Христа. Не прекращается начало «борчества». Но эта реальность выходитъ въ предѣльной своей грубости на аван-сцену только въ мѣру дѣйствительной необходимости, повсемѣстно вися какъ лишь угроза, отъ которой – по заданію! – нѣтъ спасенія. Обыденность пронизывается другой реальностью, а именно, въ безконечно разнообразныхъ формахъ проявляющейся «подмѣной» Христа. И не надо думать, будто всегда и непремѣнно здѣсь на лицо завѣдомо злостный «антихристовъ» замыселъ. Нѣтъ – и тутъ образъ ангела свѣтла принимаетъ тьма. Не послѣдню роль играютъ тутъ чувства любви, снисхожденія, жалости, милосердія, всяческія добрыя чувства человѣческія, обѣщающія и дающія, во имя Христа, многообразное «земное», одновременно же въ этой полнотѣ несомыхъ человѣчеству земныхъ благъ растворяющія истинное Христово начало и сознательно его въ жертву приносящія.
Достаточно подъ этимъ угломъ зрѣнія всмотрѣться въ современное миссіонерство, какъ оно осуществляется въ Азіи и Африкѣ. Тутъ возникаетъ нѣкій принудительный «экуменизмъ», сводящій Христово начало къ такому минимуму, которое самое примитивное протестантское сознаніе можетъ принять только цѣною отказа отъ своей христіанской сущности. Жертва приносится – во имя цѣли, по заданію святой, но практически низводимой до уровня присобленчества къ сознанію примитивно-земному.
Достаточно всмотрѣться подъ этимъ угломъ зрѣнія и въ миссіонерство другого порядка – въ «внутреннее» миссіонерство, обращенное къ средѣ своей, отчудившейся отъ Христа. И здѣсь тѣ же добрыя чувства побуждаютъ къ снисхожденію, ведущему къ огрубленію, къ расцерковленію, къ обмірщенію, если не къ прямому отрицанію Христова начала, подлиннаго, какъ оно еще сохранялось и у инославныхъ. И развѣ именно подъ этимъ угломъ зрѣнія не симптоматично, даже для католицизма становящееся характернымъ, оттѣсненіе духовенства элементами «лаическими»?
Христіанство претворяется въ нѣкую соціальную «размѣнную монету», имѣющую хожденіе вездѣ, дающую выходъ «человѣческимъ» чувствамъ и потому, на фонѣ озвѣренія современнаго, кажущуюся даже чѣмъ-то отраднымъ, но отъ подлиннаго христіанства, отъ земли къ Небу ведущаго и къ Небу земного человѣка уже и пріобщающаго, почти ничего, а все чаще и ничего, уже не имѣющую.
Это та атмосфера, въ которой мы живемъ, но которая, насъ непосредственно не касается, въ смыслѣ требованія, какихъ то внутреннихъ рѣшеній, пусть и не формальныхъ, но все же отвѣтственныхъ, а иногда опредѣляющихъ нашу судьбу. Намъ сейчасъ грозитъ иное – чисто «наше». Врагъ подходитъ къ внутреннимъ оградамъ нашего сердца, пытаясь подточить самый источникъ нашей жизни во Христѣ. Это – т. н. «культурное» общеніе съ совѣтчиной, въ тѣхъ ея обличіяхъ, которыя принимаютъ образъ ангела свѣтла.
Самый яркій обликъ этого соблазна – т. н. Совѣтская Церковь, которая занимаетъ рѣшающее мѣсто въ большой игрѣ, которая сейчасъ ведется большевиками по разоруженію свободнаго міра. Уберите со сцены московскую патріархію, съ которой, какъ съ представительницей подлиннаго Русскаго народа, и въ его прошломъ и въ его настоящемъ – въ отличіе отъ совѣтской власти – готовы общаться, пусть и съ риторическими иногда оговорками, рѣшительно всѣ христіанскія силы міра: что останется отъ зловѣщей идеи «сосуществованія»? Но не надо преуменьшать силу дѣйствія этого соблазна и на русскую православную зарубежную среду, иногда самую квалифицированную. Растетъ, однако, соблазнъ и болѣе тонкій, облекаемый въ форму самую доходчивую: литературной убѣдительности, художественной «правды», культурной привлекательности. А тутъ же рядомъ продолжаетъ дѣйствовать неумолкающій голосъ «крови», общности историческаго корня, неразрывности исторической судьбы... Его впечатляющая сила неизмѣрима. Не она ли раждаетъ въ германскомъ народѣ, въ частности и церковномъ, фикцію единства Германіи, которая, практически, стоитъ главнымъ препятствіемъ для дѣйствительнаго ея объединенія, служа великую службу большевикамъ? Эта сила разрушительно дѣйствуетъ и въ нашей средѣ, поддаваясь преодолѣнію лишь на высотахъ духа. А дѣйствіе этого начала, высшаго, ставится подъ угрозу соблазномъ культурнаго общенія съ подъяремной Россіей. Ибо такъ снимается съ нашей церковной совѣсти основное ея огражденіе: убѣжденность въ нашей безоговорочной непримиримости на стражѣ церковной русскости.
