Леонидъ Александровичъ Соколовъ – Крестъ жизни и знамя крестное (Слово въ пятокъ 3-й седмицы Великаго поста, на пассіи).
Кресту Твоему поклоняемся, Владыко, и святое воскресеніе Твое славимъ!
Съ глубокой думой и чувствомъ сердечнаго умиленія слушаемъ мы душеспасительное повѣствованіе Святого Евангелиста о страданіяхъ и крестной смерти Того, Кто пришелъ избавить міръ отъ страданіи и даровать ему вѣчную жизнь. Мы слышали слова Жизнодавца: «душа Моя скорбить смертельно». Мы слышали Его проникновенную мольбу къ Богу Отцу: «Авва Отче! вся возможна Tебѣ; мимо неси отъ Мене чашу сію, но не еже Азъ хощу, но еже Ты» (Мр. XIV, 36). Мы слышали наставленіе Господа ученикамъ: «бдите и молитеся, да не внидете въ напасть», – а они спали въ часъ молитвы Учителя: «бяху бо очеса имъ тяготна: и не вѣдяху, что быша Ему отвѣщати». Укрѣпленный Геѳсиманской молитвой, Божественный Учитель вышелъ на путь искупителыюй Голгоѳы, на вольное крестное страданіе.
Мы слышали тягостнѣйшую и скорбнѣйшую въ мірь повѣсть о предательствѣ Учителя Іудою – Его близкимъ ученикомъ чрезъ цѣлованіе: «его же аще лобжу, той есть: имите его и ведите сохранно. И пришедъ, абіе приступилъ къ Нему, глагола Ему; Равви, Равви, и облобыза Его». Мы видѣли судъ синедріона, судъ съ лжесвитѣлеями, слышали отреченіе Апостола Пегра, – того Апостола и ученика Христова, который въ спасительномъ порывѣ вдохновенно свидѣтсльствовалъ Божественному Учителю: «нынѣ душу Мою за Тя положу» (Іоан. XIII, 37); «аще и все соблазнятся, но не азъ» (Мр. XLV, 29); который, на предупредительно обличающее слово Учителя о предстоящемъ отреченіи, дерзновенно и искренно завѣрялъ о своей твердости вь вѣрѣ и преданностн Учителю: «онъ же множае глаголаще паче: аще ми есть съ Тобою и умрети, не отвергуся Тебе» (Мр. XIV, 31). Мы слышали колебанія Понтія Пилата, крики толпы народной, наущаемой архіереями и книжниками «да паче пуститъ Варавву», и новые – изииха вопли: «раснии Христа... Кровь Его на насъ и на чадѣхъ нашихъ». Мы духомъ слѣдовали по ходу святого повѣствованія во внутрь двора Пилатова и на Голгоѳу, видѣли духомъ Божественнаго Страдальца, облеченнаго нъ пропряду, и терновъ вѣнецъ на главѣ Его. Слышали насмѣшливыя привѣтствія: «радуйся Царю Іудейскій»! Видѣли біеніе по главѣ Его тростію, плеваніе на Него, насмѣшливо-дерзкое прогибаніе колѣнъ для мнимаго поклоненія, раздѣленіе одеждъ, метаніе жребія – «кто что возьметъ». Мы вмѣстѣ съ Божественнымъ Страдальцемъ благоговѣйно шествуемъ на Голгоѳу, почитая счастливымъ Симона Киринейскаго, – отца, Александрова и Руфова, послужившаго Ему въ послѣдніе часы Его страданій несеніемъ тяжелаго креста. Мы видѣли духовными очами Господа, распятаго на крестѣ, и съ Нимъ двухъ разбойниковъ – единаго одесную и единаго ошуюю Его; чувствуемъ святую правду Божественнаго Писанія, что Христосъ Спаситель – и здѣсь въ искупительномъ страданіи голгоѳскомъ, и во всемъ своемъ плотскомъ уничиженіи – «со беззаконными вмѣнися».
А эти беззаконные – не только на крестахъ рядомъ съ Нимъ, но и у креста въ злорадствѣ самопревозношенія и мнимой побѣды надъ вѣчной Правдой, въ покиваніи главъ и хульныхъ глаголахъ: «Уа, разоряяй Церковь и треми деньми созидали, спасися самъ и сниди со креста... да снидетъ нынѣ со креста, да видимъ и вѣру имемъ Ему» (Мр. XV, 29-32). И среди этого злохуленія богомерзкаго однихъ, безпечности и равнодушія другихъ, сомнѣній и колебаній третьихъ, скорби иныхъ... «бывшу часу шестому, тьма бысть по всей земли до часа девятаго», и въ грѣховной пустынѣ мірской гласъ веліи: «Боже Мой, Боже Мой, почто Мя оставилъ еси», а далѣе – вѣчное и спасительное: «совершишася... Отче, въ руцѣ Твои предаю духъ Мой!». И завѣса церковная раздрася на двое, свыше донизу, Сотникъ, стоявшій при крестѣ, является первымъ исповѣдникомъ всемірнаго Избавителя: «воистину человѣкъ сей Сынъ бѣ Божій». А далѣе блаженный подвигъ благообразнаго Іосифа и Никодима, чающихъ Царствія Божія; стража и печать, полночный трусъ, свѣтлое воскресеніе Христа Жизнодавца и всемірная радость обновленія, впервые воспринятая женами мироносицами. А дальше – проповѣдайте Евангелія всей твари съ неложнымъ упованіемъ: «иже вѣру иметь и крестится, спасенъ будетъ, а иже не иметъ вѣры – осужденъ будетъ». Таково вѣчно живое и вѣчно новое святое благовѣствованіе о спасительныхъ страданіяхъ Христовыхъ, вводящее вѣрующую душу въ нескончаемую радость воскресенія. И все благовѣствованіе это, и вся сила искупительнаго подвига Христова для нашего христіанскаго сознанія выражается въ многосодержательномъ знамени креста, на которомъ Христосъ Царь славы волею руцѣ распростеръ, познесе насъ на первое блаженство.
Крестъ Христовъ – для насъ христіанъ есть знамя спасительныхъ страданій Христовыхъ, но онъ есть и знамя Христова тридневнаго воскресенія, а потому – и знамя вѣчнаго нашего спасенія. Крестъ – наша слава и мощь, наше единеніе и побѣда, наше знамя крѣпкое и побѣдное, завѣтъ и сила нашей многотрудной борьбы со зломъ и духомъ зла, предтеча нашего непреткновеннаго движенія къ Царству Божіей славы, наша опора и защита въ несеніи жизненнаго креста, который по чредѣ и силѣ нашей положено Провидѣніемь нести намъ, чтобы быть участниками вѣчной немеркнущей радости. Знамя страданія стало знаменіемъ побѣды, и та надпись, которая утверждена была на крестѣ Христовомъ волею Пилата игемона еврейски, гречески и римски: «Іисусъ Назорянинъ царь Іудейскій», которую читали многіе мимоходящіе въ день тотъ, его же прообразова великій Моисей, для духовнаго взора христіанскаго явственно и утвердительно дополнена и замѣнена побѣдныыъ «Христосъ воскресе», и сего титла могутъ читать люди на всѣхъ языкахъ и нарѣчіяхъ, во всѣхъ странахъ, по всѣ времена, ибо съ сими титлами крестъ Христосъ сталъ всемірнымъ знаменемъ спасенія и единенія во Христѣ Іисусѣ Господѣ нашемъ всѣхъ сыновъ вселенской Христовой Церкви.
