Епископъ Василій (Преображенскій) Можайскій – Св. Фотій Цареградскій Патріархъ.
6-го дня мѣсяца февраля Константинопольская Церковь воспоминаетъ великаго своего святителя, патріарха Фотія. Такъ какъ святитель имѣлъ необычайно важное значеніе для судебъ Церкви Православной и частнѣе для насъ, православныхъ сыновъ Руси Святой, то мы и рѣшили, хотя кратко, познакомить васъ съ жизнію его.
Поминайте наставники ваша, учитъ великій Апостолъ Церкви Святой. Нынѣ день блаженной кончины приснопамятнаго наставника, первосвятителя Цареградскаго Фотія. Нынѣ поэтому болѣе благовременно, чѣмъ когда-либо, вспомнить объ этомъ великомъ учителѣ и святителѣ Церкви Православной, да взирающе на скончаніе жительства его, будемъ имѣть твердое основаніе подражать вѣрѣ его.
Фотій родился въ Царьградѣ, въ первой четверти IX вѣка. Родители его, Сергій и Ирина, принадлежали къ знатной греческой фамиліи. Но краше всего было ихъ благочестіе. Неизмѣнно пребывали они вѣрными завѣтамъ Церкви Православной, несмотря на стѣсненіе, лишенія и злостраданія. Тяжелое тогда переживалось время въ Византіи. Шла горячая и запальчивая борьба партій. Боролись тогда междоусобно греки за почитаніе честныхъ иконъ. Византійское императорское правительство стало на сторону иконоборцевъ. Въ духѣ того времени оно начало тѣснить иконопочитателей. «Соборъ еретическій, воспоминалъ Фотій, сонмище иконоборцевъ анаѳематствовали и насъ, и не насъ только, но и отца и дѣда нашего (патріарха Тарасія), исповѣдниковъ Христовыхъ, украшеніе архіереевъ». Съ церковной почвы гоненія переносились и въ общественную среду. Мѣры насилія тутъ были совсѣмъ не рѣдкостію. Конечно, при такихъ условіяхъ жизни, не мало нужно было имѣть мужества, твердости и преданности Церкви Святой, чтобы безъ ропота выносить злостраданія. Таковыми душевными качествами славились и родители Фотія. Понятно, какое вліяніе они оказывали на малютку сына. Этотъ послѣдній съ благодарнымъ чувствомъ воспоминаетъ, что «прежде всего призывали его къ добродѣтели отецъ, который для православной и истинной вѣры, отказавшись отъ богатства и почестей, согласился все терпѣть и скончался мученически въ изгнаніи, и матерь боголюбивая, привязанная къ добродѣтели и ревностная, ни въ чемъ не отстававшая отъ своего супруга».
На помощь родителямъ въ воспитаніи и обученіи сына пришла и тогдашняя школа. Правда, въ низшей гражданской школѣ того времени какъ будто замѣтны были уже новыя вѣянія. Прадѣдовскій букварь и начатки вѣры православной вытѣснялись изъ школы. «Дѣти у насъ воспитываются въ нечестивомъ ученіи, по выданной учителямъ книгѣ», жаловался современникъ отроческихъ лѣтъ Фотія, преп. Ѳеодоръ Студитъ. Ясно, что онъ разумѣлъ иконоборческія вѣянія. Но крѣпкіе устои неизмѣннаго церковнаго духа и направленія предоставляли изъ себя школы монастырскія не только низшія, но и высшія. Тутъ, напримѣръ, въ школѣ Студійской обители, «слово Божіе преуспѣвало и общество учениковъ улучшалось». «Это прекрасное мѣсто, пишетъ современникъ почти Фотія, поистинѣ было подобно разнообразному и цвѣтущему саду, содержащему въ себѣ всякаго рода разумныя растенія, на которыхъ съ пользою красовались всякаго рода познанія, какъ бы зрѣлые плоды, ибо вмѣстѣ съ высокимъ общежительнымъ благочестіемъ и надлежащимъ дѣятельнымъ любомудріемъ, ученики не оставались несвѣдущими и въ словесныхъ наукахъ, но занимались изученіемъ грамматики, также философскими упражненіями заучиваніемъ наизусть отеческихъ мыслей, при помощи которыхъ они могли опровергнуть пустословныя нелѣпости всякой ереси, составляя истинныя сужденія и умозаключенія». Въ монастырской школѣ учились не иноки только, но и міряне. Эти послѣдніе выходили въ міръ и несли съ собою пріобрѣтенныя знанія. Часто они и сами становились частными учителями и преподавателями наукъ. Нѣтъ словъ, наука греческая во времена иконоборцевъ пришла къ упадку. Но любитель знанія еще могъ найти себѣ учителя и внѣ монастырской школы.
Неизвѣстно, у кого и гдѣ учился Фотій. Одно ясно, прошелъ онъ курсъ обученія въ духѣ православной партіи. Это значитъ, онъ изучилъ по установившимся программамъ семь свободныхъ искусствъ и закончилъ школьное образованіе богословіемъ. Многіе сотоварищи Фотія проходили такой же курсъ наукъ; но ни одинъ не прошелъ его съ такимъ успѣхомъ. Фотій отъ природы надѣленъ былъ блестящими способностями. Къ этому присоединилъ онъ необычайное прилежаніе. Въ этомъ отношеніи и недруги Фотія отдаютъ ему полную справедливость, заявляя, что онъ цѣлыя ночи проводилъ за чтеніемъ книгъ. Самообразованіе дополнило запасъ знаній Фотія. Онъ изучилъ юридическія науки и медицину. Такимъ образомъ, Фотій явился ученнѣйшимъ мужемъ своего времени, такъ что не только «превосходилъ всѣхъ своихъ современниковъ, но и могъ соперничать съ древнѣйшими знаменитостями».
