Новосвмуч. пресвитеръ Іоаннъ Восторговъ – Жажда новаго и чудеснаго (Слово въ недѣлю 22-ю по Пятидесятницѣ).
Если Моисея и пророковъ не послушаютъ, то если и кто изъ мертвыхъ воскреснетъ, не повѣрятъ (Лук. XVI, 31).
Какой это тяжкій и страшный, хотя и заслуженный приговоръ грѣшному человѣчеству! Какой ужасъ охватываетъ душу, когда вдумаешься въ эти простыя и понятныя даже ребенку слова!
Изображены въ притчѣ нищій Лазарь и роскошествующій богачъ: одинъ – лежащій у воротъ въ сообществѣ съ собаками, которыя такъ привыкли къ его посѣщеніямъ, что уже не бросаются на него, а являются его единственными друзьями среди холодныхъ и жестокихъ людей, облизывая струпы его; другой – одѣтый въ порфиру и виссонъ, каждый день веселящійся свѣтло, по-видимому, и не злой, не преступный, пользующійся благами жизни, но самъ не создавшій ни одного такого блага, не давшій жизни ничего добраго. Это одна картина. Другая по ту сторону земной жизни. Лазарь – на лонѣ Авраама, богачъ – въ мукахъ. И объятый муками, увидѣвшій безконечность страданія и нравственную невозможность облегченія, вспоминаетъ онъ о своихъ братьяхъ, оставшихся на землѣ. Онъ проситъ Авраама послать Лазаря на землю, въ домъ отца, къ пяти своимъ братьямъ: пусть Лазарь, какъ посланникъ съ неба, котораго они прежде видѣли и живымъ и умершимъ, пусть онъ воскреснетъ, явится къ нимъ и засвидѣтельствуетъ о загробной жизни, о силѣ нравственнаго закона, о судѣ, воздаяніи и вѣчности. Болѣе убѣдительнаго свидѣтеля нельзя себѣ представить; братья богача непремѣнно послушаютъ Лазаря. Такъ разсуждаетъ богачъ, – и сколько современныхъ намъ людей, явно или втайнѣ, съ нимъ согласится! Простъ и рѣшителенъ отвѣтъ Авраама, и не понравится онъ тѣмъ, кто жаждетъ чуда, какъ свидѣтельства о мірѣ духовномъ и побужденія стать на путь богоугожденія и исполненія нравственнаго закона. Глагола ему Авраамъ: имутъ Моисея и пророки, да послушаютъ ихъ. Онъ же рече: ни, отче Аврааме, но аще кто отъ мертвыхъ идетъ къ нимъ, покаются...
Нѣтъ, не покаются! Если Моисея и пророковъ не послушаютъ, то если кто и изъ мертвыхъ воскреснетъ, не повѣрятъ. Видимъ совершенно различное обсужденіе предмета: Авраамъ уповаетъ на вѣру, на Божье откровеніе въ словѣ Священнаго Писанія, на совѣсть и на ея внутреннюю обязующую силу, богачъ же уповаетъ – на внѣшнюю принудительность и доказательность видимаго и неопровержимаго чуда. Но тѣ, которые раздѣляютъ мнѣніе богача – а таковыхъ очень много среди насъ, – забываютъ, что какъ для воспріятія свѣта и звука недовольно, чтобы были свѣтъ и звукъ, а нужно имѣть глазъ и ухо неповрежденные, чтобы почувствовать и принять то и другое, такъ и для воспріятія чуда нужна, прежде всего, способность его принять, признать, оцѣнить и почувствовать, нужна чистая и неповрежденная совѣсть. И какъ яркое солнце не видно слѣпому, такъ и самое поразительное чудо не чувствительно нечестивому. Сколько было чудесъ при Іисусѣ Христѣ! Но вотъ слышимъ его слово городамъ Галилейскимъ: Горе тебѣ, Хоразинъ, горе тебѣ, Виѳсаида, ибо если бы въ Тирѣ и Сидонѣ явлены были силы, явленныя въ васъ, давно бы они, сидя во вретищи и пеплѣ, покаялись! И ты, Капернаумъ, до неба вознесшійся, до ада низвергнешься! (Лук. Х, 13-15). Сколько совершено было