Подобно тому какъ солдаты группируются и объединяются около воинскаго знамени, около него сознаютъ свое единство и принадлежность къ одной воинской части, – такъ и ученики Христовы, и мы всѣ должны объединяться, быть единымъ тѣломъ со Христомъ, группируясь около знамени креста. Для воиновъ земныхъ существенно важно видѣть воинское знамя свое, знать, что оно – цѣло, что оно въ надежныхъ рукахъ, что оно путеводсвуетъ воинскую часть, имъ владѣющую, такъ и для насъ христіанъ – воиновъ и учениковъ Христовыхъ, въ борьбѣ съ врагами внѣшними и внутренними, въ дѣлѣ нашего душевнаго спасеніи и въ строеніи земныхъ дѣлъ нашихъ, важно постоянно памятовать о знамени креста, духовно видѣть его, знать, что оно – въ нетрепетныхъ, не въ разслабленныхъ рукахъ и предшествуетъ намъ по тернистому пути жизни, важно имѣть мужество, въ случаѣ надобности, уподобиться блаженному Симону Киренейскому, принявшему на свои рамена крестъ Христовъ при искупительномъ шествіи Богочеловѣка на Голгоѳу. Намъ необходимо постоянно и ясно видѣть и памятовать знамя крестное въ своей духовной жизни, чтобы со страхомъ и трепетомъ совершать свое спасеніе, взирая на Начальника вѣры и Совершителя Іисуса. Намъ необходимо постоянно помнить Знамя Крестное и въ нашей земной мірской жизни, чтобы и къ земномъ еще житіи своемъ мы были членами Церкви Христовой и сострадали Божественному Учителю, стоя при Крестѣ Его и не замѣшиваясь въ злорадно-торжествующій хоръ враговъ Христовыхъ, требующихъ свободы въ жизни «не Сему, но Вараввѣ» – разбойнику.
Мы приходимъ въ храмъ Божій, по зову Церкви Христовой, по завѣтамъ нашихъ благочестивыхъ предковъ, для того, чтобы почувствовать и оживить наше единеніе со Христомъ, создать себя не сирыми и безпріютными бѣженцами въ родѣ семъ прелюбодѣйномъ и грѣшномъ, но дѣтьми Божіими и братьями во Христѣ. Мы во дни святой четыредесятницы многократно и особенно усердно сбираемся въ храмъ Божій для воспоминанія страданій Христовыхъ, подъ священно-торжественные звуки пѣснопѣній въ честъ Голгоѳской Жертвы, въ воспоминаніе Многострадальной Пречистой Богоматери, воспріимшей благосердый плачъ при подножіи искупительнаго креста Богочеловѣка – Сына, въ память благообразнаго Іосифа и многодумнаго Никодима, – собираемся подъ знамя Креста, чтобы у источника жизни оживотворить наши мертвѣющія и хладѣющій души, въ духовной близости къ знамени Креста почувствовать свою духовную мощь, въ сыновнемъ единеніи со Христомъ, въ взаимномъ братскомъ общеніи. Собираемся для того, чтобы изгнать свою душевреднуто дряблость, укрѣпить и оживить свое трусливое, трепетное, а иногда и увядшее сердце, возбудить въ себѣ желаніе рѣшительной борьбы съ врагами спасенія, чтобы укрѣпить разслабленныя руки и колѣна, и выйти отсюда въ міръ нашей земной жизни съ сознаніемъ готовности и рѣшимости непримиримой борьбы съ врагами Христа и нашего спасенія, непримиримой – до рѣшительной и окончательной побѣды надъ Веліаромъ и его богомерзкими воинами, до наступленія вѣчнаго Царства Божія, до ниспроверженія сатанинской власти надъ нами – и въ нашемъ внутреннемъ мірѣ, и въ мірѣ нашихъ внѣшнихъ отношеній. И вотъ здѣсь то, подъ знаменемъ креста, въ періодъ священной мобилизаціи нашей на борьбу съ княземъ тьмы, въ благодатномъ размышленіи о цѣли этой борьбы, о смыслѣ жизни нашей, о силѣ нашихъ враговъ, о средствахъ нашихъ для борьбы съ ними, въ пору этихъ нечастыхь размышленій нашихъ, выводящихъ насъ изъ обычной для насъ грѣховной безпечности, уясняются для насъ, потрясая духъ нашъ, и могучая и побѣдная сила враговъ нашею спасенія, и наша слабая подготовленность и недостаточная рѣшимость борьбы съ ними.
Въ минуты спасительныхъ размышленій о неизбѣжной для насъ борьбѣ съ врагами спасенія, съ поработителями духовной свободы нашей, отнимающими у насъ родовое, исконное наслѣдіе наше – душевное спасеніе и грядущее Царство Божіей славы, намх выясняется, прежде всего, что вся обширная площадь нашей внѣшней земной жизни заполонена нашимъ врагомъ, что имъ заняты твердыни нашей жизни, захвачены и преграждены пути къ недоступному для него оплоту Христову, что весь путь земной жизни христіанина изрытъ всевозможными ухищреніями злохудожнаго духа, что христіанинъ идетъ въ жизни, какъ по минированному пути, окруженный со всѣхъ сторонъ врагами, съ постоянною опасностію нападеніи на него – и изъ стремнинъ земныхъ, и изъ выси надземной, гдѣ, по Слову Божію, паритъ князь власти воздушныя, непримиримо враждебный спасенію нашему. И въ результатѣ – вся земля наполнена страданіями, неразумной борьбой, эгоизмомъ и всеобщимъ недовольствомъ. Въ пору духовнаго озаренія, мысленно путешествуя по міру, подвижникъ Хриповъ въ кратчайшее время видитъ всю вселенную... и во всей вселенной страданіе человѣчества. Онъ видитъ мученія и физическія и нравственныя, не встрѣчая ни одного человѣка, которыя бы не страдалъ. Онъ видитъ страданіе во дворцахъ и на тронѣ; онъ видитъ его среди преливающагося изобилія. Гдѣ тѣло здраво и насыщено, тамъ сердце голодно и больно, Онъ видитъ заключенныхъ, погребенныхъ на всю жизнь въ душныя и мрачныя темницы; видитъ роющпхся въ пропастяхъ земныхъ, куда не достигаетъ свѣтъ солнечный, гдѣ при звукахъ цѣпей и ударахъ молотовъ и сѣкиръ добывается золото – средство къ наслажденіямъ однихъ чрезъ постоянное бѣдствіе тѣхъ, которые добываютъ. Онъ видитъ вь государствахъ образованнѣйшихъ цѣлыя семейства, умирающія съ голода; видитъ большую часть населеніи въ бѣдствіи отъ нищеты и недостатка нравственности. Онъ видитъ человѣчество, униженное преступленіями, искаженное заблужденіями, обезображенное варварствомъ. Онъ видитъ человѣчество, низведенное до подобія скотоиъ безсювесныхъ ип звѣрей хищныхъ.. Тамъ производится ловля людей, какъ бы животныхъ, тамъ торгуютъ ими, какъ товаромъ бездушнымъ, какъ скотомъ, – и на зтомь торжищѣ человѣкъ – товаръ малоцѣнный: цѣна ему меньше, чѣмъ цѣна домашнему скоту. Тамъ человѣкъ живетъ почти какъ безсловесное животное; а тамъ живетъ онъ, какъ звѣрь лютый, находя наслажденіе в. пролитіи крови, пожирая съ бѣшенымъ, изступленнымъ веселіемъ себѣ подобныхъ. Такова картина обыкновеннаго человѣческаго быта на землѣ. Надо вспомнить и о бѣдствіяхъ, которымъ подвергается человѣчество по временамъ и мѣстами; о землетрясеніяхъ, моровыхъ язвахъ, междоусобіяхъ, о мечѣ завоевателей, такъ обильно льющемъ кровь, когда онъ въ рукѣ Батыя или Тамерлана. И вотъ – уже нѣсколько тысячелѣтій, какъ смѣняется на землѣ одно поколѣніе другимъ, смѣняется единственно для страданій{1}.
