Архіепископъ Антоній (Каржавинъ) – О глубочайшихъ чувствованіяхъ и стремленіяхъ (позывахъ) человѣческой души.
«Изъ глубины (ἐκ βαθέων) воззвахъ къ Тебѣ, Господи, Господи, услыши гласъ мой» (Псал. СХХIХ, 1).
Въ нашей душевной жизни, кромѣ сознаваемыхъ и ощущаемыхъ нами ея теченій, есть еще душевныя теченія, таящіяся отъ нашего самосознанія и самочувствія и поэтому они могутъ быть названы «темной сферой или областью нашей душевной жизни», не озаряемой пока свѣтомъ самосознанія и самочувствія, или, что-тоже, – «глубинами» (βάθη) нашей души, о которыхъ говоритъ Божественный Псалмопѣвецъ.
Только особенно острая и крайне болѣзненная для нашей души скорбь (напримѣръ, самое тяжкое оскорбленіе, нанесенное намъ, или гнусная на насъ клевета, или же тяжкое физическое надъ нами насиліе, грозящее даже смертельной для насъ опасностью) могутъ какъ-бы окунуть насъ въ эту «темную сферу» нашей душевной жизни, неожиданно разомъ прояснить въ насъ, ввести въ наше самосознаніе и самочувствіе эти доселѣ несознаваемыя и неощущаемыя нами глубочайшія теченія нашей душевной жизни.
А между тѣмъ эти теченія всегда оказываютъ чрезвычайно важное, хотя и несознаваемое и неощущаемое, на насъ вліяніе.
Этими теченіями должно объяснять всѣ непонятные для насъ самихъ наши поступки, напримѣръ, послѣ строгаго и серьезнаго обдумыванія мы рѣшились сдѣлать такое-то дѣло, – и вдругъ неожиданно вопреки этому нашему рѣшенію что-то внутри насъ препятствуетъ намъ осуществить это рѣшеніе, и мы по непонятному для насъ случаю пріостанавливаемъ и отмѣняемъ наши дѣйствія. Мы называемъ этотъ случай то внушеніемъ нашего инстинкта, то неожиданнымъ параличемъ нашей волевой энергіи, не догадываясь объ истинномъ его происхожденіи.
Каково-же внутреннее содержаніе этой «темной области теченій нашей душевной жизни»?
Должно думать, что это содержаніе слагается изъ двухъ элементовъ: 1) изъ поверхностно сознаваемыхъ и ощущаемыхъ проявленій нашей душевной жизни, на которыя не было обращено въ достаточной степени наше душевное вниманіе, 2) изъ опустившихся какъ-бы въ глубину нашей души пережитыхъ нами прежде представленій и ощущеній (προλήψεις).
Въ Священномъ Писаніи и у Святыхъ Отцевъ Церкви на «темную область теченій нашей душевной жизни» обращается особенное вниманіе, – тамъ для обозначенія ея содержанія установлены особые термины, именно: 1) ἐνδὺμησις[1] то-есть сердечное настроеніе, трудно уловимое и трудно постигаемое нашимъ самознаніемъ вслѣдствіе его тонкости и нѣжности; 2) πρόληψις[2] то-есть пережитыя уже нами представленія и ощущенія. И тѣ и другія въ ихъ совокупности и означаютъ недовѣдомыя и сокровенныя для нашего самосознанія и самочувствія «глубины (βάθη)» нашего сердца («глубоко» – сердце человѣческое ср. Псал. LXIII, 7). У Святыхъ Отцевъ и подвижниковъ эти впечатлѣнія, пережитыя человѣкомъ, именуются то προγεγραμμένα ἁγαθἁ καὶ κακά (у Преподобнаго Марка Подвижника), то δευτερονόια κάρδια (у того же Марка Подвижника), то κάρδιακα σπέρματα (у него-же), какъ причины трудно постигаемыхъ нами нашихъ душевныхъ настроеній и поступковъ подъ вліяніемъ этихъ-же настроеній, какъ бы произрастаній изъ малозамѣтныхъ для нашего душевнаго вниманія сѣмянъ.
Вліянію «темныхъ» теченій душевной жизни особенно часто подвергаются дѣти, по преимуществу въ нѣжномъ возрастѣ, пока они не развили еще въ себѣ мышленіе и даръ рѣчи, затѣмъ женщины, такъ какъ ихъ уединенная и сосредоточенная на болѣе тѣсной сферѣ дѣятельность благопріятствуетъ большему сосредоточенію ихъ душевнаго вниманія на переживаемыхъ ими внутреннихъ настроеніяхъ ихъ чувства, – сердца, а затѣмъ люди престарѣлые, которые вслѣдствіе старческой слабости ихъ тѣлеснаго организма и притупленія дѣятельности ихъ внѣшнихъ органовъ чувствъ, вынуждены сосредоточивать свое душевное вниманіе на внутреннихъ душевныхъ своихъ настроеніяхъ.
