Савва Алексѣевичъ Mитpoпольскій – Поученіе въ недѣлю 19-ю по Пятидесятницѣ.
«Будите милосерди, якоже и Отецъ вашъ милосердъ есть» (Лук. VI, 36).
Какимъ теплымъ, задушевнымъ чувствомъ проникнута эта заповѣдь. Призывая насъ въ милосердію, она и намъ подаетъ свѣтлый лучь надежды на участіе къ намъ другихъ. А кто изъ насъ не нуждается въ этомъ участіи?.. Въ минуты страданій, въ минуты сильныхъ душевныхъ потрясеній, взоръ нашъ какъ-то невольно обращается вокругъ, ища кого-нибудь на помощь. И какъ свѣтла та радость, съ которой мы встрѣчаемъ участіе, и какъ невыносимо тяжело, когда мы ненайдемъ его! Представьте же теперь, что много найдется такихъ, на долю которыхъ выпало какъ бы исключительно одно страданіе; вѣдь насъ окружаютъ несчастные, которые постоянно нуждаются въ участіи. Стоитъ только оглянуться вокругъ, чтобы видѣть тысячи протянутыхъ рукъ, просящихъ состраданія. Только одно холодное равнодушіе, одна невнимательность часто скрываетъ отъ насъ эту мрачную, невыносимо-тяжелую сторону жизни. Когда никакое горе, никакая непріятность не потрясаетъ нашей души, мы легко забываемъ, что въ это время страдаетъ нашъ ближній. Только въ несчастіи мы узнаемъ всю цѣну и необходимость милосердія; – тогда мы начинаемъ взывать о помощи, просить участія, состраданія къ себѣ. Но прошло несчастіе и мы нерѣдко незадумаемся оттолкнуть руку несчастнаго, и, странно.... дѣлаемъ это съ такимъ спокойствіемъ, какъ-будто это незапятнаетъ нашей совѣсти, какъ-будто это такъ и должно быть. Отчего это?.. Отчего такія жестокія отношенія къ ближнимъ? Жизнь наша какъ-то такъ сложилась, что мы стараемся для однихъ себя и очень мало и рѣдко для другихъ.
Прослѣдите со вниманіемъ свою дѣятельность, разберите каждый фактъ, оцѣните его по совѣсти, и ясно станетъ, что вся наша жизнь сосредоточена въ одномъ пунктѣ – въ насъ самихъ. Рѣдки тѣ минуты, когда нашъ взоръ съ любовію останавливается на ближнихъ, когда мы дѣлаемъ для нихъ какое-нибудь безкорыстное благодѣяніе. По большей части мы стараемся расположить къ себѣ тѣхъ только, кто можетъ такъ или иначе быть для насъ полезнымъ. Человѣкъ богатый, человѣкъ съ чиномъ, человѣкъ имѣющій вѣсъ въ обществѣ, – вотъ наши ближніе, вотъ тѣ, съ которыми мы стараемся поближе сойтись. Для нихъ мы готовы дѣлать все, готовы жертвовать своими интересами, расчитывая, конечно, что неостанется обиженными. Но вотъ вопросъ: нуждаются ли они и они ли болѣе нуждаются въ нашемъ участіи? Конечно, нѣтъ. Изъ за чего же мы хлопочемъ?..
Совершенно иного требуетъ отъ насъ заповѣдь милосердія. Она вводитъ насъ въ другой міръ, раскрываетъ предъ нами другую жизнь, показываетъ намъ другихъ людей и требуетъ совершенно другихъ отношеній къ нимъ. Смотрите: вотъ стоитъ нищій и протягиваетъ къ намъ руку. Неужели мы откажемъ ему? Неужели его лицо и вся наружность мало еще носятъ на себѣ слѣдовъ нѣмыхъ страданій, подавленнаго, безнадежнаго горя. Кто знаетъ, что чувствуетъ онъ въ эту минуту? Быть можетъ самъ онъ не желалъ бы смотрѣть ни на насъ, ни на ту копѣйку, которую подаемъ, – только необходимость, горькая необходимость довела его до того.
