Епископъ Ириней (Орда) – Обращеніе отъ мертвыхъ дѣлъ (Евр. 6, 1; 9, 14).
Ап. Павелъ въ своемъ посланіи къ евреямъ, раскрывая высокое значеніе искупительной жертвы Первосвященника Новаго Завѣта, Іисуса Христа, говоритъ, что кровь Его гораздо цѣннѣе и дѣйственнѣе, чѣмъ кровь жертвенныхъ животныхъ, приносимыхъ въ Ветхомъ Завѣтѣ, и что если тамъ (въ Ветх. Зав.) кровь тельцовъ и козловъ могла доставить освященіе оскверненнымъ, дабы чисто было тѣло: то тѣмъ болѣе здѣсь кровь Христова можетъ доставить очищеніе и освященіе чадамъ новозавѣтной Церкви и уже не для одного тѣла, но главнымъ образомъ для души, потому что можетъ очистить совѣсть нашу отъ мертвыхъ дѣлъ, для служенія Богу живому и истинному.
Но что же такое Апостолъ называетъ мертвыми дѣлами?
Соотвѣтственно обыкновенному представленію всѣхъ новозавѣтныхъ писателей, можно бы думать, что здѣсь Апостолъ разумѣетъ грѣхи. Такъ объ Іисусѣ Христѣ предсказано было ангеломъ, что Онъ спасетъ людей Своихъ отъ грѣховъ ихъ (Матѳ. 1, 21). Самъ Сынъ Человѣческій говоритъ о Себѣ, что Онъ пришелъ дать душу Свою для искупленія многихъ (Матѳ. 20, 28). И дѣйствительно, Онъ предалъ Себя за насъ въ приношеніе и жертву Богу, въ благоуханіе пріятное (Ефес. 5, 2), и былъ такимъ образомъ Агнцемъ, вземлющимъ грѣхи міра (Іоан. 1, 29). Онъ пострадалъ (1 Петр. 3, 18), и умеръ за грѣхи наши (1 Кор. 15, 3) и воскресъ для оправданія нашего (Римл. 4, 25), и кровь Его очищаетъ насъ отъ всякаго грѣха (1 Іоан. 1, 7; 1 Петр. 1, 19; Римл. 3, 25). А такъ какъ грѣхъ былъ главною причиною смерти человѣка (Римл. 5, 12; 6, 23), – и смерть доселѣ царствуетъ надъ всѣми, потому что всѣ согрѣшаютъ: то и естественно представлять, что мертвыя дѣла, о которыхъ говоритъ Апостолъ, суть именно грѣхи.
Но обращая вниманіе на исключительность названія мертвыхъ дѣлъ, встрѣчающагося только въ посланіи къ евреямъ, и вникая ближе въ ходъ мыслей, раскрываемыхъ Апостоломъ, какъ въ этомъ, такъ и во всѣхъ его посланіяхъ, мы замѣтимъ, что Апостолъ говоритъ здѣсь не вообще о грѣхахъ, а о чемъ-то другомъ, что на первый разъ можетъ показаться и негрѣховнымъ.
Извѣстно, что ап. Павелъ неоднократно говоритъ о значеніи вѣры и дѣлъ въ жизни христіанина и, поставляя вѣру главнымъ и какъ бы единственнымъ условіемъ оправданія человѣка предъ Богомъ, отрицаетъ необходимость и пригодность дѣлъ для спасенія; впрочемъ, въ такихъ случаяхъ онъ говоритъ не вообще о дѣлахъ, а собственно о дѣлахъ закона, т. е. о дѣлахъ, совершаемыхъ по требованію закона Моисеева, которыя такъ высоко цѣнили евреи и исполненіе которыхъ они не оставляли и отъ другихъ требовали и въ христіанствѣ. Такъ какъ въ посланіи къ евреямъ ап. Павелъ раскрываетъ главнымъ образомъ мысль о превосходствѣ новозавѣтнаго ученія предъ ветхозавѣтнымъ, то и въ данномъ случаѣ онъ, очевидно, разумѣетъ дѣла ветхозавѣтнаго закона.