Окончилъ Фотій курсъ образованія. Что же теперь предстояло молодому и столь блестяще образованному человѣку? Наука не потемнила въ душѣ Фотія той благочестивой настроенности, которую пріобрѣлъ онъ съ юныхъ лѣтъ. Онъ мечтаетъ о монашествѣ. Предносятся предъ нимъ образы великихъ подвижниковъ, которые покидали міръ ради Бога и во спасеніе души. Какъ блаженны они! Но міръ предъявляетъ свои требованія. Открылся большой спросъ на ученыхъ людей. Кесарь Варда устроилъ высшую школу во дворцѣ. Собраны были ученики, приглашены и учители, да мало ихъ. Фотія просятъ взять на себя преподаваніе какого-либо предмета въ высшей школѣ. Но отъ школьныхъ уроковъ остаются свободные часы. Собираются ученики къ молодому учителю на квартиру. Тутъ открывается дополнительный курсъ образованія. Скоро квартира Фотія превращается какъ бы въ академію. Онъ преподаетъ уже теперь полный курсъ высшей школы. Высшею же мудростію для Фотія остается «та, которая предметомъ своимъ дѣлаетъ религію. Она почерпается изъ Свящ. Писанія». «Большая часть людей, говоритъ Фотій, стремится къ богатству и земнымъ благамъ, къ блеску земной славы..., а благородныя души стремятся прежде всего къ мудрости, которая предлагаетъ непреходящія сокровища». Соотвѣтственно такому воззрѣнію, высшимъ предметомъ преподаванія Фотія является богословіе. Это вѣнецъ школьнаго образованія и вся краса его. Но на ряду съ нимъ въ школѣ отводится широкое мѣсто и для курса свѣтскихъ наукъ. Для Фотія человѣкъ незнакомый съ ними являлся полуобразованнымъ. «Когда я былъ дома, воспоминаетъ онъ, то съ величайшимъ наслажденіемъ смотрѣлъ, съ какою ревностію учились окружавшіе меня; съ какимъ вниманіемъ спрашивали меня; какъ упражнялись въ разговорахъ, съ помощію которыхъ пріобрѣтается навыкъ и правильнѣе выражается мысль. Радосто было для меня видѣть, какъ одни изощряли свой умъ математическими выкладками; какъ другіе изслѣдовали истину съ помощію философскихъ методовъ; а третьи, изучая Свящ. Писаніе, устремляя свой умъ къ благочестію, этому вѣнцу всѣхъ прочихъ знаній». Ученики необыкновенно привязывались къ своему учителю и дорожили каждою минутою. «Когда я, бывало, продолжаетъ воспоминать Фотій, пойду во дворецъ, ученики мои провожаютъ меня до самаго входа, и просятъ, чтобы я скорѣе возвратился. Считая подобную привязанность высшею и невыразимою наградою для себя, я старался оставаться во дворцѣ не болѣе, какъ того требовали дѣла. Когда я возвращался домой, то мое ученое общество ожидало уже меня у дверей. Тѣ изъ моихъ учениковъ, которые своими превосходными качествами пріобрѣли нѣкоторое право на короткое со мною обращеніе, замѣчали мнѣ, что я замедлилъ; другіе привѣтствовали меня; были и такіе, которые довольствовались тѣмъ, что я видѣлъ ихъ усердіе». Среди учениковъ Фотія былъ и нашъ словенскій первоучитель Константинъ, въ иночествѣ Кириллъ.
Вотъ Фотій говоритъ, что по дѣламъ службы онъ долженъ былъ ходить во дворецъ. Да, на ученаго мужа скоро обратили вниманіе правители. Варда счелъ нужнымъ сблизиться съ Фотіемъ. Фотію даютъ почетный титулъ протоспаѳарія и возлагаютъ съ этимъ вмѣстѣ отправленіе должности перваго государственнаго секретаря. Ему поручаютъ временно далекую миссію къ калифу Багдадскому. Ясно, что положеніе Фотія въ государствѣ было видное. При этомъ онъ пользовался любовію всѣхъ. Но слава его разнеслась даже далеко за предѣлы Византіи. Съ принятіемъ сана патріарха, пишетъ Фотій, «я лишился жизни тихой и спокойной; я потерялъ мою славу, я потерялъ мои дорогія отношенія, столь чистыя и столь пріятныя, съ моими друзьями, тѣ отношенія, среди которыхъ были изгнаны печаль, хитрость и упреки, никто не питалъ ко мнѣ ненависти; и я никого не осуждалъ, ни къ кому не относился враждебно, ни къ иностранцамъ, ни къ бѣднымъ; я не имѣлъ ничего противъ тѣхъ, которые находились въ менѣе близкихъ сношеніяхъ со мною, а тѣмъ болѣе противъ моихъ друзей. Я никогда никому не причинялъ огорченій, которыя вызывали бы въ отношеніи ко мнѣ оскорбленія, за исключеніемъ тѣхъ опасныхъ случаевъ, когда я спѣшилъ на защиту вѣры. Никто также не оскорблялъ меня до такой степени, чтобы я вынужденъ былъ впасть въ несправедливость къ своему оскорбителю. Все было хорошо въ моихъ глазахъ. Что же касается моего поведенія, то я долженъ умолчать о немъ, но каждый можетъ сказать громко, каково оно было. Мои друзья любили меня больше, чѣмъ своихъ родителей». Подлинно, счастливъ и доволенъ былъ своимъ положеніемъ Фотій. А позднѣйшіе недруги его усиленно стараются доказать, что онъ враждовалъ и хитрилъ, и противъ кого же? Противъ мужа святого, строгаго подвижника, патріарха Игнатія, котораго онъ уважалъ и по адресу котораго никогда не сказалъ ни одного даже оскорбительнаго слова. Обвинять Фотія во враждѣ, это значитъ уже не знать мѣры въ клеветѣ. Нѣтъ словъ, при дворѣ шла горячая борьба за власть. Да Фотій то въ ней не принималъ ни малѣйшаго участія. До того ли было человѣку, который не зналъ себѣ покоя среди занятій науками и службами, который къ тому же имѣлъ слишкомъ много благородства, чтобы оттачивать стрѣлы для безцѣльной и грѣховной вражды. Нѣтъ, безъ участія Фотія завязалась борьба при дворѣ, безъ его участія велась она и, къ великой печали его, окончилась неблагополучно для св. Игнатія. Патріарха принесли въ жертву политическимъ интересамъ. Въ ночь на 23-е ноября 857 года его, какъ неблагонадежнаго для государства, административнымъ порядкомъ сослали