Избавленіе отъ явной опасности и помощь святой великомученицы Варвары.
Благодать отъ Бога дана ти есть, хранити и соблюдати отъ внезапныя болѣзни и наглыя смерти всякаго человѣка, вѣрою, любовію и благоговѣніемъ честная твоя страданія воспоминающаго и почитающаго; тоя благодати не лиши и насъ, добрая дѣво Варваро, да и мы, здрави суще тѣломъ и духомъ въ нынѣшней и будущей жизни о тебѣ поемъ Богу: аллилуія. (12 кондакъ. Акаѳ. св. велик. Варварѣ).
Передъ отправленіемъ моимъ въ море, въ первое еще плаваше 1855 года, моя мать благословила меня образомъ св. великомученицы Варвары, объяснивъ, что главное ея покровительство заключается въ взбавленіи отъ неожиданной или насильственной смерти. – Съ тѣхъ поръ я имѣлъ обыкновеніе, при нѣкоторыхъ случаяхъ, носить его съ собой, но не всегда еъ должнымъ къ нему уваженіемъ. Иногда я просто бралъ его въ карманъ.
Однажды, взявъ его такимъ образомъ, я чуть навсегда не лишился материнскаго благословенія. Гуляя въ Лифляндіи по берегу залива я отдалившись далеко отъ лагеря, я уже къ вечеру возвратился, замѣтивъ вдругъ, что образа со мной не было. Невозможно было и надѣяться отыскать его, такъ какъ я проходилъ, то приближаясь, то удаляясь отъ берега, по глубокимъ пескамъ, почти сплошь покрывающимъ всю мѣстность. Притомъ, образъ, падая, по тяжести своей долженъ былъ быть покрытъ сухимъ пескомъ, и слѣдовательно найти его казалось невозможно, тѣмъ болѣе, что я совершенно не помнилъ тѣхъ мѣстъ, по которымъ съ трудомъ пробирался.
Глубоко сожалѣя о такой важной для меня пропажнѣ, и сознавая всю безплодность поисковъ, я однако послалъ людей на удачу, почти не объяснивъ имъ хорошенько моей дороги. Къ моему счастію и понятной радости, менѣе чѣмъ черезъ часъ, посланные возвратились, неся въ рукахъ образъ, найденный въ сторонѣ отъ дороги, почти погруженный въ песокъ и узнанный только по блеску серебряной ризы. Съ тѣхъ поръ я сталъ особенно остороженъ, и съ чувствомъ вѣры всегда бралъ его съ собой и носилъ не иначе, какъ на груди, при исполненіи какихъ-нибудь порученій морской службы, очень часто сопровождаемыхъ иногда немалою опасностію, при большихъ переѣздахъ на шлюпкахъ.
Случай въ 1862 году, въ началѣ заграничной компаніи, едва не подвергнувшій меня смерти, навсегда останется мнѣ памятнымъ, какъ явное доказательство той неоцѣненной благодѣтельной помощи, которую всегда оказываетъ св. Варвара тѣмъ, кто ей вѣритъ и ее почитаетъ.
Въ октябрѣ мѣсяцѣ, означеннаго года, судно, на которомъ я находился, вышло изъ Кронштадта, при довольно благополучной погодѣ, для слѣдованія въ южную Америку. Первая станція для нагрувки каменнымъ углемъ была назначена въ Даніи на островѣ Фіоніи, въ городѣ Ниборгѣ. Балтійское море, какъ это и часто случается, приняло насъ не совсѣмъ дружелюбно. Восточный вѣтеръ былъ довольно силенъ, волненіе велико, во стройный фрегатъ, нагнувшись на бокъ и подъ зарифленными парусами, несся быстро впередъ, иногда набѣгая на громадную волну и однимъ ударомъ водорѣза разбивая ее, покрывался брызгами и водяною пылью, какъ облакомъ. Обогнувъ островъ Борнгольмъ, мы убрали паруса и, разведя пары, вошли въ Большой Бельтъ. Едва стихнувшій вѣтеръ сталъ замѣтно свѣжѣть, и волненіе становилось чувствительно. Чтобы подойти въ Ниборгу, надо было непремѣнно взять лоцмана съ одного изъ значительно удаленныхъ острововъ въ этомъ мѣстѣ. Судно наше, между тѣмъ, вошло между двумя гористыми островами. Съ этою цѣлію, остановивъ ходъ машины, мы подняли на гротъ-брамъ стеньгѣ флагъ, означающій немедленное требованіе лоцмана. Между тѣмъ вѣтеръ все свѣжѣлъ, а лоцмана не выѣзжали. Такой же былъ успѣхъ послѣ нѣсколькихъ пушечныхъ выстрѣловъ.