Почему Апостолъ эти дѣла называетъ мертвыми? Чтобы отвѣтить на этотъ вопросъ, обратимъ вниманіе на ученіе Слова Божія объ оправданіи человѣка.
Съ тѣхъ поръ, какъ человѣкъ согрѣшилъ и сдѣлался виновнымъ предъ судомъ Правды Божіей, у него не оставалось никакихъ средствъ въ заглажденію грѣха и къ примиренію съ Богомъ. Никакія усилія со стороны человѣка, никакія жертвы недостаточны были къ оправданію его предъ правосудіемъ Божіимъ. Одна милость Божія могла спасти человѣка, одна любовь Божія могла найти средство къ оправданію виновнаго человѣка предъ Господомъ. Это средство было воплощеніе Сына Божія, Его страданія и смерть. Кровію Богочеловѣка, Его смертію была удовлетворена правда Божія и совершено примиреніе человѣка съ Богомъ. Въ силу заслугъ Іисуса Христа отверсты человѣку сокровища благодати Божіей, могутъ быть сообщаемы человѣку дары всесвятаго Духа, подаваемы ему вся силы, яже къ животу и благочестію. Но только могутъ быть подаваемы. А для того, чтобы они дѣйствительно были поданы и усвоены человѣку, – съ его стороны нужна вѣра въ спасительную силу заслугъ Іисуса Христа, или просто – вѣра въ Него, какъ Спасителя, и принадлежность къ основанной Имъ на землѣ Церкви. При чемъ вѣра должна быть споспѣшествуема любовію, т. е. должна быть живою, дѣятельною, – должна сопровождаться всецѣлою преданностью волѣ Божіей и исполненіемъ заповѣдей Христовыхъ. Безъ вѣры же никакія другія условія не могутъ имѣть значенія въ пріобрѣтеніи и усвоеніи заслугъ Іисуса Христа, а слѣдовательно – и въ пріобрѣтеніи спасенія: ни происхожденіе отъ того или другого лица, ни принадлежность къ тому или другому народу, ни личныя достоинства и заслуги.
Впрочемъ такое преимущественное значеніе въ дѣлѣ спасенія вѣра получила только съ открытіемъ царства благодати на землѣ, т. е. съ пришествіемъ на землю Христа Спасителя. Но этому событію предшествовалъ очень длинный, въ нѣсколько тысячъ лѣтъ, періодъ приготовленія людей къ принятію Искупителя, когда вѣра хотя и имѣла значеніе (Евр. 11, 2. 13), но внѣшнія условія спасенія человѣка были нѣсколько иныя, или вѣрнѣе сказать, проявлялись въ иныхъ формахъ. Не останавливаясь въ частности на нѣкоторыхъ отдѣльныхъ частяхъ этого великаго подготовительнаго періода и его средствахъ, избранныхъ Промысломъ Божіимъ для приготовленія рода человѣческаго, мы остановимся для нашей цѣли на одномъ очень важномъ періодѣ ветхозавѣтнаго домостроительства – періодѣ подзаконномъ, и укажемъ значеніе закона, даннаго Самимъ Богомъ чрезъ Моисея народу еврейскому и имѣвшаго силу до времени пришествія Христова.
