Архіепископъ Амвросій (Протасовъ) – Слово въ день Трехъ Святителей.
Поминайте наставники ваша, иже Слово Божіе; ихже взирающе на скончаніе жительства, подражайте вѣрѣ ихъ (Евр. 13, 7).
И мы воспоминаемъ, братіе, въ день сей Наставниковъ нашихъ, которые возвѣщали намъ Слово Божіе, – великаго во Святителяхъ Василія, Богословія проповѣдника Григорія, Златословеснаго Іоанна. Но почто мы творимъ сіе воспоминаніе? Да прославимъ имя ихъ? Но они прославлены уже у Бога и человѣкъ. Да возвеличимъ дѣла ихъ? Но они возвеличены уже не на земли точію, но и на небеси, по оному слову Вѣчныя истины: иже сотворить и научитъ, сей наречется въ Царствіи небеснемъ (Матѳ. 5, 19). Для чего же составляемъ мы настоящее торжество въ память ихъ? Для того, да взираемъ, по Апостолу, на скончаніе жительства ихъ; да поучаемся примѣромъ ихъ, да подражаемъ вѣрѣ ихъ. Поминайте наставники ваша, иже глаголаша вамъ слово Божіе: ихже взирающе на скончаніе жительства, подражайте вѣрѣ ихъ. Христіане по званіямъ и отношеніямъ своимъ подобны свѣтиламъ небеснымъ. Ина слава солнцу, ина слава лунѣ, ина слава звѣздамъ (1 Кор. 13, 41). Но всѣ сіи свѣтила водружены на тверди небесной, да повѣдаютъ славу Божію. Такъ и члены Церкви воинствующей не всѣ Апостолы, не всѣ Пророки, не всѣ Пастыри и Учители; но всѣ имѣютъ едино средство – вѣру, любовію поспѣшествуемую (Гал. 5, 6), и единъ конецъ – животъ вѣчный о Христѣ Іисусѣ, Господѣ нашемъ (1 Іоан. 3, 11), къ тому, чтобы просвѣщать свѣтъ свой предъ человѣки, яко да видятъ дѣла ихъ, и прославятъ Отца ихъ, иже на небесѣхъ (Матѳ. 5, 16). Христіанинъ! Кто бы ты ни былъ, подвигъ твой есть подвигъ вѣры и святыни. Ты вступилъ въ оный при самыхъ водахъ крещенія. Ты потому только и призванъ къ упованію Святыхъ, сопричисленъ къ числу чадъ Божіихъ; Церковь потому только и раздѣляетъ съ тобою Таинства свои, преломляетъ хлѣбъ небесный, подаетъ тебѣ чашу жизни, утѣшаетъ тебя надеждами будущаго вѣка, указуетъ тебѣ вѣнцы небесные, обѣщаетъ тебѣ царствіе, отъ сложенія міра тебѣ уготованное, – что обязался ты подвигомъ добрымъ подвизатися, теченіе совершити, вѣру соблюсти (2 Тим. 4, 7).
Такъ подвизались, такъ текли празднуемые нынѣ великіе Іерархи! Такъ текли и всѣ святіи Божіи человѣцы, иже вѣрою побѣдиша царствія, содѣлша правду, получиша обѣтованія (Евр. 11, 33).
Посмотримъ же, братіе, такъ ли течемъ и мы на предлежащій намъ подвигъ, и, взирая на скончаніе жительства Святыхъ, такъ ли подражаемъ вѣрѣ ихъ?
