Святые мученики Михаилъ, князь Черниговскій, и боляринъ его Ѳеодоръ.
20-го сентября св. Церковь чтитъ память святыхъ мучениковъ Михаила, князя Черниговскаго, и болярина его Ѳеодора, отъ Батыя пострадавшихъ.
Умилительно сказаніе о страданіи этихъ мужественныхъ воиновъ Христовыхъ, пожертвовавшихъ всѣми благами земными для полученія благъ небесныхъ. Сказаніе это издавна было записано въ отечественной лѣтописи по тому глубокому впечатлѣнію, которое произвелъ ихъ чудный подвигъ на современниковъ, посреди всеобщаго порабощенія и ужасовъ монгольскаго ига. Правда, намъ неизвѣстна жизнь болярина Ѳеодора, протекшая среди несчастнаго времени междоусобій, о жизни же князя Черниговскаго имѣются слѣдующія свѣдѣнія.
Князь Михаилъ былъ сыномъ знаменитаго великаго князя Всеволода Ольговича Чермнаго, долго управлявшаго южною Русью (Кіевскимъ и Черниговскимъ княжествами). Съ юныхъ лѣтъ Михаилъ отличался благочестивымъ настроеніемъ души, мужествомъ и твердостію воли. Въ 1224 году мы встрѣчаемъ князя Михаила на совѣтѣ князей, разсуждавшихъ, идти ли на встрѣчу татарамъ по призыву половцевъ; въ концѣ того же года Михаилъ является княземъ Новгорода; новгородцы полюбили Михаила и жили спокойно въ его княженіе. «Вся область наша, говорить новгородскій лѣтописецъ о времени княженія Михаила, благословляла свой жребій, не чувствуя никакой тяжести».
Между тѣмъ татары уже шли въ Россію. На рѣкѣ Калкѣ русскіе встрѣтили своихъ враговъ. Послѣ ужасной сѣчи татары одолѣли русскія войска и преслѣдовали ихъ всюду, при этомъ умертвили всѣхъ плѣнниковъ, задушили трехъ князей подъ досками и пировали на ихъ трупахъ. Избѣгшіе смерти и плѣна князья разбѣжались по своимъ удѣламъ, а побѣдители шли за бѣгущими остатками русскаго войска до самаго Днѣпра, истребляя все, что попадалось на пути. Вся южная Россія трепетала; народъ съ воплями отчаянія молился въ храмахъ. Вдругъ татары обратились на востокъ, ушли въ Бухарію, и нѣсколько лѣтъ не было слышно объ нихъ. Россія стала оправляться, въ южныхъ предѣлахъ уже можно было жить спокойно и безопасно. Князь Михаилъ, считавшій себя пришельцемъ сѣверной Россіи, пожелалъ отправиться въ свою отчину и княжить тамъ вмѣсто своего брата Мстислава, князя Черниговскаго, который былъ убитъ въ страшной битвѣ при Калкѣ, вмѣстѣ съ своимъ сыномъ. Когда Михаилъ объявилъ новгородцамъ о своемъ намѣреніи возвратиться въ родной городъ, они усердно упрашивали его остаться съ ними, говорили, что князь, любимый новгородцами, не можетъ съ спокойной совѣстью оставить ихъ. Но Михаилъ отвѣтилъ, что Черниговъ и Новгородъ должны быть какъ бы единою землею, а жители – братьями и друзьями; что свободная торговля и гостепріимство свяжутъ ихъ узами общихъ выгодъ и благоденствія. Новогородцы перестали настаивать, горячо отблагодарили Михаила за его тихое и разумное правленіе и отпустили его отъ себя съ великою честію. Въ Черниговѣ Михаилъ ревностно взялся за устройство дѣлъ на благо подданныхъ ему; но во время тогдашнихъ частыхъ смутъ и междоусобій миролюбивый князь невольно иногда вовлекался въ распри князей. Не забывалъ князь Михаилъ и Новгорода, а равно и новгородцы помнили его. Когда въ средѣ ихъ (въ концѣ 1228 г.) возникла неурядица, и когда имъ пришлось терпѣть притѣсненія отъ своего князя Ярослава, они вызвали къ себѣ Михаила и приняли его съ восторгомъ. Михаилъ водворилъ миръ между новгородцами и прекратилъ всѣ споры и тяжбы по взысканію оброковъ съ поселянъ, переведенныхъ или перешедшихъ отъ одного владѣльца къ другому. Въ данномъ случаѣ князь поступалъ согласно съ древнимъ новгородскимъ закономъ: «Какъ повелѣли древніе князья, сказалъ онъ тяжущимся, такъ и платите; кто гдѣ живетъ, тамъ плата; кто перешелъ въ новую землю – свободенъ отъ дани, хотя бы и за пять лѣтъ». Такое постановленіе было великимъ благодѣяніемъ для поселянъ, такъ какъ до этого времени ихъ угнетали и притѣсняли богатые землевладѣльцы. Много и другихъ внутреннихъ безпорядковъ въ Новгородѣ прекратилъ князь Михаилъ, и новгородцы еще горячее возлюбили князя-миротворителя.