И въ обычное время мы такъ сживаемся съ непорядками жизни нашей, такъ привыкаемъ къ жизненнымъ нестроеніямъ, что они даже не особенно безпокоятъ насъ, какъ явленіе обычное; мы не особенно боремся съ ними, и готовности и рѣшнмости возстать противъ враговъ нашихъ, объявить имъ непримиримую борьбу до окончательной побѣды, у нась не оказывается. И при этой безпечности и вялости нашей враждебныя начала все глубже и глубже вкореняются въ жизнь нашу, все крѣпче опутываютъ насъ и лишаютъ противоборствующей силы. И лишь когда раздастся всемірная гроза, а натискъ врага внѣшняго потрясаетъ жизнь нашу, колышетъ все безмерное житейское море, тогда земная жизнь особенно ярко открываетъ скрытыя вь ней язвы, обнаруживая готовность свергнуть съ себя, смести рѣшительно всю тлетворную грѣховную пыль, тогда море житейское – всколыхнутое и взбаломученное – выбрасываетъ на свою поверхность и въ область нашей видимости – обиліе всякаго рода гадовъ, иже нѣсть числа, и тогда только мы видимъ коренное разложеніе жизни нашей, убѣждаемся въ томъ широкомъ захватѣ нашей духовной области, который достигнутъ врагомъ нашего спасенія по нашей безпечности и нерадѣнію, видимъ безконечные плевелы, ихже всѣя врагъ на нивѣ жизни нашей, намъ спящимъ. Мы видимъ тогда, какъ чужда жизни нашей христіанская идея, какъ смутно виденъ въ жизни, а иногда и прямо повергнутъ въ прахъ крестъ Христово, и вь безконечной толпѣ людской не находится Симона Киринейскаго, чтобы поднять его и возгласить побѣдное «Осанна» вь честь и славу Давшаго человѣчеству это знамя. Какь и вь исключительную, неповторяемую годину всемірнаго искупленія человѣчества, мы видимъ въ жизни и нынѣ много Понтійскихъ Пилатовъ, много лукавыхъ Іудъ, которые отчизну свою унижаютъ, Христа своего продаютъ.
Поруганіе святыни, порабощеніе долга, истины и честности, небреженіе о святомъ долгѣ, попеченіе о самости въ нашей жизни стадо настолько явнымъ, что, конечно, оно не проходитъ незамѣтнымъ для сколько ни будь наблюдательнаго человѣка. Но, вызывая негодованіе, волнуя духовную жизнь, возмущая совѣсть нашу, даже вызывая въ отношеніи къ себѣ отвращеніе и гадливость, всежизненное поруганіе истины, долга и честности, поруганіе знамени христіанскаго не обнаруживаетъ въ насъ достаточной рѣшимости на борьбу съ ругателями, и мы открыто и рѣшительно ничего не возражаемъ противъ хулителей христіанскаго знамени, противъ дѣяній торжествующаго сатаны, справляющаго въ жизни свой побѣдный балъ, надменно пирующаго во время жизненной духобной чумы.
Мы прячемся въ раковины своего личнаго существованія, мы стараемся быть внѣ поля зрѣнія жизненныхъ хулителен знамени Христова; мы, а но они – въ страхѣ и трепетѣ, ибо это мы боимся открыто возстать противъ зла изъ мотивовъ жалкаго самосохраненія, изъ опасенія презрительныхъ кликовъ торжествующаго Хама, изъ скрываемаго опасенія услышать устрашившее Пилата: «нѣси другъ Кесаревъ». Но и со зломъ мы не хотимъ мириться и душевнаго спокойствія не обрѣтаемъ. И вотъ, въ эти періоды колебаній, не подобны ли мы Понтійскому Пилату, ибо мы тоже говоримъ: мы тугь не причемъ, ...мы не крадемъ, не лжесвидѣтельствуемъ, не грабимъ, мы чужды окружающей вакханаліи, мы лично – въ ней невиновны, отъ нея далеки. Мы умываемъ руки: неповинны мы въ крови Праведника Сего, мы неповинны въ поруганіи знамени Христова, мы неповинны въ жизненномъ злѣ. Мы отмежевались отъ жизни, замкнулись въ свою крайнюю хату и не знаемъ, что дѣлается на центральной дорогѣ жизни. А тамъ Христа вновь ведутъ на пропятіе, тамъ – снова злобные крики, тамъ снова покиваніе главъ, знамя христіанское въ пыли, Христосъ – на Голгоѳѣ, Онъ беретъ на Себя снова и снова жребій крестный и испиваетъ чашу страданіи, а мы, – умывающіе руки и неповинные въ жизненномъ злѣ, своей отмежеванностію лишаемся чаши голгоѳскаго искупленія, за грѣхи наши чаша сія мимоидетъ насъ и мы не имѣемь части со Христомъ за уклоненіе наше отъ крестнаго пути, и Онъ скажетъ намъ; «не вѣмъ васъ», ибо погасъ свѣтильникъ Христовъ въ душѣ нашей, она изсохла и не воспринимаетъ благодатнаго елея, ибо мы спимъ, наши очеса тяготна, увѣщаній бодрствованія не слышимъ, снова духовно засыпаемъ... а вь это время подходитъ Іуда-предатель и люди съ дреколіями и безъ крестнаго знамени, и берутъ Истину на судъ и страданіе, а мы... умываемъ руки, мы неповинны, и засыпаемъ, и насъ не страшить, что на всей землѣ необычная духовная тьма, намъ невразумительно, но нѣкоторые идутъ въ жизни, біюще въ перси своя, намъ не слышны голоса исповѣдниковъ, мы – съ Пилатомъ, въ его преторіи, мы съ нимъ единомышленны ...мы умываемъ руки...
Умываемъ руки... и иногда въ сознанія нашей личной непричастности грѣху предательства и гоненія на истину мы находимъ себѣ душевредное успокоеніе, но еще чаще въ тайникахъ души своей безпокоимся и страдаемъ за наше попустительство, подобно женѣ Платовой, которая, въ то время какъ Пилатъ сидѣлъ на судейскомъ мѣстѣ, послала ему сказать: не дѣлай ничего Праведнику Тому, потому что я нынѣ во снѣ много пострадала за Него (Mѳ. XXVII, 19). Намъ кажется, что мы сами слишкомъ малы, очень слабы дли борьбы со зломъ, но мы хотѣли бы, чтобы власть имущіе, на свѣщницѣ явленные, въ преторіяхъ сидящіе, дерзновеніе имущіе, не были подобны Понтійскому Пилату игемону и не умывали рукъ предъ народомь, ибо они не могутъ быть безвинны въ крови праведной, не могутъ быть безотвѣственны въ поруганіи знамени Христова. Мы готовы были бы всѣми лучшими чаяніями нашего сердца, всѣми видѣніями нашего вѣрующаго духа подвигнуть ихъ на самоотверженную борьбу за имя Христово, и, видя во Христѣ все спасеніе міра, мы готовы были бы кричать нашимъ духовнымъ вождямъ, чтобы они остановились, не дѣлали зла Праведнику Этому, потому что въ нашихъ восторженныхъ видѣніяхъ – только во Христѣ слава наша человѣческая, только въ Немъ – избавленіе паше, только въ Немъ – побѣда наша грядущая надъ всѣмъ тѣмъ, что принижаетъ и угнетаетъ человѣка. Въ минуты мірового тенденціознаго суда надъ Голгоѳскимъ Страдальцемъ, при попустительствѣ первосвященниковъ и книжниковъ, мы, подобно Пилатовой женѣ, готовы бываемъ иногда сказать послѣднимъ: на дѣлайте зла Этому Праведнику, не гоните христіанство, ибо мы въ своихъ душевныхъ тайникахъ немало страдаемъ за него и въ немъ одномъ, чистомъ, правдивомъ, неподмѣнномъ христіанствѣ полагаемъ универсальное средство врачеванія всѣхъ жизненныхъ золъ, безсомнѣнное ручательство за осуществленіе блатъ, ихже до настоящаго времени око не видѣ и ухо не слыша, неизсякаемую силу духовнаго возрожденія человѣка. Въ связи съ этимъ, намъ припоминается, какъ иллюстрирующее мысль нашу, поэтическое сказаніе апокрифа «О покрывалѣ Вероники», передающее содержаніе сновидѣнія Клавдіи Прокулы, жены Понтія Пилата, сновидѣнія, о которомъ упоминается въ Св. Евангеліи (Мѳ. ХХVІІ, 19). Апокрифъ «О покрывалѣ Вероники» разсказываешь о снѣ жены Пипатовой и о причинахъ ея страданіи подробнѣе. Жена Пилатова видѣла во снѣ, что всѣ больные, параличные, слепые со всего свѣта, прокаженные... стремились къ входу во дворецъ проконсула и заявляли, что ищутъ Пророка изъ Назарета. А когда они получили отвѣтъ, что Пилатъ умертвилъ Пророка, то подняли невѣроятный плачъ, стали рыдать, скрежетать зубами такъ, что она проснулась. Потомъ она заснула снова, и сновидѣніе продолжалось, Она увидѣла во дворѣ безумныхъ и бѣсноватыхъ всякаго рода, одна наружность, которыхъ приводила ее въ неописуемый ужасъ. И всѣ эти несчастные люди требовали пророка изъ Назарета – Пилатъ умертвилъ Его, говорили имъ вь отвѣть. И, услышавъ это, эти безумные и бѣсноватые завыли, какъ дикіе звѣри, въ отчаяніи рвали на себѣ тѣло, ихъ кровь стекала на мраморъ. Начала ломать руки и рыдать и жена Пилата, и она страдала, какь и при первомъ видѣніи, и проснулась.