Жить свято въ преподобіи и правдѣ, есть непремѣнный долгъ Христіанина. Онъ не живетъ уже себѣ самому, но умершему за него и воскресшему (2 Кор. 5, 15). Онъ, спогребшись Ему крещеніемъ въ смерть, обязался уже ходить во обновленіи жизни (Рим. 6, 4), да упразднится въ немъ тѣло грѣховное, еже не работами ему грѣху (ст. 6). И потому онъ весь не свой, весь Божій – во всѣхъ дѣлахъ и начинаніяхъ своихъ. Онъ богатѣетъ, но богатѣетъ не въ себя, а въ Бога. Нисходитъ до убожества и – благословляетъ Господа, который богатитъ и убожитъ. Восходитъ на высоту совершенствъ, и не ублажаетъ себя; ибо знаетъ, что благодатію Божію есть, еже есть. Видитъ окрестъ себя проливающіяся благословенія жизнй, и – благословляетъ не себя, но точію Того, который отверзаетъ щедродаровитую руку свою, и всяческая исполняется благости (Пс. 103, 28). Похваляется отъ другихъ: но самъ, хвалиттся токмо о немощахъ своихъ (2 Кор. 12, 5), да вселится въ него сила Христова (ст. 9). Хулится оть міра грѣшнаго, и хулимъ утѣшается (1 Кор. 4, 13). Страждетъ, и радуется во страданіяхъ своихъ (Колос. 1, 24). Предается на смерть, и – вопіетъ: мнѣ еже жити, Христосъ: а еже умрети, пріобрѣтеніе есть (Фил. 1, 21).
Таковъ долженъ быть ученикъ Христовъ, подвижникъ вѣры! Таковы были всѣ тѣ Святые Божіи человѣки, тотъ облакъ свидѣтелей облежащь насъ (Евр. 12, 1), коихъ небеса торжественно приняли въ селенія свои, и коихъ на земли Церковь представляетъ для подражанія нашего! Они въ убожествѣ и нищетѣ? «Какъ трудно переносить, когда мы не имѣемъ и того, чѣмъ можемъ удовлетворить самымъ необходимымъ потребностямъ жизни! Какъ трудно, истаевая гладомъ, или питаясь хлѣбомъ слезнымъ и упиваясь слезами въ мѣру, увѣрить себя, что и мы составляемъ предметъ попеченій Отца небеснаго, иже питаетъ птенцовъ врановыхъ, и одѣваетъ крины сельные (Матѳ. 6, 26, 28)! Какъ трудно радоваться о Бозѣ Спасѣ своемъ, когда все растворяетъ чашу жизни прискорбіями!» – такъ говоримъ мы обыкновенно въ бѣдности и несчастіяхъ. Но воззрите на святыхъ Божіихъ человѣкъ. Какъ торжествовала вѣра ихъ надъ самыми несчастіями! Воззрите на мужа страданій Іова, иже бѣ вѣкъ благороднѣйшій сущихъ отъ востокъ солнца, и емуже стяжанія бяху велія на земли (Іов. 1, 3). Онъ лишенъ всего богатства своего; онъ пораженъ язвою отъ главы до ногъ, онъ сѣдитъ на гноищѣ: и не ропщетъ на руку поражающую его, и не согрѣшаетъ предъ Богомъ устамн своими: аще пріяхожъ благая отъ руки Господни, злыхъ ли не стерпимъ, вѣщаетъ онъ (2, 10); Господъ даде, Господь отъятъ: буди имя Господне благословенно во вѣки (1, 21). Воззрите на Давида, изгнаннаго отъ престола, лишеннаго пристанища и водворяющагося въ пустыни, яно птица особящаяся (Пс. 54, 8. 101, 8). Отецъ мой и мати моя остависта мя, Господь же воспріятъ мя, такъ утѣшаетъ онь себя. Съ Нимъ, аще пойду посреде сѣни смертныя, не убоюся зла (Пс. 22, 4).
