Бесѣда объ ирмосѣ 7-й пѣсни пасхальнаго канона.
Отроки отъ пещи избавивый, бывъ человѣкъ, страждетъ яко смертенъ, и страстію смертное въ нетлѣнія облачитъ благолѣпіе, единъ благословенъ отцевъ Богъ и препрославленъ.
Въ этой Священной пѣсни воспоминается поразительное дѣйствіе всемогущества Божія, явленное задолго до пришествія въ міръ Избавителя надъ тремя благочестивыми отроками еврейскими: Ананіею. Азаріею и Мисаиломъ, которые находились въ плѣну у язычниковъ въ землѣ вавилонской, но которые при всѣхъ искушеніяхъ и соблазнахъ языческаго нечестія не переставали почитать Бога истиннаго, Бога отцевъ своихъ.
Вавилонскій царь, поработившій многіе народы, такъ возгордился своими побѣдами и могуществомъ что захотѣлъ самъ учредить богослуженіе для своихъ подданныхъ. Онъ на обширномъ полѣ поставилъ огромный, золотой истуканъ и требовалъ отъ всѣхъ поклониться этому истукану, какъ Богу, угрожая бросить въ раскаленную печь того, кто не исполнилъ бы царской воли. Никто не смѣлъ ослушаться царя; но упомянутые три отрока, не убоявшись огненной пещи, воспротивились столь безумному велѣнію: они готовы были лучше умереть, чѣмъ промѣнять святое служеніе Творцу на нечестивое служеніе твари. И Господь, всегда спасающій вѣрныхъ рабовъ своихъ, сотворилъ надъ ними чудо. Несмотря на то, что пещь, по повелѣнію разгнѣваннаго царя, раскалена была для нихъ седмерицею, и вырывавшійся изъ нея пламень убилъ даже тѣхъ, которые бросали туда отроковъ, – сами отроки остались тамъ невредимыми. Они ходили посреди пещи, прославляя Бога отцевъ своихъ, и пламень не коснулся даже одеждъ ихъ. Ибо, по волѣ Божіей, ангелъ Господень низшелъ къ нимъ въ пещь и пламень въ росу претворилъ. Объ этомъ-то дивномъ чудѣ и воспоминается въ пасхальной пѣсни, когда поется: отроки отъ пещи избавивый.
Но тотъ-же всемогущій Богъ, столь дивно чрезъ ангела избавившій трехъ отроковъ отъ огня, бывъ человѣкъ, страждетъ яко смертенъ, поетъ св. Церковь, т. е. когда, пришедши въ міръ, принялъ на себя естество человѣческое, сама, подвергся страданіямъ. подобно всякому смертному: Онъ изнемогаетъ подъ тяжестію креста, пригвождается къ нему руками беззаконныхъ и въ жестокихъ мукахъ умираетъ. Что-же? Неужели Его всемогущество, нѣкогда укротившее силу огненную, по воплощеніи уже ослабѣло? Нѣтъ! Въ самомъ изнеможеніи своемъ онъ являетъ новое, еще болѣе поразительное чудо всемогущества. Прислушайтесь, что далѣе раскрывается предъ нами въ той же священной пѣсни,
И страстію смертное въ нетлѣнія облачитъ благолѣпіе, этими словами Церковь возвѣщаетъ, что прославляемый нами Страдалецъ самымъ страданіемъ своимъ смертное естество человѣческое облекаетъ въ красоту безсмертія. Въ самомъ дѣлѣ, что причинили Богочеловѣку страданія и смерть, принятыя Имъ добровольно для спасенія рода человѣческаго? Приразившись къ Нему, они такъ же не въ силахъ были поглотить Его, какъ и пламень – трехъ отроковъ въ пещи вавилонской. Напротивъ они сами были побѣждены, попраны Его всемогущею силою, ибо за ними послѣдовало Его славное воскресеніе изъ гроба. Этого мало: послѣ страданій и смерти Его воскресшее естество человѣческое явилось въ несравненно совершеннѣйшемъ видѣ, чѣмъ каково было прежде: оно уже перестало подвергаться обычнымъ немощамъ и страданіямъ, и смерть снова никогда уже не можетъ его коснуться, словомъ, оно