Но надъ Россіей снова поднималась гроза. Въ 1238 г. татары подъ предводительствомъ своего хана Батыя напали, какъ было сказано выше, на русскую землю; на своемъ пути они разоряли и опустошали города и селенія мечомъ и огнемъ. Города: Рязань, Суздаль и Владиміръ уже были разорены татарами; опустошены были Переяславль южный и Черниговъ. Батый давно слышалъ о Кіевѣ, о церковныхъ сокровищахъ древней столицы и о богатствѣ торговыхъ кіевлянъ. Въ Кіевѣ въ это время княжилъ Михаилъ. Батый приближался къ столицѣ и чрезъ пословъ требовалъ добровольной покорности. Князь Михаилъ, видя невозможность обороны Кіева съ малочисленною дружиною, рѣшился искать помощи у венгерскаго короля Белы и самъ къ нему отправился. Кіевъ хотя и остался подъ защитою мужественнаго и опытнаго боярина Димитрія, но палъ подъ напоромъ несмѣтныхъ полчищъ Батыя. Между тѣмъ князь Михаилъ напрасно искалъ помощи у Белы: послѣдній не поддавался просьбамъ и убѣжденіямъ князя, и Михаилъ рѣшился возвратиться въ отечество. Сначала онъ поселился на островѣ противъ развалинъ Кіева, а затѣмъ переправился въ свой любимый городъ Черниговъ.
Около этого времени сынъ Михаила, Ростиславъ, близко сошелся съ Белою и женился на его дочери. Князь Михаилъ снова взялся за мысль освободить Россію отъ татаръ при помощи венгерскаго короля. Онъ надѣялся, что теперь Бела, какъ родственникъ, сочувственно отнесется къ его просьбѣ о помощи; но Бела снова отказалъ. Въ это время ханскіе чиновники переписывали въ Черниговской области бѣдный остатокъ народа и налагали на всѣхъ поголовную дань, отъ земледѣльца до боярина. Князю Михаилу чиновники велѣли ѣхать въ орду съ покорностію Батыю, и только подъ этимъ условіемъ князь и могъ вступить въ управленіе своими областями. Не видя ни откуда помощи Россіи, князь Михаилъ сознавалъ, что необходимо покориться хану, если только со стороны хана не будутъ предъявлены требованія, противныя христіанской религіи. Имѣя въ виду возможность такихъ требованій, князь высказалъ объ этомъ своему духовнику, епископу Іоанну. «Нѣкоторые князья наши, сказалъ Іоаннъ, ѣздившіе въ орду, прельстились славою свѣта сего и погубили свои души, пройдя сквозь огонь и поклонившись солнцу; ты же, сынъ мой, князь Михаилъ, когда будешь въ ордѣ, не подражай имъ, не покланяйся идоламъ, чуждайся языческихъ брашенъ и твердо исповѣдуй вѣру христіанскую». Это наставленіе епископа глубоко запало въ сердце князя. «Пусть молитвою твоею, сказалъ онъ епископу, совершится воля Божія! Я желаю пролить кровь мою за Христа и за вѣру чистую». То же сказалъ и бояринъ Михаила Ѳеодоръ, отправлявшійся въ орду вмѣстѣ съ княземъ. Епископъ вполнѣ одобрилъ рѣшимость князя и боярина пострадать за Христа. «Если такъ поступите, сказалъ онъ, будете новыми мучениками на утвержденіе другихъ». Затѣмъ, помолившись вмѣстѣ съ ними и пріобщивши ихъ св. таинъ, епископъ отпустилъ ихъ съ пожеланіемъ имъ помощи Божіей и твердости духа при столкновеніи съ языческими обрядами орды.