Она заснула снова, сновидѣніе опять продолжаюсь. Клавдія Прокула увидѣла во дворѣ заключенныхъ, вь цѣпяхъ, собравшихся со всего свѣта, до тѣхъ поръ сидѣвшихъ въ темныхъ тюремныхъ подвигахъ и здкованныхь въ тяжело желѣзо. Туда же приходили осужденные на распятіе, тащили кресты свои, осужденные къ обезглавливанію пришли съ топорами и плахами. Пришли рабы съ горѣвшими тоской по родинѣ глазами, ихъ спины были исполосовываны кровавыми сдѣлами отъ ударовъ бичеи, и многіе другіе. Всѣ они ломились въ двери, издавая вопли, и требовали Пророка изъ Нагарета, Который далбы имъ свободу, счастье и радость. Но и они услышали одно и тоже – Пилать умершилъ Его. И, услышавъ зто, они завопили съ такимь взрывомь отчаянія и озлобденія, что женщина могла слышать, какь земля и небо задрожали. Сама она поблѣднѣла отъ ужаса и такъ затряслась всѣмъ тѣломъ, что проснулась. Ее клонило ко сну, но ей страшно было снова засыпать, – она боялась увидѣть ужасы, подобные прежнимъ, но она заснула еще разъ.. сновидѣніе продолжалось она увидѣла собравшихся со всего свѣта раненыхъ на войнѣ, рядомъ сь ними тѣснились потерявшіе на поляхъ битвъ своихъ близкихъ; тутъ были сироты, молодыя женщины, звавшіе своихъ мужей, старики, плакавшіе по своимъ сыновьямъ и т. д. И всѣ они искали все Того же Beликаго Пророка изь Haзарета и получали въ отвѣтъ – Пилать умершилъ Его. Жена Пилата уже боялась услышать то, что должно было произойти вслѣдъ за этимъ отвѣтомъ, и невольно проснулась. И еще разъ, въ пятый разъ заснула жена Пилата. Во снѣ она увидѣла теперь своего мужа. Ей снилось, что весь дворъ наполнился всадниками, лошадьми, ослами, верблюдами, рабами; ясно было, что прибылъ знатный путешественникъ, оказавшійся самими Цезаремъ Тиверіемъ, который также искалъ Великаго Пророка изъ Назарета, чтобы получить исцѣленіе отъ ужасной болѣзни. Онъ напряженно искалъ Пророка изъ Назарета, готовъ былъ предложить Ему все, что только былъ въ силахъ дать, даже владычество надъ міромъ, но и Цезарь услышалъ тотъ же печальный отвѣтъ: Пилатъ умертвилъ Его. Послѣ этого послѣдняго отвѣта жена Пилата окончательно проснулась, былъ уже свѣтлый день{2}. Таково это характерное, хотя и апокрифическое сказаніе! Но, вѣдь, апокрифы въ большинствѣ случаевъ даютъ въ поэтической формѣ отвѣтъ на интимнѣйшіе и самые близкіе человѣчеству вопросы. Все человѣчестно отъ цезаря до послѣдняю раба жаждетъ обновленіи міра, врачеванія его язвъ, разрыва цѣпей и путъ, окончательнаго прекращенія смутъ и войнъ, освобожденія отъ рабства и возвращеніи къ небесной отчизнѣ, и все оно должно припасть кь подножію Креста Христова, принять благословеніе Голгоѳскаго Страдальца, оно ищетъ и должно искать «Пророка изь Назарета». И тоъ, коллективный современный Пилатъ всѣхъ ранговъ, различныхъ «вѣдомствъ», который въ своей сферѣ умываетъ руки предъ народомъ, а Христа предаетъ на мученія и смерть, – есть врагъ человѣчества, врагъ Христа, и, умывая руки предъ народомъ въ лицемѣрное свидѣтельство своей безвинности, обнаруживая попустительство страданію Христовой Истины, отпуская Варавву во имя гуманности, a Христа осуждая на распятіе, современные Пилаты задерживаютъ осуществленіе надеждъ человѣчества, поддерживаютъ жизненный строй, отдаляющій наступленіе Христова Царства, и виновны въ той адской какофоніи, какую слышимъ мы въ мірѣ, виновны въ скрежетѣ зубовъ, стонахъ и слезахъ человѣчества. И человѣчество современное, въ лучшихъ движеніяхъ своей изстрадавшейся души, ищетъ Великаго Пророка изъ Назарета, предъ Нимъ склоняетъ измученныя колѣна, къ Нему простираетъ разслабленныя руки, но – оно многократно и съ разными оттѣнками, въ разныхъ выраженіяхъ слышитъ: Пилатъ умертвилъ Его. И воплъ, и ужасъ воцаряется въ мірѣ, и среди стоновъ воскресающая на мгновеніе надежда человѣческаго сердца несетъ къ слуху Пилатову проникновенную мольбу: отпусти Его, потому что мы много страдаемъ за Христа въ своихъ идеальныхъ порывахъ. И чѣмъ чаще слышится зта мольба въ нашихъ сердцахъ, тѣмъ больше надежды, что она дойдетъ до Пилата, и еще болѣе надежды на то, чго мы найдемъ Великаго Пророка изъ Назарета. Онъ войдетъ въ отверстыя двери нашего сердца, вечеряетъ съ нами, и мы – съ Нимъ!
Но знамя крестное и всемірно-евангельская проповѣдь Распятаго призываютъ насъ къ рѣшительному пересмотру жизни нашей, къ коронному перевороту и реформированію всей нашей жизни, требуютъ отъ насъ необычайнаго напряженія, всежизненнаго переустройства, быть можетъ, отказа отъ сытости и личнаго довольства, служенія не себѣ, а ближнимъ, жизни не для себя, а для неба, единенія со Христомъ, разрыва съ княземъ міра сего, а это требуетъ большой рѣшимости, это требуетъ погубленія души нашей въ смыслѣ мірскомъ, если мы хотимъ спасти душу свою для Царствія Божія. А это безконечно трудно для нашего оземленившагося и грѣховнаго человѣка, и жизнь являетъ другія картины. Она даетъ намъ картины соглашеніи Іуды съ первосвященниками и старѣйшинами въ паланаъ гибели новой грядущей жизни; соглашенія Ирода и Пилата, прежде враждовавшихъ между собою, но объединившихся въ борьбѣ противъ грядущаго Христова Царства. Защитники и друзья Истины, при видѣ гоненія на Нее, разбегаются (Мр. XIV, 50) и, забывъ прежнюю восторженность, отрекаются отъ Нея, а Пилатъ и Иродъ торжестауютъ. Иродъ судитъ Христа, какъ Галилеянина, издѣвается надъ Нимъ и на почвѣ этого издѣвательства надъ Истиной сходится съ Пилатомъ, обрадуя своеобразный блокъ для борьбы съ грядущимъ всемірнымъ Царствомъ Божіей славы: и въ тотъ день Пилатъ и Иродъ стали друдьми между собою, хотя прежде были во враждѣ другъ съ другомъ (Лк. XXIII, 12). По и тотъ и другой хотятъ быть чистыми и свободными отъ обвиненія вь преслѣдованіи и незнаніи Истины и въ поруганіи знамени Христова, согласно слагая свою вину на народъ, на массу, на толпу (Лк. ХХІІІ, 14-16). И въ результатѣ этого невиднаго для народа, секретнаго блока – Избавитель міра отъ грѣха, Жизнодавецъ – въ ухахъ, на крестѣ, а Варавва – крамольникъ и убійца (Лк. XXIII, 19) – на свободѣ, безъ взысканія и среди людей, среди нась. И забывая о принятомъ нами чрезъ христіанское имя наше знамени Христовомъ, терпимо относясь къ грѣховной крамолѣ и духовному и избіенію младенцевъ въ нашихъ непрочныхъ христіанскихъ настроеніяхъ, мы – съ Иродомъ, Пилатомъ, съ Вараввою, а не со Христомъ, мы удлиняемъ всемірный мракь и жизненную ночь, уплотняемъ тьму, дѣлаемъ ее осязаемой и замедляемъ жизненный разсвѣтъ, ибо противимся жизненному восходу Солнца правды.