Ап. Павелъ говоритъ, что законъ былъ пѣстунъ во Христа, т. е. воспитатель или руководитель ко Христу, имѣлъ назначеніе приготовлять и воспитывать людей къ принятію Христа (Галат. 3, 24), Вмѣстѣ съ тѣмъ для ветхозавѣтныхъ людей этотъ законъ служитъ средствомъ оправданія предъ Богомъ, путемъ ко спасенію, – и потому былъ обязателенъ для человѣка. Только исполненіе закона дѣлало человѣка правымъ предъ Богомъ, только хожденіе въ заповѣдяхъ Божіихъ приводило людей ко спасенію. Аще послушавши заповѣдей Господа Бога твоего, яже азъ заповѣдаю тебѣ днесь... и поживеши, и умножишися, и благословитъ тя Господь Богъ твой на земли (Втор. 30, 16). И аще хощете и послушаете Мене, благая земли снѣсте; аще же не хощете, ниже послушаете Мене, мечъ вы поятъ: уста бо Господня глаголаша сія (Исаіи 1, 19. 20). Проклятъ всякъ человѣкъ, иже не пребудетъ во всѣхъ словесѣхъ закона сего, еже творити я (Второз. 27, 26). Такое значеніе закона для оправданія человѣка возвышало его въ глазахъ еврея. Съ малыхъ лѣтъ еврей привыкалъ видѣтъ въ законѣ мощное средство спасенія, основу и ограду своей жизни, опору для своей вѣры и надежды. Со вниманіемъ онъ вникалъ въ этотъ законъ и поучался въ немъ день и ночь (Псал. 1, 2). Правда, еврей часто простиралъ свою приверженность до мелочности, до слѣпого забвенія иныхъ средствъ и иныхъ силъ; но это только показывало, какъ высоко цѣнилъ онъ значеніе закона. Между тѣмъ періодъ воспитанія прошелъ; наступило время Христово, приблизилось царство небесное, для котораго уже недостаточны были подготовительныя средства; самый законъ уже отжилъ свое время и терялъ свою силу. Пѣстунъ во Христа, совершивъ свое дѣло и назначеніе, долженъ былъ уступить мѣсто благодати. Но іудей слишкомъ сильно привязанъ былъ къ закону, чтобы отрѣшиться отъ него, слишкомъ высоко ставилъ обязательность закона, чтобы рѣшиться на отступленіе отъ его требованій. И вотъ явились недоумѣнія и противорѣчія, возникли споры въ первоначальной Церкви Христовой относительно значенія закона. Апостолу Павлу, какъ апостолу язычниковъ, выпала трудная задача разъяснить евреямъ, что законъ отжилъ свой вѣкъ, что онъ потерялъ свою обязательную силу для христіанъ. Само собою разумѣется, что съ потерею обязательной силы закона для человѣка, дѣла, совершаемыя по требованію этого закона дѣлаются одною формой, становятся безжизненными, мертвыми дѣлами. Возьмемъ, напр., школьныя правила и совершающіяся по нимъ занятія. Пока юноша находится въ школѣ, до тѣхъ поръ всѣ требованія школьной дисциплины и всѣ школьныя занятія для ученика обязательны и имѣютъ важное значеніе. Но какъ скоро періодъ обученія кончился, такъ всѣ обязательныя требованія школьныхъ законовъ потеряли свою силу. Было бы смѣшно и странно видѣть, если бы кончившій курсъ юноша или мужъ за стѣнами школы вздумалъ заниматься изученіемъ уроковъ и сталъ выполнять всѣ школьныя предписанія, какъ обязательныя для себя. Лѣса и подлѣски снимаются и удаляются, когда выстроено зданіе; обветшавшія одежды замѣняются новыми, когда старыя не соотвѣтствуютъ росту юноши и роду его занятій, или когда онѣ сдѣлались негодны; скорлупа съ орѣха сама сваливается или удаляется, когда зерно созрѣло. Совершенно такое же значеніе для воспитанія избраннаго народа и всего человѣчества имѣлъ законъ – пѣстунъ во Христа. Данный не съ самаго начала существованія рода человѣческаго и даже не при заключеніи завѣта Божія съ Авраамомъ, родоначальникомъ еврейскаго народа, законъ тѣмъ самымъ указывалъ на временное свое назначеніе для приготовленія избраннаго народа къ принятію Мессіи, – послѣ чего естественно онъ долженъ былъ уступить мѣсто другимъ дѣйствіямъ Промысла Божія и другимъ средствамъ. Если же какое дѣйствіе теряетъ свою силу, свою жизненность, то естественно дѣлается мертвымъ, не имѣющимъ никакого значенія. Посему-то и дѣла законныя, т. е. совершавшіяся по требованію ветхозавѣтнаго закона, сами собою потеряли свою силу, свою жизнь, стали мертвы. И если вѣра, не обнаруживающая своей жизни въ дѣлахъ, по слову апостола Іакова, мертва (2, 20. 26), то въ свою очередь и дѣла, не служащія выраженіемъ живого, дѣйствующаго закона, должны сдѣлаться мертвыми.