Положеніе становилось все болѣе и болѣе затруднительнымъ. Якорь бросить было немыслимо, какъ по значительной глубинѣ, такъ и по каменистому грунту дна, да и наконецъ, при усаливающемся вѣтрѣ, якорь могъ не забрать, и насъ легко могло сдрейфовать (стащить) на какой-либо островъ. Идти же впередъ мы не рѣшались безъ лоцмана, да и не было никакой надобности рисковать въ виду лоцманской станціи. Приходилось до поры до времени держаться подъ парами, а между тѣмъ сдѣлано было распоряженіе спустить одн изъ небольшихъ четырехвесельныхъ шлюпокъ (вельботъ) и, наскоро вооруживъ ее не совсѣмъ пригнанными парусами, – командировать на ней двухъ офицеровъ въ Ниборгъ, за 21 версту, для привоза оттуда лоцмана на фрегатъ, которому рѣшено было идти впередъ пока малымъ ходомъ. Посылать же шлюпку на островъ къ станціи было уже совсѣмъ невозможно, какъ по неизвѣстности прохода въ пристани, такъ и вслѣдствіе опасности разбить ее на подводныхъ камняхъ.
Одинъ изъ назначенныхъ былъ я, другой – исполняющій должность ревизора Л. К. – Впослѣдствіи оказалось, что паруса по ошибкѣ попали съ восьми-весельнаго катера, слѣдовательно гораздо болѣе размѣромъ, что всегда представляетъ большую опасность – даже при небольшихъ переѣздахъ. Былъ часъ пятый. Смеркалось. Вѣтеръ дулъ порывистый, заглушая шумъ катящихся и разсыпающихся волнъ. Горизонтъ былъ покрытъ какою-то мглою, съ рѣвко очерченнымъ высокимъ островомъ вдали, за которымъ намъ предстояло держать путь вплоть до самаго города.
Получивъ приказаніе, оставалось одно – сѣсть въ шлюпку и отваливать. Неисполненіе приказаній въ морѣ, каковы бы они ни были – немыслимы. Съ тяжелымъ, тоскливымъ чувствомъ, я спустился въ каюту, взялъ компасъ, надѣлъ на шею образъ св. великомученицы Варвары, и черевъ нѣсколько минутъ скорѣе упалъ въ шлюпку, нежели вошелъ въ нее, такъ какъ у борта ее буквально бросало то вверхъ, то внизъ. Выслушавъ окончательныя приказанія, Л. К. взялъ руль, я сѣлъ возлѣ него, матросы по командѣ подняли парусъ, быстро и сильно развернутый вѣтромъ. Шлюпка въ одинъ моментъ отпрыгнула на нѣсколько сажень отъ фрегата, чрезмѣрно нагнувшись на бокъ и взбивъ пѣну по сторонамъ. Въ тотъ же моментъ мы замѣтили, что парусъ былъ непомѣрно великъ. Хотѣли его поправить, уменьшить, но въ это время на рулѣ сплошали и огромный парусъ, совершенно неожиданно, съ трескомъ перелетѣлъ на другую сторону, и шлюпка черпнула воды другимъ бортомъ. Позади насъ раздалась громкая команда въ рупоръ, но намъ было уже не до того и не разсчетъ оглядываться назадъ, тогда какъ малѣйшая оплошность въ управленіи шлюпкою могла стоить жизни. Потомъ уже мы узнали, что на фрегатѣ всѣ съ лихорадочнымъ вниманіемъ слѣдили за нашимъ парусомъ, почти лежащимъ на водѣ. Капитанъ, замѣтивъ, что намъ не добраться до берега, и ожидая каждую минуту нашей гибели, велѣлъ поднять шлюпочный флагъ – приказаніе вернуться назадъ. Флагъ этотъ развевался незамѣченннігь до тѣхъ поръ, пока капитанъ, измѣнивъ своему всегдашнему хладнокровію, не догадался сдѣлать выстрѣлъ изъ орудія въ самую важную и критическую для насъ минуту.