съ каѳедры въ ссылку. Но сами виновники беззаконія, какъ бы испугались своего дѣянія и поспѣшили перенести дѣло на церковную почву. Составленъ былъ соборъ епископовъ. Добыли или нѣтъ отреченіе у цатріарха Игнатія, съ точностью неизвѣстно. Только соборъ объявилъ патріаршую каѳедру Царьграда праздною. Приступили къ избранію новаго патріарха. Представлено было три кандидата. Изъ нихъ одинъ рекомендованъ былъ правительствомъ. Это былъ Фотій. Не трудно было отгадать, почему скоро всѣ подали голосъ за него. Фотій былъ человѣкъ не партійный. Онъ скорѣе другихъ могъ бы послужить дѣлу примиренія партій. Но Фотій былъ мірянинъ. Въ этомъ однако не усмотрѣли препятствія къ избранію его. Въ Византіи совсѣмъ были нерѣдки случаи возведенія мірянъ въ епископскій санъ. Давно ли съ такою славою занимали патріаршій престолъ столицы столь славные первосвятители, какъ Тарасій и Никифоръ, – а они возведены были на каѳедру прямо изъ мірянъ. Жизнь и поведеніе Фотія были безупречны. Съ этой стороны и нельзя было указать какого-либо препятствія. Но Фотій рѣшительно отказался отъ предложенной ему чести. Его стали усиленно просить. Отцы собора съ императоромъ во главѣ лично явились къ Фотію и вынудили согласіе его. «Мы, пишетъ Фотій, вынуждены были силою, вопреки нашему желанію, какъ это извѣстно Единому Богу, Который знаетъ дѣла самыя сокровенныя; мы были подъ надзоромъ, окружены шпіонами, какъ преступники; вопреки нашему желанію насъ подвергли голосованію, насъ сдѣлали епископомъ, несмотря на наши слезы, мольбы, тоску и наше отчаяніе. Весь міръ знаетъ это».
На праздникъ Рождества Христова Фотія посвятили въ санъ епископа и патріарха. Теперь для него открылся новый кругъ дѣлъ и обязанностей. Положеніе Цареградскаго патріарха въ то время было особенно тяжелымъ. Онъ одинъ на всемъ востокѣ оставался въ независимомъ христіанскомъ государствѣ. Остальные восточные патріархи томились подъ игомъ магометанъ. Волею – неволею, взоръ ихъ обращался на Цареградскаго первосвятителя. Къ голосу его считали нужнымъ прислушиваться. Это уже раздражало западнаго патріарха. Изъ Рима спѣшили показать преимущественное, властное значеніе римской каѳедры. Да и внутри Константинопольскаго патріархата не все обстояло въ желанномъ благополучіи. Было еще много сектантовъ разныхъ родовъ. А въ общественной гражданской жизни шла борьба между партіями кесаря Варды и императрицы Ѳеодоры. Наконецъ, патріарху приходилось опредѣлить и свои отношенія ко двору.
Патріархъ Фотій выступилъ рѣшительнымъ поборникомъ мира. На знамени его дѣятельности написано было примиреніе всѣхъ во имя братской любви. Но жаль, что не всѣ желали того мира. Первыми нарушили миръ друзья патріарха Игнатія. Увидѣли они, что новый патріархъ не станетъ на сторону ихъ, и порвали съ нимъ общеніе. Да изъ Рима скоро пришла вѣсть, что папа Николай I не соблаговолилъ признать Фотія патріархомъ. Въ отвѣтъ на обычное посланіе новопоставленнаго патріарха съ исповѣданіемъ вѣры, папа прислалъ письма на имя императора и «благоразумнѣйшаго мужа Фотія». Папа выставляетъ себя преемникомъ ап. Петра и наслѣдникомъ мнимыхъ преимуществъ его власти. «Посему, пишетъ онъ, мы желаемъ, чтобы Игнатій предсталъ предъ нашими послами для объясненія того, почему онъ оставилъ свой народъ?.. Все должно быть перенесено предъ нашу высочайшую власть, дабы мы опредѣлили апостольскимъ авторитетомъ то, что надобно сдѣлать». Фотія папа упрекаетъ въ томъ, что онъ изъ мірянъ возведенъ въ санъ патріарха, да при томъ еще при жизни Игнатія, законнаго первосвятителя. А тутъ, на бѣду Фотія, кесарь Варда поднялъ гоненіе на приверженцевъ императрицы Ѳеодоры. Св. Игнатія держали подъ крѣпкою стражею, стѣсняли въ пищѣ и питіи и даже причиняли ему побои. Многіе изъ игнатіанъ подверглись ссылкамъ. Одному священнику Власію урѣзанъ былъ языкъ. Безъ всякихъ основаній, виновникомъ своихъ злостраданій игнатіане выставляли Фотія. «Насъ, несправедливо страждущихъ, обвиняютъ, какъ совершителей неправды, писалъ Фотій. Мы будто занимаемся крамолами. И это на насъ пишутъ тѣ, которые ежедневно противъ насъ клевещутъ». Да, много клеветъ передали они и потомкамъ. Къ удивленію, недругамъ Фотія и доселѣ хочется вѣрить этимъ клеветамъ о жестокостяхъ его. А между тѣмъ, онъ не только неспособенъ былъ на жестокости, но и являлся рѣшительнымъ защитникомъ гонимыхъ. Вотъ что писалъ Фотій Вардѣ: «Еще не испытавъ, я уже чувствовалъ себя недостойнымъ сана и степени архіерейской и обязанности пастырской... Нынѣ научаетъ меня самый опытъ, обличая довольно мое недостоинство... Когда вижу священниковъ гонимыхъ, когда вижу, что ихъ бьютъ, сковываютъ и даже рѣжутъ имъ языки, не долженъ ли я думать, что тѣ, которые померли, счастливѣе меня? Не имѣю ли я права смотрѣть на бремя, возложенное на меня вопреки моему желанію, какъ на наказаніе за мои грѣхи? Вотъ человѣкъ бѣдный, безъ покровителей, не пользующійся даже полнымъ разумомъ, – а такого рода люди болѣе заслуживаютъ состраданія, чѣмъ гнѣва, – претерпѣлъ столько бѣдъ. Его продаютъ, какъ раба, его бьютъ розгами, его заключаютъ въ тюрьму, ему рѣжутъ языкъ, и этотъ человѣкъ священникъ! Много разъ я вступался за него, но я встрѣчалъ только равнодушіе и безчувствіе. Это знаютъ всѣ видѣвшіе; а если они забыли, не забылъ того Богъ... Какъ стану ходатайствовать за грѣхи твои и народа и чѣмъ искуплю ихъ, когда, умоляя тебя за одного человѣка, я до такой степени былъ обманутъ?».