Подобно тому, какъ въ запустѣвшемъ домѣ, обрызганномъ кровью убитыхъ хозяевъ, блуждаетъ мрачная тѣнь убійцы, – такъ въ громадномъ міровомъ домѣ всего человѣчества скитается, по страждущему и оскверненному грѣхами міру носится зловѣщая тѣнь предателя Іуды. Согрѣшившій преданіемъ крови неповинной своею Учителя и Господа, Іуда двадцатое столѣтіе, безконечно долго блуждаетъ по міру, безконечно видоизмѣняясь, приспособляясь къ времени и пространству, но вездѣ нося съ собою глубокое моральное разложеніе и безмѣрно распространяя развращающую силу предательства. Онъ сквернить самое святое дѣло однимъ присутствіемъ своимъ, однимъ своимъ прикосновеніемъ, онъ вносить всюду разладъ и подозрительность, онъ развращаетъ самое интимное товарищество, онъ отнимаетъ идейность и воодушевленность у самыхъ мужественныхъ людей, онъ отравляетъ семью, общество и государство и всѣхъ людей отклоняетъ отъ исканія Царства Божія и правды его, и отъ наилучшаго устроенія земной жизни въ соотвѣтствіи съ завѣтами Христа направляетъ въ сторону меркантильныхъ расчетовъ и отвратительнаго эгоизма, иногда явнаго, но еще чаще скрытаго и немногимъ понятнаго. Многократно и эволюціонируя на протяженіи вѣковъ, безконечно измѣняясь въ своемъ внѣшнемъ обликѣ, до неузнаваемости, Іуда остался неизмѣннымъ въ своемчъ главномъ свойствѣ – подлости предательства.
Современный Іуда, подобно евангельскому, также имѣетъ ковчежецъ, куда онъ вкладываетъ обильные проценты своего предательства, но, примѣнительно къ времени, предатель не носитъ ковчежецъ съ собою, а поставляетъ его въ безопасное мѣсто кредитныхъ учрежденій – государственныхъ и частныхъ. Примѣнительно къ времени, наряду съ общимъ вздорожаніемъ жизни, предатель повысилъ и цѣну своихъ сатанинскихъ услугъ. Его вниманіе не остановитъ уже евангельская цѣна Цѣненнаго – тридесятъ сребренникъ; его предательская такса безмѣрно возросла и многообразно расчленилась: явилась особая расцѣнка предательства примѣнительно къ жизненной важности продаваемаго – цѣна учителя, цѣна начальника, цѣна плановъ и намѣреній личныхъ, но всего выше – цѣна плановъ и задачъ государственныхъ и церковныхъ, ибо эти планы всего болѣе стоятъ на дорогѣ, у тѣхъ, кому служитъ Іуда. Самое предательство весьма осложнилось и, въ большинствѣ случаевъ, оно не ограничивается лишь указаніемъ плановъ или выдачею документовъ, но обращается въ планомѣрное и внѣшне почетно обставленное общественное служеніе, и, являясь въ немъ въ активной, а, можетъ бытъ, и въ руководящей роли, Іуда нерѣдко имѣетъ образъ благочестія и благонамѣренности, являетъ себя ученикомъ и защитникомъ Истины для того, чтобы тѣмъ удобнѣе и сильнѣе продать Ее. Іуда видимо является дѣятельнымъ попечителемъ нищихъ и обездоленныхъ; онъ негодуетъ на непрактичныя жизненныя траты, но еще болѣе онъ негодуетъ тогда, когда пріятные для него сребренники въ порывѣ благоговѣйнаго чувства тратятся людьми не на брашно, питіе и тлѣнную одежду, но на воспитаніе духа нашего къ подвигу или къ доброму переходу въ блаженную вѣчность; по его мнѣнію, драгоцѣнное миро – знакъ глубокаго благоговѣйнаго настроенія – могло бы быть продано за большую цѣну для раздачи нищимъ (Mѳ. XXVI, 8-12), а при этомъ не остался бы безъ прибыли и раздаятель Іуда.
Всемірный предатель знаетъ пути Господа (Іoan. XVIII, 2), онъ проникаетъ всюду, поспѣваетъ вездѣ, все ему доступно, онъ всюду – свой человѣка. Онъ идетъ къ врагамъ Христовымъ и зложелателямъ учениковъ Его, вступаетъ съ ними въ переговоры, торгуется: что вы мнѣ дадите, я вамъ предамъ Его. Враги предлагаютъ ему сробренники, и съ этого момента онъ ищетъ удобнаго времени – предать Христа (Мѳ. XXVI, 15-16). Іуда имѣетъ обликъ вѣрнаго ученика Христова и въ этомъ высокомъ званіи проникаетъ на тайную вечерю, слушаетъ завѣты Учителя, – тѣ завѣты, которые имѣютъ значеніе и назначаются, конечно, для вѣрныхъ учениковъ Христовыхъ, завѣты Того Учителя, Котораго онъ уже продалъ и намѣревается предать. Ни дружба, ни родство, ни уваженіе не имѣютъ значенія для Іуды, – для него существуетъ только выгода: что мы хощете дати, и азъ вамъ предамъ Его (Mѳ. XXVI, 15).
Въ своей духовной низости предатель дерзокъ: онъ раздѣляетъ трапезу съ Предаваемымъ, а при возникшемъ въ участникахъ тайной вечери безпокойствѣ подозрѣнія при вѣсти о готовящемся предательствѣ онь не стѣсняется спросить, – «не я ли, Господи» и спокойно уходитъ на свое подлое дѣло (Мѳ. XXVI, 22 -25).
Іуда любезенъ и почителенъ, но чѣмъ любезнѣе и почтительнѣе, тѣмъ онъ подлѣе, и самая любезность п почтительность его иногда служатъ знакомъ предательства и измѣны (Мр. XIV, 44-45), и, нося въ сердцѣ своемъ злосмрадную злобу, онь внѣшне выдержань и спокоень, онъ холодно и безтрепетно можетъ слушать испытующій и призывающій вопросъ: «Іуда, цѣлованіемъ ли предаешь Сына Человѣческаго» (Лк. XXII, 48).
Евангельскій Іуда не воспользовался стяжаніями своего предательства – онъ кончилъ плохо: – видя, что Преданный имъ Учитель осужденъ, Іуда, раскаявшись, возвратилъ тридцать сребренниковъ первосвященникамъ и старѣйшинамъ, говоря: согрѣшилъ я, предавъ кровь неповинную, и, не встрѣтивъ со стороны своихъ сообщниковъ никакого участія, – ибо имъ предатель нуженъ лишь на время и они сами презираютъ его, – Іуда бросилъ сребренники и въ порывѣ отчаянія вышелъ, пошелъ и удавился (Mѳ. XXVII, 3-4). Современный Іуда по духовному состоянію своему ниже евангельскаго. Его совѣсть – сожженная, ему раскаяніе въ предательствѣ и подлости невѣдомо, муки и гибель преданныхъ имъ его не волнуютъ, – современный Іуда сребренниковъ не возвращаетъ, тѣмъ болѣе – онъ ихь не броситъ, но въ минуту неизбѣжной подчасъ и для него расплаты, – не предъ судомъ общественнаго мнѣнія, которое онъ презираетъ, а предъ судомъ законной, и особенно военной, власти, – онъ такъ же, какъ и евангельскій Іуда творитъ надь собою ввергающій его въ нѣдра адовы самосудъ, пользуясь для того и новыми, усовершенствованными способами самоистребленія. Но и это бываетъ нечасто, потому что отступникъ и неправедникь чаще торжествуетъ въ жизни, чѣмь подпадаетъ суду. Онъ многообразно расчленился въ жизни, проникъ въ различныя сословія, отравилъ своимъ удушающимъ дыханіемъ всю атмосферу жизни, отнялъ у ней красоту и искренность, уничтожилъ дружбу, осквернилъ любовь, опошлилъ вѣжливость, – онь вездѣ проникь и все отравилъ. И не только въ особые періоды торжества Іуды, но и въ обычные дни на распутіяхъ жизни необходимы предупредительные плакаты «остерегайтесь, молчите врагъ всюду подслушиваетъ»! Да, онъ всюду, вездѣ съ расчетомъ на побѣду и торжество, и его пребываніемъ въ мірѣ нашемъ разслабляется и отравляется вся жизнь, замираетъ служеніе Богу истины, процвѣтаетъ и развивается культъ сатаны, ибо во всѣмъ Іудиномъ, направленіи дѣйствуетъ сатана, онь влагаетъ вь сердце Іуды и питаеть идею продательства (Іоан. ХІІІ, 2)
Присмотримся къ нашей личной жизни, прислушаемся къ голосамъ, насъ окружающимъ, заглянемъ вь тайники своей души, и мы почувствуемъ, какъ все наше бытіе отравлепо и осквернено дыханіемъ Іуды. «Молчите, остерегайтесь», – слышимъ мы предупрежденіе, но такъ долго жить нельзя, мы хотѣли бы изъять Іуду изъ среды своей, мы хотѣли бы говорить просто, чувствовать искренно, идти къ другъ другу сь открытой душой, развиватъ братство и единеніе духа въ союзѣ мира, а вмѣсто этого всюду Іуда и сребренники, культъ и вакханалія золотого тельца, торжество предательства и подлости, и слабѣетъ вѣра наша, падаетъ энтузіазмъ, опускаются руки... Господи, умножь вь насъ вѣру (Лк. XVII, 5)!