Мы скажемъ, пожалуй, что нищіе не всѣ таковы. Можетъ быть. Но напрасно стали бы мы разбирать ихъ жизнь; – эти лохмотья, эти нечистота и грязь, голодъ, холодъ, скитальчество, – всего этого достаточно, чтобы искупить ихъ вину, прибавьте къ этому еще постоянную болѣзнь этихъ несчастныхъ и вамъ ясно станетъ, какъ необходимо имъ наше состраданіе. Ихъ жизнь такъ тяжела, что уничтожаетъ всякую надежду видѣть что-нибудь лучшее впереди, тогда какъ мы еще нелишены этой возможности. «Но они сами довели себя до этого, мы-то чѣмъ же виноваты?» Прекрасно... но посмотрите сюда: вотъ малютка сирота, у котораго судьба преждевременно отняла отца и мать и лишила такимъ образомъ его послѣдней опоры въ жизни. Что можетъ онъ сдѣлать самъ съ слабыми силами, безъ помощи другихъ? Виноватъ ли онъ, что ему дали все человѣческое и потомъ заставили его же самаго подавить въ себѣ этотъ даръ? Если намъ бываетъ тяжело въ минуты страданій, то какъ тяжело этому малюткѣ, который цѣлые годы скитается одинъ, скитается безъ постояннаго пріюта, голодный, мучимый холодомъ. Неудивительно поэтому, если изъ него выйдетъ воръ, который насъ же потомъ обокрадетъ, или разбойникъ, который немилосердо рѣжетъ своего ближняго. Что же, когда онъ самъ невидѣлъ вокругъ теплаго сердца, когда онъ немогъ попасть ни въ какое общество, кромѣ того, которое научило его только этому ремеслу. Можетъ быть онъ не разъ былъ подъ нашимъ окномъ, дрожалъ отъ холода въ нашемъ дворѣ и вышелъ отъ насъ еще болѣе иззябшій. Что могъ породить въ его душѣ нашъ отказъ, при видѣ нашего удобства и, пожалуй, роскоши, – какъ не одну только злобу и месть къ намъ. А мы еще оправдываемъ себя, мы готовы первые послать ему слово презрѣнія, если потомъ видимъ въ немъ вора или убійцу; мы съ презрѣніемъ отворачиваемая отъ него и тогда, когда онъ, наказанный судьбой, наказанный законами, въ оковахъ доживаетъ свои печальные дни въ тюрьмѣ, или идетъ на которгу. Согласитесь, что это дико, безчеловѣчно. Мы сами не умѣли во время подать ему помощи и сами же потомъ первые обвиняемъ его. Мы забываемъ, кто довелъ его до такого положенія, мы обвиняемъ его и никого болѣе. На сколько это справедливо, пусть каждому изъ насъ скажетъ наша совѣсть, наше человѣческое чувство. Будемъ же хоть милосерды къ этимъ несчастнымъ; быть можетъ милосердіе наше облегчитъ ихъ участь, быть можетъ оно въ состояніи еще пробудить въ нихъ хоть немного сознанія, разшевелить ихъ сердце, и хоть одно живое чувство, одна свѣтлая мысль проглянетъ въ этой убитой жизни.
Есть еще другаго рода несчастные. Кому неприходилось видѣть или слышать о женщинахъ, привстрѣчѣ съ которыми каждый старается отвернуться въ другую сторону. Эти существа, такъ открыто безчестныя, заслуживаютъ столько же если неболѣе сожалѣнія, какъ и нищій. Каждый убѣжденъ, что ремесло ихъ какъ нельзя болѣе безчестно, что искажена и обезображена въ нихъ человѣческая личность, но представьте, что и они были добрыми, невинными дѣтьми бѣдной матери, у которой ихъ было трое, или четверо; смерть матери оставила ихъ однихъ, на произволъ судьбы и людей, и эти послѣдніе были такъ милосерды къ нимъ, что не предотвратили зла, которое угрожало имъ. Мы нерѣдко настолько гуманны, что видимъ только послѣдній исходъ несчастій, когда они принимаютъ уже форму порока и преступленія, и невидимъ ихъ тогда, когда они только несчастія и можно еще уничтожить ихъ безъ вреда ближнему. Много и много найдется фактовъ очень грустныхъ, фактовъ постоянно вопіющихъ о милосердіи нашемъ. Тамъ пожаръ истребилъ все до чиста и заставилъ цѣлое семейство идти по міру; тамъ умеръ бѣдный, но благородный отецъ, оставивъ семейство, которому совѣстно идти по міру; тамъ цѣлый рядъ страдальцевъ, потерпѣвшихъ непредвидѣнныя потери, которыхъ не въ силахъ вынести ихъ душа; тамъ обманутыя надежды, неудавшіеся интересы разрушаютъ вдругъ всю жизнь бѣдняка.
