Предъ св. Распятіемъ.
Предо мною Св. Крестъ, съ него Милосердный Спаситель призывно простеръ руки Свои ко мнѣ грѣшному. Св. Глава Его уловлена терновникомъ на мои завистливые взгляды... Уста смолкли – за мои праздныя, злыя, лживыя рѣчи. Руки къ древу пригвождены, за мои беззаконныя и несправедливыя дѣла... Ноги кровью изъ язвъ истекаютъ за мои хожденія по путямъ грѣха и порока. Сердце безконечно доброе, человѣколюбивое пронзено копьемъ за мои злыя, плотскія чувства и желанія...
Такъ на Св. Крестѣ написано все, что мнѣ чувствовать предъ моимъ Спасителемъ, какъ осуждать себя самого здѣсь, чтобы избавиться отъ осужденія Божьяго тамъ, предъ взорами силъ небесныхъ, въ день страшнаго суда. Боже, вспоминая величіе Твоей святыни, чувствуя какъ прекрасна она... и, оглядываясь на себя, ужасаюсь своей грѣховности, какъ черна, глубока она во мнѣ! Я не посмѣлъ бы и приблизиться къ Твоей святынѣ, если бы не помнилъ Твоихъ же словъ на крестѣ: Отче! прости имъ: они не знаютъ, что дѣлаютъ... и – блудницѣ, рыдающей у ногъ Твоихъ: Иди и впредь не грѣши... Вѣдь Ты всѣхъ, и меня недостойнаго, обнялъ Твоею любовію, а потому и приближаюсь къ Тебѣ грѣшный, скверный, съ надеждой очиститься, убѣдиться, украситься Твоею благодатью...
Падая предъ Тобою въ поклонѣ, прнинкая зардѣвшимся огь стыда лицомъ къ полу церковному, и сравнивая свое существо, изъявленное грѣхами, съ прахомъ, который валяется на полу, взываю. Боже, милостивъ буди мнѣ грѣшному! Боже очисти меня грѣшнаго и помилуй! Помяни меня, Господи, во Царствіи Твоемъ!... О, да созрѣетъ въ эту минуту во мнѣ слеза горячая и да канетъ изъ очей моихъ къ подножію св. Креста Твоего, живой струей да пробѣжитъ она по всему моему существу!
Господи! Сколько разъ я уязвлялся гнѣвомъ, бранился, укорялъ, ненавидѣлъ ближняго за то, что дѣлалъ онъ не по моему желанію. Не дай, Господи, пребывать мнѣ въ гнѣвѣ, въ этомъ всепожирающемъ пламени, – въ немъ наши души могутъ истлѣть до головни черной, страшной, годной лишь для ада.
Я не познавалъ Тебя, не чувствовалъ Твоей любви, не созерцалъ красоты, разлитой во всемъ мірѣ... Безразсудный я слова Твоего не читалъ, не слушалъ благодѣяній Твоихъ, не помню, не чувствую и той славы Твоей, о которой мнѣ такъ ясно вѣщаютъ видимыя мною небеса... Голосъ Церкви меня звалъ на молитву, на радость душевную, а я слушалъ голосъ міра и шелъ на суету, на удовольствія и наживалъ среди нихъ тоску, горе... Праздники Божіи открывали мнѣ источники отдыха душевнаго, а я забрасывалъ ихъ грязью своихъ грѣховъ...
Ты, Человѣколюбецъ, заповѣдовалъ мнѣ любить ближняго, но я, окаменѣлый сердцемъ, упивался, объѣдался, когда мой ближній голодалъ, жаждалъ, я смѣялся, когда онъ плакалъ; я былъ холоденъ, когда онъ страдалъ, – завидовалъ, когда онъ получалъ благополучіе; – гордился предъ нимъ, когда онъ былъ слабъ, бѣденъ, скроменъ; лукавилъ, хитрилъ, когда онъ нуждался въ правдѣ, искалъ искренности, я злобился на него, мстилъ ему, когда онъ былъ мнѣ непріятенъ, безполезенъ...
Ты повелѣлъ любить ближняго, какъ самого себя. Такую прекрасную и понятную мѣрку любви Ты далъ мнѣ: дѣлай, желай другому того же, чего и себѣ – и угодишь чѣмъ Богу. Но, увы! – я, безразсудный... люблю только свое тѣло, лелѣю, ласкаю его всячески, какъ будто въ немъ все мое существо заключается, но душу свою забываю, какъ будто бы и не бьется совсѣмъ она во мнѣ...
Воспламени, Милосердный, во мнѣ ревность къ Твоему слову, пролей въ меня жалость къ ближнему, научи меня мудро любить и самого себя. Отъ новыхъ же грѣховъ удержи меня памятью смертною, страхомъ суда Твоего... Вѣдь, будетъ, непремѣнно будетъ моментъ, когда тѣло, мною лелѣянное, пожрутъ черви, обниметъ тьма могильная; ближніе, мною обиженные, станутъ свидѣтелями моей жестокости и холодности. Боже Милосердный, мною забываемый, ужасенъ сей часъ. Избавь меня отъ него, помилуй меня Господи!..
«Архангельскія Епархіальныя Вѣдомости». 1913. № 7. Ч. Неофф. С. 155-157.