Оскудѣла вѣра наша, ослабѣлъ духъ нашъ, затемнились духовныя очи мракомъ жизни, занесло ихъ пылью земли, пылью, пропитанною предательствомъ и измѣнами всякаго рода, и не видно нами, преднесомое въ Христіанский Церкви знамя креста, да и образъ Распятаго на немъ не ясенъ для нашего духовнаго взора. Руководимые самостью, люди хотѣли бы обойтись безъ Божественной помощи въ строеніи жизни своей, хотѣли бы сами и самочинно устроить земную жизнь свою съ забвеніемъ неизбѣжной вѣчности, они стремятся къ этому и въ это вѣрятъ вмѣсто Церкви и Евангелія. Но въ отвѣтъ на эту ихъ вѣру – полный жизненный крахъ, глубокое изнеможеніе: и всюду Іуда, вездѣ – ковчежецъ и сребренники, предательство и цѣна крови, Понтій Пилатъ, умывающій руки, предавшія на позоръ Неповиннаго!
И въ безпросвѣтности грѣховнаго мрака на полѣ жизни, многіе біюще въ перси своя, унылымъ духомъ своимъ» извѣрившись въ собственныхъ силахъ, страстно взываютъ къ Распятому Богочеловѣку о чудѣ, о чудесномъ переворотѣ жизни. Пусть будетъ чудо! Пусть покараетъ Господь всѣхъ Іудъ и Пилатовъ, пусть покараетъ всѣхъ возстающихъ на крестное знамя, и тогда въ насъ будетъ вѣра, мы увѣруемъ тогда во Христа и крестъ и спасеніе, чудо встряхнетъ насъ: да снидолъ нынѣ со креста, и вѣруемъ въ Него (Mѳ. XXVII, 42)! Но чуда нѣтъ! Оно и есть въ изобилія кругомъ нась, но его и нѣтъ для насъ, ибо мы не видимъ чуда и, духовно воспаленные, духовной жаждою томимые, блуждаемъ мы въ безпросвѣтной пустынѣ духа, въ поискахъ спасительнаго райскаго оазиса, въ исканіи воды живой, и угнетаемые, увлекаемые сатанинскими миражами жизни стоимъ нерѣдко на краю бездны! Мы хотѣли бы чудесъ для возникновенія вѣры, а крестоносный Знаменодавецъ говоритъ намъ: «родъ лукавый и прелюбодѣйный знаменія ищетъ, и знаменіе не дастся ему» (Mѳ. XVI, 4), и не дастся потому, что онъ не имѣетъ вѣры, а для вѣрующаго взора открыты и чудеса, для вѣрующаго сердца – возможны и дѣйствительны чудеса по слову Христову: «истинно говорю вамъ: если будете имѣть вѣру и не усумнитесь, то если и горѣ сей скажете: поднимись и внергнись въ море, – будетъ. И все, чего ни попросите въ молитвѣ съ вѣрою, получите» (Mѳ. XXI, 21-22). И наша душа полна помышленій злыхъ, ее наполняютъ и заполоняютъ помышленія злыя – прелюбодѣянія, любодѣянія, убійства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство, – все, осквернящее человѣка (Мр. VII, 21-23), мы не имѣемъ вѣры и съ горчичное зерно, оскудѣла вѣра наша, – какъ же мы хотимъ чудесъ? Да и есть ли въ насъ подлинное, дѣйствительное хотѣніе чуда? И его нѣтъ, ибо охладѣла душа наша къ добру и вѣрѣ, она малоспособна къ свѣтлому и сильному возрождающему порыву, она теплохладна, добру и злу внимаетъ равнодушно, лѣниво переползаетъ изо дня въ день своего жалкаго существованія! Оскудѣла вѣра наша! Господи, умножь въ насъ вѣру (Лк. VII, 6)!
И похожи ли мы на учениковъ Христовыхъ, на воиновъ противъ бѣсовской державы? Не измѣнился ли обликъ нашъ внѣшній, не упало ли наше настроеніе, видимо ли для насъ наше спасительное знамя, есть ли при немъ добрые знаменоносцы?
Помнимъ ли мы, какъ мы вышли въ жизнь христіанскую, на воинскую чреду своего душеннаго спасенія и борьбы съ діаволомъ и его царствомъ, какъ вошли чрезъ святое крещеніе на путъ христіанской жизни и добродѣланіи – бодрые и укрѣпленные благодатію святыхъ таинствъ, въ бѣлыхъ крещальныхъ одеждахъ, съ крестомъ на груди, къ праздничномъ нестроеніи, въ ясновидѣніи жизненнаго знамени христіанина, въ радости братскаго единеніи, съ священными пѣснопѣніями Христу Жизнодавцу, въ очарованіи и единомысліи святой вѣры? Наши первые, жизненные шаги были бодры и увѣренны, наше настроеніе свѣтло, какъ въ первую пасхальную ночь; мы ревниво и бережно относились къ чистотѣ духовныхъ одеждъ нашихъ, старательно отряхивали съ нихъ придорожную грѣховную пыль, а неизбѣжныя по тернистости пути пятна заботливо устраняли очистительнымъ покаяніемъ, – и жизнь предносилась намъ въ ореолѣ всемірнаго братскато единенія членовъ Святой Церкви, возглавляемой Христомъ! Но съ теченіемъ времени – грѣховныя тенета, сѣти міродержца опутали насъ, грѣховная пыль омрачила наши бѣлоснѣжныя крещальныя одежды, затуманила очи наши, мы устали отряхать пыль съ одеждъ своихъ, мы привыкли къ омраченію пыли и сравнительно спокойно стали относиться къ неясности нашего земного пути, мы равнодушны стали къ нечистотѣ душъ нашихъ и апатично, безъ душевнаго подъема, безъ надеждъ духовнаго переворота дерзновенно приступаемъ святой чашѣ Завѣта, не произведя въ покаяніи полнаго пересмотра нашей духовном бѣдности. Господи, просвѣти одѣяніе душъ нашихъ, Жизнодавче, и спаси насъ!
Во мракѣ жизненной пыли мы теряемъ другъ друга и не видимъ, кто въ ряду съ нами несетъ жизненный кростъ, брать ли нашъ во Христѣ, или измышляющій предательство Іуда, и, не видя другъ друга, утративъ близость братскаго единенія, мы сами изъ непобѣдимаго и сплоченнаго единствомъ знамени воинства Христова обратились въ человѣческую пыль, духовно распылились, и торжествующій сатана сѣетъ насъ, какъ пшеницу (Лк. XXII, 31). Въ нашемъ грѣховно-жизненномъ движеніи не слышно бодрящихъ и радостныхъ звуковъ, часто слышатся скучныя пѣсни земля, почти не слышно звуковъ небесъ, глохнетъ и замираетъ побѣдная пѣснь воскресенія, мы утомились въ грѣховной дорогѣ: намъ – не до радостныхъ пѣснопѣніи, не до чистоты одеждъ, не до знамени, – опускаются руки, сгибаются колѣни, уныло смотритъ взоръ нашъ! Господи, воздвигни силу Твою и пріиди во еже спасти насъ!