Но далѣе, ап. Павелъ не только называетъ извѣстнаго рода дѣла мертвыми, но и говоритъ о необходимости обращенія отъ такихъ дѣлъ. Такое требованіе вполнѣ понятно. Кто творитъ только мертвыя дѣла, тотъ – очевидно – и самъ мертвъ; онъ только носитъ имя, будто живъ, но на самомъ дѣлѣ онъ мертвъ (Апок. 3, 1). Слѣдовательно, въ собственномъ смыслѣ онъ не творитъ ничего необходимаго для обнаруженія его вѣры; онъ творитъ только безплодныя и безполезныя для спасенія дѣла. Мало того: творящій такія дѣла можетъ воображать себя исполнителемъ закона и успокоивать себя тою мыслію, что онъ угоденъ Господу. Между тѣмъ о такомъ именно человѣкѣ можно сказать то, что говоритъ Аминь, свидѣтель вѣрный и истинный, начало созданія Божія, – ангелу Лаодикійской церкви: Знаю твои дѣла; ты ни холоденъ, ни горячъ; о, если бы ты былъ холоденъ или горячъ! Ибо ты говоришь: я богатъ, разбогатѣлъ и ни въ чемъ не имѣю нужды; а не знаешь, что ты несчастенъ и жалокъ, и нищъ, и слѣпъ, и нагъ! (Апок. 3, 14. 15. 17). Какъ же не требовать отъ такихъ людей покаянія и исправленія? Господь и говоритъ вышеуказанному лицу: будъ ревностенъ и покайся (Апок. 3, 19). Точно также требуетъ этого отъ евреевъ и Апостолъ. Но какъ опытный врачъ, онъ поступаетъ въ этомъ случаѣ съ крайнею осторожностью. Онъ очень хорошо понималъ, что истому еврею, ревностному исполнителю закона, трудно будетъ отказаться отъ исполненія закона, еще труднѣе будетъ видѣть въ этомъ исполненіи что-то такое, въ чемъ придется ему каяться. Да и въ самомъ дѣлѣ, могъ ли еврей представить себѣ, чтобы то, что вчера было для него святымъ, богоугоднымъ, въ чемъ онъ полагалъ свое значеніе, – чтобы то сегодня, съ принятіемъ христіанства, сдѣлалось для него грѣховнымъ, нечистымъ? Апостолъ и не называетъ дѣлъ закона нечистыми или грѣховными, а мертвыми, – и требуетъ въ нихъ не покаянія, а обращенія отъ нихъ и очищенія совѣсти для служенія Богу живому и истинному. Въ другомъ случаѣ Апостолъ сравниваетъ отношеніе еврея къ закону съ отношеніемъ жены къ мужу. Замужняя жена, говоритъ онъ, привязана закономъ къ живому мужу; а если умретъ мужъ, она освобождается отъ закона замужества. Такъ и вы, братіе мои, умерли для закона тѣломъ Христовымъ, чтобы принадлежатъ другому, Воскресшему изъ мертвыхъ, да приносимъ плодъ Богу (Римл. 7, 2. 4). Или еще: Закономъ я умеръ для закона, чтобы жить для Бога (Галат. 2, 19). И здѣсь Апостолъ имѣетъ въ виду тотъ же образъ супружескаго союза, нарушеннаго смертію одного изъ супруговъ. Съ пришествіемъ Христа, законъ умиралъ для еврея, или еврей для закона. Ихъ союзъ разрушался. Принимая христіанство, еврей вступалъ въ новый союзъ съ другимъ лицомъ, а слѣдовательно, вступалъ и въ новыя отношенія къ этому лицу, долженъ былъ совершать и новыя, иныя дѣла. Прежнія отношенія и дѣла становились для него не нужны и безплодны, дѣлались мертвы. Мало того: они являлись противорѣчіемъ новымъ отношеніямъ, нарушеніемъ новаго союза со Христомъ. И по самому характеру своему дѣйствія и отношенія того и другого союза были различны. Со вступленіемъ въ новый союзъ съ Богомъ чрезъ Христа христіане дѣлались служителями Новаго Завѣта, не буквы, но духу. А по Апостолу, буква убиваетъ, а духъ животворитъ (2 Кор. 3, 6). Поэтому и служеніе христіанъ Богу живому и истинному (Евр. 9, 14) должно было быть духовнымъ и истиннымъ (Іоан. 4, 23. 24). Вотъ и причина, почему христіане, остававшіеся еще привязанными къ закону Моисееву, должны были очистить свою совѣсть отъ мертвыхъ дѣлъ и обратиться къ дѣламъ живымъ и истиннымъ.