Они на лонѣ изобилія, среди благословеній жизни, проливающихся окрестъ ихъ? «О, какъ трудно не забыться въ счастіи! Какъ трудно положить предѣлы желаніямъ, гдѣ все готово выполнять желанія наши! Какъ трудно отказать себѣ и въ самыхъ излишествахъ, когда излишества преисполняются новыми избытками! Искушенія счастія гораздо опаснѣе для насъ, нежели искушенія несчастія. Одно смиряетъ насъ, другое выводитъ насъ, такъ сказать, изъ насъ самихъ. Одно погашаетъ пламень страстей нашихъ, другое усиливаетъ оный; одно обращаетъ насъ къ Богу – Помощнику нашему въ скорбѣхъ, обрѣтшихъ ны зѣло, другое часто заставляетъ забывать Бога, спасающаго насъ». Но воззрите, братія, на Моисея, человѣка Божія, который бывъ почтенъ титломъ сына Царева, вѣрою отвержеся нарицатися сынъ дщери царевы: паче же изволи страдати съ людьми Божіими, нежели имѣти временную грѣха сладость (Евр. 11, 14. 25). Воззрите на всѣхъ, ходившихъ въ заповѣдяхъ и оправданіяхъ Господнихъ безпорочно, какъ среди обилія были они – нищи духомъ, на высотѣ счастія – смиренны сердцемъ, среди богатствъ вмѣняли все за уметы, да Христа брящутъ (Филип. 3, 8); при потокахъ сладостей житейскихъ всегда жаждали къ Богу крѣпкому (Пс. 41, 3)!
Они въ чинахъ и почестяхъ? «Какъ быть на выгодномъ мѣстѣ», говорятъ въ мірѣ, «и отвергать добровольно выгоды жизни? Какъ находиться при источникѣ богатствъ, и не ослѣпиться блескомъ ихъ? Неблагоразуменъ, кто имѣя всѣ средства богатѣть, остается съ одною честностію бѣдною и правдою убогою». Но воззрите на Самуила – вождя народа Божія, который, сходя съ чреды служенія своего, не обинуяся вѣщаетъ предъ лицемъ всего Израиля: се азъ ходихъ предъ вами отъ юности моея до днѣшняго дня; се азъ, – отвѣщайте на мя предъ Богомъ и Христомъ его, еда у кого тельца взяхъ или осля, или кого отъ васъ насильствовахъ, или кого утѣснихъ, или отъ руку коего мзду пріяхъ: извѣщайте на мя (1 Цар. 12, 2. 3). Воззрите на Даніила – мужа желаній, при дворѣ царскомъ поставленнаго царемъ надъ всѣмъ царствомъ его (Дан. 6, 3). Недремлющая зависть старается обрѣсти что либо стропотное въ дѣяніяхъ его, да погубитъ его, и не обрѣтаетъ. Чиновницы же и князи искаху вины обрѣсти на Даніила, говоритъ Писаніе, и всякія вины и соблазна и грѣха не обрѣтоша на него, яко вѣренъ бяше царю (ст. 4). Воззрите на Павла, поставленнаго въ учителя языковъ, дающаго послѣднее цѣлованіе Ефесеямъ. Сребра и злата, вѣщаетъ онъ имъ, или ризъ ни единаго возжелахъ: сами вѣсте, яко требованію моему и сущимъ со мною послужистѣ руцѣ мои сіи (Дѣян. 20, 33).