Судьбы Россіи подъяремной и свободной – раздѣльны: это – аксіома здороваго сознанія русско-церковнаго.
«Тамъ» творится жизнь истинная только втайнѣ. Все, что «тамъ» допускается наружу, носитъ на себѣ печать: лжи. Этимъ мы не произносимъ еще приговора ничему и никому, а констатируемъ лишь фактъ непреложный, не исключающій того, что относительную пользу, въ планѣ и личнаго спасенія и общаго освобожденія, можетъ принести то или иное дѣйствіе, возникшее на совѣтской почвѣ открыто, то есть дозволенно.
«Здѣсь» мы творимъ жизнь свободно – обязанные, внѣ зависимости отъ какихъ бы то ни было обстоятельствъ, хранить всецѣлую вѣрность нашей православной русскости. Пусть враги назовемъ это фанатизмомъ, узколобостью и т. д. Это – наша миссія. Въ этомъ смыслъ нашей жизни, какъ въ планѣ личнаго спасенія, такъ и въ планѣ общаго освобожденія.
И вдругъ – перебрасывается къ намъ «оттуда» мостикъ, въ образѣ литературныхъ произведеній, якобы являющихъ ростъ духовнаго самосознанія русскаго общества, ростъ внутренней Россіи, созрѣваніе церковно-національное русскаго народа – ростъ, протекающій, осуществляющійся, являющій себя открыто въ рамкахъ совѣтчины и ее какъ бы органически преодолѣвающій.
Это ли не кожъ въ спину началу непримиримости? Это ли не даръ данайцевъ[2]? Это ли не высвобожденіе нашей совѣсти отъ долга самостоянія въ с в о е й истинѣ, въ с в о е й вѣрности? Обширной струей изливается подобный матеріалъ за рубежи СССР и на иностранныхъ языкахъ въ формѣ всевозможной литературы, – художественной, мемуарной, политической, чисто публицистической, репортерской. Но и на русскомъ языкѣ отъ имени русскихъ людей возникаетъ, ширится, растетъ, множится эта поросль – и крѣпкій ядъ, пусть и независимо нерѣдко отъ намѣреній авторовъ и издателей, вливается въ наше сознаніе! Великую услугу оказываетъ совѣтской власти эта волна дезинформаціи – такъ увлекательно убѣдительная...
Когда то общимъ убѣжденіемъ было: война внѣшняя – вотъ, что сброситъ большевиковъ, независимо отъ итога войны. Достаточно, чтобы русскій человѣкъ получилъ въ руки оружіе и оно необходимо обратится противъ внутренняго врага, общаго. Опытъ показалъ, что сила историческаго прошлаго, о которой мы говорили выше – послужила, въ конечномъ счетѣ, большевикамъ и сразу подняла ихъ на новую, ранѣе для нихъ недосягаемую, высоту. Нынѣ есть реальное основаніе думать, что военная операція, задѣвающая Россію, способна оказаться поводомъ для событій, концомъ которыхъ будетъ конецъ совѣтчины: Венгрія дала урокъ достаточно убѣдительный. Но вотъ даже въ наше сердце завѣдомыхъ-стояльцевъ за истину непримиримости, втекаетъ сладостная увѣренность въ томъ, что перевариваетъ Россія большевизмъ – и дѣло лишь времени его окончательное исчезновеніе на какомъ то величественномъ пути обновленія внутренняго Совѣтской Россіи, ведущаго ее къ новой жизни... Пусть читатель подъ этимъ угломъ зрѣнія перечтетъ то, что – пусть съ полнымъ правомъ! – только что перевернуло его душу, раскрывая передъ нимъ самую изнанку совѣтской жизни, пусть перечтетъ не эмоціонально, а отвѣтственно-политически, духовно-критически, церковно-требовательно. Не, страшно ли ему станетъ и за себя и за другихъ и за самаго автора произведенія, только что его плѣнившаго?...