чудесъ Іисусомъ Христомъ въ присутствіи апостоловъ! Но это не остановило Іуду. Развѣ Христосъ не воскресъ? Развѣ воины не видѣли ангеловъ, землетрясенія? Однако враги Христовы давали воинамъ деньги и тѣ разсказывали басню о томъ, что ученики украли тѣло Іисуса... Сколько было чудесъ во дни гоненій на христіанъ, когда огонь не жегъ святыхъ, мечи выпадали изъ рукъ убійцъ, морозъ, вѣтеръ, вода, звѣри, пытки и муки были безсильны умертвить слабыхъ тѣломъ христіанъ-мучениковъ, когда сами воины и палачи, при видѣ этихъ знаменій, обращались къ вѣрѣ, здѣсь же о ней громко заявляли и тутъ же свидѣтельствовали ее своею смертью! А между тѣмъ судьи и гонители еще болѣе чрезъ это озлоблялись и придумывали страдающимъ казни одну другой лютѣе и мучительнѣе.
Итакъ, можно ли уповатъ на принудительную силу чуда? Можно ли требовать чуда у Бога, какъ бы поправляя Его премудрость и благость, какъ бы жалуясь на то, что Онъ только ищетъ вѣры и послушанія, а способовъ, побужденій и доказазательствъ для вѣры и послушанія не даетъ? Нѣтъ, вѣдаетъ Всевѣдущій, когда благовременно и кому полезно чудо... Бываютъ случаи, что и упорный признаетъ чудо, но это признаніе ума ничуть не полезно. Такъ и волхвы въ Египтѣ при Моисей въ виду чудесъ Божіихъ должны были сознать и заявить: «это перстъ Божій» (Исх. VIII, 19), и однако они остались врагами Божіими. Да и въ каждомъ нарочитомъ чудѣ не слышится ли глухой упрекъ и порицаніе тѣмъ, кто ищетъ и требуетъ чудесъ?
Кто ищетъ чудесъ, тотъ пусть вспомнитъ и подумаетъ, что чудесами мы окружены всю жизнь, что они предъ нами и въ насъ свершаются непрестанно. Если чудо – воскресеніе умершаго, то и рожденіе, и жизнь, и смерть человѣка – тоже чудо. Если чудо свѣтъ Ѳавора, блистаніе Воскресенія, свѣтъ, осіявшій Павла на пути въ Дамаскъ: то вѣдь и свѣтъ дня, и солнце, и луна и звѣзды – развѣ не постоянное предъ нами чудо? «Сѣмя, плодящееся въ землѣ, столь же дивно, какъ и хлѣбъ, умножающійся въ рукахъ Господа»; укрощеніе бури не большее чудо, какъ созданіе волнъ морскихъ; исцѣленіе болѣзней не высшее чудо, чѣмъ созданіе и бытіе безчисленнаго множества животныхъ, рыбъ и птицъ. «Чудеса земли суть законы неба». Но самое большее чудо – самъ человѣкъ. Его духъ, познаніе, его чувство и воля, его совѣсть и нравственное совершенствованіе – развѣ все это не чудо изъ чудесъ? Я говорю, вы слушаете и понимаете, вы слышите звуки этихъ словъ, воспринимаете ихъ, какъ нѣчто разумное и для всѣхъ равно понятное: какъ это бываетъ? И развѣ простое знаніе и способность познанія не такое же чудо, какъ и самое изумительное изъ пророчествъ? Если же всѣ эти явленія, сдѣлавшись обычными и привычными, уже никого не возводятъ мыслью отъ твари къ Творцу, если все это объявляется «естественнымъ», если въ этомъ во всемъ не хотятъ видѣть чуда: то развѣ и чудо необыкновенное и рѣдкое, напримѣръ, воскресеніе мертваго, не объяснятъ, какъ «естественное»? Когда воскресилъ Господь Лазаря, одни увѣровали въ Іисуса Христа, а другіе? А другіе увидѣли въ этомъ побужденіе поторопиться предать смерти Чудотворца... Когда же нельзя было отрицать чудесъ, то скорѣе соглашались повѣрить діаволу, а не Богу, и говорили о Христѣ: Онъ творитъ чудеса силою вельзевула; Онъ обольщаетъ народъ...