Какъ и слѣдовало ожидать, мѣры гоненій не принесли пользы для ослабленія партіи игнатіанъ. Правительство не справилось съ ними своими средствами. И вотъ является мысль перенести дѣло на почву церковную. Извѣстно было, какимъ уваженіемъ пользуются въ обществѣ христіанъ вселенскіе соборы. Вотъ, думали, если бы большой соборъ осудилъ игнатіанъ, тогда они навѣрное потеряли бы довѣріе въ народѣ. Предлогъ для созванія собора нашелся. Въ имперіи еще много было иконоборцевъ. Блеснула мысль подвергнуть ихъ новому осужденію. Въ этомъ смыслѣ отъ лица императора разосланы были на востокъ и на западъ къ патріархамъ и епископамъ пригласительныя грамоты.
Въ 861 году состоялся большой соборъ въ столицѣ имперіи. На немъ присутствовали послы отъ папы, уполномоченные отъ восточныхъ патріарховъ и большое число епископовъ. Всѣхъ отцовъ собора насчитывалось до 318. Какъ и слѣдовало ожидать, иконоборчествомъ на соборѣ занимались мало и единогласно произнесли на него осужденіе. Продолжительнѣе разсматривалось дѣло патріарховъ. Игнатій объявленъ былъ низложеннымъ, а Фотій признанъ законнымъ патріархомъ Царьграда.
Послѣ собора Фотій почувствовалъ себя прочно утвердившимся на каѳедрѣ патріарха. Теперь-тο и развернулась во всю ширь многосторонняя и плодотворная дѣятельность святителя. Онъ хорошо понималъ, что много зла и нестроенія терпятъ Церковь и государство отъ упадка образованія. Фотій самъ продолжаетъ усиленно трудиться надъ распространеніемъ просвѣщенія. Онъ ведетъ обширную переписку съ своими бывшими учениками по научнымъ вопросамъ, разбираетъ присылаемыя ему на просмотръ сочиненія, дѣлаетъ замѣчанія и даетъ совѣты. Квартира его открыта для ученыхъ. Но, по пословицѣ, одинъ въ полѣ не воинъ. Фотій разсылаетъ своихъ учениковъ на каѳедры епископовъ и настоятелями монастырей. Всюду несутъ съ собою ученики патріарха свѣтъ знанія. Скоро проявились и плоды усиленныхъ трудовъ Фотія. Разцвѣть греческаго образованія былъ обезпеченъ.
Но на св. Фотіѣ теперь уже лежали прямыя обязанности епископскаго служенія. Онъ священнодѣйствуетъ и учитъ, учитъ ревностно, безъ лести предъ сильными и знатными. «Часто я увѣщевалъ васъ», говоритъ Фотій въ одномъ церковномъ поученіи, «и говорилъ вамъ даже грозно. Часто я вопіялъ, поражалъ васъ, угрожалъ Божіимъ словомъ... и красными словами не возбуждалъ театральныхъ рукоплесканій, потому что и образъ жизни и санъ священный не позволяютъ мнѣ заниматься этимъ». Это значить, что Фотій былъ строгъ въ своихъ поученіяхъ и требователенъ. Быть можетъ, нѣкоторымъ лицамъ это и не нравилось; но на многихъ производило прекрасное дѣйствіе. Своимъ властно-учительнымъ словомъ, Фотій рѣшительно поставилъ на путь исправленія императора Михаила. Недруги патріарха имѣли и имѣютъ свой интересъ представлять императора чуть не чудовищемъ въ нравственномъ отношеніи. И Фотій не отрицаетъ, что много нехорошаго и грѣховнаго совершено было Михаиломъ III во дни его юности; но онъ уже прямо заявляетъ, что «славны подвиги царя нашего на браняхъ, его побѣды и трофеи, безъ которыхъ ни одинъ годъ не прошелъ безъ того, какъ онъ присмотрѣлся къ своему царству... Я уже не говорю ни о разсудительности его, ни о сильной волѣ его, кои многократно обнаруживалъ онъ во многихъ обстоятельствахъ, особенно въ дѣлахъ запутанныхъ. Свидѣтель всему сама истина». Да, это истина, которую подтверждаютъ невзначай пророненными замѣтками историки изъ враждебной императору партіи.