Подъ чрезвычайно-сильнымъ вліяніемъ «темныхъ» теченій нашей душевной жизни, гораздо болѣе сильнымъ, чѣмъ это мы предполагаемъ, незамѣтно почти для нашего самосознанія и самочувствія складываются, образуются, развиваются и крѣпнутъ въ насъ наши привычки, навыки, влеченія, пристрастія и вообще весь «укладъ» нашей внутренней «душевной жизни», тотъ «потаенный сердца человѣкъ», о которомъ упоминаетъ Святый Апостолъ Петръ въ первомъ своемъ соборномъ посланіи (III, 4).
Все это въ совокупности и составляетъ «глубины» нашего сердца.
Для того, чтобы научиться намъ молиться изъ глубины нашего сердца, крайне необходимо прежде всего изощрить и сосредоточить, насколько это для насъ возможно, все наше душевное вниманіе на теченіи нашей душевной жизни и то усиливающихся, то ослабѣвающихъ нашихъ душевныхъ настроеніяхъ, и притомъ вниманіе – безпощадное къ намъ самимъ, которое не поддавалось-бы никакимъ обольщеніямъ и соблазнамъ со стороны нашего себялюбія, самомнѣнія, нашей «карьеры» и всякаго рода матеріальной для насъ выгоды; потомъ не разсѣяваться, ведя жизнь чисто внѣшнюю, всего себя отдавая внѣшней дѣятельности и забывая о внутренней своей душевной жизни; затѣмъ должно всеусердно пріучаться и въ нашемъ мышленіи и въ нашемъ чувствованіи и въ нашей дѣятельности не поступать слегка, только поверхностно, необдуманно, на удачу, кое-какъ, а, наоборотъ, всячески заботиться и напрягать всѣ наши усилія къ тому, чтобы въ нашей жизни не было ничего поверхностнаго, легкомысленнаго, непродуманнаго, случайнаго, безцѣльнаго.
Какъ, по-видимому, просто, немудрено и легко жить такой поверхностной жизнью! Говорить, не принимая ничего къ своему сердцу, мыслить безъ напряженія, что случайно забредетъ въ нашу голову, переживать сердцемъ то, что къ намъ случайно подвернется, избѣгать всего серьезнаго и всякой вдумчивости въ нашей жизнедѣятельности...
Но за то какъ все это пагубно для нашей внутренней духовной жизни! Вредъ отъ этого настолько великъ, что мы никогда не будемъ въ состояніи опредѣлить во всемъ его объемѣ и силѣ.
Итакъ, тотъ только можетъ навыкнуть высокой духовной наукѣ – молиться изъ глубины сердца нашего кто навыкъ полной и всегдашней серьезности въ своей душевной жизни и чуждъ всякой въ ней поверхности и легомысленнаго къ ней отношенія, – кто научился сосредоточивать все свое душевное вниманіе на памятованіи о Богѣ и «помыслахъ Божественныхъ», а особенно на памятованіи о своемъ неизбѣжно предстоящемъ ему часѣ смертномъ и страшномъ судѣ Божіемъ.
Въ такомъ именно душевномъ настроеніи Божественный Пророкъ и Псалмопѣвецъ Давидъ навыкъ молиться Богу и въ дѣйствительности «изъ глубинъ (своего сердца)» взывалъ онъ молитвенно къ Богу: «Господи, Господи, услыши голосъ мой! Да будутъ уши Твои внимательны къ голосу моленія моего. (А) если беззаконія усматривать будешь (во мнѣ), Господи, Господи, то кто устоитъ (предъ Тобою). Но у Тебя очищеніе есть (отъ грѣховъ моихъ)» (Псал. СХХІХ, 1-3).
Архіепископъ Антоній, Тверской и Кашинскій.
3 марта 1914 года.
«Твверскія Епархіальныя Вѣдомости». 1914. № 18. Ч. Неофф. С. 333-337.
[*] Настоящая статья написана Владыкой Антоніемъ за 12 дней до его смерти. Ред.
[1] Евр. IV, 12 «помышленія сердечныя», точнѣе внутреннѣйшія душевныя настроенія.
[2] «Пресвятая Владычице моя Богородице... избави мя отъ многихъ и и лютыхъ воспоминаній и предпріятій» (προλήψεων). См. заключительную молитву для воставшихъ отъ сна, въ которой содержится общецерковное ученіе, для котораго и былъ установленъ особый терминъ. Ред.: Также въ 9-й молитвѣ предъ причащеніемъ (свт. Іоанна Златоуста) «Господи Іисусе Христе Боже мой, ослаби, остави... и въ потребленіе, и всесовершенное погубленіе лукавыхъ моихъ помысловъ, и помышленій, и предприятій...».
Другие труды Владыки Антония:
