Протоіерей Михаилъ Скрябинъ – О мѣдномъ зміѣ въ станѣ Евреевъ въ пустынѣ (Слово въ недѣлю предъ Воздвиженіемъ креста Господня).
Якоже Моѵсей вознесе змія въ пустынѣ, такъ подобаетъ вознестися сыну человѣческому, да всякъ вѣруяй въ онъ не умретъ, но имать животъ вѣчный. (Іоан. III. 14-15).
Бесѣдуя нѣкогда съ однимъ изъ начальниковъ Еврейскихъ – Никодимомъ о царствіи Божіемъ, Господь Iисусъ Христосъ объясняетъ ему, что требуется со стороны вѣрующихъ въ Него, для вступленія въ это царство и наслѣдованія въ немъ жизни вѣчной и что должно быть сдѣлано со стороны Его – для введенія ихъ въ это царствіе. Никто, сказалъ Онъ, не можетъ войти въ царствіе Божіе, если не возродится отъ воды и Духа; если для него это непостижимо, то такъ-же, какъ и дѣйствія воздуха, который все живитъ на землѣ. Онъ дуетъ всюду, гдѣ ему угодно, и ты только слышишь его голосъ, а не знаешь, откуда онъ приходитъ и куда потомъ уходитъ. Такъ бываетъ и со всякимъ рожденнымъ отъ Духа. А какъ Духъ Божій долженъ былъ низойдти на вѣрующихъ, по отшествіи Его къ Отцу, то объяснивъ, что относительно небеснаго они должны вѣрить во всемъ Ему, такъ какъ никто не восходитъ на небо, какъ только сшедый съ небесъ сынъ человѣческій, какъ Господь любилъ иногда называть себя, вслѣдъ за этимъ сказалъ: и какъ Моѵсей вознесъ змію въ пустынѣ, такъ должно быть вознесену и сыну человѣческому, чтобъ всякій вѣрующій въ Него не погибъ, а имѣлъ жизнь вѣчную.
Якоже Моѵсей вознесе змію въ пустынѣ. Когда это было?. По какому поводу Моѵсей вознесе змію въ пустыни?. Какую змію и для чего?. Для этого придварительно припомнимъ себѣ исторію вознесенія змія въ пустыни: Евреи, по выходѣ изъ Египта, – гдѣ они по смерти брата своего Іосифа и царя, при которомъ туда прибыли съ своимъ отцомъ Іаковомъ, спустя нѣсколько лѣтъ, по ихъ смерти обращены были въ рабовъ, – впродолженіи странствованія своего въ свою святую землю, много разъ на пути роптали на Бога и хотя Господь поражалъ ихъ за это казнями, но они и вблизи уже самыхъ границъ обѣтованной земли не переставали роптать. Тутъ Господь сталъ поражать ихъ новою казнію, – послалъ на нихъ въ пустыни множество зміевъ, которые бросались на нихъ и уязвляли на смерть. Признавая это за наказаніе имъ отъ Бога, путники, раскаяваясь во грѣхахъ своихъ предъ Богомъ, просили ходатайства предъ Нимъ вождя своего Моѵсея. Господь умилосердился и далъ Моисею такое повелѣніе, чтобъ онъ слилъ изъ мѣди подобіе змѣя и повѣсилъ его на самомъ высокомъ шестѣ, имѣвшемъ, конечно, подобіе креста, такъ какъ иначе онъ не могъ бы на немъ держаться, объявивъ, чтобы всякій страдалецъ, уязвленный зміемъ, въ то самое время, какъ почувствуетъ боль, обращался въ ту сторону, гдѣ водруженъ будетъ крестъ съ повѣшаннымъ на немъ изображеніемъ змѣя и смотрѣлъ на него, пока въ ранѣ не прекратится жгучее чувство боли и что въ такомъ случаѣ уязвленный исцѣлится и останется въ живыхъ.
Вотъ происхожденіе, исторія и значеніе для Евреевъ мѣднаго змѣя, вознесеннаго въ пустыни. Эту исторію Іисусъ Христосъ въ бесѣдѣ съ Никодимомъ о царствіи Божіемъ и примѣнилъ къ событію, имѣвшему съ Нимъ послѣдовать на Голгоѳѣ. Такъ, сказалъ Онъ, и сыну человѣческому нужно будетъ вознесену быть, т. е. быть повѣшену на крестѣ, да всякъ вѣрующій въ Него, съ вѣрою взирающій на Него не погибнетъ, а имѣетъ жизнь вѣчную, – т. е. что для дарованія вѣрующимъ въ Него, предъ введеніемъ ихъ въ царство Божіе и Ему нужно умереть насильственною смертію и притомъ одною съ тѣмъ змѣемъ, котораго Моѵсей нѣкогда вознесъ въ пустынѣ.
Послѣ сего, кажется, понять не трудно, въ какомъ отношеніи Господь Iисусъ Христосъ свою крестную смерть примѣняетъ къ исторіи о библейскомъ мѣдномъ зміѣ. Этотъ змѣй былъ такъ высоко поднять среди пустыни на крестообразномъ шестѣ, чтобъ его могли видѣть всѣ уязвленные отъ живыхъ зміѣвъ и чрезъ воззрѣніе на него спасались отъ смерти. А мы развѣ не всѣ уязвлены своего рода зміѣмъ – грѣхомъ, говоритъ Ап. Павелъ, смерть ваша въ мірѣ, а грѣхъ отъ діавола, который обольстилъ нашихъ первыхъ родоначальниковъ въ раю. А въ какомъ видѣ онъ явился тамъ имъ?. Не въ образѣ ли змія? И такъ Евреи, во время странствованія изъ Египта въ землю имъ обѣтованную, спасались отъ язвъ наружныхъ, а мы распятымъ за насъ на крестѣ-же Господомъ отъ язвъ внутреннихъ – душевныхъ; они отъ смерти тѣлесной, а мы отъ духовной, они отъ временной, а мы отъ вѣчной, – они отъ обыкновенныхъ змѣевъ, а мы отъ того змія, въ образѣ котораго діаволъ ввелъ человѣка въ грѣхъ, за которымъ послѣдовала смерть. Ядъ змѣя подъ языкомъ его, ядъ эдемскаго змѣя проникъ въ сердце человѣка тамъ изъ подъ языка его: будете, яко бози. Да, вотъ и въ наше время откуда больше разливается ядъ грѣха, какъ не съ языка людей, которыхъ Спаситель нашъ называетъ сынами отца всякой лжи – діавола. Одинъ изъ древнихъ мудрецовъ сказалъ правду, что языкъ и самое лучшее и самое худшее. Когда изъ него изходитъ слово Божіе или свое, но одного съ нимъ духа, онъ – источникъ жизни, если же противное ему, то это ядъ и ядъ самый гибельный: и дурной примѣръ заразителенъ; но если ему помогаетъ еще и слово, прикрывающее всю мерзость грѣха, а себя щитомъ науки и цвѣтами краснорѣчія, то ядъ грѣха дѣлается еще заразительнѣе, – приходитъ въ сердце и воспаляетъ, по выраженію Ап. Іакова, весь кругъ, – всю область естества нашего. Вотъ развѣ какое между нами различіе: ядъ змѣи почти тотъ-же часъ производитъ болѣзненный жаръ, а ядъ грѣха сперва производитъ воспаленіе пріятное, а потомъ уже болѣзненное, подобно яду опіума: когда слова древняго змія въ первый разъ были приняты Евой, предметъ грѣха – древо познанія добра и зла, – показался ей въ самомъ обольстительномъ видѣ, и по виду и по вкусу и по ожиданію отъ него сдѣлаться равными съ Ботомъ. Такъ обольстительны и слова изъ устъ враговъ Божіихъ, хвалящихся своею собственною мудростію въ познаніи вещей земныхъ и небесныхъ и другимъ ее обѣщающихъ. Такъ они дѣйствуютъ теперь, даже особенно теперь, когда въ насъ уже есть природное предрасположеніе ко всему