Таковъ смыслъ словъ Апостола объ обращеніи отъ мертвыхъ дѣлъ!
Разсмотрѣнный вопросъ касался прямымъ образомъ христіанъ изъ евреевъ; но является вопросъ, не касается ли онъ и вообще христіанъ; иначе сказать: нѣтъ ли и у христіанъ мертвыхъ дѣлъ, отъ которыхъ они должны обращаться точно такъ же, какъ нѣкогда христіане изъ евреевъ должны были обращаться отъ дѣлъ закона? Естественно представить, что такія дѣда есть и что это тѣ именно дѣла, которыя не соотвѣтствуютъ внутренней духовной жизни христіанина, которыя вытекаютъ не изъ внутренней потребности или убѣжденія, а совершаются по какому-либо расчету или внѣшнему требованію. Была, напримѣръ, у человѣка вѣра, была преданность, была любовь; онѣ условливали извѣстнаго рода дѣятельность, сопровождались дѣлами, свидѣтельствовавшими о большей или меньшей степени чувства, одушевлявшаго человѣка. Но если вслѣдствіе какихъ-либо причинъ ослабѣла и поколебалась вѣра, то уже онъ не можетъ производить прежнихъ дѣлъ. И если кто-нибудь, желая скрыть отъ другихъ, а часто и отъ самого себя, упадокъ вѣры, продолжаетъ жить, по-видимому, прежнею вѣрою, творить прежнія дѣла вѣры, потерявъ ее: то получаются уже не дѣла вѣры, а дѣла формализма, лицемѣрія, притворства, дѣла мертвыя. Еще виднѣе это на дѣйствіяхъ любви. Любовь, по слову Апостола, не ищетъ своего, не раздражается, не мыслитъ зла, все покрываетъ, всему вѣритъ, всего надѣется, все переноситъ; любовь никогда не перестаетъ (1 Кор. 13, 5. 7. 8). Любовь не щадитъ ничего для любимаго человѣка и готова даже душу свою положить за друзей своихъ (Іоан. 15, 13). Но остыла любовь, – такъ начинаетъ овладѣвать человѣкомъ эгоистическое чувсто, холодный расчетъ; а вмѣстѣ съ тѣмъ и прежнія дѣла любви получаютъ другой характеръ. Потерявшій чувство любви напрасно старается вознаградить или закрыть недостатокъ любви притворными ласками, льстивыми словами, подарками и т. п.; съ потерей любви и всѣ дѣла любви теряютъ жизнь, дѣлаются мертвыми. Ты много переносилъ, говоритъ Господь одному изъ такихъ лицъ, и имѣешь терпѣніе и для имени Моего трудился и не изнемогалъ; но имѣю противъ тебя то, что ты оставилъ первую любовь твою. Итакъ, вспомни, откуда ты ниспалъ, и покайся, и твори прежнія дѣла (Апок. 2, 3-5).
Нужно ли прибавлять, что какъ для христіанъ изъ евреевъ, державшихся ветхозавѣтнаго закона и въ христіанствѣ, необходимо было обращеніе отъ мертвыхъ дѣлъ, – такъ и для всѣхъ вообще христіанъ нужно очищеніе совѣсти отъ всего того, что не вытекаетъ изъ животворнаго духа христіанской вѣры и любви? Иначе, не только ихъ дѣла, но и сами они сдѣлаются мертвыми для жизни духивной и святой и неспособными къ служенію Богу живому и истинному.
А. И.
«Руководство для сельскихъ пастырей». 1892. Т. 3. № 51. С. 397-406.