И всѣ эти частные факты, благодаря нашему эгоистическому равнодушію къ нимъ, постоянно сливаются въ одну общую мрачную картину жизни, которая, созрѣвая, принимаетъ все болѣе и болѣе уродливыя формы и наконецъ является въ самыхъ ужасныхъ видахъ, въ видахъ нищенства, пьянства, разврата, воровства, убійства. Неужели мы не въ состояніи уничтожить это зло и замѣнить его чѣмъ-нибудь болѣе отраднымъ?.. Теплаго чувства, дружескаго совѣта, посильной матеріальной помощи, искренняго задушевнаго участія довольно, чтобы измѣнить эту тяжелую жизнь, чтобы уничтожить ее въ самыхъ основахъ. И мы небудемъ ее видѣть болѣе, ее замѣнитъ картина самая свѣтлая. Вмѣсто прежнихъ несчастныхъ – нищихъ, воровъ, убійцъ, предъ нами будутъ благородные труженники, добрые отцы семейства, честные граждане; пьянство и развратъ замѣнитъ тихое семейное счастіе, любовь къ супругамъ, забота о дѣтяхъ, которые въ послѣдствіи должны быть также добры и милосерды, какъ ихъ родители. И вотъ тогда-то заповѣдь о милосердіи найдетъ въ насъ истинныхъ послѣдователей. Тогда наше милосердіе будетъ отраженіемъ милосердія Того, Кто не оттолкнулъ отъ Себя блудницу, Кто строго запретилъ бросить въ нее камнемъ, Кто, будучи на крестѣ, протянулъ руку разбойнику и ввелъ его въ Рай, Кто не перестаетъ быть милосердымъ къ намъ и въ тѣ минуты, когда бываемъ мы хуже всякой блудницы.
Будемъ же и мы милосерды такъ, какъ Отецъ нашъ милосердъ, и, будьте увѣрены, милосердіе наше никогда незабудется. Въ то время, когда жертвы холодныхъ отношеній добываютъ себѣ кусокъ хлѣба развратомъ, воровствомъ, убійствами, гдѣ-нибудь, въ глухую полночь, предъ крестомъ Распятаго будутъ возсылаться теплыя молитвы изъ сердца, спасеннаго нашимъ милосердіемъ, и не одна слеза живой благодарности, не одинъ глубокій вздохъ будутъ свидѣтелемъ, какъ горячо чувствуетъ это сердце свое спасеніе, какъ искренно благодаритъ оно своего спасителя и молится за него Господу. И Господь, видя плоды нашего милосердія, съ любовію протянетъ намъ руку и, какъ мы ввели нашихъ ближнихъ въ другую жизнь, введетъ и насъ въ жизнь вѣчную. Аминь.
Савва Митропольскій.
«Прибавленія къ Воронежскимъ Епархіальнымъ Вѣдомостямъ». 1868. № 20. С. 565-571.
Объ авторѣ. Савва Алексѣевичъ Mитpoпольскій (6 января 1848 – 13 октября 1909 ) – военный врач, статскій совѣтникъ. Сынъ діакона слоб. Россоши, Острогожскаго у., Воронеж. губ. Окончилъ полный курсъ Воронежской духовной семинаріи по 1 рязряду (1868-1869 гг.). Въ 1875 г. окончилъ Петербургскую Медико-хирургическую академію со званіемъ лекаря, оставленъ для занятія при одной изъ клиникъ, как лучшій изъ студентовъ. Съ 1876 г. – младшій ординаторъ временнаго военнаго госпиталя. Съ 1879 г. – въ клиникѣ военнаго госпиталя. Съ 1880 г. – младшій врачъ 10-й артиллерійской бригады. Съ 1883 въ лейб-гвардіи гренадерскаго полка. Затѣмъ долгое время состоялъ врачомъ Михайловской артиллерійской академіи и старшимъ ординаторомъ общины св. Георгія. Въ 1908 г. вышелъ въ отставку, занимался частной практикой въ СПб. Авторъ ряда статей въ медицинскихъ изданіяхъ. Похороненъ на Смоленскомъ кладбищѣ.