Патріархъ своими поученіями прекрасно вліялъ и на общество византійское. Особенно видно проявился поворотъ къ лучшему въ нравственной жизни общества въ годину бѣдствія, постигшаго Царьградъ. Въ 864 году на столицу имперіи неожиданно напалъ «народъ дальносѣвервый, ничѣмъ не заявившій себя, народъ не почетный, не именитый, но пріобрѣтшій славу со времени похода къ намъ... и такъ грозно, такъ мгновенно, какъ морская волна, нахлынулъ на предѣлы наши и какъ дикій вепрь истребилъ живущихъ здѣсь, не щадя ни человѣка, ни скота, не жалѣя женскаго безсилія, не милуя нѣжныхъ младенцевъ и не уважая сѣдинъ старцевъ». Народъ этотъ – русскіе славяне. Мстили они грекамъ за своихъ избіенныхъ соплеменниковъ. Греки были въ отчаяніи. «Вы плачете, говорилъ съ церковной каѳедры патріархъ Фотій. И меня объяло горе и прерываетъ мою рѣчь. Но почто вы вопіете ко мнѣ? Почто рыдаете? Послушайте меня: пріостановите на часъ ваши слезы и дайте свободу словамъ моимъ. И я плачу съ вами. Но малыя капли не угашаютъ пламени, разжженнаго давно. Что я говоря? Напротивъ, еще болѣе разжигаютъ его. Да, теперь я не вижу пользы отъ слезъ. Не теперь бы надлежало плакать намъ, возлюбленные, а пораньше бы слѣдовало ненавидѣть грѣхи». Патріархъ призываетъ всѣхъ къ покаянію. «Исправьте пути ваши и дѣла ваши, и прекратить Господь зло». Послушали люди гласъ своего учительнаго архипастыря и вознесли ко Господу усердныя молитвы. И Господь услышалъ покаянный вопль рабовъ Своихъ. «Когда же это?» продолжаетъ бесѣдовать патріархъ, «когда мы, лишенные всякой помощи, воодушевлялись надеждами на одну Матерь Слова и Бога нашего, Ее просили умолить Сына и умилостивить за грѣхи наши. Ея дерзновеніе призывали во спасеніе... когда ризу Ея носили всѣ до одного вмѣстѣ со мною для отраженія осаждающихъ и защиты осажденныхъ, и усердно совершали прилежныя моленія и литіи: тогда, по неизреченному человѣколюбію, при Матернемъ дерзновенномъ ходатайствѣ, помиловалъ Господь достояніе Свое». Византійцы торжествовали. Всѣ прославляли богомудраго первосвятителя. Даже одинъ изъ недруговъ Фотія, испестрившій жизнеописаніе его нелѣпыми легендами, проговорился, заявивъ, что «по молитвамъ Фотія патріарха Константинополь избавленъ былъ отъ нападенія россовъ».
А великому святителю приготовлялась уже новая неожиданная радость. Въ 866 году въ Царьградѣ поставлена была колонна въ честь императора Михаила и кесаря Василія. Надпись на ней гласила, что колонна поставлена въ память присоединенія всѣхъ еретиковъ въ имперіи къ православной Церкви. Патріархъ по этому случаю произнесъ блестящую рѣчь. Онъ превозносилъ похвалами дѣятельность императоровъ. По великому своему смиренію, онъ даже не упомянулъ о своихъ трудахъ. Но для всѣхъ было ясно, что торжество Церкви надъ ересями подготовлено было Фотіемъ и его учениками.
До патріаршества Фотія, чудный храмъ св. Софіи, по выраженію его, «угрюмъ былъ, потому что не получилъ еще права возстановленія иконъ». Фотій внесъ честныя иконы какъ въ этотъ, такъ и въ другіе храмы. И по этому случаю; онъ съ восторгомъ говорилъ: «Теперь невѣста Христова радостная, веселая, весело слышитъ громкій голосъ Жениха своего, говорящаго: «вся хороша ближняя Моя и недостатка въ ней нѣтъ. Хороша ближняя моя! Она живописно разцвѣтила истины правой вѣры и такимъ образомъ придала себѣ священное благолѣпіе... Вся хороша ближняя Моя. Отъ пораженій укрылась, отъ язвъ исцѣлилась, прахъ отрясла, ругателей низринула въ тартаръ, пѣвцовъ превознесла до неба. Недостатка нѣтъ въ ней. Она лучше стала послѣ того, какъ иноплеменная и скверная рука изъязвила все тѣло ея. Раны ея зажили; старинное убранство на ней, какъ на невѣстѣ... Это благолѣпіе ея, это царственное убранство ея описалъ свыше вдохновенный Давидъ, когда Владыкѣ и Царю всѣхъ пѣлъ пѣснь: «предстала царица съ правой стороны Твоей, облеченная въ одежду позлащенную и испещренную».
Наконецъ, патріархъ Фотій имѣлъ утѣшеніе видѣть вновь насажденные по его заботѣ благотворительныя учрежденія, гдѣ сироты бездомные и безродные нашли себѣ кровъ, столъ и уходъ. По вліянію Фотія возстановлено было при храмахъ право убѣжища. Такова была дѣятельность патріарха Фотія на пользу Константинопольской паствы.
Но взоры великаго святителя обращены были и на отщепенцевъ заграничныхъ и на народы, не вѣдавшіе христіанской вѣры. Съ армянами-монофизитами Фотій завязываетъ дѣловую переписку по религіознымъ вопросамъ. Искренно, или нѣтъ, но армянскіе епископы осудили Евтихія и Діоскора и выразили одобреніе вѣроопредѣленію Халкидонскаго, четвертаго вселенскаго, собора. Поэтому Фотій могъ открыто заявить, что «жители Арменіи, преданные яковитской ереси со времени Халкидонскаго собора, нынѣ, по взаимнымъ нашимъ молитвамъ, рѣшились отвергнуть это старое заблужденіе». Сколько по политическимъ, столько же и по религіознымъ побужденіямъ Фотій переписывался и съ восточными магометанскими властелинами, пославъ миссію въ хозарамъ, куда ходили наши первоучители, братья святые, Меѳодій и Кириллъ.