Они поставляются въ искушеніяхъ? «Какъ, – вопіетъ плоть и кровь, – устоять тамо сердцу, гдѣ страсть обѣщаетъ или корысть, или утѣхи, безстрастіе – или скорбь или гоненіе, повиновеніе Богу – награду отдаленную на небеси, преслушаніе заповѣдей его – благая видимая на земли; добродѣтель – болѣзни и страданія, порокъ – очаровательную чашу удовольствій восхитительныхъ! Какъ не отчаяваться тамъ, гдѣ всѣ надежды наши убиты безвозвратно!». Но воззрите на Авраама. – Тотъ, которому вѣруетъ онъ, повелѣваетъ ему изыти изъ отечества своего, отъ языка своего, и идти въ землю невѣдомую (Быт. 12, 1): и онъ исходитъ не вѣдый, камо грядетъ (Евр. 11, 8). Богъ, который обѣщавалъ ему благословить его въ Исаакѣ, умножить въ немъ сѣмя его яко песокъ морскій, требуетъ отъ него на жертву Исаака. Аврааме, Аврааме, такъ повелѣваетъ ему, поими сына твоего возлюбленнаго, егоже возлюбилъ, Исаака, и иди на землю высоку, юже покажу, и вознеси его тамо во всесожженіе. И воставъ Авраамъ заутра, и поятъ Исаака сына своего, и растнивъ дрова на всесожженіе, и связавъ Исаакъ сына своего, возложи на жертвенникъ верху дровъ, и взя ножъ заклати сына своего (Быт. 22, 1-12). Такова была вѣра Авраамова! – Воззрите на Іосифа во дворѣ царедворца Египетскаго. Тамъ безстудіе, подвизая его ко грѣху, одною рукою увазуетъ ему сладость грѣха, другою – темницу мрачную; одною – обольстительныя оковы страсти студной, другою – смерть мучительную; одною – прелести жизни, другою – узы неволи. А мужъ бояйся Бога, вопіетъ: како сотворю глаголъ злый сей, и согрѣшу предъ Богомъ моимъ (Быт. 39, 9)?
Они среди гоненій лютыхъ, истины ради и правды? Злодѣйство изощряетъ мечи свои; злоба отверзаетъ для нихъ темницу мрачную, изувѣрство уготовляетъ мѣста лобныя? Наше маловѣріе содрогается, видя ихъ лишенныхъ, скорбящихъ, озлобленныхъ, каменіемъ побиваемыхъ, претираемыхъ, убійствомъ меча умирающихъ (Евр. 11, 37). Но они среди страданій своихъ вопіютъ: вся можемъ о укрѣпляющемъ насъ Іисусѣ (Фил. 4, 13). Петръ и Іоаннъ ведутся предъ судилища и власти, имени ради Іисусова; имъ воспрещаютъ и говорить и учить о имени семъ; а они отвѣщаютъ: аще праведно есть предъ Богомъ васъ послушати паче, нежели Бога, судите. Неможемъ бо мы, яже видѣхомъ и слышахомъ, не глаголати (Дѣян. 4, 19). Ихъ біютъ на сонмищѣ, – а они, исходя отъ собора, радуются, яко сподобишася за имя Господа Іисуса безчестіе пріяти (5, 41). Стефана побиваютъ каменіемъ, – и лице Стефана просвѣщается, яко лице Ангела Божія. – Первые Христіане влекутся на смерть, яко овцы на заколеніе, и вопіютъ: кто ны разлучитъ отъ любве, яже о Христѣ Іисусѣ (Рим. 8, 35)? Кровь ихъ льется рѣками, а они поютъ Богу своему, дондеже существуютъ!
Такъ воинствовало доброе воинство (1 Тим. 1, 18) – всѣ воины Іисуса Христа! Они побѣдили міръ – и побѣда сія, побѣдившая міръ, была вѣра ихъ (Іоан. 5, 4). Они побѣдили плоть; ибо распяли ее со страстьми и похотьми (Гал. 5, 24). Они побѣдили начала и власти тьмы вѣка сего, духовъ злобы поднебесныхъ; ибо пріяли всеоружіе Божіе, облеклись въ броню правды, препоясали чресла свои истиною, покрывались щитомъ вѣры (Еф. 6, 13). Нозѣ ихъ совершались, яко елени, на подвигѣ вѣры и святыни; ибо они взирали непрестанно на мздовоздаяніе (Евр. 11, 26). Они торжественно вступили во врата вѣчности; ибо не яко безвѣстно текли и подвизались, не яко воздухъ біюще (1 Кор. 9, 26): но подвизались подвигомъ добрымъ, совершили теченіе, соблюдай вѣру, яко залогъ драгоцѣнный.