грѣховному. Грѣхъ, разростаясь отъ нихъ, все больше и больше наконецъ заслоняетъ предъ ними и лице Божіе: они не узнаютъ Его, какъ будто бѣгутъ отъ Него, – слова Его по противуположности ихъ грѣховнымъ настроеніямъ, кажутся имъ даже противными. Подобно первымъ грѣшникамъ, они укрываются отъ Него, какъ отъ чего-то страшнаго, точно какъ бы помутились у нихъ глаза, какъ это бываетъ въ воспаленіяхъ, когда больные не узнаютъ самыхъ близкихъ къ нимъ людей. Чѣмъ объяснить, что въ наши дни молодые люди такъ часто, оставляя древо жизни, т. е. слово Божіе, устремляются къ древу познанія добра и зла, на которомъ проповѣдуетъ какой-нибудь изъ потомковъ того змія, который нѣкогда, вися на немъ, проповѣдывалъ объ открытіи чрезвычайной тайны, какъ человѣку сдѣлаться Богомъ, и какъ потомъ многіе изъ этихъ несчастныхъ конкуррентовъ на обоженіе себя и на вѣчную память въ потомствѣ, съ отчаяніемъ посягаютъ на самоубійство, подобно съумасшедшимъ, отъ воспаленія въ мозгу.
Ядъ грѣха выходитъ злѣе яда змѣи: тотъ убиваетъ насъ противъ нашей воли, а отъ этого человѣкъ посягаетъ самъ-же на себя. Странное дѣло: на себя. Странное дѣло: сперва все видимое такъ ихъ привлекаетъ къ себѣ, а наконецъ весь этотъ міръ прекрасный представляется имъ въ самомъ мрачномъ видѣ, такъ что они рѣшаются изъ него бѣжать и искать спасенія въ уничтоженіи себя. Одинъ изъ такихъ нынѣ идолъ Западной Европы, дошелъ ужь до того, что вздумалъ утверждать, что создавшій вселенную чѣмъ больше сталъ проявлять въ ней свой разумъ, тѣмъ болѣе раскаяваться, за чѣмъ создалъ её и самъ же ее уничтожитъ. Правда, что раскаявается, но въ созданіи не вселенной, а въ созданіи такихъ обезумѣвшихъ мудрецовъ.
Почему же Господу для спасенія нашего отъ грѣха и смерти надлежало умереть?. Потому что иначе не возможно было спасти грѣшный родъ человѣческій отъ смерти. Что дѣлаютъ, что бы дикое и повредившееся дерево спасти отъ порчи и смерти?. Срѣзываютъ вѣтку съ доброкачественнаго дерева и врѣзываютъ ее въ дикое. Она съ нимъ сростается и спасаетъ его. Не бываетъ-ли что-нибудь и хотя сколько-нибудь похожаго на это и въ жизни животнаго царства?. Чтобы исправить тѣло отъ худосочія и разслабленія, врачи предписываютъ намъ для извлеченія дурныхъ, скопившихся въ немъ соковъ, употреблять сочную, свѣжую пищу изъ царствъ растительныхъ и животныхъ, для чего, конечно, нужна смерть. Чтобы помочь малокровному и спасти его отъ преждевременной смерти, нѣкоторые разрываютъ какую-нибудь часть у здороваго человѣка и въ жилы страждущаго вливаютъ кровь здороваго. Не виды ли это хотя и самой отдаленной одной и той же тайны?. Но для чего нашему Искупителю надлежало умереть смертію именно мѣднаго змія, который нѣкогда былъ выставленъ Моѵсеемъ въ пустынѣ для уязвленныхъ живыми змѣями, т. е., смертію такою прозорною, къ какой присуждались только величайшіе преступники, ибо въ законѣ Моѵсеевомъ сказано: проклятъ всякъ висяй (т. е. повѣшенный) на древѣ?. Во 1-хъ потому что ему, съ принятіемъ на себя нашего человѣческаго естества, надлежало взять на себя и грѣхъ всего міра, т. е., всѣхъ насъ, а слѣдовательно и проклятіе, которому подверглись мы