Взявъ съ собою дары для хана и его чиновниковъ, князь Михаилъ и бояринъ Ѳеодоръ отправились въ орду. Когда они прибыли въ станъ Батыя, онъ приказалъ жрецамъ исполнить надъ ними всѣ обычные обряды, чтобы они могли законно предстать его лицу. Жрецы потребовали, чтобы князь Михаилъ и бояринъ Ѳеодоръ прошли сквозь огонь. Исполнить это приказаніе значило выразить уваженіе къ религіи монголовъ. Михаилъ и Ѳеодоръ были поставлены лицомъ къ лицу предъ язычествомъ. Имъ предстояло одно изъ двухъ: или запятнать свою совѣсть и остаться въ живыхъ, или умереть съ спокойною совѣстію, какъ истиннымъ христіанамъ. Они избрали послѣднее. «Не подобаетъ христіанамъ, сказалъ Михаилъ въ отвѣтъ на требованіе хана, ходить сквозь огонь и кланяться тому, чему вы кланяетесь; ибо такова вѣра христіанская, чтобы не покланяться твари, но единому только Творцу». Доложили объ этомъ Батыю. Батый разсвирѣпѣлъ и послалъ одного своего приближеннаго объявить князю: «какъ смѣлъ онъ не исполнить царской воли? Пусть избираетъ одно изъ двухъ: или поклонится богамъ и будетъ спокойно владѣть княжествомъ, или онъ умретъ злою смертію». Но и такая угроза хана не устрашила князя. «Я готовъ, сказалъ онъ, поклониться царю: ему вручилъ Богъ судьбу земныхъ царствъ; но я христіанинъ, потому не могу покланяться тому, чему покланяются жрецы». Посланный совѣтовалъ князю покориться хану. Упрашивалъ объ этомъ князя и прибывшій съ нимъ въ орду его внукъ, князь Борисъ Ростовскій, и бояре, обѣщаясь за него со всею своею страною нести епитимію. Но князь былъ противъ какой бы то ни было сдѣлки съ своею совѣстію. Внутренно убѣжденный въ ложности религіи монголовъ, онъ не хотѣлъ лицемѣрить и хотя только наружно выполнять ея обряды; какъ истинный послѣдователь Христа, князь не желалъ безчестить христіанство предъ язычниками выполненіемъ обрядовъ ихъ религіи. Онъ рѣшился презрѣть блага міра и даже мученія ради имени Христова, а потому на всѣ совѣты, просьбы и увѣщанія своихъ приближенныхъ рѣшительно отвѣтилъ: «Я не хочу быть христіаниномъ только по имени и творить дѣла язычника». Такія же мысли и убѣжденія раздѣлялъ вмѣстѣ съ нимъ и бояринъ князь Ѳеодоръ. Этотъ послѣдній, желая укрѣпить князя въ его рѣшимости оставаться вѣрнымъ христіанскому долгу, такъ говорилъ ему: «помнишь ли, Государь, слово твоего духовника, какъ онъ поучалъ насъ изъ св. писанія? Онъ говорилъ словами Господними: «иже хощетъ по Мнѣ ити, да отвержется себе, и возьметъ крестъ свой, и по Мнѣ грядетъ. Иже бо аще хощегь душу свою спасти, погубитъ ю; а иже погубитъ душу свою Мене ради и Евангелія, той спасетъ ю... Иже бо аще постыдится Мене и Моихъ словесъ въ родѣ семъ прелюбодѣйнѣмъ и грѣшнѣмъ, и Сынъ человѣческій постыдится его, егда пріидетъ во славѣ Отца Своего со ангелы святыми» (Мрк. 8, 35, 38). Всякъ убо, иже исповѣсть Мя предъ человѣки, исповѣмъ его и Азъ предъ Отцемъ Моимъ, иже на небесѣхъ. А иже отвержется Мене предъ человѣки, отвергуся его и Азъ предъ Отцемъ Моимъ» (Мѳ. 10, 32-33). Такъ ободрялъ Михаила благочестивый бояринъ Ѳеодоръ. Но приближенные князя продолжали уговаривать его сохранить свою жизнь. «Не слушаю васъ, сказалъ имъ князь, не погублю души моей!» и въ потвержденіе этихъ словъ, снявши съ себя княжескую епанчу, Михаилъ бросилъ ее со словами: «возьмите отъ меня славу міра сего, не хочу ея!». Услышавъ это рѣшительное слово, посланный отъ Батыя возвратился къ послѣднему съ вѣстію о непоколебимости Михаила. Лѣтописцы передаютъ очень вѣроятное сказаніе, что ханъ, выслушавъ донесеніе своего вельможи, сказалъ о Михаилѣ: «это великій человѣкъ». Дѣйствительно, Михаилъ былъ съ великою силою духа. Не много отъ него требовало язычество монголовъ; оно требовало, чтобы онъ хотя наружно и на время отдалъ дань уваженія ихъ религіи и позабылъ о томъ, что онъ христіанинъ. Монголы не требовали отъ него отреченія отъ Христа; имъ хотѣлось заставить его только по внѣшности выполнить ихъ языческіе обряды; человѣкъ легкомысленный и съ слабой вѣрой не воспротивился бы повелѣнію хана. Но не таковъ былъ Михаилъ. Онъ былъ человѣкъ, глубоко убѣжденный въ истинности и святости своей религіи, готовый безбоязненно отстаивать свои религіозныя убѣжденія и даже пострадать за нихъ.
Рѣшивъ это въ самомъ себѣ разъ навсегда, князь Михаилъ, по уходѣ посланца къ Батыю, началъ пѣть псалмы вмѣстѣ съ своимъ бояриномъ Ѳеодоромъ; послѣ пѣнія оба исповѣдника Христовы пріобщились Святыхъ Таинъ. Приближались посланные отъ хана убить князя и боярина. Татарскіе чиновники извѣстили объ этомъ Михаила и стали снова уговаривать его подчиниться волѣ хана. «Не слушаемъ васъ, отвѣтили заодно князь и бояринъ, не хотимъ славы міра сего!». И начали пѣть: «Мученицы твои, Господи, не отвергошася Тебе, не отступиша отъ заповѣдей Твоихъ». Пѣли исповѣдники и другіе стихи, укрѣпляя себя тѣмъ самымъ къ перенесенію тяжелаго мученическаго подвига. Явились убійцы, посланные ханомъ. Соскочивъ съ коней, они схватили Михаила, растянули его на землѣ и начали бить кулаками и палками по груди; затѣмъ повернули князя лицомъ къ землѣ и били ногами. Долго длилось это звѣрство; даже одинъ изъ присутствовавшихъ здѣсь, отступникъ Дементій, уроженецъ Путивля, сжалился надъ мученикомъ, и, чтобы прекратить его страданія, отрѣзалъ ему ножомъ голову. Послѣднее слово святого князя было: «я христіанинъ». Пришла очередь за бояриномъ Ѳеодоромъ. Сначала его уговаривали не слѣдовать примѣру князя и обѣщали ему за это почести и славу; но вѣрный рабъ Божій не желалъ и слушать такихъ льстивыхъ совѣтовъ. «Никогда не поклонюсь я твари, сказалъ онъ, хочу страдать за Христа моего какъ и государь мой князь». Тогда и боярина Ѳеодора стали мучить палачи и мучили такъ же, какъ и князя, и наконецъ отрѣзали ему голову (20 сентября 1244 г.). Такъ окончили свою жизнь славные и добро дѣтельные мученики – князь Михаилъ и бояринъ Ѳеодоръ, удостоившись за высокій подвигъ мученичества вѣчной славы на небесахъ.
Не прошло безслѣднымъ для Руси мученичество князя и его боярина: твердость мучениковъ восторжествовала надъ гордостію монголовъ, такъ что послѣ Михаила русскихъ князей, при пріемѣ въ ордѣ, уже не заставляли выполнять языческіе обряды. Господь прославилъ святыхъ мучениковъ вскорѣ же послѣ смерти ихъ. Татары бросили тѣла мучениковъ на съѣденіе псамъ. Нѣсколько дней лежали тѣла, но оставались цѣлы и невредимы. Христіане, бывшіе въ ордѣ, прославили Господа и тайно перенесли святыя мощи въ Черниговъ, послѣ чего тамъ и стали чтить память святыхъ мучениковъ. Въ настоящее время мощи святыхъ князя Михаила и боярина Ѳеодора почиваютъ въ Московскомъ Архангельскомъ соборѣ.
«Приходское Чтеніе». 1913. № 43. С. 1257-1261.