облеклось въ красоту нетлѣнія, какъ поетъ св. Церковь. Но этимъ чудо еще не окончено. Прославляемый нами Страдалецъ произвелъ столь дивную перемѣну не въ томъ только естествѣ человѣческомъ, которое самъ носилъ; онъ своими страданіями и смертію приготовилъ такую же перемѣну и для всѣхъ потомковъ Адама, которые вѣрою и любовію соединяются съ Нимъ или прививаются къ Нему, какъ вѣтви къ дереву. Рано или поздно, но непремѣнно настанетъ то блаженное время, когда Онъ, во мгновеніе ока, преобразитъ тѣло смиренія нашего, во еже быти ему сообразну тѣлу славы Его. А до того времени всѣ скорби наши, которыя такъ истощаютъ и принижаютъ насъ, и самая смерть, которая, по-видимому, въ конецъ разрушаетъ наше бренное тѣло, подъ Его благодатнымъ покровомъ, служатъ только переходомъ къ благолѣпному нетлѣнію, какимъ украсимся мы въ день общаго воскресенія. Эти скорби, эту смерть Онъ содѣлалъ для насъ горниломъ, въ которомъ переплавливается наше естество, чтобы нѣкогда просіять новымъ, неувядаемымъ блескомъ. Что можетъ быть величественнѣе такого чуда? Поистинѣ, оно несравненно поразительнѣе, нежели то, какое совершилось надъ тремя отроками въ пещи вавилонской. Тамъ пламень не коснулся отроковъ; но они вышли изъ печи съ такимъ же смертнымъ естествомъ, съ какимъ были брошены туда, и по прошествіи нѣсколькихъ лѣтъ все-таки умерли подобно прочимъ человѣкамъ. Здѣсь-же всемогущею силою воскресшаго Спасителя сама смерть породила безсмертіе и нетлѣніе, и притомъ не для одной плоти Христа, но для всѣхъ умирающихъ о Христѣ.
Три еврейскихъ отрока, ощутивъ надъ собою чудодѣйственный покровъ Избавителя, среди пещи вавилонской съ восторгомъ восклицали: единъ благословенъ отцевъ Богъ и препрославленъ! Не съ большимъ ли восторгомъ должны повторять это восклицаніе мы среди всѣхъ горестей и скорбей здѣшней жизни, даже предъ лицемъ самой смерти? Ибо воскресшій Избавитель представляетъ намъ собою несомнѣнный залогъ и нашего воскресенія, есть источникъ и нашего вѣчнаго, несокрушимаго нетлѣнія. Къ сему восторженному восклицанію св. Церковь и призываетъ насъ въ нынѣшній свѣтлый праздникъ воскресенія Христова, когда, изображая чудодѣйственную силу Избавителя, поетъ: единъ благословенъ отцевъ Богъ и препрославленъ.
Но повторяя радостное славословіе трехъ отроковъ еврейскихъ, мы должны подражать имъ и самымъ дѣломъ, чтобы содѣлаться достойными чуда, приготовленнаго намъ Избавителемъ. Они всею душою преданы были единому Богу отцевъ своихъ и служеніе Ему не хотѣли промѣнять на служеніе богамъ чуждымъ, даже при взглядѣ на неминуемую погибель въ огнѣ. Тою же приверженностію къ единому истинному Богу отцевъ нашихъ долженъ отличаться и каждый изъ насъ, чтобы избавиться отъ вѣчной смерти и сподобиться красоты нетлѣнія. А такую приверженность мы тогда только можемъ засвидѣтельствовать, когда для сердца нашего ничто въ мірѣ не будетъ дороже нашего Избавителя, – ни богатство, ни слава, ни удовольствія, ни друзья, ни близкіе родные, когда ради Его святой воли готовы будемъ не только пожертвовать всякимъ любимымъ предметомъ, но и потерпѣть скорби и напасти. Въ такомъ только случаѣ, уста наши произнесутъ неложно, что Богъ отцевъ нашихъ есть для насъ единъ благословенъ и препрославленъ. Аминь.
«Екатеринбургскія Епархіальныя Вѣдомости». 1891. № 20. Отд. Неофф. С. 449-452.
