Новосвмуч. пресвитеръ Іоаннъ Восторговъ – ВОСКРЕСЕНІЕ И ЖИЗНЬ.
«Я есмъ воскресеніе и жизнь»...
Нужно ли и можно ли доказывать истину воскресенія Христова?
Съ того дня, какъ впервые промчеся слово клеветы іудейской о томъ, что ученики украли тѣло Іисуса, во время сна воиновъ, сколько другихъ клеветъ и измышленій, и сознательно придумываемыхъ, и безсознательно повторяемыхъ и раздѣляемыхъ, выставлялось противъ воскресенія Іисуса Христа! На памяти людей средняго возраста нашумѣла книга еврея Нотовича съ какими-то индійскими документами, указывающими будто бы на то, что Іисусъ изъ Галилеи владѣлъ и пользовался тайнами факировъ. Документы оказались безцеремонною ложью и самою безсовѣстною поддѣлкою, въ чемъ согласились первоклассные ученые, начиная отъ Макса Мюллера, безъ различія ихъ личныхъ религіозныхъ воззрѣній. Наше время, въ походѣ противъ вѣры принесшее намъ въ обновленномъ видѣ переводы такихъ сочиненій, какъ книги Ренана и Штрауса, давно сданныя въ Европѣ въ архивъ и потерявшія всякое научное значеніе, переводы, изданные въ расчетѣ на минутный успѣхъ среди «большой публики», увы, очень невѣжественной, легковѣрной и падкой, какъ всякое невѣжество, на все отрицательное, – грозитъ въ скоромъ времени подарить русскій книжный рынокъ новымъ балаганнымъ «научнымъ» изданіемъ, «Тибетскимъ евангеліемъ». Тамъ ожидаются «разоблаченія», – отрицаніе чудесъ, указаніе заимствованій и ниспроверженіе «легенды» о Воскресшемъ...
Съ полнымъ спокойствіемъ относится ко всему этому вѣрующій христіанинъ. Могли ли поколебать апостоловъ въ ихъ вѣрѣ въ Воскресшаго клеветы іудеевъ и воиновъ? Но апостолы вѣдь знали, что это – клевета, ибо тѣла Іисусова они не воровали, а Воскресшаго самолично видѣли. И они шли въ міръ и, если вслушаетесь въ ихъ проповѣдь всюду, куда они приходили и гдѣ бесѣдовали съ іудеями и язычниками, то увидите, что первымъ словомъ ихъ было всегда слово свидѣтельства о воскресеніи Іисуса Христа. «Его іудеи убили, а Богъ воскресилъ Его изъ мертвыхъ, чему мы свидѣтели». Такова ихъ проповѣдь (Дѣян. II, 36; III, 26). «Чтобы онъ былъ свидѣтелемъ воскресенія Христова», – таковы ихъ требованія отъ замѣстителя Іуды (Дѣян. I, 22).
И свидѣтельство ихъ было сильнѣе самыхъ краснорѣчивыхъ и глубокомысленныхъ доказательствъ.
Величайшее счастіе христіанъ въ томъ, что и они навсегда остаются въ томъ же положеніи свидѣтелей, въ какомъ были первые апостолы Христовы.
Отвергайте существованіе мысли въ человѣкѣ, явленіе по существу совершенно непонятное, – но оно есть, и этого довольно для убѣжденія.
Отвергайте возможность передачи мысли другому человѣку внѣ условій матеріальнаго воздѣйствія клѣточекъ одного мозга на клѣточки другого, но она есть, и ни къ чему всѣ ваши отрицанія.
Отвергайте съ неумолимою логическою послѣдовательностью, опираясь на научные законы и на опытъ всѣхъ авторитетовъ, – отвергайте возможность появленія на землѣ органической жизни: но эта жизнь есть, она живетъ, развивается, поражаетъ своею силою, разнообразіемъ, и вы предъ фактомъ можете и должны сдѣлать только одно, – признать фактъ.
Обратно, что прибавятъ къ этимъ фактамъ всѣ ваши доказательства? Доказывайте мнѣ, что я существую: развѣ – разумѣю здоровое и нормальное состояніе духа – развѣ прибавится или усилится моя въ томъ увѣренность? Здѣсь уповаемыхъ извѣщеніе, вещей обличеніе невидимыхъ...
Три года назадъ совершенно неожиданно выступилъ Мережковскій съ доказательствомъ, точнѣе сказать, съ доказательствами воскресенія Христа во плоти, весьма многими, весьма искусно построенными и облеченными въ блестящую форму и обаятельныя фразы: не думаемъ, чтобы онѣ прибавили вѣры вѣрующимъ.
И признавать неотразимые факты есть не отрицаніе разума, а торжество и проявленіе разума. А въ разсматриваемомъ вопросѣ мы именно вращаемся исключительно въ области непререкаемыхъ фактовъ.