въ лицѣ первыхъ нашихъ родоначальниковъ, тѣмъ болѣе, что Онъ и приговоренъ-то былъ къ этой смерти, какъ одинъ изъ величайшихъ преступниковъ, – какъ обманщикъ, истецъ, возмутитель народа не только противъ правительства, какъ принимавшій наименованіе царя Израилева, но и противъ Моѵсеева закона, какъ называвшій Сыномъ Божіимъ равнымъ Ему и будто-бъ отвергавшій этотъ законъ, – вообще злодѣй, какъ выразился Іудейскій первосвященникъ предъ судилищемъ Пилата. Во 2-хъ, предавая единороднаго Сына Своего на такой позоръ, какъ взявшаго на себя ходатайство за грѣшниковъ для ихъ примиренія съ Богомъ, Богъ этимъ внушаетъ намъ питать въ себѣ чувство ужаса къ грѣху и рѣшительность во всей чистотѣ сердца ходить предъ лицемъ Его. Въ 3-хъ, чтобы показать, до какой степени омраченія и ожесточенія можетъ довести – человѣка – грѣшника и можетъ быть для того, что бы показать еще и то, что на судѣ Божіемъ ожидаетъ грѣшныхъ, не озаботившихся сочетать въ себѣ свое грѣховное естество съ нашимъ же естествомъ, но обоженнымъ въ лицѣ Господа Іисуса Христа, мученія не только не легче, а въ тысячу разъ тяжелѣе мученій распятаго на крестѣ, такъ какъ у распятыхъ мученія оканчиваются смертію, а тамъ имъ не будетъ конца: вѣчное томленіе безъ всякой надежды на лучшее въ будущемъ. Въ 4-хъ, наконецъ, возбудить въ сердцахъ вѣрующихъ въ Него безпредѣльную любовь къ нашему Спасителю, а въ воскресеніи Его, за тѣмъ послѣдовавшемъ и готовность на всякую жертву и съ нашей стороны для Него въ надеждѣ, что, если-бъ и намъ надлежало пострадать за Него, хотя бы и до смерти, то и насъ ожидаетъ столь же славное воскресеніе при послѣднемъ торжественномъ откровеніи царствія Христова.
Но сколько понятно, что грѣхъ походитъ на ядъ змѣй, для спасенія отъ которыхъ повѣшенъ былъ змій мѣдный въ пустынѣ, столько же остается не понятнымъ, почему именно змій избранъ въ прообразъ святѣйшаго нашего Искупителя, когда змій, проклятый Богомъ, былъ и виновникомъ нашего осужденія на смерть, такъ что подпалъ и человѣкъ одному съ нимъ осужденію?. Въ какомъ отношеніи мѣдный змѣй могъ быть прообразомъ или предъизображеніемъ нашего Господа?. Какъ тамъ естество мѣди соединялось съ сверхъестественнею силою, отъ которой страдальцамъ и слѣдовало спасеніе отъ смерти, такъ въ лицѣ распятаго Господа Iисуса Христа сочеталось естество человѣческое съ Божественнымъ, чрезъ что и совершилось наше спасеніе отъ смерти и по душѣ и по тѣлу вѣчной. Какъ тамъ воображаемый и какъ будто убитый, при одномъ взглядѣ на него уязвленныхъ живыми змѣями, спасалъ ихъ отъ смертной язвы, такъ здѣсь мнимый злодѣй, мнимый льстецъ и обманщикъ, смертію своею избавляетъ вѣрующихъ въ Него отъ уязвленія того змія, въ образѣ котораго являлся діаволъ, который былъ первымъ грѣшникомъ, отцемъ всякой лжи, Богохульникомъ и возмутителемъ противъ Бога. При этомъ надобно замѣтить и то, что какъ тотъ мѣдный змій изображалъ въ себѣ всѣхъ живыхъ зміевъ, уязвившихъ путниковъ Еврейскихъ, такъ и распятый на крестѣ Господь Іисусъ Христосъ изображалъ въ лицѣ своемъ весь грѣшный родъ человѣческій, на пути въ другую обѣтованную землю въ царство небесное.