Но вотъ и сосѣдніе язычники болгары прислали просить у Фотія святого крещенія. Самъ ли патріархъ, или чрезъ уполномоченнаго архіерея крестилъ князя Бориса, бояръ его и послалъ въ Болгарію миссіонеровъ благоустроить Церковь. Спустя немного, святитель отправляетъ князю обширное посланіе, въ которомъ учить его вѣрѣ и благочестію.
Скоро за крещеніемъ болгаръ пришли въ Царьградъ послы изъ Панноніи отъ мѣстныхъ князей съ просьбою прислать проповѣдниковъ вѣры. «Отъ васъ во всѣ страны добрый законъ исходитъ», говорили послы. И точно, съ востока, – свѣтъ. Мудрый святитель Фотій благословилъ братьевъ святыхъ Меѳодія и Кирилла на тяжкій подвигъ апостольства. Этого мало, – онъ разрѣшилъ имъ не только проповѣдь на славянскомъ языкѣ, но и переводъ священныхъ и богослужебныхъ книгъ на славянскій языкъ. Вотъ истинное благодѣяніе для славянъ! Славянскую религіозную мысль хотѣли держать въ нѣмецко-латинскомъ папскомъ плѣну. Вдругъ теперь, по благословенію мудраго Цареградскаго первосвятителя Фотія, возвѣщается духовная свобода, указываются и даются средства къ самобытному развитію славянъ. Отселѣ уже миновала для нихъ опасность потеряться и безслѣдно исчезнуть подъ напоромъ чуждаго по духу и языку образованія.
И тотъ народъ, о которомъ «многіе многое разсказываютъ и который въ жестокости и кровопролитіи всѣ народы превосходитъ, глаголемый россъ... нынѣ перемѣнилъ языческое и безбожное ученіе, которое прежде содержалъ, на чистую и правую христіанскую вѣру и вмѣсто недавняго враждебнаго на насъ нашествія и великаго насилія, съ любовію и покорностію вступилъ въ союзъ съ нами. И столько воспламенили его ревность и любовь къ вѣрѣ (благословенъ Богъ во вѣки! взываю я съ Павломъ), что и епископа, и пастыря, и христіанское богослуженіе съ великимъ усердіемъ принялъ». Это уже у насъ, на Руси родной загоралась заря христіанскаго свѣта. Фотій приснопамятный поспѣлъ и сюда съ своею широкою миссіонерскою дѣятельностью. Недаромъ же и наши предки приписывали ему крещеніе св. Ольги и крещеніе равноапостольнаго Владиміра. Велика, значитъ, была слава Фотія и у насъ, на родной Руси. Итакъ, слава, честь и благодарность патріарху Фотію отъ славянскихъ племенъ!
Какъ жаль, что не вся славянская великая семья рѣшится теперь воздать должное Святителю. Тѣ изъ славянъ, которые сбились съ праваго пути православной вѣры на дорогу западнаго, папскаго, латинскаго исповѣданія, не добромъ поминаютъ великаго Фотія. Въ этомъ случаѣ они поютъ въ унисонъ съ латинскими народностями, да и научены этими послѣдними.
Еще во дни святительства Фотія опредѣлились враждебныя къ нему отношенія западно-латинскаго міра. Папа увидѣлъ въ лицѣ Цареградскаго первосвятителя опаснаго противника своимъ замысламъ, противника сильнаго знаніемъ, твердостію и преданностію интересамъ вселенской Церкви. И вотъ въ Римѣ затѣвается беззаконное дѣло – судъ надъ патріархомъ Фотіемъ. Папа имѣлъ, конечно, право не входить въ общеніе съ нимъ; но судить Фотія и осуждать, это значило уже ставить себя въ положеніе единоличнаго судьи во вселенской Церкви. Какъ бы то ни было, Фотія въ Римѣ осудили и предали анаѳемѣ. Объ этомъ извѣстили его. Первосвятитель спокойно выслушалъ вѣсть о своемъ осужденіи и хранилъ глубокое молчаніе въ отношеніи къ Риму.
Въ 865 году въ Болгарію, по просьбѣ князя Бориса, прибыли отъ папы миссіонеры во главѣ съ двумя епископами. Стали они водворять латинскіе обряды въ болгарской Церкви, причемъ проявили усердіе не по разуму, дозволяя себѣ вытѣснятъ совсѣмъ греческіе обряды, и даже перекрещивать. Послы дѣйствовали отъ имени папы и превозносили авторитетъ римской каѳедры, намѣренно унижая цареградскую.
Скоро дошла вѣсть и до Фотія о дѣятельности въ Болгаріи западныхъ миссіонеровъ. Теперь ясно стало, что дѣло касается уже не личностей, а интересовъ всей Церкви. Папа явно показалъ, что практика римской Церкви должна быть единственно обязательною для всѣхъ. Рядомъ и подлѣ нея существованіе другой не допускается. Но если таково значеніе обрядовъ, то естественно спросить, какіе изъ нихъ должны предпочтительнѣе соблюдаться: обряды ли вселенской Церкви, или помѣстной, хотя и древней? Да къ тому же латинскіе миссіонеры дозволили себѣ измѣнить символъ вѣры въ ученіи о Духѣ Святомъ. Они внесли прибавку, что Святый Духъ исходитъ и отъ Сына. Кто уполномочилъ ихъ на эту прибавку? Послы пришли отъ папы. Можно было подумать, что и въ Римѣ держатся этого новаго неправаго ученія.