Въ наше время наблюдаемъ особую жажду чуда. Мы пережили бурные годы такъ называемой революціи, общаго увлеченія вопросами объ устроеніи общества и государства и борьбою за то, что обѣщало открыть блаженство на землѣ безъ Бога, безъ власти, безъ нравственнаго закона, безъ долга и обязанностей, безъ лишеній, трудовъ и усилій. Мыслящіе люди теперь отрезвляются; наблюдается глубокое разочарованіе въ идеѣ революціи и въ матеріалистическихъ ученіяхъ. Возрождаются духовные интересы, замѣчается пока еще робкое исканіе религіозной и нравственной истины. Но старая болѣзнь даетъ себя чувствовать; цѣльность духа и вѣры трудно сразу возвратить; на мѣстѣ разрушеннаго тяжело изъ развалинъ возсозидать снова то же зданіе вѣры въ прежней его силѣ и красотѣ. И вотъ, хотятъ найти помощь въ чемъ-то новомъ, невиданномъ, неиспытанномъ: жаждутъ и ищутъ чуда. Говорятъ, пишутъ, проповѣдуютъ: «дайте намъ Церковь, – но Церковь будущаго, а не ту, что есть, – она отжила; дайте намъ истину, но истину новую, неслыханную, – старая насъ не удовлетворяетъ; мы любимъ и красоту, но ищемъ красоты особенной, никѣмъ невиданной, – то, что прежде считалось красивымъ, намъ прискучило; мы цѣнимъ Евангеліе, но не то, что имѣется въ Церкви, – мы хотимъ иного, новаго; мы жаждемъ завѣта съ Богомъ, но не ветхаго, и не новаго, а того, какого еще нѣтъ, будущаго, новѣйшаго; мы ищемъ царства Божія, но мы желаемъ не земное вознести къ небесному, а небесное свести на землю. Дайте намъ еще чудо: мы хотимъ соединить въ чемъ-то среднемъ и высшемъ небо и землю, духъ и плоть, конечное и безконечное, Отца и Сына, Ветхій Завѣтъ и Новый, личность и обцество, Церковь и государство, мужескій полъ и женскій, религію и науку, откровеніе и знаніе, бытіе и небытіе, смерть и жизнь, грѣхъ и добродѣтель, красоту и безобразіе».
Не подумайте, что все это мы выдумываемъ. Такія требованія, подъ именемъ религіозно-философскихъ, теперь выражаются громко, и ими заняты умы, которые считаютъ себя и признаются передовыми. Дайте, говорятъ они, дайте намъ всѣ эти чудеса, и мы станемъ вѣрующими по-новому, и весь міръ станетъ новымъ, стараго же мы не хотимъ, старое не можетъ создать того, чего мы ищемъ, если бы даже и захотѣли, ибо не вливаютъ вина новаго въ мѣхи ветхіе.