Что Іисусъ Христосъ жилъ, это неотразимый фактъ: иначе откуда бы взялось христіанство? Что Онъ жилъ, училъ и дѣйствовалъ такъ, какъ записано въ Евангеліи, это фактъ: иначе откуда же Церковь и откуда ученіе Христа? Допустить, что это ученіе, и эта жизнь и все написанное въ Евангеліи есть идеализація и, вообще, продуктъ творчества евангелистовъ, значило бы предполагать невиданное и невозможное чудо, и апостоловъ считать творцами образа Іисуса, то-есть высшими, чѣмъ Онъ. Но тогда почему же не они дали имя и жизнь ученію и Церкви, нынѣ называемымъ христіанскими? Тогда и исторія образованнѣйшей части человѣчества, христіанскихъ народовъ Европы, не будетъ ли исторіей сумасшедшихъ, а ея документы не будутъ ли просто клиническимъ матеріаломъ?
Но если Христосъ такъ жилъ, такъ училъ и дѣйствовалъ, какъ это записано въ Евангеліи, то такая жизнь требуетъ воскресенія: она не могла умереть. И это тоже фактъ. Наконецъ, фактъ неотразимый, неотвергаемый, ясный для всякаго, фактъ предъ нами тотъ, что Христосъ далъ новую жизнь міру и человѣчеству, вдохнулъ въ нее новыя и необыкновенныя силы, сдѣлалъ эту духовную жизнь неиждиваемою и неколебимою. Онъ могъ сказать и вѣчно говорить намъ: Я есмъ воскресеніе и жизнь. Этотъ фактъ также всегда у насъ останется передъ глазами, отрицать его никто не смѣетъ, и повторяется онъ непрерывно. Мало того: чѣмъ больше силится человѣчество отойти отъ него, тѣмъ больше оно его подтверждаетъ.
Указываютъ справедливо на параллель въ жизни міра христіанскаго и буддійскаго въ прошломъ и въ настоящемъ, чтобы показать воочію, какъ вѣра въ Воскресшаго и воскресеніе поднимаетъ жизнь и дѣлаетъ ее вѣчно юною, и какъ отсутствіе такой вѣры приноситъ тлѣніе и разложеніе народамъ. Какъ ни тяжело омрачать радость пасхальную, но приходится коснуться жизни христіанскаго, и въ частности, нашего русскаго общества, той его части, которая отходитъ отъ вѣры въ Воскресшаго и замѣняетъ ее въ сущности тоже вѣрою, – вѣрою въ культуру, въ прогрессъ, въ науку, въ человѣчество, или ищетъ «ключи счастья» то въ откровенно-циничной, то въ прикровенно-утонченной животной чувственности, – чтобы показать и здѣсь ту же мертвенность и приговоръ смерти, тяготѣющій надъ тѣми, кто и въ средѣ христіанскаго общества отходитъ отъ вѣры въ воскресеніе. Да, христіанство съ его вѣрой въ Воскресшаго и въ воскресеніе – одно съ другимъ неразрывно связано – дало и даетъ свое слово, свой слѣдъ, свою печать міру; имя этой печати: Жизнь.
Что внесла и вноситъ культура съ требованіемъ безотчетной вѣры въ ея силу и невѣрія въ Бога и Христа? И она даетъ свою печать, и имя этой печати: Смерть. Когда въ Европѣ число самоубійствъ достигаетъ теперь колоссальной цифры, измѣряемой ужъ не десятками, а сотнями тысячъ въ годъ, когда въ одномъ Петербургѣ за послѣдній годъ насчитываютъ три съ половиной тысячи самоубійствъ, и при томъ почти исключительно въ той средѣ, которая состоитъ изъ такъ называемой интеллигенціи, т. е. изъ людей, вѣрующихъ только въ силу и безусловное достоинство человѣческаго разума, то что это, какъ не смертный приговоръ безвѣрію и отрицанію воскресенія? Что это, какъ не подтвержденіе печальнымъ опытомъ того непререкаемаго положенія, что «воскресъ Христосъ – и жизнь жительствуетъ», а если не воскресъ Христосъ, то тщетна наша вѣра, а мы – самые жалкіе изъ всѣхъ земныхъ тварей?
Но Христосъ воскресъ: это фактъ. И фактъ есть то, что Онъ смертію смерть попралъ, упразднилъ и уничтожилъ. Послѣдній врагъ Имъ побѣжденъ – смерть: гдѣ ты, смерти жало, гдѣ твоя, аде, побѣда?
Христосъ воскресе – и жизнь жительствуетъ. И переживая ежегодно праздникъ праздниковъ, въ его свѣтѣ, радости и въ созерцаніи факта воскресенія, мы исполняемся силы, крѣпости и жизни для живого служенія Богу Живому и Истинному.
Христосъ воскресе – воистину воскресе!
Протоіерей I. Восторговъ.
«Прибавленія къ Церковнымъ Вѣдомостямъ». 1910. № 16-17. С. 717-719.
