Протоіерей Аполлинарій Ковальницкій – Слово на день прощеный – въ недѣлю сыропустную.
Душе моя, душе моя, востани, что спиши!
Этими словами св. Церковь – мать наша въ св. великопостные дни научаетъ насъ обращаться къ самимъ себѣ для возбужденія въ насъ покаянія, самоиспытанія. Душе моя, душе моя, востани, что спиши!
О какомъ душевномъ снѣ здѣсь говорится? Извѣстно, что наша душа, собственно говоря, никогда не спитъ; напротивъ, она всегда бодрствуетъ; она бодрствуетъ даже во время нашего тѣлеснаго сна, когда мы находимся въ безсознательномъ состояніи. Нѣтъ, не о снѣ, подобномъ тѣлесному, здѣсь идетъ рѣчь. Наша душа имѣетъ совершенно другое назначеніе, чѣмъ тѣло, и потому сонъ тѣла и сонъ души совершевно различны.
Подъ сномъ души надо разумѣть ея грѣховное состояніе, состояніе удаленія ея отъ неба, отъ Бога. Грѣховное ея состояніе повергаетъ нашу душу въ бездѣйствіе для блага жизни вѣчной, для Бога. Это бездѣйствіе и есть сонъ души.
По понятной причинѣ отъ такого сна нашей души нужно ожидать только вреда и вреда. Это сонъ не похожъ на тѣлесный сонъ, который придаетъ свѣжесть и бодрость для дальнѣйшихъ трудовъ. Это сонъ, который не походитъ на заходящее и гдѣ-то скрывающееся солнце съ тѣмъ, чтобы впослѣдствіи опять явиться съ своею неослабной силой. Сонъ души – это не тотъ сонъ, въ который погружены деревья въ зимнее время съ тѣмъ, чтобы весной еще болѣе расцвѣсти. Сонъ души, скажемъ еще, не похожъ на сонъ зерна, брошеннаго въ землю осенью и производящаго плодъ въ лѣтнее время сторицею. Нѣтъ, сонъ нашей души приноситъ намъ только вредъ и вредъ потому, что прилѣпляетъ насъ только къ землѣ и удаляетъ отъ Бога. И чѣмъ болѣе этотъ сонъ продолжается, тѣмъ болѣе мы ослабляемся и ослабляемся.
Душе моя, душе моя, востани, что спиши! Братіе! Да пробудится въ насъ сознаніе, что ненормаленъ этотъ сонъ нашей души. Мы созданы, очевидно, не для земной жизни, а для небесной. Между тѣмъ думаемъ только о землѣ; какъ будто бы на этой землѣ мы будемъ жить сотни лѣтъ, какъ будто бы для насъ другаго міра и несуществуетъ, а существуетъ только земля и земля. Не дремота ли это ваша? Не сонъ ли это отъ какого то усыпительнаго вещества, заставляющаго забыть дѣйствительность?
Впрочемъ, этимъ сномъ – сномъ грѣховнымъ, наша душа навсегда усыпиться не можетъ. Рано или поздно мы всѣ пробудимся. Это пробужденіе должно наступить въ мірѣ этомъ или въ мірѣ будущемъ. Наступаетъ теперь это пробужденіе для тѣхъ изъ насъ, которые, хотя дремлютъ, но ожидаютъ Господа – и Онъ пробуждаетъ ихъ духомъ раскаянія. Наступитъ это пробужденіе и для очерствѣлаго грѣшника, но, увы, онъ принужденъ будетъ пробудиться и увидѣть свое сердце при свѣтѣ Божіемъ въ день уже страшнаго суда Божія. Словомъ, для каждаго изъ насъ настанетъ пробужденіе или чрезъ раскаяніе или чрезъ карательное возмездіе; въ мірѣ этомъ или въ мірѣ будущемъ.
Взирая на примѣры пробужденія отъ грѣховнаго сна въ житіяхъ великихъ святыхъ, бывшихъ прежде великими грѣшниками, мы убѣждаемся, что это пробужденіе приходитъ къ человѣку часто неизвѣстно откуда. Нѣкоторые сравниваютъ это событіе съ дуновеніемъ вѣтра, который приходитъ неизвѣстно откуда. Это духъ, который идѣже хощетъ, дышетъ. Есть такіе люди, которыхъ этотъ духъ пробуждаетъ отъ грѣховнаго сна въ часы буйнаго разгула и пустого тщеславія; есть и такіе, которые услышали тихій голосъ этого духа въ часы досуга и мирнаго довольства; есть иные, которыхъ духъ пробуждалъ во время печали унынія, и потому для нихъ слезы бывали отраднымъ дождемъ, оживлявшимъ ихъ изсохшее сердце. Это – пробужденіе посредствомъ раскаянія; это – духъ покаянія, ощущаемый православнымъ христіаниномъ особенно въ великопостное время.