Долгомъ почелъ великій Фотій оповѣстить восточную Церковь о западныхъ новшествахъ. Въ 866 году, онъ разослалъ къ восточнымъ патріархамъ свое окружное посланіе. Въ немъ патріархъ указываетъ поводъ къ написанію посланія: «Болгарскій народъ грубый и христоненавистный склонился къ кротости и богопознанію... Но не прошло еще двухъ лѣтъ со времени принятія имъ правой христіанской вѣры, какъ порожденія западной страны устремились на народъ, новонасажденный въ благочестіи. Они всячески ухищряются этихъ новопросвѣщенныхъ развратить и отторгнуть отъ праваго и чистаго ученія непорочной христіанской вѣры». Далѣе Фотій указываетъ на четыре разности римской практики, осуждая ихъ. «Впрочемъ, не здѣсь конецъ ихъ отступленію отъ законовъ, продолжаетъ онъ. Кромѣ этихъ непристойностей, они съ крайнею дерзостію отважились повредить чуждыми измышленіями священный и святой символъ, который непоколебимо утвержденъ опредѣленіями всѣхъ вселенскихъ соборовъ. О, ухищренія лукаваго, посѣвающаго новый раздоръ между единовѣрными! Вздумали говорить, что Духъ Святый не отъ Отца только, но и отъ Сына исходитъ. Кто изъ освященныхъ христіанъ можетъ снести, когда во Святую Троицу вводится два начала: одно для Сына, а другое для Святаго Духа, т.-е. Сынъ, и такимъ образомъ единоначаліе раздѣляется на двоебожіе и возобновляется миѳологія. Для чего Святому Духу исходить отъ Сына, когда исхожденіе отъ Отца вполнѣ совершенно? Святый Духъ, говорятъ, исходитъ и отъ Сына. Отъ кого ты слышалъ объ этомъ? Отъ какихъ евангелистовъ заимствовалъ это слово? Какого собора это изреченіе? Господь и Богъ нашъ говоритъ: Духъ, Иже отъ Отца исходитъ, а породившіе сей новый соблазнъ учатъ: Духъ, Иже и отъ Сына исходитъ. Кто не заградитъ слуха отъ сего дерзновеннаго мнѣнія?» Фотій приглашаетъ восточныхъ первосвятителей на соборъ въ Царьградъ. Въ маѣ мѣсяцѣ 867 года предположенный соборъ состоялся. Западныя новшества были осуждены. Папа Николай I объявленъ былъ низложеннымъ. О рѣшеніяхъ собора положили сообщить въ Римъ и Людовику императору.
Едва лишь послы успѣли выполнить порученіе объ извѣщеніе, какъ въ Царьградѣ произошли перемѣны на императорскомъ тронѣ. Кесарь Василій Македонянинъ, чрезъ трупъ своего благодѣтеля, императора Михаила, вступилъ на престолъ византійскихъ государей. По своимъ видамъ онъ рѣшился искать опоры на тронѣ въ партіи игнатіанъ. Не задумываясь, императоръ пожертвовалъ своимъ другомъ, патріархомъ Фотіемъ. Старецъ Игнатій снова занялъ патріаршую каѳедру. Но дѣло нужно было провести чрезъ соборъ. Вотъ и завязались теперь сношенія съ Римомъ. Вызваны были легаты, составленъ соборъ въ 869 году. Фотія не судили, а объявили осужденнымъ уже давно въ Римѣ. Великій патріархъ былъ изгнанъ, заточенъ и лишенъ всякихъ удобствъ жизни, даже книгъ. Но и тутъ, при всѣхъ неудобствахъ, великій человѣкъ нашелъ себѣ дѣло, достойное благодарности потомковъ. Онъ написалъ два большихъ сочиненія («Вопросы къ Амфилохію» и «Противъ манихеевъ» четыре книги). Однако и въ столицѣ скоро почувствовалась нужда въ Фотіи. Дѣла церковныя пришли въ разстройство. Императоръ понялъ, что только Фотій съ своими друзьями можетъ привести ихъ въ порядокъ. И вотъ ссыльный узникъ, послѣ семилѣтняго заточенія, снова появляется во дворѣ. Снова принимается онъ за любимое свое дѣло – преподаваніе наукъ. Теперь и дѣти императора учатся у Фотія. По старанію его теперь устроилось и примиреніе съ святителемъ Игнатіемъ. «Доколѣ живъ былъ Игнатій, – говорилъ Фотій на соборѣ 879 года, – я не могъ и думать, чтобы занять мою каѳедру, хотя къ этому многіе увѣщевали меня и даже хотѣли понудить... Однако, мы ничего не хотѣли предпринимать, какъ знаютъ это всѣ присутствующіе. Я сдѣлалъ все, чтобы достигнуть мира съ Игнатіемъ, и этотъ миръ былъ заключенъ между нами. Когда онъ пришелъ во дворецъ, мы пали другъ другу въ ноги и просили взаимнаго прощенія, если въ чемъ согрѣшили мы противъ другъ друга. Когда онъ сдѣлался боленъ, я навѣщалъ его много разъ, согласно его желанію, утѣшалъ и ободрялъ его, сколько могъ, и настолько пріобрѣлъ у него довѣрія, что онъ просилъ меня, по его смерти, оказать попеченіе о лицахъ, къ нему приближенныхъ, и я исполнилъ это».