Нѣтъ, други, не повѣрите, не увѣруете! Не тотъ путь къ новому вы избираете, какой единственно возможенъ. Тотъ, Кто принесъ на землю завѣтъ новый (Лук. XXII, 20), Кто далъ новую заповѣдь (Іоанн. XIII, 34), Кто человѣка сдѣлалъ тварью новою (Гал. VI, 15), вложивъ въ него, по древнему пророчеству, духъ новый и сердце новое (Іез. 18, 31), и даровавъ ученье новое (Дѣян. XVIII, 19), показавъ путь жизни новый и живой (Евр. X, 19), – Онъ пришелъ къ новому, прежде исполнивъ все старое. Онъ исполнялъ весь ветхій законъ отъ дней младенчества; по закону приносится Онъ въ храмъ законный, и терпитъ законное обрѣзаніе; исполняетъ до конца дней всѣ требованія закона, учитъ, что ни одна черта не прейдетъ отъ закона (Лук. XVI, 17), Онъ спрашиваетъ: «въ законѣ что написано?» (Лук. X, 26), упрекаетъ, что Израиль оставилъ важнѣйшее въ законѣ (Мѳ. XXII, 23). Онъ пришелъ не нарушить законъ, но исполнить (Мѳ. V, 17), и только закономъ, исполняя его, люди познали грѣхъ (Римл. III, 20) и стали искать святости и спасенія въ новой благодати. Тогда только они увидѣли, что древнее прошло и стало все новое, когда древнее исполнили.
Исполнили ли новые искатели новой истины все, что они называютъ старымъ? Они жаждутъ Церкви будущаго, а въ Церкви настоящаго и прошлаго были ли они послушными, вѣрными ея членами, исполняли ли всѣ ея уставы? Они ищутъ новой, особенной добродѣтели и святости: а то, что считалось донынѣ добродѣтелью, они исполнили? Исполнили ли то, елика суть истинна, елика честна, елика праведна, елика пречиста, елика прелюбезна, елика доброхвальна, – то, что добродѣтель и что достойно хвалы? (Филип. IV, 8-9). Они хотятъ возстановить попранныя права «святой» плоти и вывести жизнь ея на новый путь свободы; а путь самоограниченія этой плоти, сдержанности и вольныхъ лишеній они прошли?
Нѣтъ, то, что считаютъ они старымъ, они знаютъ только по наслышкѣ, они его не исполнили, слѣдовательно, не выразумѣли, и потому въ исканіи новаго, въ требованіи чуда они идутъ путемъ тѣхъ Аѳинскихъ легкомысленныхъ философовъ, которые «ни во что же ино упражняхуся, развѣ глаголати что, или слышати новое» (Дѣян. XVII, 21). Эта болѣзнь, эта жажда новаго и жажда чуда, еслибы и были удовлетворены, не привели бы искателей ни къ покою, ни къ твердости вѣры. Они якобы жаждутъ истины и для открытія ея и утвержденія въ ней ищутъ новаго и чудеснаго. Нѣтъ! Они имѣютъ Моисея и пророковъ – слово вѣчнаго Божьяго Откровенія. Если это слово Божіе они исполнятъ, то увидятъ и опытно познаютъ, что благъ законъ Господа, что онъ – свѣтильникъ очамъ нашимъ, что новое все намъ дано и открыто, что послѣ Новаго Завѣта иного не будетъ, ибо лучше Сына Божія никто не повѣдаетъ намъ о тайнѣ Божества. Они познаютъ, что новое небо и новая земля будутъ только по скончаніи этого міра, и тамъ – Церковь грядущаго, въ новомъ Сіонѣ, во градѣ Бога живого, въ Іерусалимѣ небесномъ, гдѣ торжествующій соборъ и Церковь первенцевъ, на небесахъ написанныхъ, и Судія всѣхъ Богъ, и духи праведныхъ, достигшихъ совершенства, и Ходатай Завѣта Новаго Іисусъ (Евр. XII, 22-24). Если же слова Божія они не послушаютъ, то если бы кто и изъ мертвыхъ возсталъ, все равно не повѣрятъ.
Состояніе это – страшное и опасное. Отъ такой опасности и предостерегаетъ и насъ слово Авраама въ слышанной нами нынѣ евангельской притчѣ. Аминь.
Протоіерей Іоаннъ Восторговъ.
«Прибавленія къ Церковнымъ Вѣдомостямъ». 1907. № 47. С. 2053-2056.