Не сей ли подвигъ предлежитъ и намъ, слушатели Христіане, да достигнемъ вѣнца правды, егоже уготова Господь, праведный Судія, всѣмъ возлюблыиимъ явленіе его (2 Тим. 4, 8)? – Но ахъ! когда сравнимъ мы нашу жизнь съ жизнію ихъ, – наши дѣла съ дѣлами ихъ, – нашу вѣру съ ихъ вѣрою; то должны ужаснуться при сравненіи семъ. Гдѣ та любовь, которою пламенѣли они ко Господу? Взирая на нихъ, мы видимъ, что ни смерть, ни животъ, ни начала, ни власти, ни высота, ни глубина ни ина кая тварь возмогла ихъ разлучить отъ любве Божія, яже о Христѣ Іисусѣ (Рим. 8, 38). Озирая окрестъ себя, сколько находилъ мы кумировъ, которыхъ мы любимъ паче Бога! Да не возглаголютъ уста моя дѣлъ человѣческихъ! – Это злато, которое обоготворяютъ на земли, – эти преимущества и почести, коихъ домогаются всѣми путями неправедными, – это счастіе, которое составляетъ единый предметъ желаній нашихъ, – этотъ міръ, которому раболѣтствуемъ мы, котораго пересудовъ страшимся мы паче суда Божія, котораго одобреній ищемъ болѣе всего, – не суть ли кумиры, коимъ раболѣпно служатъ и въ чертогахъ и хижинахъ? – Гдѣ та любовь, которого одушевлены они были къ ближнему своему? Взирая на нихъ, видммъ, что они имѣли сердце едино и душу едину (Дѣян. 4, 32), и готовы были положить души своя за други своя. Всматриваемся въ себя, и видимъ вражды и несогласія, и ненависть, и злобу, и зависть и рвеніе, и всяку злу вещь! – Гдѣ та вѣра, которая составляетъ печать избранныхъ Божіихъ? Возводя очи къ небесамъ, видимъ тамо вѣрою побѣдившихъ царствія, содѣявшихъ правду, угасившихъ силу огненную, заградившихъ уста львовъ, возмогшихъ отъ немощи, бывшихъ крѣпкими во бранѣхъ (Евр 11, 33) и съ міромъ и и съ плотію, и съ духами злобы поднебесными. Опущая взоры свои на землю, не долженствуемъ ли сказать: аще пріидетъ Сынъ человѣческій, еда обрящетъ вѣру на земли (Лук. 18, 8)? – Гдѣ то служеніе духомъ и истиною (Іоан. 4, 23), коимъ прославляли они Бога въ душахъ своихъ и въ тѣлесахъ своихъ? Ахъ! не многихъ ли изъ насъ, касается сей глаголъ Пророка: доколѣ вы храмлете на обѣ плескѣ ваши? аще есть Господь Боіъ, идите въ слѣдъ Его: аще же Ваалъ есть, то идите за нимъ (3 Цар. 18, 21). «Если міръ есть божество ваше; закалайте ему жертвы ваши, вашу совѣсть, вашу добродѣтель, ваши вѣчныя упованія. Но если Господь есть Богъ нашъ, – Ему единому служите, и Ему единому кланяйтесь. Доколѣ храмлете на оба колѣна ваши?» – Гдѣ тѣ желанія вѣчныхъ благъ, кои долженствуютъ составлять все утѣшеніе Христіанина среди юдоли плачевной? Взирая на нихъ, видимъ, что они не имѣли на земли пребывающаго града, но искали грядущаго (Евр. 13, 14), непрестанно воздыхали, въ жилище небесное облещися желающе (2 Кор. 5, 2). Но ктобъ изъ насъ, по совѣсти, не возжелалъ воздвигнуть вѣчной храмины на земли? Кто съ радостію речетъ: желаю разрѣшиться и со Христомъ быти (Фил. 1, 23)? Отъ чего же, происходитъ, братіе мои, сіе безконечное различіе между нами и Святыми Божіими человѣки, между нашею жизнію и ихъ жизнію; ужели они имѣли естество отличное отъ нашего естества? Но они были подобострастные намъ человѣки. Илія человѣкъ бѣ подобострастенъ намъ, говоритъ слово Божіе, и молитвою помолися, да не будетъ дождь: и не одожди по земли лѣта три и мѣсяцъ шесть. И паки помолися, и небо дождь даде, и земля прозябе плодъ свои (Іак. 5, 17). – Авраамъ былъ человѣкъ намъ подобострастный, и не изнемогъ вѣрою, но паче упованія вѣрова (Рим. 4, 17), вознося на жертвенникь еднороднаго своего сына. – Моисей былъ человѣкъ намъ подобострастный, и большее богатство вмѣни Египетскихъ сокровищъ поношеніе Христово (Евр. 12, 26). Павелъ человѣкъ былънамъ подобострастный, – и Павелъ все возмогъ о укрѣпляющемъ его Іисусѣ (Фил. 4, 15). Кратко: послѣдуйте за Праведными изъ вѣка въ вѣкъ, изъ страны въ страну, и вы найдете, что они были подобострастные намъ человѣки, и сіи-то подобострастные намъ человѣки были на земли тоже, что Ангелы на небеси – причастники Божественное естества (2 Пет. 1, 4). – Неужели имѣли они другое званіе, нежели какое мы имѣемъ? Но не такъ же ли мы привваиы въ званіе ихъ т. е. Святыхъ? Не сказано ли и намъ: святи будите, яко Азъ святъ есмь (1 Петр. 1, 16), будите совершенны, якоже Отецъ вашъ небесный совершено есть (Матѳ. 5, 48): сія бо есть воля Божія – святость ваша (1 Сол. 4, 3)? – Не ужели имѣли они большія обѣтованія, ожидали большихъ воздаяній, прозрѣвали большую мзду за труды свои, нежели мы? Но сіи обѣтованія, сіе упоаавіе, сія мзда – есть тотъ вѣнецъ правды, который уготованъ любящимъ Бога (2 Тим. 4, 7), – тѣ сладости райскія, коими упіются иа небеси жаждавшіе присно на земли, къ Богу крѣпкаму, живому, – тотъ престолъ, на которомъ возсадитъ Побѣдитель міра побѣдившимъ міръ, по оному Своему слову: побѣждающему дамъ сѣсти со Мною, якоже и Азъ побѣдихъ и сѣдохъ со Отцемъ моимъ на престолѣ Моимъ (Апок. 3, 21); – то царствіе, которое уготовано отъ сложенія міра благословеннымъ Отца небеснаго. Не принадлежать ли и намъ всѣ сіи обѣтованія? – Не ужели въ немощахъ ихъ большая обѣщана имъ помощь, нежели намъ? Но не всѣмъ ли хотящимъ наслѣдовать спасеніе речено: просите и дастся вамъ: ищите и обрящете: толцыте, и отверзется вамъ (Лук. 11, 9)? Аще вы, лукавы суще, умѣете даянія блага даяти чадомъ вашимъ: кольми паче Отецъ вашъ небесный дастъ блага просящимъ у Него (Матѳ. 7, 7). Аще кто отъ васъ лишенъ есть премудрости, да проситъ отъ дающаго Бога всѣмъ нелицепріемнѣ и непоношающаго, и дастся ему (Іак. 1, 5).
И такъ, братіе мои, и намъ равно, какъ имъ, вся Божественныя силы къ животу и благочестію подаются обильно (2 Петр. 1, 3). Чего же не достаетъ намъ, да взыдемъ на ту совершенствъ гору, на которой стояли они, яко грады верху горы, и сіяли яко свѣтила въ мірѣ, среди рода строптива и развращенна? Единаго, – той любви къ Богу, которою все препобѣждали они за возлюбльшаго ихъ (Рим. 8, 38), – той любви, которая крѣпка въ нихъ была, яко смерть (Пѣсн. 8, 6), – той любви, отъ которой ни скорбъ, ни тѣснота, ни гоненіе, ни гладъ, ни нагота, ни бѣда, ни мечь, не могли разлучить ихъ (Рим. 8, 34).