Но когда душа человѣка пробуждается не вслѣдствіе духа раскаянія, а вслѣдствіе вихра карательнаго, о, тогда для человѣка наступаютъ ужасныя минуты. Когда мы это говоримъ, нашему воображенію представляется, что гдѣ-то далеко, далеко, въ мѣстности холодной и притомъ лишенной свѣта, странствуетъ какой-то заблудившійся путникъ; вдругъ является блескъ молніи и обнаруживаетъ предъ нимъ страшныя прочасти, или бездны, зіяющія при немъ у его ногъ. Безвыходность повергаетъ несчастнаго путника въ безуміе. Это образъ карательнаго пробужденія отъ душевнаго сна.
Душе моя, душе моя, востани, что спиши! Эти глубокотрогательныя слова напоминаютъ намъ въ утѣшеніе примѣръ благоразумнаго разбойника, пробудившагося отъ душевнаго сна и спасшагося уже у самыхъ вратъ смерти. Но всѣ ли изъ насъ найдутъ въ себѣ такую силу, чтобы вдругъ не только пробудиться, но и произвести въ себѣ переворотъ въ своей душѣ для доступа въ сердце благодати Божіей? Благоразумный разбойникъ оказался и нравственнымъ силачемъ; онъ въ одну минуту выбросилъ вонъ изъ и своего сердца все грѣховное и нечистое – и вотъ, до глубины его сердца дошли слова Господа: днесъ со Мною будеши въ раи.
И въ наши дни многіе уже на смертномъ одрѣ совершенно перемѣняютъ настроеніе своей души и пробуждаютъ свою душу отъ грѣховнаго сна. Это особенно замѣтно для насъ – священниковъ, которые посѣщаютъ больныхъ и сподобляютъ ихъ таинствъ Покаянія и Причащенія. Когда предъ самымъ Причастіемъ Тѣла и Крови Спасителя умирающій произноситъ молитву. Помяни мя Господи...., то иногда для всѣхъ замѣтно, что этотъ человѣкъ, всю жизнь блуждавшій во тьмѣ грѣховной, теперь ощущаетъ сладость словъ Спасителя: вниди въ радость Господа своего.
Но сколько на свѣтѣ умираетъ людей, которые не слышатъ въ своей душѣ этихъ радостныхъ словъ Спасителя, хотя уже на смертномь одрѣ и пробуждаются отъ своего грѣховнаго сна на какое-нибудь мгновеніе! Не лишне будетъ, если мы теперь скажемъ объ одномъ событіи, о которомъ, думаю, читали многіе изъ васъ. Въ одномъ многолюдномъ городѣ одна дѣвица страдала лунатизмомъ. Однажды эта несчастная, находясь во снѣ вышла изъ окна и взобралась на крышу высокаго пятиэтажнаго дома. Собралась громадная толпа народа, которая, при видѣ ея, затаивъ дыханіе, дрожала отъ страха изъ за нея. А она, спящая въ это время, съ закрытыми глазами, ходила взадъ и впередъ по парапету. Мечтая о наступающемъ пирѣ, она – то приближалась къ краю парапета, то наклонялась къ улицѣ, то улыбалась и даже напѣвала веселыя пѣсенки. Вдругъ изъ окна противоположнаго дома блеснулъ ясный свѣтъ лампы; этотъ свѣтъ вдругъ коснулся ея глазъ; она проснулась, вскрикнула и.... смертельно грохнулась съ огромной высоты. Такъ, пробужденіе ее убило.