Уязвляемые зміями исцѣлялись и спасались отъ смерти чрезъ одно воззрѣніе на мѣднаго змія. Какъ чрезъ это они спасались, этого конечно никто изъ нихъ не разумѣлъ; Моѵсей не далъ никакого на это объясненія, да едвали и самъ разумѣлъ, а только объявилъ, что такъ сказалъ Господь и всѣ уязвляемые зміями, по вѣрѣ въ истину словъ Господа, взирая на изображенія змѣя, оставались въ живыхъ. Такъ и истинно вѣрующіе во Христа Христа Сына Божія, если не въ силалъ изъяснить себѣ дѣйствій крестной Его смерти, должны быть увѣрены въ истинѣ словъ Его: Всякъ вѣруяй въ онь, какъ говоритъ Онъ, примѣняя къ себѣ это событіе, – не умретъ, но имать животъ вѣчный, и съ вѣрою въ эти слова взирающій на распятаго за насъ Господа, дѣйствительно ощутить въ себѣ присутствіе жизни вѣчной. Только взирать на Него мы должны конечно не очами плоти, для которыхъ Онъ теперь уже не видимъ, а очами ума и сердца, т. е. всегда носить въ своей памяти, что распятый Христосъ распять былъ именно насъ ради, что Онъ есть не человѣкъ только намъ подобный, но вмѣстѣ и истинно Сынъ Божій – Богочеловѣкъ, приходившій въ міръ, что бы, взявъ на себя грѣхи міра, своею смертію въ нашей же плоти, попрать нашу смерть и спасти насъ отъ ея и открыть въ себѣ, такъ сказать, резервуаръ вѣчной жизни для всего человѣчества, – ибо, если Онъ пострадалъ до смерти и притомъ такой позорной собственно за насъ и для насъ, какъ новый родоначальникъ человѣчества, то очевидно, что смерть Его должна быть искупительною жертвою за всѣхъ взирающихъ на Него съ вѣрою и пріемлющихъ Его, какъ искупительную жертву, и потому съ тѣхъ поръ мы должны быть уже свободны отъ того древняго осужденія и рано или поздно всѣ въ большей или меньшей степени, по мѣрѣ своей вѣры, наслѣдовать себѣ Его вѣчную жизнь, точно такъ же, какъ отъ перваго нашего родоначальника – Адама наслѣдовали и продолжаемъ наслѣдовать грѣхъ, проклятіе и смерть. Вѣра имѣетъ въ себѣ какую-то притягательную силу и чуднымъ образомъ сочетаваетъ насъ съ нашимъ Спасителемъ, какъ бы во одно съ Нимъ лице, а по такой тѣсной нашей связи съ Нимъ все наше человѣчество должно сообщаться Ему, а Его, отъ полноты Его Божественной жизни, – намъ. Здѣсь совершается нѣчто похожее на то, что, при привитіи одного дерева къ другому, дѣлаетъ садовникъ, привитая вѣтвь черезъ перевязку, сочетаваясь съ тою, къ которой привита, въ одно дерево, она втягиваетъ въ себя его соки, по ихъ свойству и измѣняетъ свои, такъ, что дикое дерево послѣ того принимаетъ всѣ свойства привитой къ нему вѣточки до того, что не знаемъ кому приписать добрые плоды, родившіеся послѣ сего изъ корня бывшаго дикаго, – ему ли, или привитой къ нему вѣточкѣ. Природа даетъ намъ на это достаточное объясненіе.