И здѣсь-то, слушатели благочестивые, да вопроситъ себя каждый изъ насъ: такъ ли онъ любитъ Бога, какъ любили Его тѣ изъ Святыхъ, коихъ Церковь представляетъ къ подражанію намъ? Здѣсь-то долженъ рещи себѣ каждый изъ насъ по совѣсти: «я люблю Бога. Такъ! – я люблю Его; ибо не могу не любить сего Бога благаго, отъ котораго исходитъ всякое даяніе благое, – сего Бога всемогущаго, о которомъ живу и движуся и существую: – но колико избранныхъ Божіихъ любили Его болѣе меня! Ахъ! ежели сравню я сей огнь любви, который тлѣетъ въ моемъ сердцѣ, съ тѣмъ пламенемъ, которымъ пылали они: – я нахожу въ себѣ единый хладъ; и неужели я могу спокойно взирать на то, что они любили Его болѣе меня? Какъ, неужели Онъ менѣе долженъ быть любезенъ мнѣ, нежели Павлу, нежели всѣмъ избраннымъ – Святымъ Его? Неужели менѣе предваряютъ меня щедроты Его, неужели менѣе блистаютъ предо мною совершенства Его, нежели предъ ними? Я люблю Бога, – и между тѣмъ мысль о временныхъ прискорбіяхъ моихъ удручаетъ меня; неудачи жизни, болѣзни и страданія повергаютъ меня въ уныніе. Ахъ! если бы я любилъ Бога, какъ тѣ Святые Божіи человѣки, кои для Него скитались въ горахъ и въ вертепахъ и въ пропастяъ земныхъ, лишени, скорбяще, озлоблени, ихъ же не бѣ достоинъ весь міръ (Евр. 11, 37); тогда міръ сей вмѣнялъ бы я за уметы; тогда радости его считалъ бы я мечтаніями преходящими, удовольствія его – отравою ядовитою, сокровища его – прахомъ, отъ вѣтра возметаемымъ, прещенія его – угрозами дѣтскими».
«Я люблю Бога. Но такъ ли люблю Его, какъ тѣ изъ Святыхъ Его, которые отъ избытка любви непрестанно вопіяли къ Нему: что ми есть на небеси? и отъ Тебе что восхотѣхъ на земли? Изчезе сердце мое и плоть моя, Боже сердца моего и часть моя Боже во вѣкъ (Пс. 72, 25); имже образомъ желаетъ елень на источники водныя: сице желаетъ желаетъ душа моя къ Тебѣ, Боже: когда пріиду и явлюся лицу Твоему (Пс. 41, 2)? – Еслибъ я такъ любилъ Бога моего; тогда еще на земли обрѣлъ бы я небо: ибо сія любовь составляетъ радость и веселіе Небожителей. И если бы любовь моя подобилась любви ихъ; тогда еще на зомли предвкушалъ бы я блаженство ихъ».
О, Боже! О, любовь безконечная! Излей хотя единъ лучъ любви сея Духомъ Твоимъ Святымъ въ сердца наши, оледѣневшія въ любви Твоей: – и тогда вся возможемъ мы, подобно Святымъ Твоимъ; тогда будемъ жить подобно имъ, дабы точію любить Тебя на земли; тогда и умремъ, дабы вѣчно любить Тебя, и изъ сей любви почерпать нескончаемое наше блаженство на вебеси. Аминь.
Слова и рѣчи Амвросія, бывшаго Епископа Тульскаго и Бѣлевскаго и Архіепископа Казанского и Симбирскаго, Тверскаго и Кашинскаго. СПб. 1856. С. 92-101.