А гдѣ это спасительное знамя крестное? Мы рѣдко видимъ его, оно нерѣдко повергается въ прахъ, принижается за слабостію несущихъ, и не находится часто никого сильнаго и бодраго, чтобы онъ не только мужественно понесъ эти знамя, но и воздвигалъ его предъ нами съ вдохновенною вѣрой: «симъ побѣдиши»! И не находится въ людской толпѣ, того, кто ясно и проникновенно напомнилъ бы намъ о смыслѣ и силѣ христіанскаго знамени. Да и сами мы, изъ опасенія быть отсталыми, или по мірскому непросвѣщенными, подобно Никодиму, только секретно, только ночью приходимъ ко Христу съ вопросами своего духовнаго недоумѣнія.
Господи, пошли намъ вдумчиваго Никодима въ наставленіе наше! Воздвигни изъ среды нашей благообразнаго Іосифа, который бы чистою плащаницей обвилъ святыню душъ нашихъ! Возставь мужественнаго Симона Киринейскаго для неослабнаго предношенія Христіанскаго знамени предъ сонмомъ дѣтей Божіихъ, чтобы мы видѣли это знамя и шли за нимъ къ землѣ вѣчнаго обѣтованія, побѣждая врага спасенія!
Но въ горькой земной дѣйствительности – и нашей личной жизни и широкой арены общественной – мы часто встрѣчаемся не только съ забвеніемъ и неясностію сознанія нашего христіанскаго знамени и крещальной присяги на вѣрность Христу, но – и съ положительнымъ отреченіемъ отъ этого знамени и Знаменодавца. Въ жизни общественной, въ отношеніи къ Божественному Знаменодавцу и согласному съ Его завѣтами направленію, нерѣдко слышится: «я не знаю Его». Это отреченіе Петрово повторяется многократно и многообразно, словами и жизнію нашей, по самымъ различнымъ мотивамъ. Понтіи Пилаты малодушествуютъ въ защитѣ Христовой истины изъ страха предъ сложною сатанинскою интригой подъ девизомъ: «нѣси другъ Кесаревъ». Искаріоты отрекаются отъ очевидной Истины и предаютъ Ее – но соблазнительности заполненныхъ ковчежцевъ и за невозможностію совмѣститъ съ вѣрностію Христу душепагубную мечту свою: «душе, имаши блага многа, лежаща на лѣта многа: почивай, яждь, пій, веселися»! Іосифъ Аримаѳейскій – богатый ученикъ Христовъ (Мѳ. XXVII, 57), знаменитый членъ Совѣта первосвященннковъ, самъ ожидающій Царствія Божія (Мр. XVI, 43), – скрываетъ свои подлинныя христіанскія убѣжденія и живетъ «потаенъ страха ради Іудейска» (Іоан. XIX, 38), и ради этого многообразнаго страха Іудейскаго благородный, добрый и правдивый, вѣрный Христу Іосифъ, прилагая всемѣрное попеченіе о покоѣ Христовомъ, однако, уклоняется отъ явнаго исповѣдничества своихъ убѣжденій и не участвуетъ въ томъ совѣтѣ, который собрался для рѣшительной борьбы съ Христомъ и Его спасительнымъ дѣломъ (Лк. XXIV, 50-51), и некому пробудить совѣсть въ совѣтѣ нечестивыхъ, а потому – и путь нечестивыхъ спѣется. Многодумный и глубокомысленный Еикодимъ заботливо оберегаетъ себя отъ грѣха, всякая неправда и насиліе ему противны; въ совѣтѣ начальниковъ Іудейскихъ, къ которымъ онъ принаждлежитъ, онъ осторожно пытается защищать Носителя новой жизни, мотивируя для партійно настроенныхъ членовъ совѣта необходимость законности суда надъ Христомъ, но и онь смолкаетъ подъ критическ-подозрительнымъ запросомъ презирающихъ народъ начальниковъ, «еда и ты отъ Галилеи еси» (Іоан. VIII, 44-53). И замолкаетъ Никодимъ, и тайно приходить ко Христу, въ общеніи съ Нимъ разрѣшаетъ вопросы вѣчной жизни (Іоан. III, 1-21), а когда Голгоѳская Жертва совершилась, онъ приноситъ драгоцѣнный составъ изъ смирны и алоя, около ста литръ, и вмѣстѣ съ благообразнымъ совѣтникомъ изъ Аримаѳеи благоговѣйно участвуетъ въ погребеніи Христа (Іоан. XIX, 39-41). Но въ совѣтѣ старѣйшинъ его голосъ не звучитъ достаточно сильно и громко, и его духовное богатство христіанскаго убѣжденія не спасаетъ окружающую его духовную бѣдность и разореніе отъ нравственнаго одичанія.
Мы научились распознавать лице неба и земли, власти знанія подчинили міръ внѣшній, дерзновенно разогнули и читаемъ многосложную книгу природы (Мѳ. XVI, 1-4; Лк. ХII, 54-56), а единственнаго смысла своей быстротекущей жизни понять не можемъ и не хотимъ, свою душевную книгу не читаемъ, по ея дѣйствительнымъ, но ложнымъ письменамъ не думаемъ – объ истинныхъ и должныхъ (Лк. ХII, 57). Въ духовной жизни своей мы не можемъ освободиться отъ закваски фарисейской и саддуконской (Mѳ. XVI, 8-12). Обязанные идти къ спасительной цѣли, мы часто не замѣчаемъ, что по той же жизненной дорогѣ идетъ съ нами нашъ противникъ и человѣкоубійца, врагъ нашего спасенія; мы забываемъ, что намъ нужно непремѣнно освободиться отъ него, чтобы не попасть къ истязателю и въ темницу (Лк. ХII, 58).
Такова приблизительно тягостная картина духовной жизни нашей, которую мы можемъ безконечно и ясно видѣть, утверднпъ свое покаянное размышленіе при подножіи христіанскаго знамени. Идетъ стихійное, насъ устрашающее движеніе врага нашего спасенія по всей жизненной линіи съ непомѣрнымъ и дерзкимъ захватомъ нашей исконной родовой территоріи. Срываются твердыни наши, гибнутъ плоды многолѣтнихъ трудовъ и усилій нашихъ, оскверняются священныя змблемы, нерѣдко мы малодушествуемъ и сомнѣваемся въ силахъ своихъ; въ запросахъ необычайнаго напряженія мы готовы нерѣдко малодушно отказаться отъ незаконченной борьбы и позорно капитулировать предъ началовождомъ адскихъ силъ; забывъ о своемъ драгоцѣнномъ знамени, – принять знакъ звѣря на чело свое (Апок. ХІІІ, 16-18).
Гдѣ коренная причина этого разслабленія нашего, нашего малодушія, а потому и – временнаго торжества врага спасенія? Причина нынѣ угнетающихъ насъ побѣдныхъ движеній и насилій врага нашего спасенія заключается, конечно, въ раннѣйшемъ и давнемъ нашемъ сдруженіи съ нимъ. Вѣковымъ послабленіемъ и безпечностію нашею объясняется наша постоянная, но особенно періодически переживаемая безпомощность и слабость: намъ спящимъ пріиде діаволъ и всѣя обильные плевелы въ обширное и плодоносное поле душевное. Плевелы тѣ выросли, торжествующе поднялись, подавили полноцѣнную и полновѣсную листую пшеницу и угрожаютъ – хозяйственную пшеницу, которой полностію должна быть отдана душевная нива, низвести въ положеніе сорной травы, удобрительнаго матеріала для произрастанія плевелъ. Клевреты воинствующаго и рабовладѣльчествующаго сатаны проникли всюду, во всѣ отрасли нашей духовной и внѣшней жизни, все захватили въ свою власть и диктуютъ намъ свои условіи жизни, отнимая надежду побѣды. Коренная причина торжества нашихъ враговъ – въ попустительствѣ нашемъ грѣху, въ допущеніи грѣха вовнутрь, въ святое святыхъ нашей духовной жизни. Отсюда идутъ и наши безконечныя скорби, и невыносимая тяжесть жизненнаго креста, и обезсиливающій разладь и слабость духа, и невзгоды семьи, и скорби нашей плоти, – что ѣсть, во что одѣваться, – и разладъ общественныхъ силъ. Коренная причина всѣхъ золъ нашей жизни – царящій въ насъ грѣхъ, его допущеніе во внутреннюю храмину жизни нашей, питаніе псовъ грѣха съ отнятіемъ хлѣба у родныхъ дѣтей нашего христіанскаго духа – спасительныхъ добродѣтелей. Дерзкую силу врагамъ нашимъ дали мы сами. Отсюда ясно, въ чемъ заключается и необходимое условіе нишей побѣди надъ врагомъ, съ водруженіемъ христіанскаго знамени на всемъ жизненномъ фронтѣ. Условіе это заключается съ безпощадной и непримиримой борьбѣ съ врагомъ внутреннимъ, въ изъятіи грѣховнаго зла изъ насъ самихъ.