Между тѣмъ, мы, справившись съ парусомъ и приведя шлюпку по возможностп въ порядокъ, взяли было направленіе къ Ниборгу, желая высоко обогнуть островъ, но курсъ былъ такъ крутъ и насъ такъ сильно валило на бокъ, что мы принуждены были спуститься и летѣли прямо на островъ, каждую минуту опасаяся разбиться на каменьяхъ далеко выдавшейся отмели. Первые буруны по разсчету были недалеко...
Какъ теперь помню то страшное и смертельное чувство, охватившее меня какою-то невыразимою тоскою. Неизбѣжная опасность была передъ глазами со всей ужасающей обстановкой. Замѣчательно, что въ это время я не думалъ ни о матери, ни о всѣхъ близкихъ сердцу. Я чувствовалъ какую-то давящую боль въ груди и невыразимое томленіе. Все вниманіе, вся жизнь сосредоточивалась, кажется, въ однихъ глазахъ, въ одномъ наблюденіи за волнами, готовыми насъ залить при одномъ неловкомъ движеніи руля. Мы продолжали мчаться впередъ безъ цѣли, не заботясь о направленіи, только бы дать лучшее направленіе нашей шлюпкѣ. Сбитыя верхушки волнъ летѣли выше мачты надъ нашими головами, а подъ нами кипѣло море, вснѣяенное быстрымъ ходомъ. Возлѣ меня сидѣлъ Л. К. весь блѣдный, съ устремленными впередъ глазами и ухватившись за руль обѣими руками. Противъ, на банкахъ (скамьяхъ), полулежали матрось и, отвалившись назадъ, изо всѣхъ силъ держали туго вытянутые шкоты (веревки отъ паруса). Шлюпка наша мчалась съ невѣроятной быстротой, съ трескомъ нагибаясь все болѣе, и ежеминутно грозя захлебнуться и не встать болѣе, такъ какъ вѣтеръ свирѣпѣлъ неистово. Такъ называемый девятый валъ представлялся въ видѣ огромной волны, катящейся навстрѣчу, но ловкій поворотъ руля, и шлюпка взлетала на его вершину, разбивая его и обращая въ яростную, клокочущую пѣну. Такихъ валовъ было нѣсколько. Съ однимъ справлялись, – налеталъ другой, за нимъ третій... Наконецъ борьба становилась не подъ снлу. Кь тому же постоянное ожиданіе налетѣть на камни и расшибиться въ дребезги – увеличивало нашу смертельную агонію.
Л. К. въ ужасѣ обернулся было ко мнѣ, желая что-то сказать, по въ эту секунду, откуда ни возмись, съ навѣтра, громядннй валъ, сажени въ четыре, быстро направлялся прямо на насъ, по-видимому увеличиваясь все болѣе. Увидѣвъ передъ собой, ня пути, эту темно-зеленую водяную гору, готовую ня несъ рухнуть, рулевой дрогнулъ, рука ему измѣнила, и весь валъ съ оглушающимъ шумомъ ринулся на насъ, страшно ударивъ въ лѣвый бокъ шлюпки. – Въ первую секунду, помню только, едва я не захлебнулся, глотнувъ горько-соленой воды, затѣмъ насъ покрыла волна, обливъ съ головы до ногъ и, вслѣдствіе чрезмѣрно быстраго хода, мы вылетѣли снова какбы на поверхность, разбрасывая далеко брызги, и въ то же самое время услыхали позади себя сильный и продолжительный ударъ грома, повторившійся звучнымъ вхомъ на островѣ, къ которому приближались. Мы быстро обернулись. Фрегатъ стоялъ въ облакѣ дыма. На гротъ-брамъ-стеньгѣ развѣвался хорошо знакомый шлюпочный флагъ... Все стало ясно. Насъ требовали назадъ... Любовь къ жизни быстро охватила мою душу. Въ тотъ же моментъ я скомандовалъ. Паруса полетѣли внизъ, и шлюпка стала прямо, закачавшись однако сильнѣе. Матросы взяли весла, и мы повернули на задъ, противъ вѣтра, къ фрегату, находящемуся отъ насъ по крайней мѣрѣ въ восьми верстахъ.