Не надо думать, будто все на насъ устремляющееся въ своемъ безконечномъ прельстительномъ разнообразій, есть непремѣнно плодъ какой то злой организованной кампаніи. Было время, когда зло именно такъ и подготовлялось и осуществлялось – и явно, и потаенно. Пусть остались и кадры и центры подобной работы – независимо даже отъ грандіозной совѣтской вселенской антре-призы. Никакой глазъ не проникнетъ въ тайны этой работы, объемъ и квалифицированность которой будутъ неизмѣнно расти, пока не придетъ человѣкъ-Антихристъ, все это зло въ себѣ имѣющій воплотить, распространяя уже открыто свою власть на весь міръ. Для нашего времени характерно – и въ этомъ и сущность «Отступленія», поскольку оно уже принимаетъ характеръ вседенскости – что та или иная «крѣпость» злу есть явленіе повсемѣстное, только форму мѣняющее. Поэтому обреченъ на претыканіе всякій, кто захочетъ горделиво, руководствоваться своимъ «чутьемъ» проницательности на злое, по признаку поисковъ и распознанія его авторовъ, инспираторовъ, организаторовъ – какъ ихъ ни назови. Сейчасъ единственный вѣрный способъ спасенія – отойди скромно отъ зла и скромно сотвори благо, внутренне и внѣшне окопавшись въ своей цитадели, въ своей русской церковности ею живи, въ ней расти к крѣпись: оцерковляй свою жизнь, въ этомъ заданіи обрѣтая смыслъ своей, и начинающейся, и, длящейся, и завершающейся жизни.
Сейчасъ время особо благопріятное для сосредоточенія надъ собою. Зоветъ насъ Церковь къ покаянію, къ осознанію своихъ грѣховъ, къ испрошенію прощенія у нами обиженныхъ и къ прощенію обидчиковъ. Зоветъ она,насъ къ осознанію Православія и самоутвержденію въ немъ. Эта задача исполнена содержанія исчерпывающаго и необъятнаго – и выраженіе ея всему насъ научитъ, ко всему приведетъ, ото всего злого отведетъ и покажетъ намъ единственный практическій путь служенія Родинѣ, лишенный губительнаго мечтательства. Зоветъ она насъ къ подвигу молитвы и поста. Зоветъ она насъ къ тому, чтобы мы Христа узрѣли въ Его подлинномъ естествѣ, а тѣмъ самымъ отвлеклись отъ міра и воззрѣли горѣ. Зоветъ она насъ къ тому, чтобы мы, и себя, и свои домы, и наши житейскія общенія, самые наши домыслы о земномъ будущемъ, какъ личномъ такъ и національномъ, не отвлекали отъ истиннаго Христа, который воплощаетъ въ Себѣ Церковь, и насъ всѣхъ дѣлаетъ членами Своего Тѣла. Зоветъ она насъ къ тому, чтобы мы, отрѣшившись не только отъ того зла, которое въ мірѣ торжествуетъ, но и отъ надежды въ улучшенномъ здѣшнемъ мірѣ найти себѣ упокоеніе, устремились къ срѣтенію Воскресшаго Христа, предварительно слившись съ Церковью въ подготовительномъ подвигѣ самоочищенія.
Счастливы тѣ, кто, захотя всего этого, имѣютъ возможность въ полной мѣрѣ это послѣднее осуществить. Немного такихъ. Но если каждый это выполнитъ во всю мѣру открывающихся ему возможностей – Господь, вся вѣдый, утѣшитъ его и приметъ на Свое Торжество. Не будемъ лишь загодя, уповая на милость Божію, уклоняться отъ подвиговъ поста и молитвы, дабы не уклониться въ безпечность, которую смертнымъ грѣхомъ почитали святые отцы. Проникнемся сознаніемъ своего «избранничества» – ибо какъ иначе оцѣнить наше пребываніе въ составѣ Церкви, непререкаемой въ своей истинности? – Господь ждетъ отъ насъ, чтобы мы достойными показали себя этого избранничества. Только окрыленные силой благодати, Церковью на насъ изливаемой, сумѣемъ мы остаться неповрежденными предъ лицомъ прельщеній, нынѣ попускаемыхъ Богомъ и какъ бы къ отвѣту призывающихъ внутренняя наша. Дѣйствительно ли Христовы мы? Дѣйствительно ли хотимъ быть, и остаться живыми во Христѣ.
Архим. Константинъ
«Православная Русь». 1958. № 4. С. 1-3.
[1] Фраза-символ неуклонной воли, решимости (или объективной, насущной необходимости) покончить со злом, которое не может быть более терпимо. – ред.
[2] Иначе Троянский конь. Выражение употребляется в значении: коварные дары, несущие с собою гибель для тех, кто их получает. – ред.