Не тоже ли иногда бываетъ и съ душею спящею во грѣхѣ? Какъ часто пробужденіе ея оканчивается горькимъ и страшнымъ отчаяніемъ! Воть человѣкъ, который въ теченіе всей своей жизни усыплялъ свою душу грѣховными наслажденіями, и вотъ наконецъ дошелъ онъ до смертнаго ложа. Родные, желая спасти его душу, призываютъ духовника съ св. Дарами. О, Господи! Какія иногда предъ нашими очами совершаются страшныя явленія! Одинъ слухъ о появленіи въ домѣ священника съ св. Дарами приводитъ умирающаго въ дрожь! Что означаетъ эта дрожь, какъ не тотъ лучъ свѣта, который убилъ ту несчасную дѣвушку-лунатичку, о которой мы сейчасъ говорили. Что означаетъ эта дрожь, какъ не лучъ молніи вдругъ освѣтившій путнику тѣ пропасти, на краю которыхъ онъ находится! Такъ, иногда съ дрожью и умираютъ, только на время пробудившись отъ своего грѣховнаго сна, въ которомъ вребывали въ теченіе всей своей жизни. Иногда, предъ смертью, съ дрожью въ тѣлѣ съ отчаяніемъ въ душѣ, и пріобщаются св. Таинъ.
Припомнимъ, что и Іуда Предатель принималъ участіе въ Тайной Вечери, совершенной Господомъ – и однако погибъ. Въ теченіе всей своей жизни Іуда усыплялъ свою душу сребролюбіемъ. Побуждаемый этою страстію, онъ предалъ самаго Господа на смерть. Въ день этого страшнаго своего преступленія, онъ принялъ участіе въ Тайной Вечери, конечно, въ судъ и осужденіе себѣ, а чрезъ нѣсколько часовъ послѣ этого, съ предательскою цѣлью облобызалъ въ Геѳсиманскомъ саду пречистый ликъ Спасителя. Въ эту же ночь, должно быть, отъ участія въ Тайной Вечери{1} и отъ прикосновенія своими устами къ пречистому лику Спасителя вдругъ пробуждается его спящая душа – и вотъ онъ вдругъ увидѣлъ во всемъ свѣтѣ свои гнусныя дѣла. Но, увы, пробудившись, онъ не находитъ въ своемъ духѣ силъ воспрянуть отъ сна; его душа, ослабленная продолжительнымъ сномъ, оказалась безосильною проникнуться энергіей, надеждой на безконое милосердіе Божіе. Пораженный упадкомъ духа – отчаяніемъ, онъ повергъ усыплявшія его душу – сребренники и сталъ кричать и кричать: предахъ кровь неповинную. Послѣдствія извѣстны: – Іуда шедъ удавися.
О, Господи! Сохрани нашу душу отъ такого пробужденія, – отъ пробужденія только для отчаянія! Благочестивые слушатели! Въ окружающей насъ природѣ мы замѣчаемъ въ теченіе года разные періоды: время сѣянія, время произрастанія и время жатвы. Можно эти періоды подмѣтить и въ нашей духовной природѣ. Великій постъ да будетъ для насъ временемъ собиранія духовныхъ плодовъ; выросшіе въ нашей душѣ плевелы предадимъ огню, а пробудившуюся отъ грѣховнаго сна душу обогатимъ плодами вѣры, надежды и любви, да подастъ намъ всеблагій Богъ подвигомъ добрымъ подвизатися, теченіе поста совершити, вѣру нераздѣльну соблюсти, побѣдителемъ грѣха явитися и неосужденно достигнути поклонитися и св. воскресенію.
Когда я прекращу это мое слово, откроются Царскія Врата этого храма и взойдетъ на это мѣсто нашъ Святитель. Тогда приклоншимся намъ до земли, Онъ вознесетъ мольтву, да даруетъ намъ Господь оставленіе прегрѣшеній нашихъ и да покрыетъ насъ кровомъ Крылу Своею. Когда мы наклонимся до земли, да проникиемся сознаніемъ суеты всего земного и да пробудится наша душа созерцаніемъ свѣта невечерняго любовію къ Богу и ближнему.
По прочтеніи молитвы святитель обратится ко всѣмъ намъ со словами: благословите, простите ми грѣшному. При этихъ словахъ мы падемъ къ его ногамъ – и это да будетъ побужденіемъ для всѣхъ насъ простить и другъ другу вся согрѣшенія, да любовію другъ ко другу стяжемъ себѣ любовь Предвѣчнаго Бога во вѣки вѣковъ Аминь.
Протоіерей А. Ковальницкій.
«Холмско-Варшавскій Епархіальный Вѣстникъ». 1899. № 8. Отд. 2. С. 102-104.
{1} Іуда своимъ участіемъ въ Тайной Вечери напоминаотъ собою тѣхъ христіанъ, которые приступаютъ къ Св. Тайнамъ недостойнымъ образомъ и причащаются Тѣла и Крови Господа въ судъ и осужденіе себѣ.