Отливая поминутно воду отъ безпрестанно поддающаго волненія, еще болѣе чувствительнаго отъ тихаго, едва замѣтнаго, хода, мы направились назадъ, съ трудомъ выгребая противъ вѣтра, волненія и теченія. Здѣсь мы вполнѣ познакомились съ нашей шлюпкой, не имѣющей ни одного порядочнаго достоинства, и къ тому же, подъ веслами, положительно не повинующуюся рулю. Матросы то гребли, выбиваясь изъ послѣднихъ силъ, то отливали воду, послѣ чего новая волна вливала къ намъ заразъ нѣсколько десятковъ ведеръ. Нѣсколько часовъ мы пробились, измучившись до окончательнаго истощенія силъ, и можетъ быть не дошли бы до фрегата, еслибъ онъ самъ не подошелъ къ намъ, видя наше бѣдственное положеніе. Мы пристали къ борту полузалитне водою, мокрые, блѣдные и дрожащіе отъ холода. На палубѣ столпились офицеры, команда. Насъ встрѣчали съ поздравленіями, что мы избѣжали опасности, какъ говорили, по какому-то странному случаю. Фрегатъ, не дождавшись лоцмана, подъ малыми парами отправился къ Ниборгу, гдѣ черезъ нѣсколько часовъ бросилъ якорь. Дальнѣйшій путь нашъ лежалъ черевъ бурное Нѣмецкое море, а затѣмъ, впереди предстояла серьезная борьба съ океаномъ, но тяжелое чувство, при ожиданіи будущей опасности, устранялось твердою вѣрою въ несомнѣнное покровительcтвo, уже оказанное однажды. И дѣйствительно, во все остальное время, около года, я не чувствовалъ ни малѣйшаго страха во время самыхъ ужасныхъ шкваловъ подъ экваторомъ, когда сила вѣтра и громадность волненія доходили до того, что судно, ныряя между гигантскими волнами, съ розмаха ударялось о воду висящими по бокамъ шлюпами.
4-го декабря, день св. великомученицы Варвары, приходился къ воскресенье... Мы были на широкомъ, раздольномъ просторѣ Атлантическаго океана. Погода стояла прекрасная. Ровный, но довольно крѣпкій, сѣверо-восточный пассатъ, красиво надувая всѣ поставленные паруса, – гналъ насъ со скоростію двадцати верстъ въ часъ. На гротъ (средней) мачтѣ развѣвался бѣлый флагъ, съ краснымъ крестомъ посрединѣ... На фрегатѣ началась обѣдня... Въ баттарейной, закрытой палубѣ былъ поставленъ престолъ, собранъ иконостасъ, и священникъ совершалъ богослуженіе съ святыми дарами... Паникадила качались вередъ образами. Раздавалось стройное пѣніе, иногда прерываемое сильнымъ потрескиваніемъ судна, при значительномъ розмахѣ постоянной килевой качки......
Справедливо говорятъ, что, кто не былъ на морѣ, тотъ Богу не маливался. Если для внимательнаго и вѣрующаго христіанина всякое богослуженіе имѣетъ огромное и понятное ему значеніе, то богослуженіе въ океанѣ, вдали отъ земля, на неизиѣртмой глубинѣ, – поражаетъ своею величественностію и располагаетъ душу къ особенному молитвенному настроенію.
Въ ночь на Рождество Христово мы пересѣкли экваторъ, и вошли подъ парами въ южное полушаріе, оставляя далеко позади себя широкую струю яркаго фосфорическаго свѣта. Въ этотъ великій праздникъ на землѣ, – передъ нашими глазами представлялся безбрежный свѣтящійся океанъ, посеребренный яркими лучами мѣсяца и блестящими созвѣздіями южнаго неба. Вокругъ насъ все было безмолвно, но вмѣстѣ съ тѣмъ, казалось, сама природа съ благоговѣніемъ, въ тишинѣ, ожидала наступленія великаго дня.
Викторъ Семеновъ.
Hижній-Новгородъ,
4 декабря 1869 г.
«Странникъ». 1869. Т. 4. Отд. V. Кн. 12 (Декабрь). С. 23-28.