Для успѣшной и не временной только борьбы съ внѣшнимъ врагомъ, со всѣми проявленіями зла, необходима рѣшительная ликвидація власти и владѣніи нашихъ враговъ въ нашемъ внутреннемъ мірѣ – борьба за свободу христіанской мысли нашей, за права нашего вѣрующаго сердца, за безпрепятственность христіанской дѣятельности, отнятіе у грѣха и сатаны всѣхъ правъ на нашу духовную вотчину. Ho борьба эта многотрудная и сложная, ибо сатана имѣетъ на насъ рукописаніе: долгов время мирволя грѣху, мы своимъ поведеніемъ и грѣховными настроеніемъ многократно утверждали власть сатаны въ нашей жизни – духовной и внѣшней, и безъ Высшей помощи мы безсильны провести до конца эту необходимую для спасенія ликвидацію сатанинской власти. И какъ только ми надумаемъ начать эту спасительную ликвидацію, такъ отовсюду, со всѣхъ сторонъ нашего грѣховнаго жизнепроявлеыія, предъявляются разнородныя ограниченія и ходатайства въ пользу грѣха, мотивируемыя для нашего омраченнаго сознанія весьма разнообразно. – Тутъ мы увидимъ – и давность обитанія грѣха на территоріи нашей души, а потому – и привычку нашу къ нему; и ассимиляцію его съ нашими потребностями и запросами; и оказанныя имъ нашему плотскому человѣку услуги услажденіемъ насъ плотскимъ мудрованіемъ; и видимость облика благонамѣренности и благочестія, и повсюдность и неизбѣжность его власти; и естественность грѣховныхъ дѣяній примѣнительно къ нашей слабой природѣ и многое иное. И взвѣшивая все это, мы приходимъ къ сознанію, что ликвидація грѣховныхъ владѣній въ нашей жизни внѣшней – дѣло первѣйшей и неотложной надобности, что ликвидація эта и устраненіе грѣховныхъ послѣдствій вь нашей внѣшней жизни возможна только въ мѣрѣ нашей побѣды надъ врагомъ внутреннимъ – грѣхомъ, гнѣздящимся въ нашемъ сердцѣ, что вся эта борьба для нашихъ разъединенныхъ и слабыхъ силъ чрезмѣрно трудна, что для ея выполненія необходима Божественная помощь, о которой мы и должны молить Господина жизненной жатвы. «На крестѣ пригвождей въ раи дерзновенный Адамовъ грѣхъ, согрѣшеній нашихъ рукописаніе раздери, Христе Боже, и спаси насъ»!
Въ годину наивысшаго выраженія тягости жизненнаго креста, во дни безпримѣрнаго всемірнаго бѣдствія, когда окованная желѣзнодорожною сѣтью и проволочными путями для телеграфныхъ и телефонныхъ сообщеній къ усиленію братскаго единенія, наша скорбная и тлѣнная земля обильно посѣвается костями и поливается мученической кровью вѣрныхъ сыновъ земли русской, – мы у подножія креста Христова, въ духовномъ объединеніи около знамени христіанскаго должны искать себѣ подкрѣпленія въ переживаніи нашей скорби жизненной и указаній для построенія и направленія грядущаго жизненнаго обновленія. Въ данный моментъ и до конца великой, всемірной войны, нашимъ страстотерпцамъ воинамъ, конечно, необходимо питаніе, одѣяніе, оружіе и воинскіе снаряды, но и еще болѣе необходимо сознаніе и опытное видѣніе объединяющаго всю несмѣтную родную рать всероссійскаго знамени, и живительное сознаніе единой мощной воли, вѣдающей пути и конечныя цѣли всего сверхчеловѣческаго ратнаго подвига, необходимо выраженіе въ ея хотѣніяхъ воли всенародной, укрѣпляющей волю воинскую. Въ грядущій и желанный періодъ мирнаго жизненнаго строенія также необходимо всенародное единеніе, единая воля и единое, всѣхъ осѣняющее жизненное знамя. Такимъ знамепемъ можетъ быть и должно бытъ только вселенское знамя христіанства, ибо только оно одно можетъ собрать вокругъ себя всѣхъ дѣтей Божіихъ, всѣхъ людей, ибо только это полномощное знамя, въ мѣрѣ яснаго его видѣнія и нетрепетнаго предношенія предъ полками человѣческими, можетъ датъ достаточно сильныя побужденія къ тому, чтобы перековать мечи на орала и копія – на серпы, ускорить наступленіе времени, когда больше не возстанетъ народъ на народъ, и царство – на царство, и не навыкнуть ктому ратоватися.
Настанетъ время, когда замолкнутъ пушки и пулеметы, кончатъ свои соображенія и рѣчи дипломаты, утверждены и закрыты будутъ и книги съ мирными рукописаніями, и начнутся рѣчи и дѣянія мирнаго труда и обновленія жизни, люди будутъ искать общаго языка, общихъ единящихъ основъ, безспорныхъ знаменъ. Да будетъ тогда на мирномъ трудѣ благословеніе Божіе, да осѣнитъ себя крестнымъ знаменіемъ всякъ человѣкъ, выходящій на дѣло свое и на дѣланіе свое до вечора! Да будетъ общимъ, для насъ всѣхъ понятнымъ языкомъ, – языкъ Св. Евангелія; общимъ и безспорнымъ для всѣхъ знаменемъ – да будетъ побѣдное надъ грѣхомъ и зломъ знамя Христовой побѣды надъ адомъ и сатаною, ибо только подъ этимъ всемощнымъ знаменемъ можно будетъ человѣчеству придти къ тому совершеннѣйшему строю разумнаго бытія, при которомъ будетъ «скиніи Бога съ человѣками, и Онъ будетъ обитать съ ними: они будутъ Его народомъ, и Самъ Богъ съ ними будетъ Богомъ ихъ. И отретъ Богъ всякую слезу съ очей ихъ, и смерти не будетъ уже; ни плача, ни вопля, ни болѣзни уже не будетъ, ибо прежнее прошло» (Апок. XXI, 3-4). Да содѣлаетъ насъ Господь Своими дѣтьми, да соберетъ насъ, «якоже кокошъ собираетъ птенцы своя подъ крилѣ» (Мѳ. XXIII, 37), да содѣлаетъ насъ участниками вечери Своея тайныя, ибо мы не повѣдаемъ врагамъ тайны Божіей, ни лобзаніе дадимъ, яко Іуда, но, яко разбойникъ, исповѣдаемъ Его молитвою покаянія: «помяни насъ, Господи, во Царствіи Твоемъ»! Объ этомъ да будетъ наша постоянная сердечная молитва: Господи, да пріидетъ Царствіе Твое!
Слово въ пятокъ 3-й седмицы Великаго поста, при воспоминаніи страстей Христовыхъ, произнесено въ Великой церкви Кіево-Братскаго монастыря 11 марта 1916 г.
Л. Соколовъ.
«Труды Кіевской Духовной Академіи». 1916. Т. 1. Кн. IV (апрель). С. XXI-XLIX.
{1} Сочиненія Епископа Игнатія Вряичанинова, изд. И. Л. Тузова, т. IV, стр. 482-484.
{2} Проф. А. А Бронзовъ, Просвѣтительное значеніе женщины, Странникъ за 1911 г., V.