Въ 877 году, въ ноябрѣ мѣсяцѣ, мирно скончалея святитель Игнатій. На каѳедрѣ патріаршей снова явился Фотій. Не слышно было ропота недовольства. Это вѣрный знакъ, что всѣ того ожидали. Къ удивленію, скоро появляется на востокѣ и посланіе папы Іоанна VIII. Папа не только признаетъ теперь Фотія законнымъ патріархомъ и братомъ своимъ, но и грозитъ отлученіемъ всякому, кто не вступитъ въ общеніе съ нимъ. Этого мало. Въ Царьградъ прибыли послы отъ папы, представители восточныхъ патріарховъ и многое множество епископовъ. Открылся большой соборъ изъ 383 іерарховъ въ 879 г. Всѣ отцы воодушевлены были желаніемъ прославить и возвеличить Фотія и тѣмъ воздать ему за временныя злостраданія. «Богъ прославилъ патріарха Фотія, а потому имя его будетъ прославляться на небѣ, и на землѣ изъ рода въ родъ», заявляли на соборѣ. И всѣ съ этимъ согласились. Даже римскіе послы увлеклись общимъ потокомъ славословій, и все время соборныхъ засѣданій были въ полномъ согласіи съ восточными епископами. Всѣ, не исключая пословъ папы, подписали Никео-Цареградскій символъ, съ прещеніями на тѣхъ, которые вздумали бы измѣнять его въ чемъ-либо. Наконецъ, всѣ согласились подписать слѣдующее весьма важное правило: «Въ преимуществахъ, принадлежащихъ святѣйшему престолу римской церкви и ея предсѣдателю, совершено да не будетъ, никакого нововведенія, ни теперь, ни впредь». Ясно, что отцы собора желали положить предѣлъ притязаніямъ папъ. Такъ окончился большой соборъ 879 года. Патріархъ Фотій былъ возвеличенъ. Все, прежде сдѣланное противъ него, было отмѣнено, православный символъ утвержденъ безъ измѣненія, единеніе и братскій миръ были возстановлены со всѣми патріаршими каѳедрами. Теперь уже спокойно можно было цареградскому первосвятителю заняться учеными трудами и дѣлами управленія. Не молодъ уже первосвятитель; но Господь хранилъ его въ добромъ здравіи и крѣпости душевныхъ силъ. И вотъ патріархъ пишетъ и издаетъ одинъ за другимъ свои высокоученые труды. («Письмо къ аквилейскому митрополиту «Объ исхожденіи Святаго Духа», «Тайноводственное ученіе объ исхожденіи Святаго Духа», «Синтагму» и «Номоканонъ»).
Казалось бы, теперь въ мирѣ и покоѣ долженъ былъ Фотій и окончить дни своей многотрудной жизни на каѳедрѣ цареградскихъ цервосвятителей. Но Господь опредѣлилъ ему иное. Въ 886 году скончался императоръ Василій Македонянинъ. Престолъ занялъ сынъ его, Левъ VI Мудрый. Онъ былъ ученикомъ Фотія и обязанъ былъ ему спасеніемъ своей жизни. Несмотря на это, новый императоръ рѣшился, по какому-то непонятному капризу, пожертвовать своимъ учителемъ и благодѣтелемъ. Патріарха Фотія въ 886 году вторично изгнали изъ столицы. На этотъ разъ поселили его въ отдѣльномъ монастырѣ, на границахъ Арменіи. Тутъ въ тиши и полномъ одиночествѣ проживалъ пятилѣтій остатокъ жизни своей великій святитель Константинопольской церкви. Никто не знаетъ, чѣмъ занимался онъ на склонѣ лѣтъ. Забыли было годъ и день смерти его, забыли и могилу. Но не забылъ Господь Своего великаго святителя. Константинопольская церковь причислила Фотія къ лику святыхъ. Нынѣ въ Царьградѣ величали его въ боголѣпныхъ пѣсняхъ и прославляли Господа Бога, даровавшаго Церкви Своей во благо время столь великаго и славнаго іерарха.
Но и намъ, славянамъ православнымъ, нѣтъ причинъ уклониться отъ православія святѣйшаго патріарха Фотія. Велики и неоцѣненны заслуги его для Церкви православной. Онъ отстоялъ чистоту и неповрежденность вѣры правой и законовъ церковныхъ отъ привнесенія въ нихъ частныхъ мнѣній. Онъ защищалъ и охранилъ свободу Церкви отъ тяжелаго римскаго ига, и горячо ратовалъ за равенство и братство во Христѣ самостоятельныхъ національныхъ Церквей. Далѣе, патріархъ Фотій училъ вѣрѣ Христовой славянскіе народы. Онъ указалъ имъ на Востокѣ свѣтъ вѣры правой, вѣры чистой, «безъ пятна и морщины». И устремились славянскія племена къ источнику этого свѣта и перенесли его къ себѣ въ родную землю. И мы, русскіе славяне, пріобщились этого спасительнаго свѣта, вѣры христіанской. Для насажденія ея у насъ великій Фотій присылалъ на Русь «епископа и пастыря». Наконецъ, святѣйшій патріархъ Фотій съ свѣтомъ вѣры всюду привносилъ и свѣтъ знанія. Самъ онъ написалъ много книгъ. Нѣкоторыя изъ нихъ переводились на славянскій языкъ. И славянскіе «вѣрніи людіе» пользовались ими «наслаждающеся божественнаго ученья». Ясно, почему и у насъ, отъ лѣтъ древнихъ, такъ хорошо помнилось имя великаго первоіерарха цареградской Церкви Фотія. Такъ и мы, во слѣдъ нашихъ предковъ, скажемъ нынѣ: Слава, честь и память вѣчная святѣйшему патріарху Фотію и отъ православныхъ сыновъ великой и святой Руси. Уже подлинно «кого Богъ прославилъ, скажемъ словами современника Фотіева, тому не можетъ причинить безчестія ни одинъ человѣкъ; а кто у Бога потерялъ честь, тому нисколько не поможетъ честь у людей. Богъ прославилъ патріарха Фотія, а потому имя его будетъ прославляться на небѣ и на землѣ изъ рода въ родъ; а если кто противится ему, тѣ покроются стыдомъ на землѣ и въ будущемъ мірѣ ихъ жребій съ осужденными».
Жизнь и подвиги нынѣ празднуемыхъ святыхъ очень поучительны. О, если бы Господь даровалъ намъ всѣмъ сердцемъ и единомысленно «поминать наставниковъ нашихъ, которые проповѣдовали намъ слово Божіе и, взирая на кончину ихъ жизни, подражать ихъ вѣрѣ» (Евр. XIII, 7).
«Душеполезное Чтеніе». 1914. Ч. 1. Кн. 1 (Январь). С. 87-107.