Въ прививкѣ деревъ природа даетъ намъ объясненіе и на то, при какихъ условіяхъ крестная смерть за насъ Господа Iисуса Христа можетъ служить къ изцѣленію насъ отъ грѣховъ и къ избавленію отъ смерти, т. е. что, кромѣ вѣры съ нашей стороны, для этого нужно?. Какъ отъ благороднаго дерева срѣзается вѣтвь для привитія къ дикому, что бы исправить его соки и дать ему возможность приносить плоды по роду своему, а дикое срѣзывается для принятія привитой вѣточки и изъ этихъ двухъ смертей образуется новая у него жизнь, тожь почти дѣлается и съ грѣшникомъ, который желалъ бы привить къ себѣ вѣчную жизнь отъ полноты жизни Господа Iисуса Христа. Если онъ истинно вѣруетъ, что Господь Іисусъ Христосъ вкусилъ смерть нашего ради спасенія, то эта вѣра должна возбудить въ немъ и безпредѣльную къ Нему любовь, а съ ней и сердечное стремленіе усвоять себѣ Его Божественныя свойства и Его святѣйшую жизнь до тѣхъ поръ, пока она поглотитъ въ немъ все грѣховное и мертвенное и дастъ ему возможность сочетаться съ Нимъ воедино, подобно тому какъ дикое дерево устремляя всѣ свои соки къ прививку и проходя сквозь него, преобразуется, принимаетъ всѣ свойства благороднаго и срастается въ одно съ нимъ дерево. Съ этою-то цѣлію Господь и установилъ таинство Евхаристіи, въ которомъ мы, послѣ поста и сердечнаго покаянія, живѣе воспоминая Его за насъ страданія и все, что Онъ сдѣлалъ ради нашего спасенія по мѣрѣ нашей вѣры (и любви къ Божественному нашему Спасителю) подъ извѣстными видами, (въ большей или меньшей мѣрѣ), входимъ съ Нимъ въ общеніе, – пріобщаясь Его человѣческаго естества, въ Немъ обоженнаго, чрезъ Него и сами обожаемся, – съ Нимъ, и такъ сказать сростаемся въ одно лице, животворитъ, и плоть (одна плоть) не пользуетъ ничто. Плоть и кровь его подъ видами благословеннаго хлѣба и вина входитъ въ существо нашего, съ тѣмъ вмѣстѣ и божественнаго свойства тѣла и крови Христовой сообщаются всѣмъ силамъ нашей души чрезъ что преображаются въ насъ свойства нашего тѣла и нашей крови такъ что въ послѣдствіи если во всю свою жизнь мы будемъ достойно пріобщаться этой тайной трапезы, то по душѣ и по тѣлу мы сдѣлаемся подобными Ему. Ибо какъ о душѣ у Ап. Павла сказано, что она становится въ насъ единъ духъ съ Господомъ, то и по тѣлу конечно сдѣлаемся подобными Его прославленному тѣлу; т. е. здѣсь совершается тоже, что и въ прививкѣ къ одному дереву вѣтки отъ благороднаго, когда-то принимаетъ въ себя всѣ свойства послѣдняго и срастается съ нимъ въ одно дерево. Но какъ дикое дерево, если-бъ и пришло оно въ живое сочетаніе съ своимъ прививкомъ, не въ силахъ будетъ преобразовать его, если садовникъ не позаботится отсѣкать отъ него отростковъ отъ стараго корня: такъ и мы не достигнемъ своей цѣли, если по сочетаніи со Христомъ, по сращеніи своей жизни съ Его Божественною жизнію, не позаботимся отсѣкать отъ себя всѣхъ нажитыхъ нами дурныхъ привычекъ, или навыковъ.
Замѣчательно въ исторіи о мѣдномъ зміѣ въ пустынѣ и стоитъ особеннаго нашего вниманія еще и то, что уязвленный зміемъ долженъ былъ тотъ часъ же послѣ уязвленія обратить взоры свои на мѣднаго змія, ибо иначе для чего-жь бы велѣно было Моѵсею изображеніе змія поставить на высокомъ крестѣ, такъ, что бы его можно было видѣть съ самыхъ отдаленныхъ мѣстъ, въ которыхъ кто изъ нихъ могъ быть уязвленъ зміемъ? А это значитъ, что опоздавшій обратиться глазами къ этому змію не получитъ отъ него той пользы, какую могъ бы получить, если-бъ тотъ часъ по уязвленіи обратился къ нему. Если и грѣхъ есть то-жь, что ядъ змія, какъ мы предъ симъ замѣтили, то нужно и отъ язвъ грѣховныхъ обращаться къ знаменію нашего спасенія во Христа такъ-же не медля, – не давать времени этому яду разлиться на всю область нашей духовной жизни. Ядъ змѣя не такъ еще страшенъ съ перваго проникновенія въ какую-нибудь часть нашего тѣла, но онъ истинно ужасенъ, когда проникаетъ въ кровь. Не менѣе ужасенъ и ядъ грѣха, когда въ своемъ разливѣ глубоко проникаетъ въ самое существо живота, такъ что сожженный ядомъ грѣха онъ умираетъ прежде, чѣмъ смерть коснется его тѣла. Когда во имя распятаго насъ ради Господа Іисуса Христа Его крестною силою намъ даровано отпущеніе грѣховъ и силою Духа Святаго привита къ намъ новая жизнь Христова, какъ вѣтвь добраго дерева къ стволу дикаго, то должны-жь мы и обращаться съ ней, какъ предусмотрительный и умный садовникъ: – всѣ соки своей растлѣнной природы обращать въ воспитаніе насажденной въ насъ жизни Христовой и обрывать или отсѣкать отъ себя всякій новый отростокъ отъ стараго грѣховнаго корня при первомъ его появленіи, чтобъ эти отростки мало по малу не истощили привитой къ нимъ вѣтки, отъ чего всякій прививокъ обыкновенно блекнетъ, засыхаетъ и отпадаетъ наконецъ.
Вотъ смыслъ словъ Іисуса Христа о мѣдномъ зміѣ, нѣкогда, – въ продолженіе странствованія Евреевъ по пустынѣ въ свою обѣтованную землю, повѣшенномъ на крестѣ, и воззрѣніемъ на котораго спасались отъ смерти всѣ уязвленные отъ живыхъ зміевъ, – въ смерти котораго Онъ, еще до распятія Своего, предъуказывалъ Іудеямъ, что нѣкогда съ Нимъ послѣдуетъ, – какъ многіе изъ нихъ будутъ взирать на Него и какъ должны взирать вѣрующіе въ Него, чтобъ въ Его смерти почерпать себѣ источники вѣчной жизни, среди этой пустыни. Вотъ и уроки, какіе слѣдуетъ извлечь изъ нихъ и намъ для себя!
Прот. М. Скрябинъ.
«Прибавленія къ Воронежскимъ Епархіальнымъ Вѣдомостямъ». 1882. № 18. С. 587-597.
Объ авторѣ. Заштатный бывшій Каѳедральный протоіерей Михаилъ Ивановичъ Скрябинъ скончался 19 мая 1893 г. въ г. Воронежѣ на 84 году жизни. «Ворон. Еп. Ведом.» 1893. № 12. Ч. Неофф. С. 404.
Моисей и медный змий. Украина. XIX в. Частное собрание.
